Г Л А В А о юношеских годах Нильса Ульсена - Корнелиуса Ивановича Крюйса, одного из создателей Российского Флота, норвежца по национальности и российского адмирала, сподвижника Петра Первого (из книги В. Таирова "Крюйс")
))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))
(((( 1669 год. НОРВЕГИЯ. СТАВАНГЕР.
Нильс, Карл и Ханс спустились к воде и расселись на больших камнях. Отсюда были прекрасно видны готические хоры Ставангерского кафедрального собора, башня Валбергторнет и окружавшие их каменные строения и домишки из дерева. Волны набегали на берег, покачивая несколько шлюпов, привязанных к небольшому причалу. Вдали виднелись паруса самых различных судов и кораблей, спешивших в гавань Ставангера или покидающих её.
Приятели полюбовались прекрасным видом на их небольшой, но столь важный для всей страны город и порт, а затем перешли по шатким мосткам на небольшое судёнышко – шлюпку Нильса, оставшуюся ему от отца. Не сговариваясь они заняли свои привычные места, приготовили вёсла, положили запасы, принесённые с собой.
Карл осторожно уложил принесённый с собой лангелайк*, заботливо оберегая его струны. Он решил сегодня исполнить для друзей свои новые песни, сочинённые им самим, и несколько старинных ирландских саг. Он надеялся, что будут и другие слушатели: друзья намеревались посетить знакомых моряков.
Нильс имел свои планы на день. Для начала было решено обогнуть гавань, взглянуть на новые, недавно вошедшие в неё корабли. Ханс предложил посетить и маленькую бухточку на севере от города, давно полюбившуюся юношам: деревья там подходили близко к берегу, а прибрежные окружённые пеной прибоя камни торчали из воды словно острые пики древних викингов или загадочные фигуры окаменелых великанов, случайно попавших в море.
- Вёсла на воду! – привычно скомандовал Нильс. – Навались!
Погода была замечательная, свинцовые воды сурового моря были расцвечены отражением нежно-голубого неба и разноцветных парусов множества кораблей. Это давало надежду посмотреть на пушки кораблей на рейде, а может, и подняться на борт какого-нибудь корабля. Навстречу их судёнышку двигался торговый трёхмачтовик – флейт, а чуть сзади (кормовее) шло судно северных славян – поморов с виднеющийся чуть сзади фок-мачты шлюпкой.
- Это что за чудо? – спросил Ханс.
- Рончина, - уверенно ответил Нильс, не переставая управлять рулём и удерживая шлюп на курсе, - корабль северян, а может и лопарей. На палубе у неё малый шлюп, они его называют «осиновка».
- А на том флейте только марсели подняты на фоке и гроте, но что это за парус на бизани – над топселем? – задумался теперь и Карл.
- Это «крюйсель» - снова чётко пояснил Нильс Ульсен.
В свои четырнадцать лет он наизусть знал всю парусную оснастку, названия парусов, такелажа, рангоута почти всех кораблей в Ставангере, а также прочие «морские штучки и премудрости». Дома у него хранилось уже больше десятка книг на эту тему.
- Крейсер? – переспросил Карл.
- Да не «крейсер», а «крюйсель»! Крюйсель. Крюйс…, - задумчиво повторил Нильс несколько раз, направляя шлюп к стоявшему на якоре ярдах в ста от них военному фрегату. Мачты корабля-красавца медленно наклонялись в такт покачиваниям корабля, верхушки мачт словно кружились в небе.
- Мы идём к нему, - кивнул Нильс на фрегат, - я вчера познакомился с лейтенантом Сигурдом Харальдом с этого фрегата. Он обещал пустить нас и показать пушки и кубрики…Идём!
- Где ты с ним познакомился? – спросил Ханс, наваливаясь на вёсла.
- Он приходил к нам, к Апелуне, к матери – заказать одежду для себя и ещё для двух моряков… Теперь мать делает то, что делал раньше отец, его-то уже нет…
Нильс умолк, внезапно вспомнив отца, Уле Гудфастесена-Ульсена… Его не стало в конце прошлого, 1668 года. Он был портным, работал много и зарабатывал на всю семью, успевая следить за всем в доме. Отец был справедлив и вспыльчив. Нильс знал, что отец приложил много сил, чтобы построить дом на пепелище, оставшимся от ставангерского пожара 1683года, уничтожившего не менее половины деревянных домов в городе…
Отец… Нильс вспомнил, как лет пять назад он увидел во дворе их дома спорящих отца и соседа Турна Хансена, который всё время пытался отвоевать у них территорию . Отец и мать отгоняли рабочих, нанятых Хансеном для того, чтобы передвинуть изгородь. Рабочие принялись выдёргивать столбы на границе двух участков. Участки не имели чётких границ, мнения соседей были спорными.
Турн выкрикнул что-то очень обидное, обозвав непристойно семью Ульсенов… Апелуне закричала, что если они приблизятся ещё раз к ограде, то их рты будут набиты землёй! Турн и её обозвал… И тогда кипящий от ярости отец вытащил свой клинок и, отгоняя соседа с приятелями, уколол его! Нильс бросился к отцу и удержал, обхватив руками…
Отец всегда учил Нильса, что и простые люди могут добиться справедливости. Надо только бороться за неё! Не будешь бороться – так и останешься и неправым, и бедным. «Жизнь – это путь. Путь по земле или по морю – всё равно: надо иметь цель, идти к ней!...». Нильс запомнил эти слова. А тогда… Отец сперва дело против Турна в суде ратуши проиграл, но апелляционный суд выиграл. Тогда Турн должен был даже компенсацию семье Ульсенов заплатить. Но тот снова продолжал ругаться и как-то предложил изгнать Апелуне из города. И снова был суд…
Нильс вздохнул и оторвался от воспоминаний. Их шлюп подходил к военному кораблю, на верхней палубе которого виднелось несколько моряков, занятых уборкой палубы.
- Суши вёсла! – скомандовал Нильс. Шлюп по инерции медленно подходил к борту корабля. Откуда-то сверху раздался громкий окрик:
- Эй, на шлюпке! Куда идёте? Кто вы?
- Нам нужен Сигурд Харальд!
- Сейчас, - раздалось недовольное ворчание. Вскоре к ним через борт нагнулся Харальд.
Слышно было, как он объясняет кому-то, что ребята хотят посмотреть корабль:
- Это сын нашего портного, помните его? Апелуне, вдова теперь, просила вчера… Пусть посмотрят. Может быть, сын небогатого портного станет моряком…
Обогнув якорную цепь, юноши подвели шлюп к правому борту, где свисал шторм-трап – два каната с привязанными ступеньками. Привязав шлюп, чтобы не унесло течением, Нильс первым стал влезать по шторм трапу, за ним – Карл и Ханс. Карлу подниматься было тяжело, так как он одной рукой держал свой лангелайк, и Хансу пришлось поддерживать Карла. Впрочем, вскоре все уже были на борту фрегата.
Первым делом были осмотрены орудия. Пушки привели Нильса в восхищение. Харальд водил их по кораблю и рассказал, кто и где живёт на корабле: в каютах на корме живут офицеры, корабельное начальство…
- Здесь, в корме живут капитан, его старший помощник – шкипер, старший и младший рулевые, главный боцман, - объяснял Харальд. – К офицерам относятся и старший цирюльник, старший плотник, писарь, старший трубач, священник «домине», профос с помощником и командир отряда солдат… Профос следит за порядком…
- А зачем цирюльник? – удивился Нильс.
- На корабле много народа. В море идти долго, часто из-за бороды и лица не видно. Да ещё - из-за проклятых насекомых: чтобы не заводились… Цирюльнику работы в море хватает. А вот те люди с инструментами и топорами – это наши мастеровые: маляр и плотник. Есть даже мастер по такелажным блокам. Парусов много, а блоков – ещё больше! Есть мастер по насосам, резчик по дереву, есть даже свой стекольщик!
На камбузе господствовали не очень приятные приторные запахи. Коки колдовали у котлов и сковородок. Личный кок капитана помешивал большой поварёжкой в котелке. Засольщик угостил ребят вяленой рыбой.
На палубе дышалось гораздо легче, чем внизу. Громадные мачты, словно деревья, лишённые крон, но опутанные целой сетью такелажной оснастки, уходили в небо. Каких только названий такелажа не довелось услышать приятелям Нильса, когда Харальд повёл их по палубе: гитовы, шкоты, галсы, гордени. Паруса были спущены, а такелаж был уложен по бортам, казалось, дремлющего корабля.
Нильсу было ещё четырнадцать лет, но он уже знал многие премудрости управления парусным такелажем: жил Нильс совсем недалеко от берега и каждый день пропадал возле воды…
И всё же Харальду пришлось долго отвечать на вопросы Нильса и о том, как укладывать такелаж, и о парусном оснащении, и о парусном аврале. Заговорили - о пиратах, каперах, флибустьерах и викингах. Харольд рассказывал:
- Вообще-то «капер» - это человек, которому разрешено каким-либо воюющим государством, снарядить за свой счёт судно и захватывать купеческие корабли неприятеля, а иногда и корабли нейтральных стран. Итальянцы и французы часто называют их «корсарами». Англичане иногда называли «приваторами». Каперы получали, да и сейчас ещё получают «каперские патенты» на это рисковое дело. Более двухсот лет назад король Алдьфонс Третий утвердил устав, по которому каперы должны были вносить залог – залог того, что не будут они грабить суда своих граждан или нападать на кого-либо во время перемирий. Захваченные суда они должны были приводить в тот порт, из которого вышли с патентом на каперство! Английским каперам положено заявлять судьям о «призах», то есть о захваченной добыче и судах… Вот так-то, друзья!
- Но ведь капер – не по божески? Как же так? – недоумевал Нильс. А Ханс спросил, молятся ли каперы богу, просят ли его помощи в делах столь неправедных и разбойных? Каются ли в грехах?
- Молятся, молятся, - неохотно ответил Харальд. – Им грехи замолят святые отцы - они всегда на борту найдутся и тоже не упустят своего… Лет сто назад французы освободили своих каперов от ответственности за захват и грабёж нейтральных судов. А Людовик Четырнадцатый снял с каперов ответственность и за убийство или гибель пассажиров!
Но и наши, голландские каперы, были ребята – что надо! Они оседлали все моря! Они испанцев грабили у Мыса Доброй Надежды. Хорошая «добрая надежда»! Да там морским купцам давно никакой надежды нет! А вот французских каперов в Вест-Индии стали называть «флибустьерами». Всё перепуталось в мире каперства: французы грабят испанцев, испанцы - англичан, голландцев, хороши и англичане! Даже русские на Руси, у которых морей своих нет, и те при их царе Грозном Иване создали целую каперскую флотилию на острове Эзель и в Борнхольме…
- Русские? Это где-то на Востоке и на Севере? Если Норвегию пройти всю морем – на Север, а дальше к лопарям и финнам?
- Да, это начало одной из древних дорог наших предков – викингов.
- «Викинги»? Ведь в Ставангере стоит древний крест в память о них?
- Так назвали морских разбойников Скандинавии и Дании. Прочитай «Круг земной» Снорри Стурлусона! «Wiking» - на английском языке что-то вроде «поворачиваться»: воин, который уплыл за добычей и возвращается на родину с присвоенными богатствами и славой. На Руси, этой громадной стране, викингов называли варягами. В Ирландии викингов-норвежцев звали «светлыми чужеземцами» или «финнгаллами».
А во Франции – «северными людьми», норманнами, нортманнами. В Испании их считали «бичом божьим» и языческими чудовищами «мадхусами»… Наши предки имели такие пригодные для плавания в морях корабли, которых тогда не было ни у кого. Прочные корабли. Быстроходные.
- Но ведь викинги, или норманны, или варяги – не только грабили, они же и торговали, и открывали новые страны? – не выдержал Нильс.
- Я вижу, ты много уже читал, - удивился Харальд. – Но тебе ещё много предстоит узнать, если ты хочешь стать моряком… Да, варяги проникли и в Чудь, начали заселять Финский залив и море Балтийское. Они основали там на этих берегах посёлки, двинулись к славянам на своих судах по рекам… Давно это было, ох, давно… Торговля тогда мало от войны отличалась. Может, тебе, Нильс, когда-нибудь и придётся побывать в этих лесных краях. Так вот, когда-то пригласили славяне к себе варяжского князя на княжение: своего по причине раздоров найти не могли. И у Ильмень-озера в стране Гардарика появились - как гости знатные - варяги Синав, Рюрик и Трувор.
Есть легенда, что лишь Рюрик, переселившийся в Старую Ладогу с берегов реки Невы, из них троих смог выжить и стать великим славянским князем новгородским. А товарищи нортманна Рюрика, Аскольд и Дир, уехали в древний город Киев. А потом князь Олег отнял Киев и сделал его столицей Руси! Выходит, что варяги стояли у истоков династии государей Руси! И начались тяжёлые деньки для Константинополя: он был осаждён с моря потомками варягов, доставивших по Днепру воинов с берегов Балтики до Чёрного моря… Так я читал в древних книгах.
А в это самое время норвежцы заселяли Исландию и Гренландию, место ежегодной ловли китов скандинавскими моряками. Позже норманны вышли на берега Франции. Они подвергли опустошению Британские острова, приморье Германии, Испании… Война каперов идёт до сих пор…
- А как же Бог не наказывает каперов и пиратов за их дела? – продолжал удивляться Ханс. – Как Бог не испепелит молнией … преступников, хотя и с разрешением в руках?
- Бог? Да они творили такое! Это разбой - выбрасывать людей за борт, убивать – с именем господа на устах! Они просили у бога защиты для себя и своих грязных дел и делишек! Известный капер, пират и торговец рабами англичанин Хаукинс, нажил состояние на торговле невольниками, творил свои разбои на судне, которое называлось «Иисус»! Как это вам нравится? Он своих помощников-капитанов невольничьих судов заставлял ежедневно совершать богослужение, встречать друг друга с любовью! Каково! А королева в благодарность за награбленные сокровища, золото и драгоценные камни сделала Хаукинса дворянином! Альбион присвоил ему звание вице-адмирала, а потом, после разгрома испанской «непобедимой Армады», вместе с Френсисом Дрейком осыпал ещё большим почестями…
Нильс оглянулся вокруг и увидел, что вокруг на палубе расположилось много матросов, прислушивающихся с интересом к рассказу Харвальда. Нильс попросил рассказать о Дрейке. Этот пират и морской разбойник, перевоплотившийся в вице-адмирала её величества королевы Елизаветы Первой, сумевший нанести удары по испанцам в Сантьяго и Вальдивии, отобрать груз золота и серебра возле Панамы и потопить испанскую Армаду в 1588 году, очень интересовал Нильса.
Харвальд рассказывал, энергично жестикулируя:
- Дрейк на своей «Золотой лани», после трёхлетнего плавания обошёл вокруг света, привёз золота в трюмах и товара на много тысяч фунтов стерлингов! И королева, получив значительную долю добычи, произвела Френсиса Дрейка ... в рыцари! После этого Дрейк напал на испанский порт Кадис, а затем… Затем – был разгром испанцев, у которых только корабельных пушек было только 1150! А на кораблях испанской «Великой Армады» находилось 55 тысяч солдат! Но корабль Дрейка «Мститель» действительно был мстителем в решающем бою…
Харальд мог бы долго рассказывать Нильсу о знаменитых каперах и флибустьерах. Он много знал и много повидал, плавая в разных широтах и всё свободное время отдавая изучению истории родной страны и морских войн. Но, вскоре наступало время ему заступать на вахту, и он кивнул Карлу:
- У тебя в руках инструмент, я знаю, что ты сам пишешь стихи о море и моряках. Я слышал много саг… Спой нам свою. Мы все послушаем. Посмотри, сколько уже народа вокруг. Пой смелее, мальчик! Хотя мы все знаем, что в жизни и в море всё проще, но и сложнее, чем в любых песнях или сагах.
Карл встал возле борта, и заметил, что ещё несколько человек присоединилось к слушающим. Матросы сидели на палубе вокруг, появлялись снизу, с нижней и жилой палуб, с интересом разглядывая юных гостей корабля. Вокруг стояла необыкновенная тишина, ветер к вечеру стих, качки почти не ощущалось. И юношеский звонкий голос Карла, взявшего лангелейк в руки, зазвучал над палубой и над водой залива:
Из шхер, из каменных фиордов,
Из бухт бесчисленных своих
Плывут аборигены норда -
Потомки викингов лихих.
Плывут на подвиги с товаром -
С пенькою, рыбой и мукой,
Назло таинственным кальмарам
Не ищут в гавани покой!
Покоя нет. Зов моря вечен,
И многим, кто закончит путь,
В глубинах отдых обеспечен:
Раз не сгорел, судьба – тонуть!
Судьба – делёжка не по-братски,
Плен хуже дна, судьба – каприз…
Французский капер, капер датский
Не упускают ценный приз!
Купец, моряк, наёмный капер
И корабельный офицер,
Не поскользнись на скользком трапе
И возвращайся в Ставангер!
Бакланы, грусть мою развейте!
В гостеприимный Амстердам
Я юнгой уплыву на флейте.
Когда вернусь? Не знаю сам!
После окончания песни началось её оживлённое обсуждение. Усатый боцман, прекратив на мгновение раскуривание огромной трубки, недоверчиво спросил Карла:
- А шэнти кабестанное можешь? Такое шэнти, чтоб под него шпиль сам завращался, якорь вылетал из воды, а на вымбовку и жать не надо было бы? О парне с бычьими глазами? Или - такелажную?
- Такелажную песню? – переспросил Карл. – Что ж, попробую, но только слова не мои… Это, кажется, английский шэнти…Но я попробую.
Карл снова запел, понимая многие из этих моряков и сами часто были в пиратских переделках:
Десять хороших парней на один канат,
Это простая работа парней с бака,
Мачты над палубой – словно виселиц ряд,
Вахта злая, ночная – и та – «собака»!
Кто виноват? Кто виноват? Кто виноват?
Словно задушенную антилопу
Десять хороших парней и один канат
Меня поднимают на мачту к топу.
Я совсем не согласен на этот делёж:
Всё здесь не по-божески, то есть – убого…
И ты, одноглазый пират, команде врёшь,
Что «Море и виселица примет любого!»
Пусть море смеётся, но к чему мне петля!?
Ножом – по канату! То-то скуксились рожи!
Нож спрятал в сапог я не зря: впереди – Земля!
В воде – пират и десять ребят пригожих…
В толпе на палубе зашумели. Нильс слушал голос приятеля и думал о том, как пиратам и флибустьерам вольно жилось и живётся сейчас, хотя слова песен, казалось, убивали романтику пиратского существования. Но эту пиратскую жизнь, вечный недостаток на кораблях съестных припасов, отсутствие ограничений в пиршествах, варварские поступки при дележках добычи надо было видеть самому. Самому ощутить привкус вражды и крови и вкус черепашьего мяса, как лекарства от всех болезней.
Нильс не верил, что всё в жизни так, как в этих песнях. Ему, воспитанному отцом и матерью в духе лютеранства и почитания бога, было непонятно, как же пираты могут молиться богу? О чём? Как же бог не накажет их за совершаемые злодейства?
Он уже слышал о том, что на многих пиратских кораблях разбойники не садились к столу без молитвы. Да, перед началом боя они истово молились, прося у бога хорошей добычи! Часто попавших в буканьеры (* - одно из названий пиратов. В.Т.) людей объединяло чувство сильной ненависти к колонизаторам да и память о бесчеловечных поступках завоевателей во многих странах, совершаемых под покровом религии.
Слышал Нильс и о том, что перед выступлением в поход флибустьеры и «береговые братья» - буканьеры составляли духовные завещания, избирая себе товарища, который в случае его смерти мог взять долю имущества и добычи. Остальная часть добычи и имущества доставалась семье погибшего, если таковая была. Нильс понимал, что скоро ему придётся уехать из родного дома и поступить на работу и службу на флот – мать давно ищет хорошее место для него у своих знакомых моряков и родственников. Как сложиться его жизнь на море? Не приведётся ли встретиться со страшными героями пиратских войн, которые не кончаются на море – с Граммоном или Лораном де-Графом? С пиратами Моргана – грозы Потро-Белло?
Карл спел ещё одну песню:
Наш охотников дерзких разбойничий клан
На купцов нагоняет страх!
Мы давно оседлали седой океан,
Мы царим на морских путях!
Наши пушки, мушкеты и ружья бьют,
Абордажные блещут клинки.
Флаг врага упадёт на горящий ют,
И наступит миг сильной руки!
Шансы выжить и выплыть невелики.
Коль клинки поломаем в бою,
Но, в запасе, в строю - и у нас кулаки:
Нам не место в спокойном раю!
Мы не верим кресту и церковным дарам,
Любим ром, врага одолев!
Словно дьявол ведёт нас по бурным морям,
Нам не страшен и божий гнев!
Мы заходим не часто в приветливый порт,
Там в таверне морячки ждут
И наш удачливый, смелый, весёлый флот
Любят, встретят, примут, поймут!
Если спор, то решаем тот спор на ножах,
Ни судьбу, ни себя не кляня…
Мы потушим на баке горящий пожар
И добычу спасём от огня!
Но однажды наступит последний миг:
Нам отрежут дорогу назад!
И тогда мы взорвём отслуживший бриг
И отправимся прямо в ад!
- Спой ещё, парень! – крикнули моряки. Но гостям было пора покидать корабль…
Друзья отправились в своё любимое место встреч и вышли из шлюпа на берег, когда солнце садилось за горизонт и, меняя свою форму на овальную, уже касалось границы воды и неба, уходило в фиолетовую дымку. Быстро стемнело, едва солнце «утонуло» в океане.
Карл и Ханс разожгли костёр на старом, давно опробованном месте между трёх больших, изломанных морским ветром сосен, а Нильс отправился на берег, чтобы принести припасы, взятые из дома и наловить рыбы.
Через час юноши сидели у костра и любовались изменениями цветов в небе и скалами, торчащими из воды. Силуэты выступающих над водой скал напоминали какие-то фигуры людей и зверей.
Нильс заметил:
- Вот тот камень над водой похож на зверя, держащего в лапах человека.
Ханс сказал, что есть старинная легенда об этих камнях в море:
- Хотите расскажу? Тогда слушайте. Это старая норвежская легенда:
«В далёкие, далёкие времена в Стране суровых каменных фиордов, где жили люди, которые любили и землю, и море, и радовались им, как и небу, как солнцу в небе, ярким цветам в расщелинах скал, жили юноша и девушка, которые любили друг друга. Но как-то появился с гор злой великан-тролль и увидел девушку. И нежная красота его поразила тролля так, что он стал просить её полюбить его, обещая унести в горы, где не будет ни ветра с моря, ни людей, ни птиц, ни слепящего солнца…
Но девушке дороже страшного и громадного тролля, который одной рукой мог вырвать сосну из земли, были свобода, ветер, море, чайки, солнце и любовь любимого.
Тогда схватил тролль девушку и унёс её в подземелье в горах, спрятал в тайную тёмную пещеру. А затем тролль ушёл на охоту со своим огромным луком и громадными стрелами, сделанными из дерева и из камня.
Деревянные стрелы были толщиной с бревно, могли убить даже огромного медведя, а каменные стрелы толщиной с колонну, попадая в цель, превращали всё живое вокруг в камень!
В это время юноша бросился искать пещеру тролля и, по глубоким отпечаткам и сломанным троллем деревьям, нашёл её. Освободил юноша девушку, и вдвоём они побежали от тролля.
И побежали они к морю. Великан, вернувшийся с охоты, увидел, что нет никого в пещере, и устремился в погоню, схватив свой лук и каменную стрелу.
Девушка с юношей уже подбегали к морскому обрыву, когда тролль их почти настиг.
И юноша сказал девушке:- «Прыгай в воду! Я буду биться с троллем!». Девушка прыгнула в воду со скалы, а тролль подбежал и хотел выстрелить в неё из лука, да юноша схватил великана, успел приподнять лук и направить его вверх! Каменная стрела улетела высоко вверх в небо.
А великан и юноша схватились друг в друга и полетели вниз с обрыва! Стрела продолжала лететь вертикально вверх, потом замедлила полёт, застыла на мгновение, развернулась и стала падать вниз, в воду, где уже бились в смертельной схватке тролль с юношей, а вдалеке плыла к берегу девушка. Каменная стрела упала вниз и попала точно по громадной голове тролля, пробила ему голову, и тролль мгновенно раскололся и окаменел. Но окаменел и юноша в громадных лапах тролля.
И застыли остатки тролля, выступая над водой в виде вздыбившегося чудовища, сквозь голову которого через дырку можно видеть небо… А девушку волной выбросило на берег, и спасла её любовь юноши Корнелиуса к ней и её любовь к нему, которая осталась до конца её дней… А звали ту девушку Катарина».
Друзья немного помолчали. Тяжёлые тучи начинали собираться над морем. Им предстояло многое рассказать друг другу перед расставанием надолго. Или навсегда? Кто знает…
- Я буду ходить только на торговых судах, - сказал Нильс, немного пошевелив горящие ветки в костре. – Военный флот не для меня! Все эти абордажи и нападения мне не по душе. Буду возить продукты и побываю везде. Увижу все моря!
- А что ты будешь делать, если нападут на твой корабль? Будешь сдаваться? Ведь не будешь! Будешь драться, - спросил Ханс.
- Это если на нас нападут.
- А если тебя возьмут матросом на судно, а потом твой капитан-капер прикажет напасть на купеческий корабль?
- Тогда не отстану от других. Ведь если я дам слово, я должен буду его держать, иначе оно будет нарушенным. За неповиновение и непослушание приказу, я это слышал, там могут и за борт выкинуть…
- Это точно! А ещё вернее на остров высадить с бутылкой воды в руках! Я ведь думаю, что скоро и мне уезжать, - вмешался Карл. – Я бы хотел стать музыкантом… Ведь Океан, это – Океан Зла, горько-солёного зла, злобы, где выживает сильнейший. Люди топят друг друга, грабят на воде, война продолжается на море. У флибустьеров, которые плавали под английским или французским флагами, за самовольный уход или другую провинность могли наказать и смертью! Ведь каждый флибустьер письменно обещал, присягая своему командиру, повиноваться, а в случае непослушания лишался части добычи.
- А кто не умел писать?
- Те ставили крест вместо подписи и клялись. На клятвы не скупились: каждый по окончании экспедиции присягал и клялся, что не скрыл даже малейшей части добычи! Да и сейчас всё так же!
- А кто сколько получал? – спросил Ханс.
- Капитан получал шесть долей, корабельные офицеры – три доли, нижние чины – одну долю. Платили и вознаграждения: за потерю правой руки – 600 испанских талеров или 6 невольников; за потерю левой руки или правой ноги 500 испанских талеров или 5невольников, за потерю левой ноги – 400 талеров, за потерю глаза или пальца – 100 талеров или одного невольника! Океан – это Океан невольников, Океан рабства! - Карл сказал, - и есть у меня сага об Океане Зла и Корабле Добра :
В темноте пугающей так и жди обмана,
Ветер завывающий и туман с утра…
В океане, полном злобы и обмана,
С ураганом борется наш Корабль Добра!..
- Но это ведь не пиратская песня? - спросил Нильс. А сколько у тебя пиратских? Ты ведь собираешь их?
- Да, их очень много этих песен «шэнтимена». Но я не шентимен, не запевала - я хочу стать музыкантом. Хотя песни людей моря поют давно, но это - не песни романтики дальних странствий. Это не песни церковных хоралов, а песни людей нелёгкого труда, где главное – ритм!
Под ритм этих песен гребцы наваливаются на вёсла, а моряки вращают скрипучий шпиль, вытягивая якорь. Это якорная шэнти. Это ритмика корабельных работ! А тексты всегда щедры на солёные словечки! А вот в халльярд – в такелажные шэнти – часто вплетают и пару ругательств, и пару историй из морской жизни, а истории бывают часто и любовные, и печальные. И почти в любой песне – критика порядков на борту и капитанов.
Спою ещё? Вот первая пиратская песня об абордаже:
Мы грабим жирных и богатых -
Мошенников продажных дел.
Их риск – лишь прибыль и расплата.
Удача, смелость – наш удел!
Купцы в сиянии короны
Воруют каждый день и час.
Они – закон! Мы - вне закона!
Вот все различия меж нас!
Пусть Плут Большой опять заплачет –
Топи его! Руби! Коли!
Не ищут рыцари удачи -
Они её давно нашли!
Не только мачт – линёк не видно:
Вновь перебрали через край!
Но зря ругает нас обидно
Злой капитанский попугай!
«Свистать всех вниз – к вину и рому!»
Нас проклинают короли,
Хоть им не привыкать к такому -
«Топи! Души! Руби! Коли!»
Звучит команда «Грот – на рифы!
Бом-кливер с кливером – долой!» -
О капитане ходят мифы,
Что любит Билл неравный бой!
Волненья нет. Глядим угрюмо,
Заметив парусник вдали…
«Свистать наверх всех крыс из трюма!
На Абордаж! Руби! Коли!
Карл закончил петь почти без сил – уж больно длинна была песня. Друзья любовались потемневшим небом и бликами воды на поверхности. Не очень далеко от берега виднелись силуэты двух парусников.
- Видите, матросы крепят паруса, - заметил Нильс. – Интересно, что ходят они при этом по «пертам» - тросам, натянутым под реями, а перты ещё называют «конями». Другие тросы часто называют «угрями», а коков – «камбузными жеребцами»… Ночную вахту – «собакой», встречных рыбаков – «пикшами», окна – «бычьими глазами», даже водку, любимое пойло, обзывают – «крысиным ядом»!
- Да, занятно. Да и пену на волнах кличут «белыми гусятками», а волны то лают, как «собаки», то ревут в шторм как «быки». Одни животные: лес, а не море! Да и людям достаются прозвища, - особенно при переходе на другой корабль! – подхватил разговор Ханс. – Нильс, скоро ты будешь на своём первом судне называться, скажем, так: «Желторотый Альбатрос -юнга Нильс Ульсен». А когда перейдёшь на другое судно матросом, как ты попросишь звать себя? Каким именем?
- Не знаю, ещё не думал об этом, - задумчиво протянул Нильс.
- Назовись «Корнелиусом», - посоветовал Карл.
- Я ещё не знаю… Надо сперва стать юнгой, надо столько всего узнать. А там будет видно…
Ветер с моря усилился. Деревья неспокойно закачались. Пора было собираться в обратную дорогу, которую было решено проделать на шлюпе под парусом. Но Нильс продолжал сидеть, задумчиво глядя на огонь затухающего костра, и размышлял вслух:
- Мать хочет, чтобы я стал моряком на торговых судах. Но ведь почти нет различия между торговым судном и военным, между военным и каперским… Неужели и мне суждено стать таким же, как парни в этих песнях? Правда, мать говорила, что на флоте моряки служат своей стране… Какой стране буду служить? Норвегии? Голландии? Это самое вероятное…
- Да куда ты денешься, если Апелуне решила, что тебе предстоит идти на флот? Она хочет увидеть тебя капитаном, а то и адмиралом – не меньше! И куда ещё деться при нашей бедности, как не на флот? Море ты любишь, это и так видно! – грустно произнёс Карл
- Моря я не боюсь…
- Надо бояться не моря, а людей, - вздохнул Карл, - хотя людей больше хороших, чем плохих, но не они всё решают в жизни. Не все же люди на море каперы или пираты. Хотя капером тебе возможно и придётся быть…даже обязательно! А я вот не хочу быть моряком! Мне хочется стать музыкантом – таким, чтобы моя музыка нравилась всем людям. И ещё –поэтом… А теперь давайте собираться в обратный путь и готовить парус…
* * * На авторской странице представлено 2-17 главы из книги о российском адмирале Корнелии Ивановиче Крюйсе (Нильсе Ульсене), в том числе:
Продолжение: глава 2 - http://www.proza.ru/2006/12/07-312
Последние главы:
http://www.proza.ru/2006/11/16-322
http://www.proza.ru/2006/11/17-01
глава 19 http://www.proza.ru/2006/11/16-28
глава 20 http://www.proza.ru/2007/01/25-37
http://www.proza.ru/2007/01/27-290
глава 21 http://www.proza.ru/2007/02/04-209
Валерий Таиров