История болезни.
За весной прошло лето, и наступил сентябрь со своими ясными солнечными днями, ранними вечерами, прохладными ночами. В город вернулись студенты, по вечерам в студенческих городках и возле общежитий стало оживленно и романтично. Первые дерзкие желания и мечты, первая любовь, первые столкновения с жизнью. И музыка, стихи, песни, книги, фильмы о которых спорят, которые не дают покоя, оставляют след на многие годы.
В душе у Сергея была пустота. Музыку он не мог слушать даже по радио, телевизор не смотрел, газеты и журналы не читал. Над книгами сосредоточиться не получалось. Он много и без интереса работал, по выходным ездил на реку и в лес, в дни зарплаты, когда пересчитывал деньги, ловил себя на одной и той же мысли: к чему они? Дни проходили мимо. Неужели это не кончится, - думал он. Казалось, что не кончится никогда. Полное безразличие к себе, растущее чувство вины. Он, Сергей, живет, а брат Дима, который был на 9 лет младше, умер. Это самое страшное на земле – видеть посиневшее и обезображенное смертью тело дорогого человека и знать, что ничего нельзя изменить.
Дима был не только младший брат. Сергей хотел научить его всему, что знал и любил сам, развить потребность узнавать новое, ведь жизнь такая замечательная! Они вместе занимались спортом, вместе отдыхали, обсуждали серьезные вопросы, делились личным. Иногда Сергею казалось, что он знает брата как самого себя. Особенно они любили обсудить тему смерти, много и красиво рассуждали об ее неизбежности. Когда начались эти разговоры? Может, когда Сергей хранил в шкафу человеческий череп и объяснял брату анатомию и физиологию живых организмов или когда Дима присутствовал на вскрытии в судебно-медицинском морге. После морга Дима две недели не ел мясного, но это прошло. Младший брат часто прислушивался к мнению Сергея, Диме очень нравилось, что Сергей может не пойти на сделку с совестью, совершить неординарный поступок, высказать свое мнение.
В их квартире из магнитофона пели о бессмысленности жизни, о наркотических галлюцинациях и метаморфозах когда-то любимых женщин. Пели убедительно, очень искренне, и казалось, что жизнь самих певцов вот-вот оборвется. Еще бы, Цой умер так рано, Клинских, Тальков, Коржуков… Они не обманывают, их творчество – сама жизнь. Умереть молодым – ведь это так красиво! Никаких проблем с давлением, зрением, аденомой предстательной железы и раком желудка. Тем более множество исторических примеров: Лермонтов, Есенин, Байрон, Мерлин Монро, Рембо, Пушкин, Брюс Ли. Одно перечисление имен займет уйму времени, а каждый из них имеет свою судьбу, оставил после себя что-то значительное в этом мире. Красиво жить и вовремя умереть – это счастье!
С творчеством групп «Крематорий» и «Агата Кристи» Диму познакомил Сергей. Произошло это ненавязчиво. Просто эта музыка чаще всего звучала в их доме. Слушали два музыкальные направления: русский шансон – Высоцкий, Розенбаум, Токарев, Шуфутинский, «Лесоповал», Новиков и русский философский рок – это название придумал Сергей. А потом долго обсуждали услышанное. Так в вполне благополучной семье в диалогах братьев появились слова «травка», «поймать приход», «ломки», «ширка», «кайф». Романтика! Тем более на Западе многие знаменитости прошли через это. И хотя в нашей стране широко распространено народное движение «Водка против наркотиков», с наркотиками тоже знакомились не понаслышке.
Сначала было любопытство. Кое-кто из компании Димы это пробовал. Потом Сергей узнал, что Дима принимает наркотики, тем более от него брат и не скрывал это. Реакция была категорической. В двадцать один год младший брат считал себя очень волевым и целеустремленным. Дима пообещал, что это только баловство и он в любое время все бросит. Но очень скоро обнаружилось, что паутина наркотической зависимости не только цепко держит, но и затягивает сильнее. Как-то Сергей услышал в телефоне голос Димы: «Брат, я не могу остановиться, меня интересует только прием следующей дозы, я очень боюсь ломок!» Эти слова вспоминались Сергею и каждый раз его охватывало чувство бессилия.
Романтика приобщения к запретному и новизна впечатлений от погружения в наркотические галлюцинации быстро закончилась. Ее место заняли стойкая потребность в следующем приеме наркотика, депрессии и страх, что будет невозможно получить новую дозу. Все остальное стало безразлично.
Четко выраженные вены на руках у Димы превратились в тоненькие и трудно находимые ниточки, а в локтевых ямках и под мышками появились хорошо заметные темно-синие "дорожки" – участки вен, в которые инъекции делались чаще всего, сюда можно было попасть без посторонней помощи. И плохо заживающие раны в паху – «шахты», из которых сочилась кровянистая жидкость. Когда вены рук испортились окончательно, Дима делал инъекции исключительно в эти отверстия. Надо было только вставить туда иглу. Легко и просто, в начале непривычно, зато не надо пережимать жгутом руку и вероятность удачных попаданий наибольшая.
Разрушение организма продолжалось. Кожа приобрела бледно-серый цвет, пропал интерес к пище, Дима сильно похудел, привычные физические нагрузки вызывали резкую слабость. А еще ночные кошмары и постоянный страх, что невозможно будет принять следующую дозу наркотика. Тогда, чтобы как-то уменьшить «ломки» в ход шли димедрол, трамадол, новокаин, пипольфен, папаверин и многое другое. Малейшая попытка уменьшить дозу или отсрочить введение наркотика заканчивалась ужасом абстинентного синдрома. Это очень напоминало муху, которая пытается выбраться из паутины и только сильнее запутывается. А в конце появляется паук и выпивает тебя без остатка. У Димы появились частые приступы отчаянья и безисходности. В один из таких эпизодов он попробовал убить себя. Глубоко порезанные предплечья, залитый кровью паркет и страх смерти…
Диму положили в отделение интенсивной терапии городского наркологического диспансера. На пятый день к нему пустили Сергея. Брат лежал пристегнутый к кровати толстыми кожаными ремнями, накрытый простыней, без одежды. Впавшие глаза, осунувшееся лицо с заострившимся носом. Из левой ноздри торчал желудочный зонд с оранжевой крышечкой, под правую ключицу уходила пластиковая трубочка капельницы, моча оттекала по катетеру.
Дима встретил Сергея отсутствующим взглядом, на вопросы отвечал «да» и «нет». Когда Сергей уходил, Дима сказал ему: - Вот так, брат. В 25 лет кажется, что жизнь только начинается, а на самом деле в двадцать два все уже позади. Я очень боюсь умереть, я хочу жить долго и полноценно. Наши рассуждения о смерти оказались обманом. Умирать очень страшно. Меня никто не вытянет из этого ада. Это был приговор самому себе.
Сергей вспомнил, как он учил Диму подтягиваться на перекладине, ходить на руках, как они переплывали реку, и Дима держался во время отдыха за его плечи, как Дима вырос в физически очень крепкого молодого мужчину. Все рассыпалось в прах. Больно было видеть, что зависимость стремительно поглотила брата и помочь этому нельзя.
Еще полтора года прошло в борьбе с собой. Дима пробовал бросить наркотики, лечился у психиатров и наркологов, проходил сеансы плазмафереза и гемосорбции, принимал сверхэффективные средства, устраняющие синдром отмены и каждый раз понимал, что не может остановиться, что наступает физическое и душевное истощение.
А потом был тот страшный апрельский день, когда Диму нашли в квартире мертвым. Обычная передозировка, самоубийство старший брат полностью исключал. В последние месяцы жизни, чем ярче была выражена наркотическая зависимость, тем сильнее охватывал Диму страх смерти. Просто во сне после инъекции наркотика наступила остановка дыхания.
Сергей часто представлял как зашел в комнату и увидел труп брата на кровати, на письменном столе лежал использованный десятимилилитровый шприц BD DiscarditФ с остатками крови, в углу комнаты за дверью шведская лестница, под ней две давно ненужные тридцатикилограммовые гантели и на стенах плакаты и календари с фотографиями групп “Агата Кристи”, “Сектор Газа», «Крематорий», отдельно Виктора Цоя с гитарой и Юрия Клинских с микрофоном в руке. Эти люди с печатью смерти на творчестве давно перешагнули сорокалетний рубеж, продолжают петь о невозможности изменить мир и себя, а сами вполне благополучно наживают славу и состояние, дают своим детям престижное образование, излагают свои глубокие мысли во всевозможных газетных, журнальных и телевизионных интервью, просто живут на этом свете, а Димы уже нет! Чувство соучастия и вины не уменьшалось, но те, вдохновители целых поколений, может и не догадываются ни о чем, считают себя очень талантливыми, выступают с концертами. Ни у кого из них нет желания добровольно прервать свою жизнь, быть до конца последовательным и честным.
Брат сгорел меньше чем за 4 года, Сергей давно понял, что конец будет трагическим, всегда считал себя косвенно виноватым в болезни Димы, и теперь его горе было безмерным.
На могиле Димы лежит черная мраморная плита со словами «Без тебя опустела земля». Вот и все, его мучения закончились, и наступил вечный покой.