Это было давно, очень-очень давно, когда серые дожди еще бродили по городу, и дети распахивали окна, чтобы пригласить их на чашку чая.
Цветные ветры купались в струях фонтанов, люди любили женщин с длинными волосами, дарили друг другу цветы и зачем-то искали смысл жизни.
Тогда асфальт ещё мог быть грязным, урны - опрокинутыми, а лица - невесёлыми.
Не все желания сбывались, и редко, очень редко друзья приходили вовремя.
Это было так давно, что он успел забыть…
- М-м-м…- стон вырвался против воли.
М-м-м…- как больно становиться живым!
А может, может, не поздно еще? Попробовать? Он попытался рассыпаться пылью, растечься тенью и… не смог.
О-о-о! Какая боль!.. А как сладко стелиться теплым светом из окон, расплываться по мокрому асфальту, наполняя выбоины и трещины…
Какое блаженство высыхать водой, быть эхом шагов, звуком собачьего лая…
Быть теплым дождем в волосах… грязью на ботинках…просачиваться песком сквозь сомкнутые, пульсирующие от токов крови пальцы…
Но только не это! Не человеком! Не хочу! Не хочу!
Он сделал последнее отчаянное усилие, но было уже поздно: резкий, нестерпимо резкий запах чужого пота и сигарет рванул ноздри.
Что-то чужое пульсировало в венах, что-то жгучее и золотое, похожее на свет фонарика с «дохлыми» батарейками.
- Теперь ты никто! – сказал НЕКТО, ласково улыбаясь, - пустое место, плевок на асфальте. А лицо и тело – контур. Не они для тебя – ты для них. Как обувь, которую выбрасывают, когда она изнашивается, как галстук, который может выйти из моды, как стул или чашка кофе. Твоё назначение – быть мягкой туалетной бумагой или смазкой в подшипниках. Запомнил?
- Запомнил?- повторил НЕКТО и намотал на кулак его улыбку. Потом, немного подумав – совсем как струны! – смотал в клубок его легкость.
Да и после встречные-поперечные брали у него, что хотели. Ели вприкуску, намазывали с маслом, отнимали с рукопожатием.
Он был не один такой – но в толпе они редко узнавали друг друга…