Конвой

КОНВОЙ



Купец нервничал. Предполагаемый клиент определенно запаздывал. По крыше джипа барабанил дождь, за стеклом плакал серый вологодский полдень. Водитель, он же бессменный слуга, как обычно, был равнодушен ко всему сущему, лишь тусклые карие глазки беспокойно бегали, высматривая фигуру заказчика. Наручный комм купца легонько уколол невидимой иголочкой запястье – вызов.
- Да, я слушаю вас. Да. Хорошо. Как скажете. Едем.
Купец помолчал, прислушиваясь к собственным предчувствиям, и скомандовал слуге:
- Нас ждут в «Спасском».
УАЗ взвыл и, быстро набирая скорость, помчался в центр города.
 Через несколько минут в одном из номеров комплекса «Спасский» они встретились. Ожидавший торговца мужчина поприветствовал вошедших вежливым кивком и жестом пригласил сесть. Высокий худой старик несколько секунд безо всякого выражения разглядывал гостей, затем перегнулся через подлокотник кресла и с видимым усилием поставил себе на колени серый, без единого шва металлический бокс. Сплетя ладони в замок, и утвердив их на коробке, он начал говорить, периодически постукивая костяшками пальцев по предмету разговора.
- Как вы помните, я высказал вам свое пожелание касательно доставки груза в столицу Кокандского Ханства.
Купец утвердительно наклонил голову, ожидая продолжения разговора.
- Я подтверждаю свой заказ. Мне известна ваша репутация, известно то похвальное усердие, с которым вы беретесь за выполнение подобных поручений. Итак. Сейчас я передам вам аккредитив на полную сумму оплаты ваших услуг, - пожилой мужчина предостерегающе нахмурился, увидев немалое удивление в глазах собеседника. – Я повторяю, всю сумму вы получите незамедлительно. При сложившихся обстоятельствах я заинтересован в скорейшей отправке груза и, кроме того, я не уверен в том, что смогу встретиться с вами в Душанбе. Впрочем, это и не нужно. Вас встретят получатели груза. Предвосхищу ваше недоумение по поводу обстановки секретности и принятых мной мер предосторожности.
Клиент наполнил стакан пузырящейся, слегка шипящей минералкой, немного отпил и, прищурившись, вгляделся в собеседника, собираясь с мыслями.
- So. Я не могу воспользоваться услугами «Транзит Аэро» или кого-либо еще, чтобы доставить эту шкатулочку в Душанбе. Не доверяю. Вам же – напротив. Потому и прибегаю к вашей помощи в трудную минуту. Доставить груз будет нелегко. Более того. Будьте, уверены, что по пути вас будет ждать немало неприятных сюрпризов. Вы везете бомбу. Нет-нет, - старик успокаивающе помахал костистыми пальцами, - не в прямом смысле слова. Бомбой эта штука станет потом, когда доставите ее адресату. Пока же содержимое коробки само по себе безвредно, но за это самое содержимое любая разведка с удовольствием оторвет вам голову. Ну, а вы будете максимально заинтересованы в сохранности груза. Поясню. Вы поставите себя в совершенно невыгодную ситуацию, если в определенный момент решите избавиться от груза, например, перепродав. Во-первых, таких свидетелей не принято оставлять в живых, а во-вторых, даже если вы уничтожите коробку, то вам просто никто не поверит и, опять же, убьют. Ну, вот. Это о проблемах, с которыми вам придется столкнуться.
В номере повисла нехорошая тишина. Рассказчик снова глотнул из стакана, а помрачневший слушатель нервным движением потер ухо и провел чуть дрогнувшими пальцами по вспотевшему лбу.
- Теперь о сладком прянике. Сама по себе сумма, уже выплаченная вам, - правая рука говорившего коснулась пачки разноцветных пластиковых прямоугольников, лежавших на журнальном столике около кресла, - сама по себе эта сумма, повторюсь, была бы уже достаточно хорошим стимулом. Но я тоже намерен сыграть по возможности чисто, а потому, будем считать, что она включает в себя лишь ваше согласие на доставку груза. Ведь вы не знали всех деталей предстоящего дела, не так ли? Так вот. По прибытию в славный город Душанбе, сдав груз, вы получите сумму вдвое большую, в дополнение уже оговоренной. Как вам новые условия?
Купец бездумно смотрел в серые с красными прожилками глаза своего нанимателя и страшно переживал. Ему было жаль себя, он досадовал и бесился. Другая часть его сознания заворожено перебирала онемевшими лапками глухо звякавшие сотенные монеты федеральной чеканки и заходилась в восторженном писке, чуя нежданное богатство. Сердце обрывалось и ухало вниз, с высоты небоскреба, непроизвольно подергивалось левое веко. Путь в рай пролегал рядом с пещерой голодного дракона.
- А если я... – вышло глухо и хрипло, пришлось откашляться, - если я откажусь?
Вымолвил и тут же чуть не откусил собственный язык. Не то говорю. И не тому говорю.
- А вы не можете, - старик весело посмотрел поверх стакана из синего стекла и залпом допил минералку, чуть поморщившись, давясь избыточным газом.
- Вы уже не можете отказаться, - ласково повторил старый змей. – Ровно через двое суток, начиная с сегодняшнего дня, известие о вашем караване и, естественно, о вашем грузе, дойдет до двух адресатов. И, уж поверьте, они сделают все от них зависящее, чтобы вас достать. Правда, когда груз будет доставлен по адресу, вы станете им совершенно не интересны, так как содержимое коробки окажется в нужных руках. Вот и получается, что вы, дорогой мой, из кожи вон вывернетесь, но груз доставите тому, кому надо. Только не надо так бешено сверкать глазами и слуге своему скажите, что убивать меня нет никакого смысла. Уверяю вас, я и так уже почти мертвец. Думаю, жить мне осталось недельки две, не больше. Ну, так как? Мы договорились?
Порядком оглушенный купец сдулся как воздушный шарик.
Весело. Значит, дракон будет ждать именно меня.
Нет выхода. Выхода нет. Есть дорога. Пройдешь – получишь приз. Если по дороге не съедят.
- Мы договорились. Надеюсь, вы скоро умрете. И умрете нехорошей смертью.
- Да, я тоже так думаю. Ну, что ж. Договорились, так договорились. Теперь обговорим детали.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

ВОЛОГДА

Скучная ночь. Выбираться из берлоги, чтобы ехать в город уже не имеет смысла. Или может поехать? Не-е-ет.…Во-первых, лень. Во-вторых, лень, а, в-третьих, доберусь я до города часика в три и опять потом весь день кувырком. Опять «еще по последней и по домам», снова девки всякие разные. Хорош. Неделю уже куражусь. Хватит. Как бы с клиентом не пролететь. Вчера опять названивал. Переживает. Надо думать! Караван у него десятого уходит, а нынче восьмое. Нет, блин, уже девятое, а караван-баши, то есть я, контракт до сих пор не подписал. Мдя… Алкоголь – это зло. Яд. Ядовитое зло или злая ядовитина. Завтра, а точнее, уже сегодня, в понедельник, к одиннадцати утра надо быть в «Централ-Сарае». Ну а пока можно и полежать, «стенку» посмотреть. Кстати, когда я последний раз новости смотрел? У-уу, какой позор! Даже и не вспомню. Даже стыдно становится. Сейчас вот покраснею. Шерпа называется. Караван-баши, тудыть меня за ногу. Ох, грехи наши тяжкие! Что ж в голову так бьет-то, когда встаешь? Однако до камбуза надо добраться. Как говаривал наш мичман «жратва она на первом месте forever, ибо завтра корма может не оказаться». Мичман… Северная Ударная.… Пять лет псу блохастому под курдюк. Ну, их в болото, патриотические воспоминания. Да где же это чертово мясо, из конца в конец?! Неужели все сожрал? Унылое зрелище… Смерть и запустение царили на камбузе. Когда я здесь последний раз убирался? Надо лезть в холодильник. Блин, спускаться придется.
Да, однако, берлога у меня знатная. «Вольфеншанце» - да и только. Повезло тогда мне с этим бункером. Во время гражданской, народ суетился, бегал друг за другом, в казаки-разбойники играл. А мне подумалось, что некоторое время надо переждать в спокойном месте. И вдруг такая удача! Командный бункер местные отстроили, а потом сразу федералы пришли. Ну и покрошили друг дружку в капусту. А я это дело заприметил, все восстановил: маскировку, слежение, системы защиты. Снаружи-то – холм как холм, деревца вот подрастут, и совсем не поймешь, было здесь чего - или нет. Выходы у меня все равно через туннель и в лес. Кто там меня заметит? Ладно. Вот он холодильник, пора сообразить, что мне надо.
…После сытного ужина стало ощутимо легче. На огромном экране «стенки» мелькали кадры из новостей «Русского вестника». Голову больше не ломило, в висках не стучало, и тридцатилетний наемник уселся в любимое кресло, пододвинул к себе клавиатуру (в последнее время снова стало модным использование кнопочных управляющих панелей, особенным шиком считалось смачное щелканье клавиш) и разбил экран на четыре части. Первая продолжала показывать новости, вторая часть показывала WNN “Non stop – not speak” – картинка без комментария с бегущей строкой. Третья выдала всю почту, пришедшую за последние сутки, а на четвертой сменялись изображения унылых пейзажей, окружавших берлогу (работала система слежения). В углу огромного экрана мерцал ярко-синий огонек срочного вызова по видеосвязи.
…Наверняка Умед названивает. Беспокоится. Вчера, ближе к вечеру, помнится, за штурвал я садился совсем никакущий. Все, в «Дилер» больше ни ногой. Да и девки там какие-то мерзопакостные. И саунд отвратительный. Хотя, в том состоянии, что я был вчера…. Честно говоря, мне было до балды, какая музыка грохочет над дансполом. Волновало лишь одно: остался у Славика заветный коньячок или нет. В берлоге запасы «СС-20» кончились, а Славик обещал приберечь канистру. Вот и додегустировались до полного маразма. Проснулся перед въездом в берлогу в семь вечера.
Сероглазый шатен, отхлебнул из кружки лекарственное пойло и щелкнул по клавише пульта. Синий огонек погас и в центре «стенки» развернулся квадрат видео.
На экране появилось лицо пожилого среднеазиата. Уважаемый бизнесмен, купец первой гильдии Ханства Кокандского Умедбай Эгамберди Нуреддин Оглу сидел перед видеоглазом и вещал. Иначе, чем «вещание», его благообразную, полную чувства собственного достоинства и глубокого уважения к собеседнику, манеру изъясняться, назвать было нельзя. Правда, в начальных витиеватых фразах приветствия проскальзывало недовольство адресатом. Но распознать подобное мог лишь человек, общавшийся с купцом достаточно долгое время. Суть высказанного сводилась к следующему.
Ирбису, заключившему договор на словах при свидетелях, надлежало сегодня, 9-го июля 2084 года, не позднее полудня по местному времени подписать контракт, получить задаток и приняться за работу.
По условиям договора Ирбис обязывался провести караван почтенного Умедбая из Вологды в Душанбе.
Ирбис перекатил трекбол и щелкнул по иконке «сообщение получено». Затянувшись сигаретой, наемник поиграл на клавишах и, центр инфостенки заняло содержание контракта. Прокручивая обязательства и гарантии, Ирбис добрался до транспортного листа с перечнем грузовиков и боевых единиц каравана.
Собственно говоря, в караване Умеда любой транспорт представлял собой атакующую или оборонительную систему. Три мощных тягача марки «Зубр», которые и перевозили груз, были снабжены зенитными башнями, поверх многочисленных контейнеров с товаром. Кроме того, восьмиосные бронированные гиганты (заметим, полноприводные) были снабжены четырьмя шестиствольными автоматическими пушками: одна сзади, две по бортам и одна прямо по курсу. Три «Зубра» составленные треугольником, могли противостоять практически любой бандитской стае из промышлявших на торговых путях. Но и это не все! Умедбай разорился в прошлом году на двух «Черных беркутов», - штурмовые танки глубокого прорыва. Угольно черные, приземистые, хищные, развивающие на ровном месте скорость до 180 км/ч, со скорострельными 125 мм пушками, компьютерным наведением, генератором силового поля на 15 минут непрерывной работы, не говоря уже о прочих мелочах типа пусковой установки «земля-воздух»...
Ирбис переключился на файлы собственного архива.
…Так, это не то, опять не то… Ага, вот она! На экране появилась карта. Путь предстоял долгий. Выехав из Вологды надо было достаточно долго пробираться на восток, первым пунктом остановки для отдыха и дозаправки должна была стать Кострома. Далее нужно было спускаться на юг и пробираться глухими тропами до границ Самарского княжества. Наемник с удовольствием подумал о Самаре. Даа.… Вот где можно будет приятно провести время. Навестить многочисленных знакомых, кой-чего прикупить, да и просто расслабиться. После Самары предстоял долгий вояж вдоль Волги до Каспия. Остановка в Гурьеве и затем бесконечный рейд по пустыне до южных оазисов благословенного Ханства Кокандского. Что ж. Нет ничего невозможного. Надо будет настоять на изменении контракта. С такой огневой мощью можно будет и прихватить по дороге чего-нибудь, что плохо лежит. Соответственно, шерпа должен получить свои проценты.
Так. Утро вечера мудренее, по любому.… Надо ложиться спать. Вставать придется рано, да и денек выдастся хлопотный.
Ирбис погасил стенку и, сладко зевнув, побрел по направлению к любимой лежанке.


Утро в «Централ-Сарае» - самое спокойное время суток. В подземной восьмиэтажной части этого торгового айсберга ощущалось легкое деловое настроение, слегка приправленное смешанным ароматом свежесвареного кофе и елочного привкуса «голубого шаха». Курильни с шести до девяти не работали. Работящий торговый народец поднимал настроение с утра, после ярмарочного балагана выходных, кокандской травкой. Двое военных, стоящих около лифта недовольно порыкивали на утренних посетителей. Видимо двум крепким мужикам в хамелеонбинезонах, (правда, без необходимой экипировки в виде наплечных камер, бронепластин и шлемов, без чего хабинезоны превращались в повседневную удобную одежду) не нравились умиротворенно улыбающиеся лица, выходящих из туалетов накуренных торговцев. Спустившись на лифте на шестой уровень, два солдата синхронно достали карты допуска. Открылись двери лифта. В глухой металлической плите неярко светилось окошко из бронестекла. Один из мужчин нажал на кнопку звонка. В освещенном квадрате появилось лицо охранника. Через 10 секунд, лязгнув, плита отъехала в сторону. Шагнув из лифта, наемники оказались в узком пенале КПП. За низким столом, отгороженный от вошедших высоким барьером, сидел охранник. Он внимательно осмотрел вошедших.
Один, что пониже, немного раздражал своей нагловатой усмешкой, изредка появляющейся на широкоскулом, с ханской бородкой, лице. Он отличался массивной фигурой и юркими черными глазами, на голове топорщился стандартный военный ежик. Второй же выглядел немного более медлительным в движениях, но во всем сквозила ленивая сила и уверенность в себе. Тоже коротко стриженный, с чуть оттопыренными ушами, он производил обманчивое впечатление добродушного медведя. Однако взгляд светлых внимательных, равнодушных глаз был определенно недобрым. Немного оценивающим что ли. Охранник сунул в регистрационный сканер одну за другой карточки солдат.

ТИВОЛИ АЛЕКСАНДР. 35 лет.
Штурмпехота.
Специализация: штурмовая пехота оккупационных войск.
Личное оружие: пистолет – пулемет Федорова калибр 8,8 мм.
Личная система вооружений: автоматическая шестиствольная пушка «Гидра».
Боевые награды высшего достоинства: «Звезда Героя России», «Нефритовый Полумесяц Ханства Коканд».
Мобильная система вооружений: отсутствует.
Последнее воинское звание: тысячник Орды Ханства Коканд.
РЕГОБАЛТО ПАВЕЛ. 33 года.
Танкист.
Специализация: командование мобильными штурмовыми бронетанковыми соединениями вплоть до дивизиона.
Личное вооружение: автоматический пистолет Magnum SG калибр 7.62 мм.
Личная система вооружений: ПТК «Молния».
Боевые награды высшего достоинства: «Звезда героя России», «Орден доблести княжества Самарского», «Титановый крест Ордена Тевтонского ».
Мобильная система вооружений: отсутствует.
Последнее воинское звание: штабс-капитан бронетанковых войск ВС Всеволжского Самарского княжества.

- Слышь, поживее там ручонками шевели.…Как оно? Доступно? – недовольно оскалился Тиволи.
- Да, побыстрее там, - прогудел Павел с высоты своих метра девяносто пять.
Охранник справился с листом посещения шестого люкс уровня. Все сходилось. 9 утра 9 июля у достойнейшего Умедбая Эгамберди назначена встреча с Тиволи и Регобалто. Палец нажал на клавишу, бронированные двери шестого уровня разъехались, Павел и Александр шагнули по направлению к номерам Умеда.



Достопочтимый Умедбай вкушал утренний чай. В свои 40 с небольшим, купцу казалась неприличной собственная поджарость и подтянутость. Ему представлялось вполне уместным набрать килограмм так двадцать жирка. Пора уже.
Слава Аллаху, отложено в Московских и Швейцарских банках достаточно. Под рукой штат помощников, хороших слуг, - каждый при своем деле. Прошло время, когда надо было ежедневно рисковать жизнью и товаром, мотаться по Средней Азии, Северному Китаю и Сибири.
…Последний караван. Последний долгий переход…
Однако, часы показывают 9 утра. И, словно эхо его мыслей – сигнал из предбанника. Очевидно, пришли те, кого Умед ожидал с нетерпением уже целую неделю. Огладив обеими руками небольшую бороду, купец кликнул слугу. Молодой китаец с поклоном появился в дверях.
- Цзянь, посмотри кто там. Если это те, кого мы ждем – ты знаешь, что делать.
Все распоряжения Умедбая выполнялись немедленно. Спустя несколько секунд, загудели электрозапоры и гости прошли в михмонхану. Почтенный Эгамберди поднялся, обошел достархан и широко раскинул руки, по очереди обнимая вошедших. Павел и Александр со сдержанной радостью обнялись с хозяином дома, сняли одновременно обувь и уселись на подушки, близ достархана. Глаза у всей троицы весело поблескивали. Купец хлопнул два раза в ладоши. В комнате появился Цзянь с небольшим деревянным ящичком.
- Заправь кальян, распорядись о трапезе, подготовь все к отдохновению. Не забудь, мы ждем еще одного гостя.
Умедбай слегка улыбнулся и проговорил, обращаясь к гостям:
- Всегда опаздывает на деловые встречи.
- Бес? Ирбис? – одновременно спросили наемники и тут же рассмеялись вместе с хозяином.
- Да, да. В нашем предприятии, господа мои, шерпой предстоит быть именно ему.
Офицеры с усмешкой переглянулись, и Александр спросил:
- Во сколько должен придти?
- В одиннадцать.
- Нуу… к часу появится. А в кальян твой парнище, там что заправляет?
- Все в порядке, - успокоил купец. – Ваш любимый сорт. Цзянь, все готово? Ага. Ну, пора, в таком случае, вдохнуть аромат Коканд-и-Шериф.
- Аа-а… Ирбис… Он как? – протянул Павел.
- Семеро одного не ждут! – гаркнул Александр.
- Воистину так, да и тем быстрей он появится, - пробормотал Умедбай, удобнее усаживаясь рядом с кальяном.


Блокпост на въезде в «чистый город», располагался перед воротами высоченной железобетонной стены, опоясывающей Вологду. Стена не исчезала даже над рекой с одноименным названием, а лишь сменялась огромными бронированными воротами, для свободного корабельного прохода. Под водой сплошная серая шероховатость защитника города сменялась очистными сооружениями. Конечно, несмотря на это, воду из нее пить не стоило, но от непрошеных гостей стена спасала.
Дождавшись своей очереди, Ирбис въехал в отстойник внутри блокпоста. Подошел сержант охраны и потребовал документы. Ирбис вылез из машины и отдал пачку пластиковых прямоугольников. Спустя несколько минут, охранник жестом пригласил войти в бункер. На экспресс-осмотр ушло две минуты, из чего охране стало известно, что объект не заразен, не замечен в преступлениях против властей города и может спокойно следовать внутрь Сити. Однако Ирбис не был гражданином Свободного города, а потому он привычно бросил на стол у входа пять копеек и пошел к машине.
За бронестеклами «Росомахи» шел нудный вологодский дождь. Внутри города покрытие дороги сменилось с разбитых бетонных плит на гладкий асфальт и машина, довольно урча, понеслась по направлению к центру. Съехав с моста имени 800-летия города, Ирбис повернул налево, а через минуту, остановившись у базара, раскинувшегося на вокзальной площади, купил там пачку сигарет. Затем, его машина рванулась по направлению к городскому скверу, и через пять минут он оказался около цели. В центре сквера еле виднелись, сквозь зелень деревьев три надземных этажа «Централ - сарая». На часах было одиннадцать двадцать и, загнав «Росомаху» на второй подземный этаж, Ирбис, чертыхаясь про себя, помчался к лифту. У двери в покои Умедбая Ирбис немного отдышался и стукнул кулаком по кнопке вызова. Открывший ему Цзянь с поклоном прошелестел:
- Вас уже ждут.
- Привет, - бросил на ходу караван-баши и вошел внутрь.
Неяркий свет от четырех бронзовых бра, освещал троицу, восседавшую на подушках вокруг достархана, на котором уже стояли: истекающие соком, сытнейшие манту, в керамическом горшке; нежный шашлык, политый острым соусом; несколько блюд со свежими фруктами; три узкогорлых серебряных кумгана с напитками и огромное блюдо дымящейся горы белоснежного риса, обрамленной аппетитно пахнущими кусками баранины и разваренным нутом. Ошеломленно осмотревшись и, увидев, в довершение ко всему Александра и Павла, Ирбис вымолвил общее приветствие и застыл, в некоторой растерянности. Из-за стола поднялся хозяин, Павел загудел со своего конца достархана здравицу, а Александр, хихикнув, заговорил о вечных опозданиях караван-баши.
Следующие пять минут были наполнены непрерывным обменом новостей, сердечным пожиманием рук и дружеским похлопыванием по плечам. Затем, деловые люди приступили к чавканью, сопению и прихлебыванию, довольно поглядывая друг на друга. Утолив первый голод, Ирбис обратился к купцу:
- Как вам пришло в голову, почтеннейший, нанять именно этих бандитов? И где вы их разыскали? Мы вот уже год не виделись.
- Десять месяцев, - протянул Павел.
- Что ж ты чешешь, мил человек! «Не виделись!» - передразнил Тиволи. – До тебя же достучаться не-воз-мож-но!!! На Новый Год тебя звали? На мой День Рождения тебя звали?! Куда пропал, бестолочь?
- Ты, может, дашь Умеду ответить, нехороший человек? – задушевным тоном отозвался Ирбис.
- Мы давно знакомы, - пояснил Нуреддин Оглу. – К тому же в одной из моих торговых экспедиций, благородные воины оказали мне неоценимую помощь. По сему, я взял на себя смелость вновь обратиться к их услугам. Кроме того, со слов уважаемых офицеров я составил о Вас мнение, как о непревзойденном следопыте, искусном разведчике и надежнейшем караван-баши. Отрадно видеть, что я сумел собрать столь могучих воителей, вдобавок друзей, чтобы смогли они помочь мне в моем деле.
- Надежнейший, искусный…. Да бестолочь он малолетняя, - заржал Тиволи.
- Это… ты как, может, дунем? – спросил, немного смущенный излишне высокопарным слогом купца, Регобалто.
- Так. Значит, предлагаю вот как. Сейчас дунем, потом обсудим дело, а потом, есть мысль прокатиться в «Дилер», а? – выпалил первое, что пришло в голову, Ирбис.
- «Дилер»? – переспросил Умедбай. – Не лучше ли продолжить увеселение перед долгой дорогой в «Централ-Сарае»?
- Ваше дело отказаться, мое дело предложить, - сказал караванщик, выбирая себе чубук. – Только учтите, у меня воздуха на «Централь» не хватит. Поиздержался. А то бы я еще годик позагорал бы с удовольствием, и, конечно, только ради уважаемого Нуреддин Оглу, - последовала сладкая улыбка в сторону Умедбая. – Только ради него я согласился вести караван в Душанбе. А что везем, кстати?
Купец поджал губы, посмотрел в потолок и выдал на одном дыхании:
- Оружие стрелковое, боеприпасы к нему, мед липовый, клюква мороженная, шкурки собольи и норковые, алмазы промышленные. Отдельный груз - почта конфиденциальная, опечатанная. Что в той коробке я знать не должен. Один из грузовиков везет попутные товары для продажи во время пути. Оплата по доставке, – деловито прибавил в конце Умед.
- Скорость доставки груза, - спросил Ирбис.
- Пятьдесят дней, да пребудут они в спокойствии.
- День отбытия не изменен?
- Нет. Десятого, как и оговорено.
- Транспортный лист без изменений?
- Три «Зубра», два «Черных беркута».
- Личный состав?
- Семь танкистов, шесть водителей, двадцать стрелков.
- Субординация в походе?
- Командование во время движения целиком Ваше. Во время оборонительного боя командование переходит к Тиволи, во время наступательного - к Регобалто.
- Правильно, - кивнул Ирбис. – Саня лучше всего может охранять, а Пашка умеет вовремя наехать и отвалить с добычей.
- А ты лучше всего можешь языком молоть, - насупился Тиволи.- Мы че, так и будем дураками сидеть или дунем, наконец?
- Да подожди, самое важное, - сколько с собой привез, Умед?
- Две доли по сто тысяч золотых рублей и ваша доля караван-баши – двести тысяч. Чеканка федеральная 73-го года. Оплата вперед сто процентов, либо в сертификатах, либо в металле, по вашему желанию. Пятнадцать процентов от захваченного в дороге – нашедшему добычу, остальным двум по пять.
Наемники приумолкли. Каждый с уважением посмотрел на купца. Назначенная награда, минимум в три раза превышала обычную в таком деле. Да, слов нет, они профи в своем нелегком бизнесе, да и поход Умед планировал как последний, однако….
Первым учуял опасность Александр:
- Слово сказано. Мы услышали. Но не борщишь ли ты, уважаемый?
- Да, - очнулся от сладких дум Ирбис. – Ты не слишком нас полюбил?
- Посылка, – коротко сказал Павел и взял в горсть манту.
- Истинно так, - спокойно подтвердил Умедбай. – За доставку в нужные руки посылки полновесно заплачено и предстоит по окончании пути получить вдвое.
Друзья задумались. Бывали случаи, когда огромные караваны, с многотонным грузом, без приключений проходили путь от Архангельска до Кабула, а бывало, что ради самолета с посылкой весом в два килограмма поднимались в воздух все доступные ВВС какого-нибудь Дагестана.
- А все ли ты сказал нам, почтенный? – очень спокойно спросил Ирбис. – И не следует ли нам опасаться, кроме бандитов и кочевников, твоих конкурентов?
- Ни одна живая душа кроме отправителя и получателя не знает о посылке. Так меня заверили. Но и мне тревожно, не скрою. Потому и пригласил Вас разделить со мной тяготы дальнего пути, - немного печально ответил пожилой бизнесмен.
В молчании четверо серьезных мужчин посасывали чубуки кальяна. Затем Ирбис вздохнул, как бы подводя черту под общими раздумьями:
- Согласен.
- Я тоже, – ответил Павел.
- Согласен, - буркнул Тиволи.
- Благодарю Вас, - несколько торжественно произнес Умедбай. – В день похода, каждый из Вас получит всю сумму в месте, им назначенном и во время ему удобное.
На душе у четверки стало легче, все зашевелились, заговорили, принялись есть, курить и в компанию вернулась легкость бездумного трепа.



Бамм. Бамм. Бамм.
Глуховато грохочет музыка, по стенам прыгают ломаные тени. Впереди, в дверном проеме, за спинами толстомордой охраны – цветной, дымный, шумный прямоугольник веселья. Подходя к воротам истеричного рая, Ирбис, Тиволи и Регобалто подняли вверх правые руки, будто приветствуя бульдогов в человеческом обличье у входа. На самом деле на ладонях у друзей был оттиснут штамп заведения – глаз, нарисованный несмываемой краской, что исчезнет сама собой ровно через двенадцать часов – пропуск.
- Где сядем?
- Что?
- Сядем где, говорю?! – проорал, наклоняясь к Тиволи, Ирбис.
- А-а-а... Тебе лучше знать!
Сели за самый дальний столик. Павел тут же зашарил ладонями по столику, оглядывая его со всех сторон. С иронией наблюдавший за ним Ирбис сказал:
- Пашок, не ищи. Нет здесь акустической защиты. Поэтому и сели подальше.
- Блин, каменный век, - с явным неудовольствием пробурчал Регобалто.
- Он, - кивнув, подтвердил Ирбис. – Дунем? А то меня отпускать начало.
- А то! – вынул из нагрудного кармана папиросы Тиволи.
Как по волшебству возникшая перед ними, замученная беготней, официантка шлепнула на стол тоненькую папку меню и тут же окрысилась на Александра:
- У нас с собой приносить не положено!
- Что положено, на то положено, - ответил бывший пехотинец и щелкнул зажигалкой.
- Девочка, если у тебя какие-то проблемы – обратись к Славику и не забудь сказать, что к нему заглянул Ирбис. Запомнила? А теперь улыбнись и принеси нам бутылку СС-20-го.
Караванщик повернулся к друзьям и выбрал из протянутого Тиволи портсигара папиросу.
Выкурив по одной в сосредоточенном молчании, товарищи почти разом вздохнули и заулыбались нечаянному совпадению.
По жилам забегали хитрые канабиоловые бесенята с косяками в зубах. Сердце весело подпрыгивает, спинной мозг не успевает отдавать правильные распоряжения конечностям.
Прет. И прет знатно.
- Ну, и как ты в целом? Все караванишь?
- Вроде того. Че в Вологду не заезжал? Где Ксю?
Тиволи сморщился и помотал головой:
- Да разошлись мы с ней.
- Ладно, - недоверчиво произнес Ирбис. – Совсем?
- Совсем, совсем. Она в Большую Москву подалась. Короче, не по пути нам.
Следивший за разговором Регобалто изрек:
- Все. Ща жаловаться начнет.
- Когда это я жаловался? – вскинулся Тиволи.
- Да всю дорогу. Как с Ксюхой разошелся, так и жалуешься, - улыбнулся Павел.
- Хорош, хорош, - гася возмущение Тиволи, постучал ладонью по столу Ирбис. – Сань, про Ксю потом расскажешь. Лучше расскажите, как с Умедом встретились?
- Обыкновенно. Он по сети ползал, на наше досье наткнулся. Помнишь же, мы с Саней еще год назад в сети рекламу дали?
- Помню, - кивнул Ирбис.
Год назад они и познакомились. Точнее Тиволи познакомил караванщика с Регобалто. У шерпы было полно свободного времени и оставались кое-какие деньги от гонорара за последний заказ. После двух недель совместных возлияний Павел неожиданно пригласил Тиволи и Ирбиса вместе с женой к себе домой, в Самару. Там караванщик и подкинул друзьям удачную идею – объединиться и разместить в сети объявление о наемниках для сопровождения караванов. Почему его посетила подобная мысль именно в Самаре, Ирбис и сам не знал. Может оттого, что по дороге во Всеволжское княжество шерпа смог убедиться в том, как слаженно действуют Тиволи и Регобалто в паре.
- Курумоч! – смеясь, напомнил Павел.
Все трое расхохотались.
Поминутно перебивая соседа, азартно дергая друг друга за рукава, каждый пытался напомнить историю первым. Было, что вспомнить!

...Самарский аэропорт «Курумоч» расположен за городской стеной. Да что там – стена! Даже оборонительная полоса и та проходит между чертой города и аэропортом. В общем, не ближний свет.
Начало лета, стандартно непредсказуемая самарская погода (утром плюс десять, к вечеру все двадцать), легкое похмелье.
Трое парней и девушка стояли на взлетном поле. Ташия, жена Ирбиса, недовольно хмурилась, поглядывая на мужа. В таком настроении она пребывала со вчерашнего вечера. Она не поддалась бы не на какие уговоры касательно увлекательного воздушного вояжа, если бы не собственные соображения. Ташия была твердо уверена: стоит мужу улететь в Самару, как он тут же пустится во все тяжкие. Лучше быть рядом и не отпускать поводок!
- Штой-то меня мутит, - сумрачно заметил Тиволи.
- А я говорила. Говорила? Поездом лучше ехать, поездом! Не-е-ет! На хер че надо! Тебе обязательно лететь надо было! – проворчала Ташия.
- Таш, ну не начинай снова, а? – взмолился Ирбис. – Говорено же пятьдесят два раза, что самолетом дешевле. Что поезда ждать надо неделю, а то и больше. Что самолетом быстрее...
- Ну и что?
- Как ну и что? – растерялся караванщик.
- А я хотела ПОЕЗДОМ!!
- Все, сдаюсь! – поднял руки Ирбис. – Обратно едем поездом.
- Фигу! Обратно полетим самолетом!!
Шерпа закусил губу и вызвал в своем воображении картинку могучего водопада, это всегда успокаивало. Вода... Много воды...
- Ну? Ждем кого-то? Забыли что-то? – требовательно прищурилась Ташия. – Паша?!
- Пойдем, пойдем! – быстренько согласился танкист.
Приятели послушно зашагали к зданию аэропорта. Вслед уходящим гневно провыл турбинами самолет, из-за туч выглянуло ленивое летнее солнце.
«...встречающим. Прибыл рейс восемь-восемь-три-два Архангельск-Вологда-Самара. Повторяю...»
Внутри здание аэровокзала напоминало блошиный рынок. Курумоч выполнял второстепенную роль. Основной, «парадный» аэропорт Самары располагался около нефтеперерабатывающих комплексов Новокуйбышевского района столицы княжества, а Курумоч постепенно ветшал, хирел, в общем, служил «черным ходом».
- Блииин... Народу-то, народу! – присвистнул Ирбис.
- Здесь всегда так, - кивнул Регобалто. – Вечно все с узлами, мешками и прочим дерьмом. Тут местные авиалинии в основном работают. Народ по княжеству летает. На поле самолеты видел?
- Ну. Я еще удивился, че это десантных ботов в пассажирском аэропорту столько.
- Да это не десантные боты. То есть были раньше, а сейчас их переделали.
- Понятно.
- Пашок, где тут багаж получают? – вмешался Тиволи.
- Пошли, покажу.
Компания двинулась через человеческий муравейник.
Далеко впереди горели неоновые буквы: «Выдача багажа». Не обращая внимания на людей, суетившихся около ленты транспортера, Павел уверенно подошел к забранному бронестеклом окну с надписью «Спецкатегория». Достав документы на багаж, Павел повернулся к друзьям и требовательным жестом протянул правую руку ладонью вверх:
- Квитанции давайте.
Забросив пластиковые прямоугольники в маленькую приемную щель, Регобалто пару минут попрепирался с охраной, потом с раздражением расплатился и поманил за собой товарищей.
- Пошли волыны получать.
- Какие такие «волыны»? – с подозрением прищурилась Ташия.
- Наше оружие, - терпеливо пояснил Ирбис.
Кареглазая симпатяга подбоченилась, поправила тяжелую волну темно-каштановых волос и скептически посмотрела на Тиволи и Регобалто, принимающих от охраны длинные металлические кофры. У четко очерченных губ девушки залегли недовольные складочки:
- Я прекрасно понимаю ваш дурацкий сленг. И что такое «волыны» я знаю. Не в этом дело.
- А в чем? – уныло переспросил караванщик, кося глазом в сторону друзей.
- А в том, что меня кто-то недавно уверял, что мы едем отдыхать. Зачем вы взяли свои жуткие железки?
- Ташунь, ну не заводись. Ты же знаешь, что Пашок в Вологде себе «Молнию» купил. Что ж ее – у меня оставлять? А Саня без своей «Гидры» вообще шагу не сделает.
- Ля-ля-ля! – насмешливо пропела Ташия. – Где моя вилка? А то лапша уже на плечи свисает!
Несколько секунд Ирбис притворно безучастно разглядывал жену, а потом внезапным, резким движением сграбастал хитро улыбающуюся девчонку в объятия, прижав ее руки к бокам.
- Вот я кого-то, по чему-то прямо здесь да ка-а-ак... – зашуршал ей в ушко свистящим шепотом караванщик.
- АЙ! – взвизгнула Ташия. – Щекотно! Перестань!
- Будеш-ш-шь ещ-щ-ще букаться? Будеш-ш-шь? – грозно зашипел шерпа.
- Ой, балда! Ой, не буду, не буду, не бу-у-уду!!!
- Бес! Ну, ты помог бы что ли, а? – с досадой произнес Тиволи.
Нда. Тяжело, однако.
Насупленное солнце вновь потянуло на себя облачное одеяло. Погасли солнечные зайчики, что прыгали по зеркальным стенам аэровокзала, сыпануло серым дождиком. Друзья копались в раскрытых кофрах, Ташия, что-то мурлыкала себе под нос, отбивая такт носком босоножки.
- Котище!
- Да...
- А что это за крокозябры такие?
- Где?
- Да вон! – Ташия мотнула головой в сторону трех БМД, быстро приближавшихся к зданию аэропорта.
Сидевший на корточках Ирбис, мельком глянул через плечо, вдруг замер и медленно развернулся.
- Пацаны... – выдавил потрясенный караванщик.
Ориентируясь на необычный тон шерпы, приятели разом повернулись к стеклянной стене аэровокзала.
- Степняки!? – поразился Тиволи.
Низкие силуэты боевых машин десанта быстро приближались. До аэровокзала им оставалось каких-нибудь метров триста.
Караванщик бесцеремонно рванул жену за руку и ринулся бегом за ближайшее укрытие.
Бардак! Народ заскулил, заметался, запрыгал по зданию, роняя мешки и чемоданы. Передняя бронемашина с ходу открыла огонь. Огромная витрина внешней стены взорвалась стеклянными брызгами и рассыпалась, обдав ближайших посетителей острыми осколками.
Павел и Александр, спокойно, со стороны могло показаться, даже чуть замедленно, развернули толстые металлические кофры откинутыми крышками к противнику и плюхнулись наземь. Павел тут же защелкал-залязгал, заряжая свою «Молнию». Тиволи до поры лежал неподалеку, равнодушно наблюдая за разошедшимися веером БМД. Откуда-то сверху по БМДшкам с равными промежутками затукала мелкокалиберная автоматическая пушка. Машины зарычали, попятились, завертели орудийными башенками. Павел чуть приподнялся на локте, устроился поудобнее между импровизированной защитой из двух кофров, выцелил приплюснутый колесный силуэт и «Молния» выплюнула сгусток рыжего огня.
Быстренько убравшись за металлические ящики, Регобалто довольно проворчал:
- Приходи, кума, любоваться!
Выстрел пришелся точно в борт ближайшего к аэровокзалу броневика. Спустя секунды из дымящей машины посыпалась пехота.
- Маэстро, - иронически обратился к напарнику Павел, - ваш выход!
Тиволи радостно оскалился и, чуть прищурившись, резанул пулеметной струей по разбегавшимся автоматчикам.
- Эй, бродяги, - подал голос из-за бетонного бортика Ирбис, - мне кто-нибудь мой «Федоров» перекинет или как?
Регобалто пошарил в ящике и, вытащив автомат, отправил его по назначению.
Тиволи прекратил огонь и отполз в сторону, сердито буркнув:
- Ща они нам дадут жизни.
Точно. По стенам вокруг друзей застучали пули, пришлось залечь.
- Не, ну в натуре дурко какое-то! – возмутился Регобалто. – Где охрана? Че за дела? Мы тут в одну харю будем бой принимать что ли?
И словно в ответ на его реплику на уши надавило близким вертолетным ревом. Промелькнули грозные тени «Камовых». Ухнуло, грохнуло, громоподобный стрекот, резко удаляясь, сменился жарким треском горящих машин, плачем раненных посетителей аэровокзала, завывающими стонами неудачливых налетчиков…

…Дааа… Ты помнишь как на нас Ташка орала? – хохотал Тиволи. – Я думал она тебя твоим же «Федоровым» приколбасит.
- Помню. Она мне эту поездочку потом долго припоминала.
- Как она, кстати?
- Нормально, - пожал плечами Ирбис. – Я думаю с ней все в порядке.
- То есть? – нахмурил брови Павел.
Караванщик помолчал, поулыбался кривой улыбочкой и сообщил:
- Я тоже развелся. Ну, че вы ржете? Че ржете? Дааа… Хер с вами. Вон Славик ползет, чичас мы заполним баки.
Все верно. Ночной клуб – вовсе неподходящее место для прочувствованных бесед на любовные темы, особенно если к столику направляется хозяин заведения с литровой бутылкой коньяка в руке.

……………………………………………………………………………………………………..

Над Вологдой стоит густой туман. Капельки влаги собираются на влажном асфальте, стенах домов, буйно разросшейся зелени. Откуда-то сверху мягко пробивается теплый свет. Издалека неуклонно приближается ровный гул мотора. Все это Павел ощущает особенно остро. Он любит оказаться один на один с рождающимся днем. Почувствовать его, увидеть, как окружающий нас мир, бесцеремонно деловито нахмурив брови, засучив рукава, отодвигает рассвет в сторону. Начинает творить. Сотворенное станет явью вечером. Пока же все зыбко, неясно, и, даже под броней, пробитой пулями, покрытой стальными заплатами, даже там, глубоко в душе, сонно ворочается солнечный пушистый зверь предчувствия. День похода…
Ближайшие к Регобалто ворота в «Централ-Сарай» бесшумно поползли вверх, на площадку перед комплексом выкатился джип «Викинг» и остановился буквально в сантиметре от смотрящего в противоположную сторону Павла. Из машины выскочил Тиволи, присел несколько раз, помахал в разминке мощными лапами и затанцевал в боксерском поединке с тенью.
Павел с явственно читавшимся на его лице неудовольствием, посмотрел на Александра и достал пачку «Зеленого Знамени». Далекий вначале гул мотора превратился в близкое басовитое рыканье, из-за деревьев показалась «Росомаха» Ирбиса. С разгона, перескочив высокий поребрик, вездеход рванул через газон по направлению к друзьям. Вылетев на асфальтовую стоянку, бронемашина завизжала покрышками и, окутавшись синим вонючим дымом, остановилась.
- Да что такое… Эхх… Черти вы… такое утро…- расстроился Павел, выбросил начатую сигарету и пошел внутрь гостиницы.
- Че это он? – Ирбис хлопнул по протянутой руке Тиволи и с недоумением мотнул головой в сторону ушедшего.
- Здорово. Ты как, готов? – не отвечая на вопрос, приступил к делу богатырь в хабинезоне.
- Готов, готов, - заслонясь рукой от внезапно проступившего на посветлевшем небе солнца, проговорил разведчик.
- Ну, пошли, Умед ждет.
- Пошли.


В трапезной Умедбая собрались три офицера и двое старшин. В глазах достопочтенного купца не было и следа усталости, хотя последние сутки выдались хлопотными. Бизнесмен выглядел собранным, сосредоточенным и говорил кратко, без намека на обычную для него витиеватую учтивость.
- Груз в контейнерах. Люди на местах. Выступаем из города через три часа. Вся полнота власти переходит к Ирбису с 11.00. Полагаю, вопросов быть не должно. Все оговорено, все знают свою задачу. Однако, надлежит устроить последнюю проверку. Начнем с людей.
Среднего роста, чуть сутуловатый старшина Андреев расправил плечи, провел ладонью по коротким светлым волосам и доложил:
- Боевой расчет в полном порядке, все здоровы, боекомплект проверил, орудия работают на сто процентов. На втором «Зубре» зенитка туго шла вправо, дефект устранили. К походу готов.
Умедбай перевел взгляд на старшину водителей. Рыжий, длинноволосый, одетый в мятую форму штурмпехоты федерации, Кузьмин облизнул губы и немного нервно подскочил с места:
- Все готовы, все нормально. Баки с горючим, в смысле запасные, полные. В принципе, все о`кей. Больных нет, мужики проверенные.
Вслед за Кузьминым Регобалто и Тиволи односложно, лаконично ответили на вопрос о готовности каравана. Ирбис вынес резюме:
- Готовы. Можем трогаться.
Наступило минутное молчание. Затем, Умедбай провел сложенными лодочкой руками по лицу и бороде, пробормотал «биссмиллои рахмони роим», медленно поднялся на ноги и подвел черту:
- Поехали!


В половину одиннадцатого до полудня, миновав восточные ворота, караван наконец-то выбрался из города, и кавалькада разномастных автомобилей покатилась к точке встрече с «Беркутами». Павел первым умчался с грузового двора. Власти, естественно, не разрешали держать танки в городской черте, а потому, каравану еще только предстояло соединиться и встать в походный порядок за стеной Вологды. Пока же «Росомаха» Ирбиса шла вместе с «Зубрами», не убегая вперед. Вологда – город небольшой, даже вместе с пригородами еле-еле наберется миллион жителей. Поэтому хищный силуэт вездехода караванщика успел примелькаться, по крайней мере, в центре. Но восточным шоссе Ирбис пользовался редко, и жители спального района Бывалово, разросшегося за последние двадцать лет до пределов минигородка, с любопытством глазели вслед каравану, явно выделяя «Росомаху». Вообще-то от базовой армейской модели Ирбис камня на камне или, выражаясь точнее, шестерни на шестерне не оставил. В результате получилась приземистая тяжелая бронемашина с обтекаемыми формами. Шесть широченных колес могли вытащить «Росомаху» практически из любого болота, а форсированный двигатель, при желании, разгонял полуторатонного зверя до 200 км/ч за 20 секунд. Слабостью Ирбиса были всевозможные компьютерные примочки. Поэтому салон вездехода был похож на рубку боевого корабля – куча экранов, кнопок, мини клавиатур и джойстиков. Снаружи «Росомаху» украшало целое ожерелье из прожекторов, а на капоте скалилась в прыжке стальная фигурка снежного барса. Как любое штучное изделие, «Росомаха» обошлась Ирбису недешево. Он полгода доводил ее до ума в одной из частных автомастерских Тольятти. Но уж конечный результат окупил все вложения с лихвой. За последние пять лет странствий по Евразии, Ирбису не раз приходилось целиком полагаться на своего зверя. И тот не подводил. Пару раз шкура караванщика оставалось целой лишь благодаря «Росомахе»…
… Засада! Замануха, мать вашу! – мелькнула суматошная мысль.
Целый час перед этим он внимательно рассматривал лес через оптику с холма, где заканчивалась бетонка и далее в чащу уходила грунтовая дорога. Попутно прочесывал эфир, надеясь услышать переговоры, искал через тепловизор силуэты людей или техники – ничего!
Наверное, точно так же, столетия назад, лихие разбойнички таились в чаще, поджидая жертву. С тех пор в человеческой породе ничего не изменилось. Прошли войны, человек вышел в космос, но волчье желание накинуться стаей на слабейшего и торопливо насытиться чужим страхом осталось. Да и в ухватках изменилось немногое. За крутым поворотом лесной дороги оказалось недавно сваленное дерево. Не объедешь. Ирбис мгновенно дал задний ход, одновременно кидая машину в разворот. Впереди на дорогу выскочил один из лиходеев в прорезиненном комбинезоне. Вот в чем дело! Такие штуки не пропускают тепло наружу и тепловизор тут бессилен. Резким движением бандит взгромоздил себе на правое плечо ракетомет и прилип к целеискателю. Ирбис круто переложил штурвал влево и, вломившись в густой подлесок, одновременно схватился за джойстик управления пулеметом. Сгусток рыжего огня шарахнулся вдоль по тропе, не задев вездеход, а налетчик, бросив под ноги тяжелую трубу, попытался уйти, распластавшись в прыжке, в придорожные кусты. Но взмокший от напряжения и ярости боя караванщик уже совладал с гневно завывавшей машиной, направил ее вновь на ухабистую лесную дорогу и успел-таки поймать в сетку прицела метнувшееся в сторону тело, облитое зеленой резиной. Очередь из пулемета отшвырнула бандита на несколько метров, треснула с размаху о дерево, перебив молодую березку у края дороги. «Росомаха» пьяно вильнула, выбираясь на грунтовку, и прянула вперед. Связаться с караваном не удавалось. Видимо налетчики включили генератор помех и глушили передачу во всех диапазонах.
На экране заднего вида появилась здоровенная черная тень. Бандиты рвались вслед за уходящей жертвой на полугусеничном грузовике. Караванщик от души выматерился.
Ну, искусники, ну умельцы, бабушку вашу за хвост да об угол! Это ж надо так грамотно заныкаться, а? Духи они, что ли?
Между тем расстояние между «Росомахой» и преследователями медленно сокращалось. Ведь там, где Ирбису приходилось творить чудеса изворотливости на тесном лесном тракте, там могучий «Урал» просто проламывал себе короткий путь, срезая углы и неуклонно настигая броневик. По толстой обшивке машины уже несколько раз простучали пули. Еще немного и бандюги звезданут чем-нибудь посерьезнее. Точно! Сзади тяжко бухнуло, и справа от автомобиля вздыбилась земля. Машину тряхнуло так, что водитель на секунду потерял управление. Через пару секунд – та же история слева. Вилка. Но тут спереди показалось долгожданное чистое поле, там-то все преимущества должны оказаться на стороне караванщика. Пришлось выжать газ до упора, и «Росомаха» вылетела на степной простор как пробка из бутылки, оставляя за собой грохот разрывов. Разбойники резво выскочили следом, пытаясь догнать ускользающую дичь. Но здесь роли мгновенно поменялись. Закладывая вираж за виражом, перепахивая колесами богатый степной чернозем, вездеход кружился вокруг неуклюжего «Урала». Короткими очередями курсового пулемета Ирбис вышибал растерявшихся налетчиков из открытого кузова грузовика. Стрелок, угнездившийся чуть позади кабины, пытался поспеть, с натугой ворочая тяжелым хоботом автоматической пушки, укрепленной на железной станине. Куда там! Вскоре и его швырнуло кувырком через борт. «Урал» запоздало разворачивался к лесу. Не успеть! Заскочивший сбоку броневик поравнялся с грузовиком, простучала длинная очередь, и сидевших в кабине налетчиков просто изрешетило…
…Это случилось три года назад, в донских степях. Тогда Ирбис подрядился провести турецкий караван до Москвы. Слава богу, все обошлось. Сейчас, проезжая окраины пригородов Вологды, ему подумалось, что «Росомаха» давно стала для него живым существом. Он погладил ладонью штурвал и взглянул на часы. Через пять минут – точка рандеву с танкистами.


Павел спрыгнул с брони. Жарковато. Оглянулся, вытер вспотевшие ладони о комбинезон, ощутил мимолетную гордость – тираннозавры, а не танки!
На первый взгляд «Беркут» похож на тролля, вжавшего голову в мощные плечи. Но длиннющий ствол 125-миллиметровки нарушает это впечатление. Присмотревшись к плавным очертаниям застывшего, словно в раздумье, «Беркута», начинаешь осознавать звериную дурь стального убийцы.
Ласково пахло испаряющейся росой. Припекало. Командир танкистов прищурился на огненно-рыжий апельсин солнца, лениво выглядывающий из прорех в низких тучах. Вокруг танков, привалившись к тракам, расселись экипажи. Павел прислушался к разговорам. Двое из его экипажа азартно обсуждали возможность возникновения очередной войны.
- Да ведь после 76-го воевать-то стало не с кем! – утверждал круглолицый смуглый башнер Рамазан.
- Как понять, не с кем? – недоумевал высокий, вечно перемазанный соляркой механик-водитель Антон. – Че несешь? После 76-го все друг с другом сцепились. А ты: «Не с кем!»
- Ладно! «Сцепились!» - не соглашался Рамазан. – От Штатов еле треть осталась, в Европе до сих пор зараза такая гуляет, что жить невозможно, а китайцам в 76-м так наваляли, что их, считай, миллионов 600 осталось.
Павел помимо собственного желания вспомнил жуткую кровавую кашу середины 70-х. Тогда он служил в Кантемировской, в чине старшего лейтенанта, командовал танком. Когда заварилась каша на границе с Китаем, их срочно перебросили к месту прорыва многотысячной бронированной орды. Сумасшедшеетанковое побоище закончилось полным разгромом китайцев. Двадцать восемь русских танкистов получили «Звезды Героев». Но началось все гораздо раньше.
Еще в тридцатых годах двадцать первого века, сначала в декабре тридцать третьего, а потом в феврале тридцать четвертого, на территории США была взорвана первая ядерная бомба. Тогда Штаты ответили колоссальным по мощи ударом, пришедшим, по сути, в пустоту. В который раз авиация американцев бомбила Ирак, Иран, Афганистан и Сомали, но что толку? Подобные сценарии были опробованы еще в самом начале второго тысячелетия. Результат – ноль. Ближе к пятидесятым, когда образовался Исламский Союз, включивший в себя около полутора десятков стран, стало понятно, что еще чуть-чуть и начнется очередная мировая война.
Для миллионов американцев трубы судного дня взревели в 75-м. Пять ядерных взрывов: Чикаго, Питсбург, Кливленд, Буффало, Детройт!
Государства мира начали бешеную гонку вооружений. Времени оставалось совсем мало. Заключались и перезаключались союзы, пакты – каждый четвертый на планете одел военную форму.
После ядерной атаки в 75-м США смогли удержаться на плаву и даже нанесли ответный удар по исламской коалиции. Да, главной цели мусульмане сумели добиться. Северо-восточное побережье штатов перестало существовать как обитаемая территория. В районе Великих Озер почти не осталось выживших. И все же, после серии грамотно проведенных подрывов термоядерных устройств на северо-востоке США, удача надолго покинула исламистов. Аравийский полуостров был выжжен дотла тактическими ракетами американских подводных лодок, патрулировавших Индийский океан. По Северной Африке вихрем прокатился экспедиционный корпус НАТО. В Судане и Эфиопии высадились многотысячные десанты морской пехоты США и Великобритании. А Пакистан, Иран и Афганистан, сцепившиеся в схватке с Индией, прозевали коварный удар в спину, нанесенный им с севера. В лучших традициях захватчиков прошлого Российская Федерация, без объявления войны, ранним летним утром силами трех армий вторгнулась в суверенные пределы своих южных соседей.
До этого, около полугода, Россия незаметно накапливала войска в приграничных районах Средней Азии. Бывшие республики СССР: Узбекистан, Туркмения и, естественно, Таджикистан, охотно предоставили аэродромы, военные базы и полигоны русским войскам. Подобной покладистости не приходилось удивляться. Когда во всем мире заполыхал военный пожар, мусульманам Средней Азии вовсе не хотелось сгореть в нем во имя идеалов всемирного исламского халифата. Ведь к лету 75-го ни одно среднеазиатское государство не могло обойтись без России. Да что там – обойтись! Львиная доля экономического потенциала Казахстана, Узбекистана или Киргизии была накрепко связана с интересами Российской Федерации. Таджикистан давным-давно стал военным форпостом Москвы, а Туркменские газодобывающие компании были на корню закуплены российскими промышленниками. Соответственно, Федерация смогла без особых проблем захватить земли своих восточных противников. Сшибая жидкие заслоны, танковые щупальца рванулись вглубь атакуемых государств. Перед русскими танками открылся оперативный простор и, пока армии трех государств пытались развернуться от индийских границ для нанесения контрудара, танкисты, сжигая по дороге тыловые коммуникации врага, успели выйти на рубежи атаки объединенной исламской группировки. Само собой разумеется, что уже в первые же дни боевых действий, в воздухе господствовала российская авиация. Через две недели после вторжения, русская штурмпехота оккупировала Тегеран, Кабул и Исламабад.
Оставался лишь один очаг активного сопротивления исламистов. В юго-восточной Азии все еще шла ожесточенная война. Малайзия и Индонезия, отчаянно сражаясь, навязали китайской армии затяжные кровопролитные бои в джунглях. И, хотя китайцы смогли достаточно быстро подавить организованное сопротивление регулярных войск, партизанская война растянулась на долгое время.
13 августа 76-го наступило стихийное перемирие. Установился шаткий мир. Еще сохранялось какое-то подобие довоенной цивилизации. Мир? Май 1945-го? Хренушки...
Остатки мусульманского подполья в Европе и Америке одновременно ударили по врагу.
Половина Калифорнии откололась ровнехонько по линии разлома Святого Андрея и съехала в океан вместе с миллионами жителей после взрыва ядерной мины на севере штата. Западная Европа получила целую серию страшных терактов. Шахиды сумели подорвать кошмарную комбинацию бактериологического и химического оружия сразу в нескольких крупнейших городах Западной Европы. После этого на Западе воцарился хаос. Хлынули реки беженцев во всех направлениях. Уцелевшие военные структуры превратились в вооруженные банды озверевших людей, одержимых одной целью – добраться до глотки ближайшего мусульманина. В сентябре 76-го на восток двинулся Последний Крестовый Поход! В это же время Россия и Китай сошлись на Дальнем Востоке в 10-дневной битве. За первую неделю сражений китайцы потеряли около трех миллионов бойцов, но продолжали переть вперед с истинно муравьиным остервенением. Несмотря на огромные, по западным меркам, потери, несмотря на разгром бронетанковых сил, КНР бросала в бой все новые орды пехоты. Назревал кризис. Москва пустила в ход орбитальную группировку. Наступил перелом в русско-китайской войне. Китайские ракеты начали взрываться над пусковыми шахтами, успевая оторваться на пару десятков метров от земли, высокоточные удары боевых лазеров с орбиты выжигали узлы связи, командные пункты и артиллерийские батареи наступающих китайцев. Несколько суток Поднебесная была объята настоящим безумием. С севера в беспорядке отступала армия вторжения, хотя подобное отступление вернее было бы назвать паническим бегством. С многокилометровой высоты сыпались остатки китайских и русских спутников, население расползалось по всему Китаю, в поисках незараженных районов. 29-го сентября КНР перестала существовать как государство.
Никто не радовался победе. Ведь досталось и России. И еще как! Далеко не все китайские ракеты были уничтожены на взлете. Федерация получила чувствительный термоядерный удар…
Рушились государства, менялся облик планеты, наступила ядерная зима на долгие три года. Во времена этих жутких трех лет, перемешалось все и вся. Громадные цунами, серия тектонических ударов, глобальное похолодание, радиоактивное и химическое заражение огромных территорий разрушили существовавший миропорядок. С политико-экономической точки зрения, человечество оказалось в классическом средневековье. Конечно, научно-технический потенциал никуда не делся. Наверное, лишь благодаря этому планета не впала в постъядерный кошмар, предрекаемый многими фантастами 20-го века. Например, изобретение Р-вакцины в 52-м году, позволило адаптироваться большей части цивилизованного мира к резко возросшему радиационному фону. Стараниями объединенных сил России, Скандинавии и Южной Америки, при помощи специальных реагентов, распыляемых в атмосфере, за три года была рассеяна мгла, застилавшая днем и ночью солнце. Была уничтожена большая часть вирусов, выпущенных на волю в Европе, вновь заработали, хоть и едва ли на одну четверть былой мощности, промышленные центры. Вокруг Земли продолжали накручивать виток за витком уцелевшие спутники.
Впрочем, на этом можно было подвести черту под списком успехов послевоенного человечества.
Не выдержав кошмара военных лет, раскололась на удельные княжества Российская Федерация.
Обезображенная войной Европа обезлюдела на три четверти. Погрузилась в океан Япония, разгорелась многолетняя гражданская война на территории бывших Соединенных Штатов.
Сравнительно мало пострадали Центральная и Южная Африка, Австралия и Южная Америка. Но был разрушен костяк мировой экономики. Рухнула финансовая система. Человечество было отброшено назад в своем развитии лет на триста…
…- Так вот я и говорю, - горячился Рамазан. – Не будет войны больше! И так чуть кирдык всему свету не пришел! Некому воевать уже!
- Да хорош ты гундеть! – огрызнулся Антон. – Политик хренов. Когда Федерация звездой накрылась, помнишь, какие разборки начались? Ведь все тут же начали свою доляху защищать. Че «нет» скажешь? Ты ж сам за Коканд воевал. А я вот за самарских.
- Э-э-э. Война, да? – пренебрежительно скривился азиат. – В 76-м как было? Сколько говна ядерного взорвали? А в гражданскую только один раз, да и то чтобы страху нагнать. Сибирские тогда первыми в отказ ушли. Москва и охренела. А все равно бомбу, выходит, зря кинули. Как только в Новосибирске независимость сделали, так потом и везде такая же байда началась, да?
- Э, стой-стой! А Последний Крестовый тебе, что, - свинья чихнула?! – взвился Антон.
- Ой-вэй, насмешил, да? Твои крестовые что, Святую Землю завоевали, Царьград взяли? – сморщился, будто попробовал кислую сливу, башнер. – До Турции дошли, а там их и «того».
- А ты че, хотел бы, чтоб они до Коканда добрались? – ядовито поинтересовался механик. – Так-то подумать, если бы они турков прошли, тогда с арабами был бы разговор короткий!
- Если бы да кабы… - вмешался в разговор механик второго «Беркута». – Хорош об ерунде трещать, вам что, делать не хрена? Караван с минуты на минуту подойдет, а они разлеглись тут, байки травят!
- Эй, Вадик-джон, тебе что, больше всех платят, или ты командиром стал? – прищурился Рамазан.
- Да, ты, в натуре, не мешай умным людям разговаривать, – поддержал недавнего оппонента Антон.
Возмущенный Вадим упер руки в бока и набрал в грудь как следует воздуха, чтобы достойно ответить внезапно объединившимся против него спорщикам. К диспутантам подтянулись остальные танкисты, радостно предвкушая начавшуюся свару, но лишь только низенький толстый «Вадик-колобок» раскрыл розовую пасть для произнесения первой порции ругательств, как в спор вмешался командир.
- А ну, хорош! – рыкнул Павел, не особенно, впрочем, повышая голос. – По машинам, мать вашу за ногу, через плечо и по лбу, ядить ваш нюх, танкеры из Крыжопля! Караван на подходе! Если через две минуты я не окажусь около в-о-он той халупы, - огорчу вас до полной невозможности.
Танкисты порскнули в разные стороны как тараканы от струи кипятка. Павел спокойно взобрался на командирский танк, скользнул в люк и, держась обеими руками за поручень на башне, скомандовал: «Вперед, марш-марш!»
«Беркут» глухо зарокотал, выпустил две густые струи грязно-синего дыма и рванул с места к указанной Регобалто цели. С трехсекундным интервалом из небольшой березовой рощицы, где стояли танки, выпрыгнула вторая машина и понеслась следом за командиром к полуразрушенному коровнику возле дороги, где и была намечена точка встречи с караваном.


...Вялый дождь. Даже не дождь, а морось - но зато на неделю. Да уж. И вот это климатическое безобразие здесь называют летом. Одно хорошо – светло, а то бы черта лысого за окном увидишь. Да ладно, в конце концов, это последний поход и больше нет нужды мотаться по русскому северу. Осяду в Коканде и заживу, как подобает. Отращу себе приличный живот, в город буду выходить раз в неделю, думать по-русски перестану...
Чтобы слегка развеяться и отвлечься, купец пощелкал клавишами на выдвижной миниклаве, укрепленной под бардачком. Небольшой экран в центре приборной панели тут же ответил на запрос хозяина и показал положение машин в караване. Вслед за первым «Зубром» - УАЗ Умеда, потом, с интервалом в 5 метров ехали остальные два грузовика. По бокам каравана крались «Беркуты», а далеко впереди шел Ирбис на своей «Росомахе».
Шерпе в этот момент думалось о подозрительном спокойствии на тракте. Первые сутки кончаются, скоро около Костромы окажемся, а в округе – пусто. Другой бы радовался, но уж лучше много мелких неприятностей, чем один, но здоровенный геморрой.
В эфире тишина, только музычка пробивается иногда со спутников, да чьи-то кодированные переговоры. Судя по всему, федералы треплются. Сканеры тоже ничего толком не показывают.
Вот, например, впереди лесок. Хм. Достаточно большой. Можно толково спрятаться. Так. Остановимся и пошарим биощупом. Шарим, пошарим, вытянуть не можем... Зайчики там, белочки разные, все объекты не крупнее лисицы. Либо вся шваль, которая обычно здесь трется, вышла на пенсию, либо объявился кто-то крупный, кто прижал местные банды к ногтю. А это плохо, ибо тогда можно столкнуться с шайкой стволов в сто, не меньше. Ведь оно как? На крупных трассах через каждые 50 км блокпосты, да и местность патрулируется - будь здоров. Понятное дело, что проезд каравана по такой трассе обходится в копеечку купцам, зато безопасно, не надо тратиться на шерпу. Но с другой стороны приходится честно платить пошлину за каждую шкурку или контейнер с мясом. Вот и выбирай – быстро и безопасно, но при этом очень дорого, или дешево, но зато очень опасно. Ну, в общем, пес его знает, где тут местные гады прячутся, будем считать, что первый переход почти удался.
Ирбис трижды сплюнул через левое плечо и связался с танкистами.
- Здорово, орлы!
- Сам дурак, - отозвался Павел.
- И тебе не болеть, - усмехнулся шерпа. – Через пять минут подойдете к лесу, связь не отключать, будем скоро заправляться. Вроде пока все тихо, но вот в том-то и тухлятинка. Не нравится мне это.
- А ты че хотел, Битву в Приамурье тут устроить?
- Типун тебе... сам знаешь куда, - невнятно пробормотал Ирбис, шаря свободной рукой по электронным каталогам своего компьютера.
Найдя пароли «самовара», караванщик отстучал код вызова и ввел необходимые символы. Где-то неподалеку должна находиться база продавца горючего. Этих парней, что делали свой бизнес на проезжающих контрабандистах, звали «самоварами». А все потому, что они закупали нефть и выгоняли на своих мини-заводах вполне приличное топливо. Естественно, все это было абсолютно незаконно, на чьей бы территории они не находились. Но деньги есть деньги, и каждый зарабатывает их как может. Здешнего самовара звали Ольгерд: то ли норвежец, то ли немец. Он был из европейских беженцев, хлынувших в Россию после кошмара 70-х. Последний раз Ирбис виделся с ним года полтора назад, когда вел караван из Питера в Самару. Брал Ольгерд по-божески и, оставалось надеяться, что он продолжает промышлять в здешних местах. В противном случае придется заправляться в Костроме, а это дорого. Спустя несколько минут компьютер «Росомахи» отозвался – на экране появилась строчка: «Ваш пароль устарел – назовите себя».
- Ну, прямо шпион какой-то, ети его расколоти, - процедил сквозь зубы шерпа и набрал в строчке вызова: «Это Ирбис, отзовись, чухонец хренов».
Через минуту хренов чухонец отозвался, и караванщик получил точные координаты самовара. Ухмыльнувшись, наемник переключился на Регобалто и договорился о точке встречи.
Снаружи шел дождь. Уже было темно. Пахло мокрой травой и соляркой.
- Караван в двух минутах, все в порядке? – спросил Павел с высоты башни танка.
- Да вроде, да. Но подходить будем не сразу. Сначала подползу я, а потом если увижу, что все, так как надо, – вернусь, и подъедем всей толпой.
Пашка хмыкнул и насмешливо покачал опущенной головой.
- А че ты хмыкаешь? Один умный и, главное, до сих пор живой караванщик сказал: «Если у меня паранойя, то это еще не значит, что за мной никто не следит».
- Ты - шерпа, тебе виднее.
- Во-во. Ладно. Тут восемь кэмэ по прямой. Я двинулся. Жди сигнала.
- Три черные ракеты и крик комара, - пробормотал Регобалто.
- Остряк-недоучка, - буркнул Ирбис, садясь в машину.
За два километра перед целью караванщик заглушил мотор и двинулся через лес на своих двоих. Сканеры показывали то, что надо, однако, не мешало проверить.
Последний километр Ирбис преодолел преимущественно ползком. Походный шлем был снабжен всевозможными электронными примочками обнаружения, дублирующими системы «Росомахи», разумеется, в более упрощенном варианте. Многочисленные знакомые наемника не раз говаривали, что, мол, «Бес окончательно свихнулся на компьютерах», но пока эта тяга помогала выжить, Ирбис предпочитал не обращать внимания на глупый треп.
Так-так так... Вот мы и на месте. Смотрим. Видим цистерну, рядом видим трейлер. Угу... А почему это хозяина не видно? Должен уже встречать. И почему это он со мной напрямую не общался, а только его компьютер? Будем поглядеть дальше... А что это там такое вооон в тех кустах? Кустики какие-то непонятные... Неестественные, прямо скажем. Нукась-нукась... А если посмотреть поближе...
Хоть летняя ночь и коротка, но в три часа ночи, в лесу, да еще при низких облаках видимость ниже среднего. Приходится внимательно всматриваться в каждую подозрительную деталь пейзажа. Режим ночного видения помогает четко рассмотреть высокие мокрые кусты, покачивающиеся под слабым ветром.
На расчищенной от деревьев поляне стояла цистерна, трейлер и виднелась колея, уходившая сквозь лес по направлению к дороге, по которой должен был подойти караван. Что-то не давало покоя Ирбису и мешало просто встать и подойти к трейлеру самовара. Черт! Приглядевшись к грунту вокруг самоварного хозяйства, шерпа четко рассмотрел следы гусениц. Чувство близкой опасности зашевелилось ледяным комком где-то в желудке. Вжавшись в землю, караванщик осторожно завертел головой. Так и есть! Метрах в ста от него, в густом ельнике, неподвижно застыл на корточках человек. На нем был тяжелый скафандр спецназа. Явно из последних моделей. Хрен засечешь такого. Прямо перед ним на треноге стоял ПТК «Молния».
Зашибись! Знаем эту дрянь, у Пашки точно такая же. Даже силовое поле прошибает! А через минуту Ирбис обнаружил еще одного ракетометчика. На чем же вы, гады, сюда приехали, а?
Шерпа стал аккуратнейшим образом переползать на новую лежку. Тихо-тихо, пару метров в минуту, при этом постоянно контролируя обстановку вокруг. С новой позиции разведчик, наконец, увидел искомый транспорт и чуть не икнул от страха. Позади трейлера, прямо перед стеной высоких деревьев стоял «Мамонт». Сверхтяжелая противотанковая самоходная артиллерийская установка «Mammoth II», если быть совершенно точным. Опупеть. Абзец каравану.
Надо линять. Если дадут. Поползли-ка, дружок отседова.
И точно так же, два метра за минуту, если еще не медленней, посекундно озираясь, шерпа стал уходить.

- Да я те хлебом клянусь! Вот как тебя вижу – так же и этого зверя видел!– от возбуждения голос Ирбиса чуть сорвался и дал петуха.
- Откуда они бундесовскую секретку могли сюда приволочь? Да их всего было наклепано штук пятьдесят, не больше! – не менее возбужденный Павел для убедительности постукивал кулаком по броне.
- Короче, мне не веришь, посмотри картинку, у меня «голова» на запись работала, ща сам увидишь!
Раздосадованный разведчик снял шлем, выщелкнул сбоку минидиск и пошел к «Росомахе», проталкиваясь через плотное кольцо хмурых танкистов.
- Беру свои слова обратно, - мрачно произнес Регобалто, просмотрев всю запись.
- И какой из этого вывод? – поинтересовался Умедбай.
- Уходим. И уходим быстро. Нас ждали и уже забеспокоились: почему это мы до сих пор не приехали, - решительно сказал Ирбис.
Сидевшие в «Росомахе» Павел и Александр задумчиво переглянулись и, кивнув, едва ли не одновременно выскочили из машины. Купец слегка побледнел и спросил.
- Это значит, что следует ожидать нападения?
- «Мамонт» штука тихоходная, но ведь мы тоже не на спортивных машинах идем, а ведь нам придется по любому проезжать мимо них. Если вернемся назад и пойдем в обход леса, то потеряем уйму времени. И потом кто их знает, как они нас вычислили? А если они напрямик через лес попрут на перехват? Лучше сейчас ломануться в отрыв, так что, в машину, уважаемый Эгамберди, и да поможет нам Аллах!
Выстроившись в нитку, где в авангарде шел Ирбис, а тыл прикрывал один из «Беркутов», караван шел на предельно возможной по лесной дороге скорости. Караванщик, стараясь унять гулко стучавшее сердце, лихорадочно перещелкивал тумблеры систем слежения, пока, наконец, не наткнулся на то, чего боялся. Смачно выругавшись, он зарычал в микрофон:
- Меняем схему движения. Повторяю, меняем схему движения. Саня, уводи «Зубров» из леса, точка рандеву – Сандогора. Повторяю – Сандогора. Занимаешь там круговую и ждешь известий. Ждешь два часа. Потом уходишь на Кострому. Как понял?
- Понял тебя. Увожу конвой, жду в Сандогоре.
- Подтверждаю. Павел, передаю командование.
- Есть, принял. Остаешься под прикрытием, ты наши глаза и уши, следишь за метками, держишься в тени. Атакуем. Сообщи данные, я пока ничего на мониторах не вижу.
- Приближаются с северо-востока от тебя на 11.30, три метки. Идут быстро, колонной.
- Понял, пропускаю «Зубров», пятимся в лес, быстренько найди мне площадку.
Не замедляя хода, тройка грузовиков, сопровождаемая двумя джипами стала уходить, резко прибавив скорость. Два танка развернулись на месте и стали медленно сползать в лес, продавливая себе дорогу, ломая мелкие деревца.
- Паша, я их глушу, как могу, сейчас они идут вслепую на старую цель. Там где мы сейчас были - они появятся через пять-шесть минут. Прямо сзади нас, через ельник, есть поляна. Жми туда. Я проскочу сбоку и спрячусь позади вас. Цели опознаны. Впереди идет САУ «Мамонт», пробивает дорогу двум «Уралам».
- Понял. Поджарим гадов.
Оба танка, расходясь в стороны, одновременно пятились назад. Остановившись в двадцати метрах от дороги, командирский танк приглушил мотор. Через минуту что-то сердито загудело и низкий силуэт «Беркута» окутался слегка искрящимся туманом – включилось силовое поле. Вторая машина продолжала пятиться, отходя чуть вбок. На мониторах у танкистов ясно были видны метки приближающихся машин противника. «Росомаха» Ирбиса стояла на небольшой, метров сто в диаметре, лесной поляне. Караванщик, шипя от злости, наблюдал за маневрами бандитов. Те шли очень уверенно, если не сказать нагло. Оно и понятно, с таким прикрытием как «Мамонт», можно не дергаться.
Посмотрим, посмотрим. Танк вы нашли неплохой, а вот как у вас с электроникой, дорогие мои? Ведь до сих пор прете, как на параде, а караван-то уходит.
Спустя пару минут, преследователи вывалились из леса на дорогу. Впереди, круша все на своем пути, шел огромный «Мамонт», чуть позади, метрах в пяти-шести, поспевали полугусеничные «Уралы». Выйдя на дорогу, САУ замерла на мгновение, потом экипаж, видимо приняв решение, стал поворачивать башню в сторону ушедшего каравана. Пока сервомоторы самоходки разворачивали 240миллиметровое жерло и придавали нужный угол для залпа, по бокам бронированного чудища на дорогу выбрались «Уралы». Наступило временное затишье, во время которого шел интенсивный радиообмен между машинами противника. Потом вся картинка резко пришла в движение. То ли бандиты пробились через глушилку Ирбиса, то ли просто увидели следы, сползавших в лес танков, но оба грузовика взревели моторами и резко попятились назад, а башня «Мамонта» закрутилась с максимально возможной скоростью в обратную сторону. Тут же оба «Беркута» открыли огонь. Частые вспышки выстрелов, слитно паливших пушек, прорезали ночную темноту. Сразу разнесло в куски один из «Уралов», из кузова второго посыпались люди, но через мгновение фугасно-осколочный снаряд разорвался, ударив в кабину грузовика. Мощно рявкнуло орудие «Мамонта» и рядом с танком Регобалто вымахнуло дымно-огненное дерево. Зарычали моторы и защитники каравана попятились, не прекращая огня, назад, к поляне, где было место для маневра. САУ двинулась следом. Одно попадание! Второе! Снаряды рикошетили от толстенной брони самоходки и, не причиняя ощутимого вреда, уносились в стороны.
- Второй, слушай меня. Заходишь ему в жопу, я отвлекаю на себя. Херачь в корму или червяки ему порви. Как понял? – прокричал в шлемофон Павел.
Снаружи грохотали орудия, взвизгивали осколки, с протяжным стоном обрушивались с корнем вывороченные деревья. В освещенной красным светом башне командирского танка, напротив, царило напряженное спокойствие. Приглушенно гудели двигатели, шуршали комбинезоны танкистов, звонко щелкали переключатели. Рядом с Павлом тяжело крутил штурвал Антон, нервно напевал какую-то восточную ерунду Рамазан, ловя в целик жирную тушу «Мамонта.
- Понял тебя, первый! Ухожу в сторону, отвлекай, сколько можешь! – раздался в шлемофоне, перебиваемый треском помех голос командира второго танка.
Никто не считает время в горячке схватки, но Ирбису, наблюдавшему со стороны сражение, казалось, что прошло уже часа два, не меньше. Он бессильно стискивал кулаки и хрипло матерился, видя как медленно маневрируют в густом лесу бронированные зверюги, пытаясь нащупать друг у друга уязвимые места. Вот вторая синяя метка на мониторе поползла в обход красного крестика, вот «Мамонт» попытался отрезать дорогу, обходящему его «Беркуту», но тут же был вынужден отвлечься на командирский танк. Черт, как же все медленно, как медленно!
Танк Павла пятился назад, ожесточенно отстреливаясь. Удар!! Замигал и потух красный свет в башне, лопнуло и зазвенело что-то стеклянное, не своим голосом взвыл бортовой компьютер, предупреждающий об опасности. От прямого попадания танкистов сорвало со своих мест и раскидало, как попало. Первым, пришедшим в себя, оказался Павел. Он рванулся к месту водителя и тут же крутанул штурвал машины влево. С воем и скрежетом танк стал разворачиваться. Очухавшийся Рамазан облапил триплекс, прилипнув к губчатой резине окуляра, и горячечно зашептал:
- Ой, уходи, дорогой, уходи!!
Вслед за уходящим в сторону танком медленно поворачивалась башня «Мамонта».
- Да где ж ты, твою бабушку! Скоро ты там?! – скорее себе, чем командиру второго танка простонал Павел.
Шлемофон сорвало с головы командира во время удара и оставалось надеяться, что напарник успеет прежде, чем их накроют.
- Вон он! Клянусь мамой! Вон он!! – возбужденно взвизгнул Рамазан.
Позади вражеской САУ возник второй «Беркут» и с хода врезал ему прямо в корму. Дзанг! Как от доброго пинка под зад, «Мамонт» дернулся вперед и пьяно мотнув тяжеленной башней вылетел на пригорок.
- Огонь!!! – не своим голосом заорал Павел.
Рамазан, не глядя, вмазал кулаком по красной полусфере с надписью «пуск» и торчавшая теперь к ним боком самоходка получила второй удар, теперь в левую гусеницу.
- Горит! Горит слонопотам хренов!!! Горит, мать его! – приглушенные вопли доносились откуда-то снизу и, очумело повертев головой, Павел увидел в слабеньком свете зажегшегося аварийного освещения свой поцарапанный и помятый шлемофон.
Из него и доносились возбужденные крики командира второго танка. Павел оттолкнул от перископа приплясывающего Рамазана и жадно воткнулся в пахнущую резиной «гляделку». «Мамонт» действительно горел. Развороченная корма полыхала жарким факелом, перебитая гусеница сползла с катков и лишь упрямо разворачивающаяся в сторону обидчиков башня выдавала способность самоходки сопротивляться. Павел злобно хмыкнул и повернулся к Рамазану. Рядом встал на полусогнутых, прижимая руку к разбитой в кровь голове, Антон. Оба «Беркута» выстрелили почти одновременно. И если после удара в левый башенный обвод самоходки могли оставаться какие-то сомнения в исходе боя, то попадание, во вскрытую как консервным ножом корму, прикончило экипаж.
- Все. Отмучился, бродяга, - устало выдохнул Регобалто.
- Ну, че, наружу, командир? – весело спросил пулеметчик Лешка.
Как обычно, во время боя его было не слышно и не видно. Его боевое место располагалось в самом низу, и было надежнее всего защищено от каких-либо передряг. На Алексее, кроме пулеметного огня, лежала ответственность за ПВО танка, так что пулеметчиком его можно было назвать с известной натяжкой. Но за все время своей службы по-настоящему ему довелось лишь единожды отбиваться от воздушной атаки, а вот стрелять из «Урагана» по живым людям приходилось часто.
- Пошли уж. Посмотрим, может трофеи там или еще чего полезного... Хотя вряд ли.
Последнюю часть фразы Павел договаривал, вылезая из командирского люка. Снаружи густо воняло горящей соляркой и жженой резиной. Пахло остывающим металлом и доносило редкое дуновение лесной свежести. Всмотревшись в чадящий «Мамонт», командир сказал вниз, в тесноту танка:
- Сдай назад, метров на десять. Да! И шлем мой кто-нибудь дайте.
Второй танк, точно копируя маневр командира, подался назад и остановился метрах в пятнадцати от подбитой самоходки. Павел принял шлемофон, нахлобучил его на голову и пощелкал пальцем по микрофону.
- Второй, ты как там?
- Вот в танк ударила болва-а-анка! Вот-вот рванет боекомплект! – из наушников шлемофона доносился слитный вопль экипажа второго «Беркута».
- Понял тебя, - еле сдерживая смех, сказал Павел. – Выходим на дорогу, ждем Ирбиса, смотрим, что к чему. Смотри там! Может, кто-то живой остался. Не хотелось бы ща пулю получить. Совсем было бы не кстати.
- Нечего меня ждать. Здесь я уже, - ворчливо отозвался караванщик. – Уже на месте, прочесываю. Правда, прочесывать, честно говоря, бесполезно. Вы когда во второй «Урал» засветили, то тут всех, кто выпрыгнул, осколками посекло к нехорошей маме.
- Ну и ладненько. Передохнем маленько, вокруг пошарим и к своим. Ты как думаешь?
- Согласен. Уже с Умедом связался. Рад наш купец до безобразия. Вот только насчет твоего зверя беспокоится, мол, как там, типа, не очень дорого ремонтировать?
- Вот, жопа с ушами, нет, сначала про людей спросить, он за железяку свою боится.
- А че ты хочешь? Купец он везде купец, - спокойно подытожил Ирбис. – Ладно, подтягивайтесь.
Над лесом медленно поднимался дым, светало. Летняя ночь коротка. Опять зарядил, успокоившийся было нудный дождик. Начинались вторые сутки похода.
- Караван, как слышишь, прием.
- Слышу нормально, где вы?
- Идем, Саня, идем. Все в норме, потерь нет, раненых тоже.
- Ну и чудненько. Ждем.
- Ладно, отбой.
- Отбой.

КОСТРОМА

Город встретил ярким солнцем и вредной охраной.
Тиволи и Регобалто долго и склочно ругались относительно размера пошлины. В основном лаялся Александр. Павел же, недобро посматривая на усталых сержантов, просто стоял рядом и изредка смачно матюгался. Умедбай и Ирбис давно прошли КПП и стояли около своих машин. Почтенный купец не бывал прежде в Костроме и потому с интересом осматривался. Ирбис же, с непонятной негоцианту издевкой, рассказывал о городе, в котором предстояло провести ближайшие двенадцать часов. Вынужденная задержка раздражала караванщика, но Эгамберди настоял и, шерпа был вынужден подчиниться. Расспрашивать особенно не хотелось, Ирбис понимал, что стоять в Костроме целые сутки придется из-за какой-то встречи, назначенной купцом или купцу, шут его разберет. Из графика вроде не выбиваемся, ну и ладно!
- Дорогой Умедбай! Перед вами открывается величественная панорама славного города имени Ивана Сусанина! Вы видите перед собой широчайший проспект в четыре ряда, кучу поганых забегаловок и приветливых жителей, чье желание набить нам морду, прямо-таки написано на их дубовых лбах! В этом городе вы можете остановиться аж в трех таракано-сараях или в двух клоп-отелях. Есть и гостиница, если этот великолепный крысятник еще не снесли. Кроме того, вы можете полюбоваться на матерь русских рек Волгу, которую здесь курица вброд перейдет.
- Однако вы несправедливы, уважаемый Ирбис. Мы уже переезжали Волгу и я, признаюсь, впечатлен, - как всегда, во время спокойной беседы, несколько высокопарно, но с несомненным уважением к собеседнику, ответил купец.
- Ну да, ну да. А если вспомнить Самару? Сталинград? Да что там Самара со Сталинградом! Хотя бы Ярик! Вот там – да! Сразу видно, что через Волгу едешь.
- Все же должен заметить, что вы определенно предубежденно настроены, и я не совсем понимаю, в чем же причина столь откровенно недоброжелательного поведения. Не покажусь ли я вам излишне назойлив, если спрошу вас об истоках вашей неприязни?
Ирбис посмотрел на купца со спокойной улыбкой и проговорил:
- Знаете, Умедбай, меня всегда восхищала ваша манера вести разговор. Нечасто, даже скажу больше, – очень редко встретишь русского, умеющего говорить на правильном русском языке. Вы же разговариваете как литературный герой Достоевского или Толстого. Это радует. А что до Костромы, то тут вы правы. Я действительно предубежден. Может тому виной я сам, а может быть жители. Скорее всего, неприятные ассоциации. Во всяком случае, лучше поговорим об этом, когда двинемся дальше. Пока же давайте остановимся в караван-сарае «Ситора», потому как, на мой взгляд – это лучшая ночлежка в городе.
Ближе к полудню оживились комары и горожане. Тройка автомобилей проталкивалась по тесным улицам, держа курс на вожделенный караван-сарай. За чертой городской стены остались танки и грузовики, под командой Андреева, Кузьмина и Евгения Саныча Проничева, командира экипажа второго «Беркута». Павел с легкой душой оставил на попечение Проничева и старшины боевого расчета «Зубров» Андреева ремонт своего танка. А Ирбис доверил старшине водителей Кузьмину заправку и ТО остального каравана. Андрееву и Кузьмину можно было доверять. Вечные друзья, вечные собутыльники, они постоянно держались рядом. Увидишь Андреева, значит, где-нибудь рядом околачивается Кузьмин. И наоборот. Вместе они составляли идеальную пару механиков-водителей и, в караване не было им равных в ремонте или сборке всяческих механизмов на колесах.
Застряв в очередной пробке, Ирбис поймал программу местной радиостанции. В салоне «Росомахи» замурлыкала одна из московских певичек. Шерпа никогда не считал себя знатоком современной музыки и уж вовсе не старался запоминать имена постоянно меняющихся на эстраде безголосых пищалок. Однако мотивчик был довольно приятным, а слова не раздражали назойливым идиотизмом. От нечего делать караванщик стал разглядывать витрины магазинчиков по обеим сторонам улицы. Выбор был стандартно однообразным. Как и повсюду, было полным полно европейских шопов, открытых многочисленными беженцами из Франции, Германии и иже с ними. Магазины одежды и бытовых товаров чередовались с овощными лавками. Как везде, господа мои, как везде... Азиаты торгуют жратвой, европейцы - шмотками, русские воюют. Купцы из Средней Азии открывают караван-сараи, бизнесмены из Западной Европы - отели, русские вкалывают на заводах. Так уж сложилось, что по всей России, на территории бывшей Федерации, образовался своеобразный порядок. Никто не встанет под руку князя родом из Туркмении - хоть Рюриком он назовись. С другой стороны, никто не поселится в русской гостинице, если рядом есть постоялый двор, что держит среднеазиат. Потому люди знающие и предпочитали караван-сараи. Европейцы же прочно обосновались в России как строители, мелкие управленцы и торговцы. Конечно, немец или француз не станет торговать арбузами, на то есть турки или узбеки. Но, опять же, куда как больше покупателей привлечет итальянский бутик, нежели русский магазин.
Ну, вот и «Ситора».
Встретимся вечером, да?
Чего желают уважаемые господа?
Да всего и побольше. Времени мало, но деньги есть. Отогнать ли наши машины? Угу. Только вон ту, с кошкой, не трогай – кусается. Обедать? А мы все сразу – и обедать и ужинать. Да, да. Помню вашу чайхану. Да, знаю, какая у вас замечательная дискотека. Угомонись, дорогой, мы взрослые люди. Давай ключи и перестань скалиться – зубы вырву. До вечера! Уох... Как же я, все-таки, хочу спа-а-ать...



Для Ирбиса все клубы были одинаковы. Есть хорошие клубы, есть коробки с громкой музыкой, но везде становилось одинаково уютно, если изнутри согревал любимый СС-20. Ирбис не считал себя алкоголиком, однако любил выпивку в компании, шумный разговор, любил покрасоваться перед собеседником. К тому же, обстановка любого ночного клуба подстегивала воображение, добавляла веселой энергии. Но, как известно, все хорошо в меру. А что есть мера? Оставьте. Забудьте. Похмелье – это не воздаяние за грехи, а всего лишь результат метаболизма.
Мир сужается до размеров данспола: бешено сверкает вспышками разноцветных лучей, искрится пиротехникой и взрывается басовыми риффами. Влейся в поток, хохочи, - в этот вечер тебе помогут стать искренним!
- На повестке дня два вопроса! Во-первых: что курим? И, во-вторых: что же это были за гады такие на дороге, а? – Тиволи колдовал над бутылками, составленными в центре столика, обращаясь к наемникам.
- Курим, что Умед дал. А по поводу второго надо подумать, так сразу не скажешь, хотя, мысля присутствует. И у меня и вон у Пашки, сто пудов, так? – ласково поглаживая высокий стакан с любимым коньяком, взглянул на Регобалто Ирбис.
Тот, занятый скручиванием и наколачиванием ответил не сразу.
Взглянув исподлобья на собутыльников, недовольно буркнул что-то себе под нос и, лишь завершив набивание папиросы, придирчиво ее осмотрев, он со вздохом отложил дурь в сторону – собрался говорить:
- Да мысля тут, может быть только одна. Ждали нас. Кто-то на нас охотится. А может не на нас, а на Умеда. Что, в принципе, одно и то же.
- Пашок прав. Сань, ты сам посуди. Во-первых, засада. И не просто засада на дороге. А засада у самовара. И ладно бы сидели б там пара гранатометчиков и банда с «калашами». Нет! Откуда-то «Мамонта» приперли. А это значит – что? Это значит, что ждали именно нас. Потому как с Пашкиными танками только «Мамонт» и может справиться.
- Ну, уж «только «Мамонт», - заурчал польщенный Регобалто. – Если грамотно поставить мины, спрятать, там, предположим, человека четыре в кустах, дать им «Молнии» в руки... То... Если я лоханусь и пропущу мины...
- Да ладно, хорош, ты свои танковые дела затирать! - прервал Тиволи. – Понятно, что засаду именно нам готовили. И без вас, умников понял. О другом базар. Кто?! Что за хмыри?
Ирбис внимательно поглядел на хмурого Александра и сказал:
- Я так думаю, что в ближайшее время они, кто бы это ни был, проявятся снова. Ведь засада провалилась. Да и «Мамонт» мы с собой приперли. Не сегодня-завтра, те, кто за нами охотятся, обо всем узнают.
- Слышь! Ты че, хотел «Мамонт» там оставить? Это ж приличная деньга! – загудел возмущенный Павел.
- Да ничего я не хотел, - отмахнулся караванщик. – Говорю же, блин, те, кому надо, и так обо всем узнают. И меня сейчас волнует в основном вопрос: что им от нас надо. У меня две версии. Первая: идет охота за нашим грузом. Вторая: кто-то очень хочет выпустить кишки кому-то из нас.
- «Кто-то», «кому-то»! Да хорош, вы треп разводить! – недовольно рыкнул Тиволи. - Я так думаю: через шесть часов нам трогаться. Так что надо успеть кайфануть, потом успеть протрезветь. А кто по нашему следу идет и что им надо – в дороге выясним.
- Да и пес с ними, в натуре, - рассмеялся Ирбис. – В конце концов, не первый раз рискуем! Я думаю, пора накатить да и дунуть тоже не мешало бы.
Регобалто прибавил звук, подкрутив колесико акустической защиты, вмонтированной в столике.
Клуб «Пьяный Иван» считался лучшим в городе, и хозяева заведения могли себе позволить оборудовать VIP места всем необходимым. Ломаный ритм модного шлягера постепенно заполнял сознание и наемники откинулись на спинки кожаных диванов, с интересом озираясь вокруг.
Посмотреть было на что. Владельцы клуба вложились по максимуму. Понятное дело, до московских дансингов «Бухому Ваньке», как прозвали клуб местные завсегдатаи, было далеко. Вкус не купишь. Бесполезно объяснять ферганскому купцу, построившему на кровные рубли роскошный дворец, что вовсе не обязательно оглушать размахом воскресной ярмарки, балаганным шиком и ревом золотых труб бедного посетителя. Можно быть проще, но получать - больше. Старый секрет – сделай клуб модным и маленьким, - давка каждый вечер у входа гарантирована. Тем не менее, на неискушенного костромича «Пьяный Иван» производил ошеломляющее впечатление.
Огромная полусфера вмещала два данспола, сто пятьдесят столиков по краям зала, и ресторан, подвешенный на пяти здоровенных цепях. Помещение то заливалось изумрудным сиянием с проблесками опаловых лепестков, то окуналось в багровое марево, пронизываемое алыми всполохами. Колдующая в специальном помещении, спрятанном от постороннего глаза на самой верхотуре, группа операторов попеременно включала разные режимы освещения. Та же операторская команда управляла тремя огромными экранами, расположенными на уровне человеческого роста.
Сверху превосходно просматривалась вся панорама «Ивана» и, операторы, вместе с диджейской сменой, могли вовремя сменить настроение толпы, подрегулировав свет и звук. В конце концов, за это им и платили деньги. В прохладной атмосфере просторной комнаты сидели за пультами молодые люди и, спокойно переговариваясь, совмещали работу с легкой выпивкой. Никто не обращал внимания на парочку, стоявшую около обзорного балкона. Черноволосая метиска лет двадцати пяти, одетая в сплошной черный хабинезон с откинутым капюшоном, напряженно вперилась в зал. Ее спутник, крупный блондин, сильно смахивающий на прибалта, рассеянно теребил пальцами правой руки воротник белой водолазки и непроизвольно выпячивал нижнюю челюсть, вглядываясь в ту же точку, что и девица. Наконец брюнетка прекратила буравить взглядом людей, сидящих далеко внизу и зло выдохнула:
- Они.
- Да, оба вместе, - безучастно подтвердил блондин.
- Третьего я не знаю, но это и не важно. Вопрос в том – долго ли они здесь пробудут?
- Ну-у-у долго - недолго... Главное теперь их не упустить. Попробуем их на выходе из клуба. Дальше – пойдем вслед, будем висеть на хвосте. Путь у них долгий, надо бы сократить. Так? – блеснул зубами в нехорошей улыбке собеседник кареглазой красавицы.
- Ага! – неожиданно весело хихикнула девушка. – То-то Сашенька удивится! Я уж расстараюсь его обрадовать!
- Да, это не выходит за рамки нашей миссии, - бесцветным тоном согласился визави.
Объекты их пристального внимания тем временем пребывали в отменном расположении духа. Тиволи успел проглотить пару коктейлей и отправился на охоту, ввинтившись в танцующую толпу. Умиротворенный, расслабленный Ирбис изредка отхлебывал из широкого бокала заветный коньячок и лениво обсуждал с Регобалто многочисленных танцующих девиц. Было хорошо. Было спокойно. Еще часа три-четыре активного отдыха и – по коням.
Крохотная невидимая иголочка не больно уколола запястье караванщика – заработал комм. Шерпа подрегулировал уровень аудиозащиты и слегка сжал на мочке уха крошечную клипсу приема коммуникатора. После нескольких секунд разговора он печально взглянул на Павла и скорчил недовольную гримасу в ответ на вопросительное выражение лица танкиста:
- Уходим!
- Умед добазарился?
- Угу.
- Зови Сашку.
- Зову.
Ирбис потыкал мизинцем по крошечным пиктограммам комма на тыльной стороне запястья, зло буркнул: «На выход!» и от души набулькал себе целый стакан коньяка.
Павел сочувственно вздохнул и стал высматривать в толпе Александра. Через несколько мгновений Тиволи вынырнул из пестрой толпы танцующих.
- Как понять «на выход»?
- А вот так и понимай. Умед закончил толковище. Уж не знаю, с кем он там бухтел, но вот только что мне позвонил и протрубил сбор.
- Ндя... Вот так вот всю жизнь. Только начинаешь культурный отдых, как тебя тянут за шкварник и заставляют пахать, - разочарованно протянул Тиволи.
- Да какой там отдых! Один черт, скоро коней седлать. Короче, пора линять отсюда, - подвел черту Павел.
Быстрые танцевальные ритмы сменились плавной тягучестью песни Равшана. Уже целый год хиты этого узбекского певца занимали первые места во всевозможных чартах и муз-парадах. Ясное дело, по популярности, до любимца домохозяек Ратибора, ему было далеко. Но все же медленные, печальные восточные мотивы его песенок нравились очень многим.
Как это всегда бывает на дансполе, во время медленной композиции зал опустел наполовину, и наемники без труда добрались до выхода. Возле скучающей охраны стояли пять человек специфической наружности, при виде которых Павел поскучнел, а у Тиволи азартно зажглись глаза. Шедший впереди Ирбис внутренне сжался. Он очень не любил драться, хотя махать кулаками приходилось часто. Тройка наемников разошлась веером, освобождая место для маневра. Не ожидавшие такой быстрой реакции, поджидавшие их мужики, подобрались и неуверенно двинулись навстречу. Шерпа припал к полу и резко крутанулся на месте, выбросив правую ногу, роняя наземь ближайшего к нему противника. В ту же секунду, как по заказу, из динамиков грохнул очередной танцевальный боевик, и драка началась всерьез. Тиволи сцепился в ближнем бою с двумя высокими парнями. Первый подскочивший пропустил страшный удар снизу вверх, под подбородок и рухнул навзничь. Второй, явно более опытный затеял бой с хитрыми финтами и выпадами, но остерегся лезть на рожон. Павел разобрался со своим противником молниеносно: в ответ на бесхитростный мае-гери, летящий ему в пах, он обрушил кулак на незащищенную голень нападавшего. Прием прост – только надо успеть. Павел успел. Судя по закатившимся глазам незадачливого драчуна – кость была сломана. Соперник Шерпы попытался перекатом уйти в сторону, но караванщик успел достать его носком ботинка в висок. Остававшийся в стороне от боя лидер шайки оценил ситуацию и крикнул боевику, боксировавшему с Александром: «Уходим!».
- Ага! Щаз! Вот мы все бросили и вас отпустили, - осклабился Регобалто.
Противник Тиволи отскочил к своему боссу, тройка бойцов шла на них сомкнутым строем. И приключилось бы очередное членовредительство, если бы Ирбис не заметил, как со стороны бара в их сторону быстро приближается десяток – другой крепких ребят. Ситуация изменилась. Караванщик дернул за рукав Регобалто и мотнул головой в сторону подбегающей толпы.
- Понял, - коротко отозвался танкист.
Троица пошла на прорыв. Охрана, слава богу, решила не вмешиваться, да и оба оставшихся на ногах из нападавших посчитали за благо не нарываться. Пробежав вестибюль клуба, наемники выскочили на автостоянку. «Росомаха» рванула с места и, выбежавшим вслед за ними людям достался лишь запах жженых шин и отработанного топлива.
В салоне «Росомахи» перемигивались многочисленные огоньки аппаратуры слежения, звучала неназойливая музыка, и слабо пахло хвоей. Ирбис любил этот запах и регулярно обновлял ароматизаторы. Позади водителя шумно переговаривались, перебивая друг друга Регобалто и Тиволи. Шерпа внимательно следил за дорогой, удерживая стрелку спидометра на 120 км в час.
- Не, ну козлы, по любому, козлы! Люди культурно отдыхают, нет, надо дорваться! Че им нужно было, а? – почти орал на Павла возбужденный недавней дракой Тиволи.
- Да ладно ты, настучали в бубен и хорош. Мало ли какие твари по клубам пасутся? Может, им кто шепнул, что мол, чужаки. Вот и решили бабло сдернуть в легкую, - успокаивал друга танкист.
- Да ты не о том думаешь. Сам прикинь – опять такая же байда, как в прошлый раз, на дороге. Ведь именно нас ждали. Кто-то нас пасет. Отвечаю! – подытожил собственные размышления Тиволи. – Бес! Ты как думаешь? В чем здесь тухлятина?
Ирбис щелкнул зажигалкой и, выпустив облако дыма, сочувственно посмотрел на отражение перекошенной физиономии Александра в зеркале заднего вида.
- А что это ты на меня так смотришь, друже? – с подозрением прищурился бывший пехотинец.
- Да вот, думаю. Говорить тебе сразу или проверить сначала – может, привиделось?
- И что там тебе привиделось? Белочка?
- Ага, что я, белочку от суслика не отличу? - равнодушно парировал древним анекдотом караванщик. – Боюсь, все я верно углядел. А это значит, что у тебя проблемы. А если проблемы у тебя, то и у нас такая же фигня.
- А по существу?
- А по существу... По существу, если коротко... В общем, я видел Ксю.
В салоне «Росомахи» мгновенно установилось напряженное молчание. Мурлыкала музычка, ровно гудел двигатель, машина приближалась к выезду из города. Ожил наручный комм Ирбиса. Тот, не глядя, легонько щелкнул ногтем по выступающей из корпуса коммуникатора зеленой кнопке, и товарищи услышали голос Умеда:
- Я жду вас в ангаре. Как меня заверили ваши подчиненные, караван готов к выступлению. Как скоро вы сможете прибыть?
- Ну, если заверили, то все в порядке. Кто у нас там заверял? Кузьмин что ли?
- Да. Андреев и Кузьмин.
- Понятно. Через три минуты будем на месте.
- Жду.
«Жди, жди», пробормотал Ирбис, подъезжая к воротам южного КПП Костромы. Крутанув руль, шерпа загнал машину в отстойник и вылез с пластиковыми документами в руках.
Через минуту, садясь в машину и бормоча ругательства на таджикском себе под нос, караванщик тронулся прочь из города и обратился к приумолкшему Тиволи:
- Саня, если это действительно Ксю, нам стоит ждать больших неприятностей? Или так, краткосрочным поносом отделаемся?
Тиволи надолго задумался, ероша, короткий ежик волос широкой ладонью. Потом, явно что-то вспомнив, тяжело вздохнул и сказал:
- Я думаю, она хочет мне башку откусить. Это самое малое.
- Понятно, - уныло протянул Ирбис. – Я не сказал еще, где я ее увидел. Обратили внимание, под потолком, в дальнем конце клуба, есть здоровенное непрозрачное окно?
- Ну? Наверное, техники там всякие и диджеи.
- Верно. Там еще балкончик такой есть рядом. Пес его знает зачем. Так вот, когда мы из клуба рвали когти, Ксю там и появилась. И не одна. Рядом терся какой-то хмырь. На еврика похож. То ли швед, то ли прибалт.
- Слышь, ты как все углядеть успел, а? – полувосхищенно полунасмешливо спросил Павел.
- А мне за это деньги обычно и платят. Чтобы я вовремя успел увидеть, услышать или унюхать. Так, все, приехали, вылезаем.
«Росомаха» остановилась около высокого металлического ангара. Внутри стояли оба танка, залитые ярким светом от прожекторов, укрепленных на треногах. Около боевых машин толпились экипажи. К Регобалто подошел Андреев и немного усталым голосом доложил о завершении всех ремонтных работ. Павел внимательно выслушал, перекинулся со старшиной парой фраз по делу, затем заозирался и, нахмурив брови, спросил:
- А где ж наш слонопотам?
- Если вы имеете в виду трофейную машину, то я уже успел обо всем позаботиться, - раздался из-за спины голос незаметно подошедшего Умеда.
- Это как? – с недоверием поинтересовался командир танкистов.
- Продал, - лаконично ответил купец. - Согласно нашему уговору все получат оговоренную долю.
- Так вот вы чем занимались, - догадался Ирбис. – А зачем из этого тайну делать?
- Мой покупатель – человек скрытный и не интересующийся новыми знакомствами без необходимости.
- Ну и ладно. «Мамонт» из каравана – шерпе легче. Тогда все. Пора двигаться. По машинам!
Толпа водителей, стрелков и механиков резво задвигалась, разбираясь по местам. Зарычали моторы, выбрасывая длинные струи светло-синего дыма, зажглись многочисленные фары, нетерпеливо загудели «Зубры», словно сетуя на неторопливость ведущего. Караван снова выступил в поход. Команда техников ангара занялась уборкой помещения. Погасли прожектора, где-то протяжно, гулко зазвенела железяка, упавшая на бетонный пол, заскрипела огромная стальная воротина, закрывавшая въезд в ангар. На широкий, искрошившийся цементный пандус, перед строением вышел невысокий лысоватый мужчина в грязной спецовке и, вынув из кармана старомодный громоздкий комм, набрал номер, глядя вслед удаляющимся огням каравана.
- Ушли пару минут назад. Направление – Заволжск. Нет. Ничего нового. Хорошо. До связи.
Над пригородами Костромы опять собирались тучи. Светлая северная ночь хмурилась мелким дождиком. Информатор поднял воротник спецовки, закурил сигарету и сплюнул под ноги. Кого-то ждет сюрприз. Ну да мне что за дело? Что увидел – рассказал. Деньги получил. А обо всех думать – голова треснет.



Караван шел вдоль Волги, пробираясь окольными дорогами по направлению к Заволжску. За прошедшие десять лет мелкий городишко и вовсе превратился в деревню, но полностью не опустел, как многие небольшие российские города и села. Жители предпочитали селиться в крупных центрах, защищенных от набегов бандитов. К тому же, необходимость содержать громоздкую сельскохозяйственную отрасль давно ушла в прошлое. Любой мало-мальски значимый город имел свой синтетический продовольственный центр. Понятно, что синтетика, как ни старайся, так и останется синтетикой. Что-то неуловимое во вкусовых ощущениях позволяет безошибочно определить, что ты трескаешь не настоящий бифштекс из натуральной хрюшки, а видоизмененные опилки, с кучей присадок. Однако, все это – дело привычки. Коли твои доходы позволяют питаться лишь обманкой – будешь лопать, да нахваливать. Хотя обманкой современную синтожратву назвать можно лишь с эстетической точки зрения. Ведь если современный горожанин покупает банку с украинским борщом на первое, пресерву с узбекским пловом на второе и пакетик с фруктовым киселем на третье, то он может быть стопроцентно уверен, что получит нужное количество белков и углеводов. Ну, а если в кармане покупателя водятся приличные деньги, то он может питаться, так как хочет.
Поскольку же богатых всегда меньше, чем бедных, то и спрос на «живую еду» ограничен.
Теперь сельским хозяйством занимались лишь те, кто не мог побороть доставшуюся в наследство от предков тягу к земле. Естественно, продукты, выращенные в естественных условиях, ценились выше, нежели созданные в цехах и лабораториях. В общем, натурпродукт превратился в деликатес. Обычно, крестьяне сбивались в некое подобие древних колхозов. С той лишь разницей, что жили собственники земли не в пример богаче своих предков. Крохотный Заволжск и стал такой сельскохозяйственной колонией. Жители торговали фруктами и овощами, исправно платили налоги ближайшему князю, но были как бы сами по себе.
Недолгое северное лето расщедрилось на жаркий денек. Грунтовка подсохла, и конвой поднимал тучу пыли, видную за много километров. Как обычно, при сохранении походного порядка, Ирбис ехал далеко впереди, привычно прочесывая окружающую местность хитрыми электронными щупами. Караванщик был относительно спокоен. Места были тихие, обжитые. Да и спрятаться, устроить засаду на плоской, лишь изредка слегка всхолмленной равнине было негде. Не давала покоя мысль о Ксю.
Да уж. Неприятная встреча. Ведь жили оба душа в душу! Хотя если подумать... Слишком они разные. И вся эта муть насчет единства и борьбы противоположностей дерьма не стоит. Угораздило Сашку в свое время с ней связаться. Она, естественно думает, что это ее угораздило. Нда... Хотелось бы увидеть человека, который думает, что он сам во всем виноват. Все мы помним недостатки бывшего или бывшей. Это и понятно. Попробуй, забудь, если тебе при каждом удобном случае напоминают какая ты тварь неблагодарная. А когда приходит время разрыва, то ты узнаешь о себе столько интересного, о чем даже не подозревал. Да и бог с ними, с любимыми. Речь как раз о нелюбимых. Спору нет, подставил Саня свою бывшую жену по высшему разряду. Как она тогда выпуталась – один черт ведает. Нет смысла искать виноватого. Кто кого первый вкрячил – пусть сами разбираются, хотя лучше бы они вообще не разбирались, а держались друг от друга на расстоянии. Важно другое. Случайна ли та встреча в клубе или нет? Похоже, все-таки нет. Очень уж пристально она нас разглядывала. Понятное дело, организовать ту засаду в лесу она не могла. Кишка у нее тонка «Мамонт» найти, да еще пару грузовиков, битком набитых бандюганами нанять. Но вот мужички в клубе – очень на нее похоже. Проба пера, милостивые государи. Значит, следует ожидать с ее стороны всеразличных мерзопакостей. Одно утешает – все ее знакомства ограничены городской шпаной. Городская она девочка и с маневрами на свежем воздухе, слава богу, не знакома. Выводы? Во-первых, за нами охотится кто-то другой, помимо Ксю. А во-вторых, останавливаясь в крупных городах, я теперь буду с пистолетом в сортир заходить, да и Сане с Пашкой посоветую. Эх, Саша, Саша... Слава богу, от вашего союза гюрзы и варана детей не вышло...
Километрах в пяти позади Тиволи мучился икотой. Он рассеянно смотрел вперед, автоматически отмечая рытвины и ухабы на дороге. Его любимый джип «Викинг» не был начинен электроникой как «Росомаха», не обладал такой проходимостью как УАЗ Умеда, но был на диво легок на ходу и бегал быстрее любого автомобиля в караване. Александра донимала та же дума что и Ирбиса. Только, в отличие от караванщика, Тиволи прекрасно знал, на что способна Ксю. Неприятный холодок, будто кто-то буравит спину колючим взглядом, сковывал затылок, лишь бывший тысячник Ханской Орды задумывался о своей бывшей жене. Думать о Ксю не хотелось, но помимо желания вспоминалось разное... Всякое... Александр приспустил боковое стекло, звучно икнул и злобно сплюнул. Говорили умные люди – держись подальше от Ксю. И не в том дело, что она плоха. Тиволи и сам не подарок. Просто есть люди, которым вместе не то чтобы жить, а и находиться под одной крышей не стоит.
В салон задувал теплый ветер, небо, непривычно чистое от облаков, переливалось бледно-голубыми и золотыми красками. Как-то само по себе полегчало на душе. Участок трассы обещал быть на редкость спокойным и Александр, расслабившись, улыбнулся.
...Вечер, берлога Ирбиса, поздняя осень. Тогда шерпа был женат, а Тиволи полгода как познакомился с Ксю и тоже подумывал над идеей свадебной пьянки. В любимом отсеке подземной берлоги Ирбиса во всю стену было установлено фальшивое окно с открывавшимся за ним изумительным видом. Можешь хоть нос к стеклу прижать – все равно останется полная иллюзия, что за окном расстилается горный пейзаж. Кажется – распахнешь створки, и выхолощенный кондиционированный воздух подземного логова сменится чудесным осенним ароматом памирских гор. Ирбис, обожавший свое живое окно, даже повесил шторы, что окончательно придало отсеку вид жилой комнаты. Друзья собрались за столиком около окна, и пили чай. Девушки с удовольствием посматривали в сторону заснеженных вершин, парни с довольными улыбками переглядывались, смакуя минуты блаженного ничегонеделанья.
- Здорово там, правда? – прервала молчание Ксю.
- Да... – немного печально вздохнула Ташия. – Мне Кот уже тыщу раз обещал в Душанбе свозить, но вот чего-то никак не соберемся.
- Обязательно съездим, вот подвернется подходящий караван – тут же и поедем, - подал голос Ирбис.
- Обещалкин, - Таша ласково щелкнула шерпу по носу. – Иди лучше, посмотри, как там твое мясо поживает, а то накормишь нас углями.
- Женщина! Буквально через двадцать минут ты горько раскаешься в собственных словах. Ибо я собираюсь накормить вас непревзойденным по вкусовым качествам таджикским пловом, с настоящим нутом, приправленным настоящей зирой и горе тому, кто осмелится не доесть! – воскликнул с неподдельным пафосом Ирбис.
- Плов – это гут. Ты, в натуре, валяй на свой камбуз, я пока кальянчик раскочегарю. Короче, хорош, дуру валять – у меня чай уже из ушей льется, пора бы и порокам предаться, - веско произнес Тиволи.
Караванщик с сожалением посмотрел на своего грубого приятеля, открыл, было, рот, чтобы произнести вежливо-оскорбительную фразу, но тут же взвизгнул и подскочил, схватившись за зад, со своего кресла. Свирепо уставившись на жену и, одновременно потирая уязвленную задницу, Ирбис злобно фыркнул и, наткнувшись взглядом на невинно округленные глаза Ташии, поджал губы, поворачиваясь к выходу под мерзкий хохот Александра. «Ладно, госпожа Асанова, будет вам сегодня ночью праздник жизни!» - мстительно подумал шерпа.
...Хорошо быть сытым. Хорошо быть сытым, довольным и спокойным. И, наконец, просто великолепно чувствовать уверенность в незыблемости собственных планов, хотя бы на ближайшие двое суток.
- Котище, ты сегодня превзошел самого себя, - торжественно провозгласила Ташка, жмурясь от удовольствия.
Она сладко потянулась, посмотрела на блестящие от жира пальцы и оценивающе взглянула на тельняшку Ирбиса.
- Но-но, - предостерегающе промычал караванщик, пережевывая очередной кусок баранины.
- Я согласна с твоей половиной, - благосклонно произнесла Ксю. – Плов выше всяких похвал!
Тиволи сыто рыгнул, вызвав неодобрительные гримаски у девушек, и, ничтоже сумняшеся, вытер жирные пальцы о собственные джинсы.
- Саша! – гневно вскрикнула Ксю.
- Да ладно, - протянул Тиволи, продолжая елозить пальцами по штанине.
Однако, столкнувшись взглядом с бешеными глазами подруги, Александр потупился и протянул руку к пачке салфеток, торчащих из деревянной подставки.
Из не зашторенного живого окна лился мягкий лунный свет. Среди путаницы белоснежного белья поблескивали обнаженные тела. Из дальнего угла комнаты доносился низкий голос Тиволи и вторящий ему еле слышный шепот Ксю. Таша, прижавшись к Ирбису и, подперев голову левой рукой, выписывала коготками правой на груди мужа одной ей понятные узоры. Караванщик мечтательно улыбался, уставившись в потолок. Теплое море плескалось в душе. Ленивые волны накатывались на берег, шуршал песок, хотелось тихонько запеть...



Караван медленно втягивался в сонный Заволжск. Поселение фермеров не было ограждено стеной. Крестьянская община платила жалованье небольшому отряду наемников, и те регулярно патрулировали окрестности городка. На небольшой площади перед зданием мэрии стояли три пропыленных джипа. Было слышно как на окраине взрыкивают моторы конвоя, где-то неподалеку неурочно проорал петух, немилосердно палило полуденное солнце.
- Вот такие вот слухи, господа мои, - печально подытожил мэр Заволжска.
Небольшой кабинет, деревянная мебель, сизый табачный дым. Невысокий, полный, лысоватый человечек с глазами таксы страдальчески кривил рот, оглядывая нечаянных посетителей. Павел и Александр, поглядывая друг на друга, думали примерно об одном и том же: если все, что сказал этот шут гороховый – правда, то в скором времени конвой будет пробираться на юго-восток через зону боевых действий. Умедбай, сидевший напротив мэра, прикидывал, во сколько ему обойдется право проезда через линию фронта, и возможно ли это в принципе. Расхаживающий по кабинету Ирбис сопоставлял известные ему факты, только что услышанное и соображал, по какой дороге уводить караван. Некоторое время собеседники молчали, сосредоточенно дымя сигаретами и строя глубокомысленные рожи. Неожиданно, висевшие на стене, позади мэрского кресла, громоздкие механические часы зашипели, заскрипели и громко-протяжно бумкнули. Посетители разом вздрогнули, покосившись на антиквариат, а хозяин кабинета, довольно хмыкнув, пояснил:
- Им скоро сто пятьдесят лет исполнится. Обожаю их, ни за что на электронное дерьмо не поменяю.
Обстановка слегка разрядилась, наемники заулыбались, Павел что-то загудел на ухо ухмылявшемуся Тиволи.
- Слушай, хозяин. Что из сказанного тобой – слухи, а что реальность? – Ирбис опустился в кресло напротив мэра.
- Точно могу сказать одно, - пожилой чиновник пожевал губами, сосредотачиваясь. – Нижегородский генерал-губернатор сцепился с татарвой на границе владений. Оно и понятно – давно все ждали, когда начнется. Он ведь перед Москвой выслуживается. Москва на Нижний смотрит внимательно. Думают там, решают. Похоже, хотят пристебнуть Нижний к себе. А казанские – они, наоборот, про Москву и слышать не хотят. Им Самара ближе и родней. Если в корень поглядеть – выходит, что самарские и москвичи щупают друг друга чужими руками.
- Извини, уважаемый, а поточнее, применительно к карте, если, а? – шерпа расстегнул длинный узкий карман на бедре и достал плоский черный прибор.
В три точных движения караванщик раскрыл, включил и перещелкнул на нужный район походную карту, придвинул к собеседнику и вопросительно взглянул на него. Тот, слегка нахмурившись, заерзал глазами по непривычному предмету, затем пообвыкся и стал уверенно тыкать коротким указательным пальцем в красные и синие ниточки пересечения дорог.
- Новгородцы встали рядом с Чебоксарами. Волгу форсировать – гнилое дело, порвут их татары на переправе, а вот Свиягу можно и перейти. И тогда казанские окажутся в ловушке. Их попросту в водохранилище утопят. Дурачье! Сидели бы на своем берегу и не рыпались, прошло бы время, и замирились бы за милую душу. А теперь – шиш. Я генерала Проворова знаю, - нескладный толстячок самодовольно прищурился. – Я у него в семьдесят седьмом начштаба был!
Товарищи по-новому, с уважением взглянули на мэра Заволжска. Регобалто довольно кивнул, и, словно подтверждая собственную догадку, шепнул что-то Александру.
- Ясно, - выдохнул с огорчением Ирбис. – Значит, будет драка. Татары просто так не сдадутся, ежу понятно. И как нам эту кашу объезжать?
- Есть дорожка. Правда, крюка дадите изрядного. Смотри, – глава поселения схватил караванщика за плечо и, склонившись над картой, прочертил желтым ногтем путь. – Через Волгу сейчас не лезьте. Во-первых, заминировано там все, со старых времен. Кинешму в восьмидесятом так долбали, что одни черепки остались. Вы там костей не соберете. А во-вторых, топать вам надо до переправы в Завражье. Жителей там, считай, нету, только паром остался – тем и живут. Переправляться долго будете, местные не зря Волгу в этом месте называют морем. Ну, море, не море, а озеро – точно. Потом жмите лесом до Ильино-Заборского. Там, я знаю, чечены обосновались. Окопались стервецы, соорудили себе нефтеперегонку. Ну, это все до поры. Но, вам-то, главное, что? На асфальт, какой никакой выйти, так? Вот вы и выйдете! От Заборского пойдете на Яранск, потом доедете до Сернура и кругом, кругом, кругом, через Малмыж, Поляны, Елабугу вырулите на Алметьевск, ну, а уж там и до Самары – рукой подать.
- Эка ты быстро все нарисовал, уважаемый, - скривился Ирбис. – Елабуга, Алметьевск... Это ж Казань! Там, поди-ка будет сплошной, непрекращающийся шухер ближайшие месяц-два.
- Не будет там никакого шухера, молодой человек, - покровительственно произнес мэр. – Что Елабуга, что Алметьевск – глубокий тыл. Драка будет здесь, - чиновник небрежно щелкнул средним пальцем по карте. – Здесь, между Свиягой и Куйбышевским морем. Так что послушайтесь моего совета.
Караванщик почесал кончик носа, доброжелательно взглянул на старого штабиста и неожиданно широко улыбнулся.
- Недаром паек ели, а, Семен Петрович?
Собеседник одышливо расхохотался.
Наемники задвигали стульями, заговорили раскованнее, зазвучали байки и анекдоты времен гражданской. Умедбай, подойдя к окну и пробормотав «с вашего разрешения», стал воевать с древними пластиковыми рамами. Наконец, створки распахнулись, и волны табачного дыма потянулись на улицу.
Около крыльца городской управы, в тени лежали три собаки. По земле гулял легкий ветерок, гонял окурки и ерошил грязную собачью шерсть. На псовых мордах было написано величественное равнодушие, мохнатые бока ровно колыхались в такт дыханию. Стукнула парадная дверь, с топотом и шумным разговором на улицу вывалились люди. Острое ухо вожака недовольно дернулось, приоткрылся темный глаз и, не найдя ничего, стоящего внимания, тут же закрылся.
- Спасибо, хозяин, удачи. Если что – звони, номер комма теперь знаешь.
- Да не за что. Передавайте привет Алексею Владимировичу. Его друзья – мои друзья. На обратном пути жду.
Ирбис крепко пожал руку мэру. Тот немного смутился, сбился с пафосного тона и, пробормотав прощание, скрылся в здании. Молча переглянувшись, путешественники разошлись по машинам.
Три джипа направились прочь по улице от трехэтажного здания, над которым лениво колыхался флаг крестьянской общины: три колоска и золотой серп на красном фоне. В правом нижнем углу стяга различался герб Костромы, что означало признаваемый вассалитет Заволжска.
Ирбис, высунув наружу локоть, небрежно рулил правой рукой. На лице караванщика явственно читалась гримаса скепсиса. Вроде бы все гладко, вроде бы можно, особенно не задерживаясь объехать зону конфликта, но... Но не бывает в жизни все гладко. Да и если как следует подумать – какое там «гладко»! Во-первых, Ильино-Заборское. Чечены. Интересно, чем они там занимаются? Самовар построили? Может быть, может быть. Однако опыт говорит, что одной нефтеперегонкой нохчи сыты не будут. Далее. Краем Татарстан все же проехать придется. Очень может статься, что никому до нас и дела не будет, а может и наоборот. Попадется какой-нибудь местный дурак – и начнется заваруха со стрельбой и гонками по пересеченной местности. Посмотрим.
Наручный комм Ирбиса ожил и шерпа услышал голос Павла.
- Останавливаться будем или сразу дальше пойдем?
- Да нет, - чуть помедлив, ответил караванщик. – Идем вперед. Я думаю, что тронемся пока так, как нам Петрович посоветовал.
- Понятно. Слушай, а что это за Алексей Владимирович, которому мэр приветы передавал?
- Да знакомый мой. Служили вместе. Вспомнил, что он родом отсюда. Он сейчас в Москве окопался. Бизнес у него там. Я тут перед Заволжском с ним связался, он меня и порекомендовал местному.
- А-а-а... – понимающе протянул Регобалто. - Богатое дело – связи!
- А то! Ладно, я жму к переправе, там осмотрюсь и свяжусь с вами. Порядок – походный, как обычно. Все, до связи, отбой.
- Отбой.
«Росомаха» прянула вправо и, прибавив газу, стала резко уходить в сторону выезда из городка.




Мерно гудели двигатели, яркий солнечный свет заливал желтой радостью салон самолета. Через иллюминатор было видно ровное пенообразное покрывало облаков. По лицу красавицы брюнетки блуждала смутная улыбка. Ксю нравилось ощущение полета. Ее спутник, похоже, испытывал прямо противоположные чувства. Массивный блондин, недовольно щуря маленькие глазки, нервно оглаживал высокий стакан с коктейлем. Наконец он пристукнул донышком стакана по выдвижному столику и требовательно уставился в глаза Ксю.
- Я все-таки не понимаю, отчего же всенепременно лететь? Неужели нельзя было добраться на машине?
Кареглазая метиска благожелательно улыбнулась собеседнику и постучала пальцем по виску.
- Не понимаю, - набычился прибалт.
- А ведь верно про вашего брата говорят. Я имею в виду, что тормозите вы по черному, - девушка коротко рассмеялась. – Ну, подумай сам. Как ты из Костромы доберешься до Самары, да еще с непременным условием – обогнать конвой Ирбиса на пару суток.
- А что тут невозможного? От города идет охраняемая трасса. С деньгами у нас проблем нет, так что вполне можем себе позволить попутешествовать по бывшей федералке.
- Боже ты мой! Каким образом ты доберешься до Самары, когда Татарстан и нижегородцы затеяли драку? В объезд? А куда в объезд? Может быть, ты в шерпы переквалифицировался? Может, ты знаешь, как и на чем, мы можем добраться до нужного места по бездорожью, а? Да ты же кроме своих железяк поганых ни хрена не знаешь! Вообще, какого хрена я с тобой связалась... – конец фразы, раздосадованная Ксю гневно пробормотала, отвернувшись к иллюминатору.
- Я, конечно, может быть, и не знаю всех этих хреновых тонкостей, но вот какого хрена ты со мной связалась – это я точно знаю, - внезапно успокоившийся блондин разглядывал визави с явной иронией. – Мы оба, в той или иной мере, заинтересованы в том, чтобы караван не добрался до Душанбе.
- Доберется он до Душанбе или нет – мне по балде, а вот доберется или нет Сашенька до места назначения – вот это меня действительно интересует.
- Поэтому мы вместе, - подытожил прибалт. – Именно поэтому ты решила поехать со мной. Я согласен с тем, что в некоторых житейских вопросах ты опытнее меня. Но все же напоминаю, что мое начальство согласилось использовать в этой операции, при условии, что общее руководство осуществляю я. Рекомендую вспомнить наш последний разговор в Москве.
Донельзя довольный собой, светловолосый здоровяк откинулся на спинку кресла и снисходительно поглядел на скисшую физиономию Ксю. Да, она все помнит.
Она действительно помнила все. Она помнила, как оказалась в Большой Москве - первые дни глупых и радостных надежд. Помнила и проклинала свою жадность. Помнила бессонные ночи, полные злых слез. Тогда казалось, что достаточно увидеть лишь один раз Сашку и объяснить ему все-все. Но Саша так и не появился. Она оказалась один на один с разъяренными кредиторами, один на один с обманутыми ею же людьми. Очень серьезными и безжалостными людьми.
Приходилось месяцами скрываться от службы безопасности. Скрипеть зубами, сжимать кулаки и мечтать. Мечтать о моменте, когда она собственными руками убьет Тиволи. Иногда, протрезвев от бредовых метаний воспаленного мозга, она с ясной грустью понимала, что виновата во всем она сама. Не нужно было втягивать в эту аферу Сашку. Он тоже, не бог весть, какой честности солдатик, но четко знает, когда и с кем можно затевать подобные игры. Знала ведь, понимала прекрасно, что все между ними кончено. Но тешила себя дурацкой надеждой, мол, вот кинем этих лохов, получим денежку и сорвемся куда-нибудь в Таганрог. Тиволи тогда сразу сообразил, что дело дохлое. «Играй сама, подруга, я тебе не помощник».
Но он меня бросил, бросил – твердила она сама себе. И тут как deus ex machine, как выигрышный лотерейный билет – Аскольд. Они, то есть руководство Аскольда, вычислили ее в два счета. Как только она им понадобилась. Нет ничего проще для контрразведчика, чем поимка мелкого мошенника. А то, что Аскольд представлял именно московскую контрразведку, в этом-то Ксю не сомневалась ни единой секунды.
Поначалу она не понимала, зачем понадобилась главе промышленной контрразведки. Лишь позже, Аскольд, с высокомерной усмешкой объяснил ей, что уж коли есть под руками объект, знающий привычки, наклонности и вкусы преследуемых, то грех не воспользоваться подобной ситуацией. Ко всему прочему, объект искренне ненавидит мишень, и будет работать не за страх, а за совесть.
Конечно, она согласилась. Она была уже согласна на все, что угодно. В дверь ее убогой конуры на окраине чеховского района, близ внешнего московского кольца, постучалась новая жизнь. Ей не объяснили до конца, для чего Москве нужен караван. Объяснили ровно столько, сколько, по их высочайшему мнению она должна знать, не более. Да и пес с ними, главное, в жизни появилась цель. Главное, Ксю вновь стала нужным человеком. Именно человеком, а не загнанной крысой.
Ксю зло усмехнулась, в который раз вспоминая последний разговор с Патроном. Помнится, Аскольд ее предостерегал: «Думаешь, его зовут «Патроном», типа патрон – босс? Это, конечно, тоже. Но лучше ты в его глаза посмотри, и повнимательнее! Патрон – это патрон, в смысле патрон калибра 12 мм». Собственно, это был не разговор, а монолог Патрона.
- Учтите, дорогая Ксю, для вас это путешествие – единственный реальный шанс обрести домик в пределах Большой Москвы, достойную ренту и, вероятно, не обещаю сразу, службу. Ваша задача – аккуратная слежка за объектом. Можете раскрыться, но, опять же, как бы случайно. Пусть объект понервничает. За конвоем наблюдают десятки глаз. Мы заинтересованы в том, чтобы караван не выбрался за бывшие пределы Российской Федерации. В нужный момент в игру вступят наши люди, и вы передадите объект с рук на руки. Упреждая ваш вопрос относительно Тиволи, могу сказать одно. До тех пор, пока наше спецподразделение не начнет завершающий этап операции, вы не смеете, слышите? Вы не смеете приближаться к вашему бывшему мужу! Потом – пожалуйста, хоть на куски его зубами рвите, мы мешать не будем. Пока же – строжайшее соблюдение наших инструкций. Вместе с вами поедет господин Аскольд. Еще раз повторяю основную задачу. Любой прямой контакт с вашими подопечными – строго запрещен. Можете устраивать себе иногда небольшую разрядку. Знаю, что от мелких шалостей в адрес наблюдаемых вы не удержитесь. Но! Мы заинтересованы в том, чтобы конвой добрался до Сталинграда. Там мы и планируем последний акт. Все понятно?
Ксю механически кивнула в ответ на собственные мысли. Исподтишка наблюдавший за ней Аскольд сочувственно вздохнул. Бедная баба. Ввязалась, сама не знает во что. Хотя... Какая же она бедная, да и какая, к лешему, баба? Девчонка в самом соку, хоть облизывайся. Да и денежка у нее где-то заныкана. Ведь она тогда банкиров крупно киданула. Интересно, сдаст Патрон ее, в конце концов, или просто шлепнет? Поживем – увидим.
Маленький самолетик дрогнул и потянул вниз. Вокруг замельтешило кипение обрывков серых туч и – вот она, рукой подать, земля.



Караванщик стоял около «Росомахи», положив правую ладонь на горячий капот. Далеко внизу, убегающая с холма дорога оканчивалась небольшой пристанью, возле которой покачивался на речных волнах паром. Пахло мокрой травой, от горячего двигателя тянуло нагретым железом, звенели комары. Ирбис снял шлем, пригладил растрепавшиеся волосы и вынул мини диск из начиненной электроникой темной полусферы. В шлем была вмонтирована автономная система слежения. Теперь оставалось обработать полученную информацию. Вроде бы все спокойно, но, как известно, береженого бог бережет, а не береженого сторож стережет. Кладбищенский. Бортовой компьютер негромко заурчал, поглощая информацию и, через несколько секунд на мониторе выскочила схема пристани. Было видно, что в небольшом, двухэтажном здании находится четыре человека. Непосредственно перед причалом находилось минное поле, о чем, впрочем, честно предупреждал указатель на обочине дороги.
Так, а что это у нас на крыше? А на крыше у нас бункер, а в бункере «Гидра». Толково. Обзор хороший, подъезд – только по дороге. Ну, да мы не штурмовать их тут собрались. Надо бы представиться, а то, смотрю, они там уже меня заметили – вон, как по хате забегали.
Ирбис перещелкнул пару тумблеров и вышел на открытой частоте, обращаясь к хозяевам переправы:
- Прием. Вызываю паром. Как слышно? Прием.
Через пару секунд, пробившись через потрескивание и шипение в эфире, пришел ответ:
- Прием, вас слышу. Назовите себя и цель приезда. Прием.
- Прием. Здесь Ирбис. Независимый караван баши. Веду конвой: три «Зубра», два джипа. В сопровождении два «Черных беркута». Повторяю, в сопровождении два «Беркута». Как поняли?
Пристань ненадолго замолчала. Ирбис, саркастически хмыкнув, пробормотал: «Что, вислоухие, штаны замочили?».
- Прием. Что-то мы конвоя не видим, - в голосе вопрошающего явственно слышалось напряжение.
- Прием. Расслабьтесь, конвой на подходе, через две минуты будет здесь. Если не глухие – высуньтесь наружу, их уже слышно.
И действительно, уже можно было различить шум моторов, подходившей колонны. Ирбис, приложив ладонь козырьком, посмотрел назад. Тут же вновь заговорила пристань:
- Прием. Вас понял, слышу. Подходите к причалу. Стройтесь в колонну, въезжайте на стоянку по одному. Вокруг минное поле. Как поняли?
- Да понял, понял. Только сделаем по-другому. Сначала вы впустите меня, я с вами расплачусь, и мы договоримся о порядке переправы. Потом я свяжусь с конвоем, и начнем погрузку. Договорились? Прием.
- Ладно. Заезжай. Отбой.
Шерпа отключил радио и тронул машину с места, под гору. Отбой так отбой. Ну и чудненько. Поехали. Вот ведь уроды, не могут подъезд приличный к пристани сделать. Хоть бы заасфальтировали, что ли, а то тут начнешь очередной ухаб объезжать и готово – въехал на мину.
Открылась бронированная дверь – на стоянку перед причалом вышел высокий сутулящийся мужчина, одетый в поблекший от времени и частой стирки десантный камуфляж федеральных войск. На плече, дулом вниз на ремне висел «Федоров». Не доехав несколько метров до паромщика, Ирбис остановил машину, щелкнул по клавише вызова и коротко описал ситуацию Тиволи.
Из приоткрытой двери здания причала доносился запах жареного мяса, от реки веяло прохладой и доносилось тихое поплескивание. Несколько секунд недавние собеседники разглядывали друг друга, потом шерпа двинулся навстречу встречающему.
- Ирбис, - представился караванщик, протягивая руку.
- Василий, - ответил паромщик.
- Внутрь пригласите?
- Заходь.
Тяжелая дверь чуть скрипнула и распахнулась пошире. Длинный, буквой «Г» коридор, вывел в просторный холл. Прямо перед дверным проемом оказалась массивная металлическая рама, на которой утвердился, грозно уставившись на вошедших, станковый пулемет «Янковский-74». В левом от пулемета углу, стояла древняя газовая плита, на которой что-то шкворчало в закрытой сковороде. Ирбис огляделся. Из глухого, без окон холла можно было попасть в остальные помещения, видимо лишь через одну дверь, прямо над которой поблескивал глазок видеоглаза. Под низким потолком темнел ряд то ли отдушин, то ли амбразур. Василий подвинул ногой, визгнувший железом по бетону табурет, уселся и повел рукой, приглашая караванщика садиться.
- Ты паром видел?
- Видеть – видел, только я в таких лоханках мало разбираюсь
- Понятно. Понимаешь, всю вашу ораву мы сразу переправить не можем. Придется по частям.
- А сколько за раз сможете перетащить?
- Ну... Наверное, танк с грузовиком он вытянет, - паромщик помолчал, с сомнением скребанул по щетине на подбородке и уверенно закончил. – Не, точно, танк с грузовиком, по любому перетащит. Может даже твою тачку, если места хватит, запихнем.
- Гут. А почем?
- Почем, почем... Да не дороже денег! – весело ухмыльнулся мужик, обнаружив отсутствие одного из передних зубов.
- Не, ну а все же?
- Думаю, чтобы лишнего не запрашивать, по сотне за рейс, - уже во всю заулыбался собеседник.
Ирбис внутренне вздохнул, сетуя на жадность поганого монополиста, и приготовился к долгому торгу.
Весь конвой, естественно, не влез на стоянку перед пристанью. Потому решили подъезжать в порядке очереди погрузки. Первыми отправлялись командирский «Беркут» и один из «Зубров». После битого часа матерной ругани и воплей, типа: «Сдай назад, шляпа!» или «Куда ты прешь, дура, в реку херакнешься!», между огромными машинами удалось втиснуть «Росомаху» и, изрядно проржавевшее корыто, с гордым названием «Мирабелла» тронулось в путь. Спустя четыре часа конвой оказался в полном составе на противоположном берегу Горьковского моря. Машины скопились пологом каменистом пятачке, у кромки воды. Дальше уходила старая, местами, заросшая травой грунтовка. Отойдя в сторону от бензинового чада и утробного рыка моторов, шерпа расспрашивал паромщика.
- А что, в Завражье не живет никто?
- Да нет, человек сто может и живет. Лавка, вон, есть. Раз в неделю к нам приезжает, мы у него продукты берем.
- Понятно. Слушай, ты про Ильино-Заборское что-нибудь знаешь? Кто там сейчас?
- Знаю, - паромщик посерьезнел, вынул пачку «Московских» и сосредоточенно задымил. – Смотри, если вы через Заборское решили ехать, будьте поосторожней там. Там нохчи уже лет пять, как живут. Местные говорят, будто у них перегонка построена. Но я как-то этим гражданам не особо верю.
- Кому, местным? – не понял Ирбис.
- Да нет, - поморщился Василий. – Я в гражданскую на Кавказе воевал. Потом во Всевеликом Донском сотником служил. Китайцы тогда перед гражданской нам ракет понакидали, сам должен помнить, ну, одна и плюхнулась на Грозный. Нохчи тогда совсем озверели. Резня была – не приведи Господь. Так вот с тех пор они у себя не живут. Хоть им там вроде почистили, но они, один черт, на своих землях больше не селятся. Расползлись по всей России. Вон, у костромского князя, я слышал, целая рота служит. Да так везде. Они ведь только воевать умеют да грабить. Такой народ – всегда такими были. Хотя, ничего не скажу, правильно дерутся, черти, будто с автоматом рождаются.
Ирбис кивнул, соглашаясь с паромщиком. Все так. В Северной Ударной, бок о бок со славянской матросней воевали чеченцы.
Было дело, помню. Одна высадка в Архангельске чего стоила... Да уж... Если бы не Нурик, прострелили бы мне башку к черту. Где он сейчас?
Ирбис помотал головой, отгоняя воспоминания, и встретился взглядом с паромщиком. Откровенно наблюдавший за ним Василий спросил:
- Ты сам-то, где дрался?
- Северная Ударная. По всему Северо-западу.
- Что, может, и под Питером воевал? – в глазах перевозчика проснулся интерес.
Караванщик молча кивнул, ожидая продолжения. Василий перевел взгляд на натужно ревевший «Зубр», что выбирался на грунтовку и спокойно пояснил:
- Я перед Ростовом у москвичей служил. Капитан ВДВ, рязанское училище.
... Питер невозможно взять с моря. Подходы с востока прикрывал наскоро сооруженный укрепрайон. Ни та, ни другая сторона по вполне понятным причинам не хотела ввязываться в уличные бои, да и вообще, до драки могло бы и не дойти – договорись Москва с Питером по-хорошему. Но шел семьдесят восьмой. Российской Федерации уже попросту не существовало, хотя и по сей день, Большая Москва и несколько прилегающих к ней центральных губерний гордо называют себя старым именем.
Потерять Петербург – значит, потерять выход к морю, значит лишиться контроля над вторым по величине и значению мегаполисом страны. Президент не мог равнодушно смотреть на образование у себя под боком еще одного независимого конгломерата с Санкт-Петербургом во главе. Уже была потеряна Сибирь и Дальний восток. Сибирский Союз откололся несмотря ни на что. Даже ядерный удар не остановил сепаратистов, а может быть, даже наоборот обозлил до крайности. Ведь после показательного уничтожения Усть-Ордынского танкового штандарта, сибиряки пригрозили ответным ударом по Рязани и Туле. Тут же вышли из состава Федерации несколько поволжских губерний, образовав Всеволжское княжество Самарское. И двухнедельное сражение под Ульяновском доказало жизнеспособность новорожденного государства. Тогда волжане сумели выстоять, сожгли в уличных боях добрую треть танков, направленных на усмирение, и даже перешли в контрнаступление, правда, были остановлены у границ нижегородской губернии. В общем, Москве нужна была победа. Победа любой ценой.
Северный Флот прекратил свое существование еще в семьдесят седьмом. Вспыхнул мятеж в Мурманске, на который федеральные власти прореагировали крайне вяло. Никто никого не усмирял, не было карательных акций – у Москвы были заботы и покруче. В результате образовалась самопровозглашенная Северная Ударная Бригада. Армия наемников. Во всем мире полыхали маленькие и большие войны – работы хватало. Но в семьдесят восьмом Бригада отхватила кусок не по зубам. Не стоило ввязываться в разборку Москвы и Питера. Кто знает, может быть, и не было бы никаких военных действий – если бы перепуганный до смерти председатель Верховного Совета Санкт-Петербурга не обратился к наемникам. Но деньги были заплачены, а военморы всегда честно отрабатывали жалованье. Не имеет значения, где ты воюешь – в Шотландии или в Греции, в Алжире или Северной Америке. Тебе заплатили, наемник? Дерись!
- Ты где стоял?
- Чудово.
- Ааа... Нас севернее выбросили, около Волхова.
- Знаю. Вас там морпехи встретили.
- Да уж, встретили, - засмеялся Василий. – А у тебя, я помню, должны были танки прорываться, точно?
- Угу, - мрачно буркнул Ирбис. – Танки и были.
...Вот-вот. Танки. Час назад «сушки» отбомбились. От окопов – одни канавки остались. Бункеры еще вчера достраивали, ночью только закончили. Стоят, все в пятнах сохнущего железобетона. Да какая разница. Вот ща «тайфуны» подтянут – никакие бункеры не спасут. Черт, куда я сигареты засунул? Покурить, хоть напоследок. Сука, как угораздило по крыше – непонятно как этот бетонный домик не рассыпался! Ох, в ушах звенит, мам дорогая! И глотаешь – больно. А воняет-то, воняет... Ха! Связь работает! Ну-ка, ну-ка. Слушаю! Да, живой. Орудие? Цело орудие. А? Понял. Ну, хоть одна хорошая новость, слава Богу. Да понял, понял. Ага, отбой. Ну, есть Бог на свете. Не успели, гады «тайфуны» подтянуть – одни танки попрут. Нахрапом хотят взять. Оборзели, собаки. Погоди, ща мы дадим прикурить! Так. Сначала смотровую расчистим – всю щель землей забило, аж темно. Ладно, успел ствол убрать, а то ведь покалечили бы машинку. Ну вот, смотрим, ждем...
Далеко впереди, за кромкой холмов, которыми заканчивалось перепаханное авиабомбами, раскисшее от недавних дождей поле, где-то там, гудели танки федералов. Редкая цепь железобетонных бункеров ощетинилась стволами противотанковых орудий. Уцелевшие после налета штурмовой авиации зенитные расчеты, приготовились к бою – уже был слышен вибрирующий стрекот вертолетов. По всему выходило, что москвичи шутить не собирались. Стая «Ми-800» вынырнула чуть слева – шесть штук. Из-за редких, рваных туч выглянуло солнце и, по полю протянулись хищные, ныряющие по неровностям почвы силуэты боевых машин. Разойдясь веером, вертолеты разом наклонили злобные морды к земле и с подвесок сорвались первые ракеты. По бетонной крыше будто сыпануло горстью щебня, во влажную землю перед смотровой щелью, как в пластилин, с характерным звуком влипли первые очереди. Мимолетно восхитившись ловкостью пулеметчика, Ирбис закоченел в объятии со своим орудием и, от низких сводов сырой цементной коробки отразились гулкие звуки выстрелов автоматической пушки. Вертолеты шарахнулись в стороны, от огрызнувшейся линии обороны. Раскачиваясь, разбрасывая округ себя, праздничные фейерверки пусков ракет, винтокрылые танки закружились над позициями Бригады. Откуда-то сзади, с совершенно неожиданной для вертушек позиции, от земли протянулись гудящие острые струи огня – били счетверенные зенитки. Один из вертолетов практически сразу превратился в огненный черно-багровый шар. Над позициями с гулким воем пролетел, бешено вращающийся винт, обломки машины обрушились вниз, выстрелив в разные стороны пылающие осколки металла. Еще один вертолет, еле успев отвернуть от ракеты, попытался резко набрать высоту, но получил здоровенный пинок в бронированное брюхо. Опрокинувшись на правый бок, провалился вниз, ударил лопастями по жирной грязи и грохнулся оземь. Четверо оставшихся в воздухе развернулись на месте и обрушили водопад свинца на позиции зениток. Две из трех замолчали сразу, одна установка продолжала вертеться, отбиваясь от слитного пулеметного огня. Но тут все четыре машины одновременно, словно получив приказ, рванули прочь, набирая скорость. Один заметно ковылял, волоча за собой длинный шлейф густого белого дыма. На холмах показались танки...
- Слушай, а ведь у Чудово вас танки в хлам раскатали, нет? По-моему, тогда никого и живых-то не осталось.
- Осталось, - недовольно ответил Ирбис. – Нас тогда двое осталось. Я да мичман наш. Меня в бетонке засыпало, а его взрывом накрыло около «Георгина». Он там один из зенитчиков остался. Остальных вертушки посекли.
- Понятно, - понимающе протянул паромщик и чуть ли не сочувственным тоном спросил:
- А дальше ты как?
- Да так, - пожал плечами шерпа. – Оклемался, узнал, что Северной Ударной больше нет. Вот с тех пор караванщиком и работаю.
Мужчины замолчали, наблюдая за конвоем. Тяжелые грузовики выбрались, наконец, на дорогу в полном составе. Неподалеку урчали оба «Беркута». Прикуривая на ходу, подходил Тиволи.
- Ну, че, пора, что ли? – Тиволи выпустил длинную струю табачного дыма и внимательно посмотрел на скисшие физиономии бывших врагов. – Вы, че тут, с такими мордами кислыми, а?
- Да так, прошлое повспоминали. Ну, бывай, Василий. Просьбу мою помнишь? Не откажешь?
- В порядке все. Давай, матросик, если что – звякну по любому. А с нохчами вы там поаккуратней, все же. Не те люди, чтобы к ним спиной поворачиваться.
Тиволи расхохотался, ткнул в сторону Ирбиса дымящей сигаретой и выдал:
- Этот спиной к собственной жене не поворачивался, не то чтобы к чехам каким-то!
Караванщик с тихой злостью посмотрел на ухмылявшегося Александра и махнул рукой:
- По коням.



КАЗАНЬ


Слегка пахло хвоей, было чуть прохладно. Пожалуй, хозяин переборщил с кондиционером, но, в остальном, окружающая обстановка импонировала убийце. Вообще-то Алексей был не только убийцей, он был, что называется, специалистом широкого профиля. Просто за последние несколько лет наниматели не баловали его полетом фантазии. Потому и деньги приходилось получать лишь за ликвидации. Алексей никогда не менял собственного имени. Да и зачем? Алексеев Смирновых в России пруд пруди. Ну, а после гражданской, когда все и вся перемешалось, кто будет выслеживать или чего пуще – преследовать бывшего ликвидатора МГБ? Во-первых, себе дороже. А во-вторых, такие люди нужны всегда и при всех режимах.
Сейчас судьба забросила бывшего гэбиста в Нижний Новгород. Существовали безопасные каналы, еще со старых времен, по которым Алексей общался с нанимателями, получал нужную для работы информацию. Отследить Алексея по электронным отпечаткам было малореально, но следовало думать о будущем. Убийца никогда не задумывался о старости, жил – от задания к заданию и не имел никаких принципов, кроме одного: работа должна быть выполнена. Он никогда не подводил заказчика. Бывали случаи, когда заботам Алексея поручали его бывших хозяев. И что с того? Он никогда не позволял перекупать себя во время выполнения работы, но если акция завершена, то уж тут – простите. Обязательства выполнены сполна и не мои проблемы, коли вы, уважаемый босс, перебежали кому-то дорогу.
Обо всем, об этом прекрасно был осведомлен его нынешний работодатель. Фархад Мансурович Лемешев возглавлял один из отделов ГБ Сибирского Союза, а именно службу промышленного шпионажа. В нынешней мутной воде он спокойно добрался до Нижнего, поселился в гостинице «Сормовская» и, резонно не ожидая никаких неприятностей со стороны местных, принимал гостей. Москва достаточно давно находилась в состоянии вооруженного нейтралитета с сибиряками, однако, торговля шла, никаких конфликтов не предвиделось, а что до его нынешней миссии – о том знали лишь несколько человек в Новосибирске и, наверняка догадывались в первопрестольной. Однако догадываться и знать точно – разные вещи. Оттого никто и не мешал Фархаду Мансуровичу. Выжидали. Тем более что у местной контрразведки были проблемы покруче – в районе Чебоксар активно маневрировали войска нижегородского генерал-губернатора, намечалась крупная разборка с татарами. Знающие люди понимали, что схватились не Казань и Нижний, а Москва и Самара. Ясно было, что идет собирание земель. Кремль хочет окончательно прибрать к рукам Нижний Новгород, да и неплохо бы припугнуть при этом казанских. Ну, а Самара, не прочь погреть руки на намечающемся конфликте. Понятное дело, неохота откровенно поднимать хвост на Красную площадь, но вот поддать жару, да чужими руками – милое дело.
В принципе, Лемешев находился в Нижнем вовсе не из-за военного конфликта поволжских государств. Фархада Мансуровича живо интересовало совсем другое.
- Уважаемый Фархад, - Алексей слегка наклонил голову, обращаясь к собеседнику. – Разумно ли вызывать меня в Нижний? И разумно ли встречаться со мной лично?
- Если вы беспокоитесь о местной службе ГБ, то со своей стороны могу заверить, что слежка потеряла меня еще час назад. Ну, а коли вы привели за собой хвост, - поджав нижнюю губу и разведя руками, Лемешев укоризненно посмотрел на убийцу. – В таком случае сведения о вашей квалификации сильно преувеличены.
Наемник бледно улыбнулся и, подняв со столика около кресла стакан с минералкой, с сомнением посмотрел на пузырьки, играющие в луче света, пробивающегося со стороны плотно зашторенного окна.
- Что вы, право. У меня создалось впечатление, что за вами отправили топать полных идиотов. А касаемо меня, то могу вас уверить – следили не за мной, слежкой занимался я сам. Вы ведь оторвались от местных олухов в метро, не так ли?
- Да, - рассмеялся сибиряк. – Фокус с дверьми хоть и стар, как этот мир, но, как видите, действует до сих пор.
Собеседники понимающе улыбнулись друг другу, одновременно пригубив из высоких стаканов.
- Что же до вашего заказа, то здесь ожидаются некоторые сложности, - Фархад вынул из внутреннего кармана мундштук, одобрительно отметив про себя, как цепко следил за его руками наемник. – Поначалу работа представлялась проще пареной репы, но, как это часто случается в России, поручили все одному головотяпу. И что в результате? – Лемешев гневно пыхнул дымом, вспоминая детали проваленной операции. – Этот идиот умудрился загубить ценнейшую, законсервированную до поры, технику, сам погиб и уволок за собой на тот свет около тридцати человек.
- Ваши люди? – заинтересованно поднял брови Алексей.
- Да нет, - пренебрежительно отмахнулся контрразведчик. – Этот придурок нанял местную банду. Но самое отвратительное в этой истории то, что теперь объект, несомненно, понял – за ним идет охота. А потому будет вдвойне осторожен. Я, каюсь, не проконтролировал лично ход операции. Был крайне занят. Но, просмотрев материалы дела, натурально, пришел в ужас. И вот такая бестолочь смогла дослужиться под моим началом до начальника отдела! И не говорите мне, - Лемешев предостерегающе поднял указательный палец, - что человеку свойственно ошибаться. Вы не хуже меня знаете, к чему приводят в нашей с вами работе ошибки.
Оба немолодых мужчин немного помолчали, в маленькой комнате конспиративной квартиры на время стали слышны уличные звуки, тихонько загудел, переключающий режимы старенький кондиционер.
Гнида ты. Гнида в собственном соку, подумалось Алексею. «В нашей с вами работе!». Вот такая сволота и сделала меня таким, какой я есть. Чистодел паршивый, всю жизнь на вас работаю, всю жизнь с вами маюсь. Случись что – сдаст меня и глазом не моргнет. Но ведь деньги платит. Хорошие деньги.
Мысли Лемешева текли примерно в том же направлении.
Ах, какая редкая сволочь! Сколько же за ним трупов, интересно? Ведь закажи ему меня кто – пока лично его труп не увижу, спокойно не засну. Но ведь нужен он мне. Где же я здесь и сейчас его уровня спецов найду?
И вновь, тепло улыбнувшись друг другу, агенты продолжили беседу.
- Итак, что мне от вас нужно? А нужно мне следующее. Есть некий караван. Вычислить их при помощи наших систем слежения не удается. Опять же, не хуже моего знаете, что почти вся спутниковая связь, слежка и спутниковые средства массовой информации – у Москвы. Да и у них, собственно, крохи после китайской войны остались. Мы в этом направлении только начинаем работать. Ну, да бог с ним, вы ведь, если я правильно помню, специализировались поначалу именно на полевых операциях? – Лемешев вопросительно посмотрел на Алексея и, получив утвердительный кивок, продолжил.
- Необходимо извлечь конкретный груз, перевозимый конвоем. Вы можете уничтожить весь конвой, делайте, что угодно, но груз не должен пострадать. Груз компактен, не превышает размеров обыкновенного кейса, находится в запечатанной банковской коробке. Любые...
- Знаю, - прервал наемник. – Любая попытка вскрыть, взломать, подобрать код приведет к уничтожению груза. Бывает так, что с весьма неприятными постэффектами для окружающих. Имел дело.
- Прекрасно. Мы не ставим перед вами задачи по уничтожению каравана, но если вы решите нашу проблему именно таким образом, что ж – на ваше усмотрение.
- Детали...
- Все подробности я расскажу после вашего принципиального согласия. Ну-с?
- Сумма, названная вами выплачивается вперед, как мы и договаривались?
- Да. Хотите сегодня?
- Пожалуй, лучше завтра. Сегодня уже поздно, а я предпочитаю отправляться на дело рано утром.
- Договорились. Мы договорились?
- Да.
- Как пожелаете. Итак, караван в данный момент находится, предположительно в районе...



«В запрашиваемом вами районе ожидаются незначительные радиоактивные осадки, низкая облачность, ветер силой до пяти метров в секунду, северо-западный, порывистый. Состояние вашего счета на данный момент – восемьдесят три рубля сорок копеек».
Незначительные, хм. Ну-ну. Подъезжать будем – проверю. А вот счетец надо будет в Самаре пополнить. Хотя... Еще на полгода, а то и больше хватит.
«Росомаха» с удовольствием прыгала по ухабам грунтовки, впереди темнел лес, верещали ночные птицы. Пока умная начинка машины не нащупала ничего подозрительного. Хотелось бы верить. Конвой потихоньку подходил к окрестностям Ильина-Заборского. Еще немного, и можно будет маячок перегонки услышать. Василий говорил, помнится, что тутошние хозяева, как приличные самовары, выставили маячок. Мол, подходи, дорогой, заправляйся! Ирбис остановил машину, въехав в редкий лесок. Через лес шла совсем древняя колея. Даже и не колея, а просека. Дороги не было видно в помине, все к черту заросло высоченной травой. Так, придется просвет увеличить и как следует. Машина загудела, щелкнули механизмы подъема и «Росомаха» приподнялась сантиметров на тридцать. Над крышей распустился зонтик метеощупа, ребристая тарелка начала мерно вращаться, собирая сведения. Караванщик, глянув на показания приборов, полез в минихолодильник. Ожил радиоприемник.
- Прием. И что это мы встали?
- Прием-прием. Дай пожрать человеку.
- А мы, значит, не люди, да?
- Успокойся, Саня. Погоду нюхаю, да и потом, через пять километров – Ильино. Не хочется мне туда с закрытыми глазами соваться.
- Резонно.
- Вот и я о том же. Через пару минут двину вперед на малой, потом остановлюсь и пойду пешочком. Я тут вам вешку кину, стойте около нее. Как понял? Прием.
- Нормально понял. Кидай.
- Лови. Отбой.
- И тебя туда же.
Шаря одной рукой в холодильнике, другой караванщик отстукал на клавиатуре указания электронной метки. Через пару секунд машины каравана должны поймать сигнал. Нашарив, наконец, загодя приготовленный бутерброд, шерпа с довольным урчанием вцепился зубами в мясо и, нажал на педаль газа. Послушная «Росомаха» тронулась в путь. Километров тридцать-сорок в час, не больше, зато совершенно не слышно двигателя. Начнешь прибавлять газу – глушилка не справится. Ну, а фары нам и вовсе не к чему. Тут нам фары даже противопоказаны. В спокойном месте, либо, там, в городе – другое дело. Ладно, сейчас не скорость важна, а осторожность. Доползем.
Эх, ну и дорожка. Жуть, а не дорожка. Ладно, «Зубрам» - все нипочем, я уж про «Беркутов» не говорю. А вот как тут Сашка на своем «Викинге» пролезет? Да уж, как-нибудь. Хорошо хоть, с радиацией – терпимо. Ненавижу в эти костюмы заползать. Скафандры, блин, мать их. Только шкура чесаться будет, это уж точно. Такой дождичек – не подарок. А ведь вроде здесь чистили все, давно еще. Ааа... Как ни чисть – все равно откуда-нибудь заразу принесет. Полмира засрали, гады. А ведь еще придется через «грязь» ехать. Точно придется. Кэмэ сто от Астрахани – там самая «грязь» и будет. В семьдесят шестом там от китайцев подарочек прибыл. Ага, а вот и маячок объявился. Это хорошо. Пора где-нибудь и встать. Ножками дальше, ножками.
Съехав на обочину просеки, похрустев немного сухостоем под колесами, «Росомаха» остановилась. Нижние ветки какого-то лиственного гиганта облапили темный силуэт вездехода. Спустя пару минут открылась правая дверь и наружу вылезла смутно различимая фигура в хамелеонбинезоне. Поводив из стороны в сторону головой в сферическом шлеме, тень скользнула в сторону видневшегося в полукилометре конца просеки.
Над лесом плыли темные облака, изредка заслоняя неполную луну. Собирался скучный дождик. Неподалеку от въезда на просеку сгрудились «Зубры», встав треугольником. Метрах в двухстах от стада отдыхали «Беркуты».
- Командир! А ты с караванщиком давно знаком? – Рамазан высыпал из полиэтиленового пакетика на ладонь щепотку наса и примеривался закинуть его себе под язык.
- Давно. Лет шесть уже, - откликнулся Регобалто. – А что это ты?
- Да я в смысле, он всегда такой?
- Какой? – Павел собирался спрыгивать с брони на землю, но застыл на секунду, удивленный вопросом.
- Да вот, - слегка замялся Рамазан, покачивая перед собственным носом ладонь с насваем. – В смысле... Осторожный, да?
- Понятно.
Павел тяжко припечатал ботики к земле, выпрямился и с хрустом потянулся.
- Ты в конвоях давно ходишь?
- Да тут никто из танкистов в конвоях кроме меня не ходил, - вмешался в разговор, незаметно подошедший, командир второго танка.
- Опять понятно. Ну а ты, Евгений Саныч, что, тоже про осторожность спрашивать будешь?
- Да нет, - спокойно покачал головой пожилой танкист. – Я-то понимаю, что на то и пятьдесят суток дадено, чтобы мы груз в порядке доставили и сами живыми добрались. Так что ты, пацан, - продолжил ветеран, обращаясь к Рамазану, - ему спасибо сказать должен, что он только и делает, как нюхает все вокруг. Сейчас уж не шестидесятые. Раньше – пожалуйста. Послал себе посылочку, хоть на край света и горя не знаешь.
- Ладно, че я, я так, - виновато прошепелявил с полным ртом насвая Рамазан.
- Все вы – «так»... – проворчал Саныч и повернулся к Регобалто:
- Как там?
- Да пока молчок, ползает вроде вокруг чеченов, смотрит, что к чему.
- Это он правильно, молодца. У нас, помню, тоже... Шел с караваном в прошлый год... Был один такой. Правильный стервец – пока, как говорят, по крышам не походит – не успокоится. Сейчас-то и не знаю где он. Спился, поди-ка. Больно он водку уважал. Нехорошо. Ну, ее к ляду, по мне так лучше пивка.
Павел дипломатично пожал плечами и тут же поднес к уху запястье, ожил наручный комм. Утвердительно угукнув пару раз, командир танкистов двинулся к уазику Умедбая. Внутри, кроме купца и его неизменного спутника-слуги, оказался Тиволи. Троица сосредоточенно пялилась в зеленоватый экранчик бортового компьютера. На экране мелькали какие-то кадры, потом умная машина перевела видео в схематическое изображение. Укрепрайон, не иначе. Регобалто сразу разобрался, что к чему. Ага, вот у них стенка идет, вот ворота, вроде. Возле Т-300 стоит, по стенке охранение – вышки, типа. На вышках - что там? А на вышках кто попало, с чем попало. С бору по сосенке. Один черт, солидно. Что там внутри, интересно? Посмотрев на попутчиков, Павел увидел ту же мысль в их глазах.
- Бес отстучался. Скоро будет. У него машинка в башке, в смысле в шлемаке которая, она каким-то хреном сюда сигналит, но только на пять кэмэ – не больше. Так вот, она не радио, а чегой-то другое совсем, ну, ты ж сам знаешь. Он камеру себе на рожу направил и показывает, - Тиволи прижал палец к губам, потом ткнул себя растопыренными указательным и средним в глаза и, под конец обвел опять указательным круг в воздухе у себя над головой. – Понял, что ли, тракторист?
- Да понял, пехотную твою душу. Не один ты у нас умный.
- Ну, коли, понял – за дело.
- Простите, а что обозначает эта пантомима? – поинтересовался Умед.
- Потом, потом, - заторопился Александр. – Цзянь, загоняй тачку в круг, Паша, гони своих в сторону, Бес правильно мыслит – радио гаси и в круговую, шеметом!
Сонная, будто вырезанная из черной бумаги, картина зашевелилась. Хлопали дверцы, стучали ботинки стрелков, карабкающихся по стальным лестницам. Щелкали затворы автоматических пушек на длинных бортах огромных грузовиков, тихонько запели турбины танков. Когда надо, «Беркуты» могли красться не хуже «Росомахи». Некоторое время раздавались приглушенные голоса, потом все стихло, лишь изредка, вязко, масляно чавкая, проворачивались в своих гнездах шестистволки и, поскрипывала одна из карусельных зениток. Сгустилось физически ощущаемое ожидание боя.
Если бы Ирбис был глуп настолько, что оставил наблюдателя у себя в тылу, то тот увидел бы странное зрелище, как совершенно бесшумно, лишь хрустя сухими ветками, стараясь не выезжать на лунную сторону просеки, в тени деревьев двигался матово темный вездеход. Совсем чужим для окружающего пейзажа выглядело поблескивание стекол прожекторов на крыше машины, тем паче, что фары и не думали включаться. Непонятное же беззвучие автомобиля наверняка навело бы предполагаемого наблюдателя на всякие глупые мистические мысли. Караванщик поспешал не торопясь. Глупо обнаруживать себя раньше времени. А если и дал на себя посмотреть, - не мечись, не беги домой, сломя голову. Кто ж их знает, какая электроника есть у здешних хозяев, а дурнее себя шерпа противника никогда не считал.

Назвавший Казимагомеда дураком за глаза, был бы не прав. А назвавший в лицо был бы мертв. Во всяком случае, хозяин отряда в двести стволов приложил бы к этому максимум усилий. Он хорошо чувствовал опасность. Он прекрасно чуял добычу. Он в охотку торговал горючкой, но гены – великая вещь. Сейчас его глаза в лихорадочном темпе обегали подступающий к стенам лесок. Привыкнув верить зоркости своего племянника, он досадовал на собственную медлительность – не успел взобраться на вышку, как Мирза, сведя ладони колодцем, шепнул вниз: «Уже ушел, Ота!» Кто это? Кому понадобилось следить за гнездом его тейпа? Медленно закипал гнев. Все чужое. Земля, люди. Торговать с ними? Убивать нечистых зверей! Кто-то захотел его обокрасть, да. Его?!
Казимагомед длинно скрипнул зубами и ссыпался в люк, грохоча подковами мягких сапог по ступенькам.
По двору, перед низким, едва в полтора человеческих роста бетонным бараком, деловито зашныряли бойцы. Откуда-то вихрем вынесся молодой парнишка в одних камуфляжных штанах и белой майке, получил тяжелый пинок под зад и завертелся вьюном, не зная, кому помочь.
Хороший командир, хорошие бойцы. Пять минут – готовы к драке. Сто человек пойдет - зол отец, сразу видно. Ай-вэй, не злись, Ота, всех найдем – умирать долго будут!

Сверчок – странное животное. Оно понятно, что и не животное он вовсе. Но вот есть в его стрекотании что-то такое, что по душе ласковые мурашки бегут. Может, это и не сверчки, а цикады, вряд ли среди солдат разыщешь энтомолога. Но уж этот звук, как ни назови – душу греет. Сидишь ты, к примеру, на холодной вертящейся решетчатой площадке, высматриваешь цель. И мысли у тебя должны быть насквозь смертоносные, так нет же! Стрекочет, зараза!
- Бес, как думаешь, сколько их там попрется?
- Стволов сто, точно.
- А зачем ты машины от просеки-то отогнал?
- За шкафом, блин! Хорош мне в ухо шипеть! Сам увидишь, как они из лесочка на опушку полезут – тут мы их и встретим. А если они всех нас скопом заметят, то ведь могут чем-нибудь по грузовикам шибануть – привет грузу. Я тут «невидимку» минут на десять поставил – должно хватить.
- Ню-ню.
- Тихо, холера, вон они!
Проживи ты хоть сто лет на чужой земле, но со своими, да еще в бою, говорить будешь по чеченски. Гортанная речь, глухо звякающие железом темные фигуры. Пять, десять, третий десяток вышел. Ох, командир, может, ты и хорош был у себя в горах... Ну да, ничего, сейчас научим!
Дррр-дууут, дррр-дуууут... Огонь, черти, огонь!
Стоящие уступом три «Зубра» разом осветились неровным, мигающим светом очередей автоматических пушек. Шестистволки косили людей как палка крапиву. Отлетали, сбивая живых с ног, взметнув уже мертвые руки, бывшие друзья и родичи. Над заросшей поляной повис вой и ругань, хлестнуло горячим и соленым. Вот, еле успев повернуться спиной, кинулся назад – поздно! Догнало в затылок, да так, что, заляпанная скользким и черным в косом лунном свете, каска с термоочками, кувыркаясь, пролетела метров десять. Попавшим под прямой удар шестистволки напрочь отрывало руки и головы. По касательной? Не долго проживешь. Секунд пять. Какая там касательная! Прицел пониже! Видал, как подбросило?!
Суматошно крутя башней, давя трупы и умирающих, на прогалину выскочила БМПшка. Куда, родимый?! Словно удивившись нахальству, неподалеку сердито рявкнул «Беркут». Нет. Не получится трофея. Закаменевшие лица стрелков осветила мощная вспышка. Слегка прищурившись, как один, с почти одинаковым выражением – искривленные губы, жутковатый оскал - били, били, били...
В черно-желтое небо рванулись шипящие ракеты. Хлоп, хлоп, хлоп! Будто разом зажгли три гигантские люстры над полем боя. Хрипло закашляли зенитки. С корнем вырванные деревья погибали, рассыпая листья, ломая ветки, подлесок.
Вперед прыгнули «Росомаха» и «Викинг». В спину? А что ж, прикажете орать ему, повернись, мол? Сто метров грохота пулемета над крышей и – стоп!
- Стой, говорю, чума тебя пополам!
- Да слышу, слышу! Хорош орать!
- Возвращаемся.
Очумевшие от густого запаха крови, слегка оглохшие, Ирбис и Тиволи стояли около своих машин на поляне, часто дыша и криво улыбаясь. На уши надавили близкие звуки выстрелов зениток и, через головы снова полетела смерть.
Еле слышные в грохоте разрывов подошли танки. Пара прыжков по броне – рядом Павел.
- Надо вперед.
- Еще бы.
- Точно, вперед, пока не очухались.
- Очухались-прочухались... Да, их никак в тылу оставлять нельзя.
- Как пойдем?
- Они сейчас домой бегут, - шерпа озабоченно наморщил лоб. – Не знаю, сколько их там. Я думаю не много. Вокруг посмотри – те, кто с тяжелым шли, либо здесь побросали, либо их скосило. Те, кто сейчас по лесу бегут, нам не опасны, если быстро на броне пойдем. Так?
- Так. Как бить будем?
- У них там Т-300 стоит, помнишь?
- Помнишь, помнишь... – несколько томительных секунд Регобалто лихорадочно соображал. – Так, короче, ты ко мне, Саня во второй. По пять стрелков на броню, каждая группа пусть «Гидру» тащит, смотри, вон одна валяется, одна у Сашки есть. Ага?
- Ну? – одновременно гаркнули товарищи.
- А вот те и ну! Как подойдем, стрелков скину, и начнем в прятки с нохчами играть. У тебя «невидимка» одна была?
- Одна, блин, - явно жалея уже использованное дорогое электронное чудо, процедил караванщик. – Дальше-то что?
- Увидишь, мать твою об угол! – теряя терпение, заорал Павел. – Сашка, че стоишь? Строй свою пехтуру, шевелись, колченогие!
Небольшая крепость потеряла больше половины бойцов. Дикий, безумный гнев душил оставшихся в живых. Издалека уже слышно порыкивание танковых двигателей. Те, кто выжил после бойни – вернуться не успеют. Успеют предупредить. Уже успели. Ну, кто знал, что конвои с таким прикрытием ходить начали! Эй, отобьемся! Да мы их собственные глаза жрать заставим!!
«Беркуты» летели сквозь просеку, нимало не таясь, стряхивая листья с окрестных деревьев густым ревом и лязгом, расфыркивая выхлопные газы. Десант, вцепившись, кто во что горазд, делал похожим боевые машины на диковинных металлических ежей. Пару раз из леса прилетели неприцельные очереди. Мимо! Все, пора – ссыпались с брони. Танки одновременно пошли вперед, гордо задрав стволы.
На секунду остановились перед фортом, подбросив кверху торможением бронированные зады. Загудели генераторы поля, заискрились туманными звездочками «силовушки». Медленно-медленно, будто экономя силы перед броском, пошли в стороны, беря в клещи набирающую утренние краски – светлеет – злобно молчащую крепость.
С трех вышек сразу безостановочно замолотили пулеметы, отсекая попрятавшихся стрелков. Заработали минометы. Местность вокруг форта была пристреляна, потому пехоте вперед соваться не след. Набрав скорость, танки пошли вкруговую, методически обстреливая невысокие стены. Пара минут, и внешний обвод крепости стал похож на решето. 125 миллиметров кумулятивными – совсем не подарок! Хоть ты и пограбил вдосталь, хоть и обложился бронеплитами, а все же жаба задавила! Не стал возводить правильную фортецию. Грамотно соорудить крепость, пусть и небольшую, но чтоб хотя бы устояла перед двумя «Беркутами» - хороших денег стоит, очень немалых.
Додумались, наконец! Прямо по лбу командирского танка ширкнула огненная черта – на стену взгромоздился кто-то с противотанковым ружьем. Танк Регобалто резко прибавил ходу, завертев башней в сторону стрелка с ПТРом. Через несколько секунд из-под гусениц боевой машины во все стороны рвануло белое пламя. «Беркут» подпрыгнул, качаясь, будто плоскодонка на боковой волне, клюнул носом и, подняв тучу пыли, развернулся на месте. От взрыва противотанковой мины прямо под брюхом моментально сдохло силовое поле. Со стен донесся торжествующий вой, наиболее азартные бойцы принялись поливать бронированного зверя из автоматов.
- Второй! Второй!! У меня «силовушка» сдохла! Маневрирую! У них тут сволочь с ПТРом на вышке торчит, Лешка никак его пулеметом не нащупает! Ты где? Прием!
- Внутри! Слышишь?! Я внутри! Я им стенку с севера проломил! Уходи от ворот, командир, уходи! Они «трехсотку» сейчас вытащат!!
- Понял, понял! Я от ворот задом пячусь! Оба-на! Леха стрелка снял, понял? Стрелка сня... Вижу, вижу!! Вон «трехсотка» выползает! Вон она!
Створки тяжеленных ворот, две серые бронеплиты, быстро расползлись в стороны, и из крепости вымахнул Т-300, с повернутой направо башней. Павел ощутил полный лютой злобы взгляд, направленный на него из вражеского танка. Стволы обеих боевых машин почти в одно и тоже мгновение выплюнули тяжкие сгустки свинца, начиненных взрывчаткой. Оба в лоб!! Или по лбу – какая разница! С раздирающим барабанные перепонки визгом снаряды отрикошетили в разные стороны. Еще раз!! И еще раз!!! Словно два боксера супертяжа танки отпрянули друг от друга, заелозив по перепаханной гусеницами земле. Надсадно завыли сервомоторы, управляющие движением башен. Два огромных черных зрачка, два ствола рыскали в поисках уязвимого места.
- Первый! Держи его, держи паразита!! Подхожу уже! Держи гада, не дай ему ко мне мордой повернуться!
- Понял тебя! Понял!! Э!! Его предупредили! Он башкой в твою сторону завертел!! Ща я ему под башню подарок пристрою!! А, твою мать! Рамзик, ты, когда стрелять научишься, сука?!
- Все! Выхожу! На раз-два три, вместе давай!!
Бронестворки ворот уже начинали сходиться, когда между ними на бешеной скорости проскочил второй «Беркут», оставляя за собой длинный хвост пыли, суматошных выстрелов вдогонку, многоголосой матерной ругани. Пролетев по инерции десяток метров, танк осадил на месте и круто довернул на вражескую машину.
- Первый!! Давай!!! Раз!
- Два!!
- Три!!!
Как консерву. Как жестяную банку. Как бог черепаху. Был Т-300 – нет Т-300.
- Все, считай, сделали чехов.
- Они внутрь бегут, в барак. Мы его хрен расковыряем!
- Погоди, у Ирбиса тут мысль вроде есть. Давай пока ворота откроем.
Залегшая было пехота, подтягивалась к искалеченной крепости. Минуту спустя внутренний дворик был заполонен возбужденно перекрикивавшимися стрелками. В створе разнесенных вдребезги ворот стоял командирский «Беркут», вокруг которого с озабоченной физиономией бродил Рамазан. Второй «Беркут» встал напротив стальной двери, ведущей в бетонный приземистый каземат.
Не обращая внимания на истошные вопли и бешеную стрельбу, доносившиеся со стороны заднего двора, Ирбис, ожесточенно жестикулируя, что-то втолковывал Регобалто. Оба стояли около второго танка, изредка поглядывая на наглухо закрытую толстенную стальную дверь.
Спустя пару минут, к ним присоединился Тиволи, подошедший со стороны утихнувшей перестрелки. Радостно ухмыляясь, он мотнул правым плечом и уронил к ногам станковый пулемет.
- О чем толковище?
Шерпа и танкист разом повернулись к Александру и пару секунд непонимающе смотрели на него, отвлекшиеся от недавнего спора.
- Так о чем трещите?
- Сань, я ему говорю, что, типа, дверь надо из пушки расковырять, а потом туда химии качнуть. Че туда лезть? Они наших там запросто половину наваляют, так?
- Наваляют, - уверенно качнул головой Тиволи. – Уже троих сняли.
- Троих? – лицо караванщика искривилось как от зубной боли. – А раненых сколько?
- А ты чего хотел, дорогой? – искренне удивился Александр. – Чтобы мы тут две сотни чехов за просто так положили?
- Раненых сколько? – спокойно повторил вопрос шерпы Павел.
- Пяток будет. Здесь двоих зацепило, да в самом начале троих, - пожал плечами Саня. – Потом посчитаем, а пока точно не скажу. Так я не понял, че тут спорить? Бес прав – налить им туда говна поядовитее – и делу конец.
- Да нету у меня химии, вашу мать!! Я вам что – склад, что ли!? – вспылил танкист.
Друзья немного недоверчиво посмотрели на Павла, но спор прекратили.
К командирам подтянулась пара уставших, еще не отошедших от горячки боя, стрелков. Тиволи повернулся к бойцам и внимательно оглядел немногочисленный отряд.
Трое, сидя у полуразрушенной дымящейся стены, сосредоточенно бинтовали раны. Один вкалывал себе прямо через штанину шприц, двое других ковырялись в аптечке. На двух вышках оживленно копошились часовые – в лесу бродили недобитые, и выстрела в спину никому не хотелось. Сердито поджав губы, Александр протянул руку и поманил к себе одного из бойцов.
- Внутри всех положили?
- Так точно!
- Ну, ну... Так, вы оба, короче, за нашими бегом марш, в смысле, за убитыми. Один тащит – другой кругом смотрит. Понятно?
- Понятно... – молодой парень погрустнел и ковырнул сапогом пыльную землю.
- Давай, давай, нечего сопли жевать! Принесли живенько и на броню погрузили! Вопросы есть?
- Никак нет!
- Бегом!!!
Шерпа нетерпеливо потянул за рукав Тиволи.
- Слушай! Пашок, ты тоже! Короче, вариант номер два. Вышибаем дверь, так? Качаем внутрь горючку. Ее тут, кстати, немеряно. А перед этим насуем противопехотных тут во дворе. Понятно? – видя небольшое замешательство в глазах товарищей, Ирбис положил автомат на сгиб левой руки и стал загибать пальцы. – Саныч стреляет по двери – раз! Держим дырку на прицеле и минируем выход – два! Закачиваем через шланг туда горючку – три! Спичкой чирк! Четыре!! Уезжаем – пять! Доступно, блин?
- Голова... Не, молодец! Правда, думаю, в СС тебе цены бы не было, - насмешливо прогудел Регобалто.
- Слушай, заботник! Если мы их здесь не похороним, то они за нами до Душанбе пойдут! Либо мы их – либо они нас. И нечего тут дерьмо разводить! – темнея лицом, зарычал Ирбис.
- Все, все, сдаюсь! – поднял руки танкист.
Танки покидали разбитую крепость. Позади осталось зарево пожара, полторы сотни убитых, лужи крови вперемешку с мазутом на пыльной земле. Впереди было утро и свободная дорога на Яранск.



Паромщик внимательно рассматривал вездеход, подъехавший к причалу. Обыкновенный армейский УАЗ темно-зеленого цвета. Стоящий рядом человек заинтересовал Василия гораздо больше, нежели его транспорт. Вроде бы ничего необычного. Застиранная до блекло-желтого цвета полевая форма штурмпехоты, угольно-черные (сразу видно – недавно купил) берцы, светлые, постриженные ежиком волосы, ничем не примечательное славянское лицо. Никак не мог понять паромщик сам себя. Не мог понять, почему медлит и не хочет впустить внутрь незнакомца. Однако жизнь на контрабандной тропе научила доверять интуиции.
Повздыхав про себя пару минут, помявшись и, так и не сумев определить источник беспокойства, Василий все же решился заработать полсотни. Поправив усик микрофона у правой щеки, перевозчик проговорил:
- Машину оставь, где стоит. Подходи к двери, сейчас выйду.
В полутемном прохладном холле был слышен тихий рокот огромного допотопного вентилятора, лениво вращающегося под потолком. Паромщик, усадив гостя на стальной табурет, возился у плиты, сооружая крепкий чай.
- Вам как, покрепче или наоборот?
- Если можно – покрепче, - собеседник улыбнулся, показав ряд белоснежных зубов.
«Городской», мимолетно позавидовал Василий. Вон как клыками сверкает. Где тут у нас зубы починишь?
- Далеко собрались? – осведомился речник, чинно прихлебывая заваренный до крепости чифира черный напиток.
- Да, в сущности, не так уж далеко, - гость одобрительно поднял брови, попробовав чай. – Просто неохота в этой каше застрять. Вы ведь в курсе, наверное. Нижний с Казанью решили проверить, кто выше на стенку писает.
- Да уж, - вздохнул паромщик. – Не живется людям в мире. Вроде недавно гражданская закончилась – нет, ёпрст! Опять друг на друга лезут.
- Ну, вам-то грех жаловаться, - возразил приезжий. – Ваша переправа на сто километров в округе одна. Кому охота водохранилище объезжать? А теперь и к Нижнему не подашься – у них там военное положение, сам слышал. Так что путь один – только через вас.
- Так-то оно так... – вздохнул Василий. – Ведь в гражданскую от Кинешмы до Чкаловска все вдребезги разнесли. И не живет там никто. Но ведь в том-то и худо! Вы вот говорите – один путь. А кто поедет? Дай Бог один клиент в неделю.
- Да что вы говорите? – изумился собеседник. – Вас, простите, как зовут?
- Василий.
- Очень приятно, Алексей. Вы меня, честно говоря, удивили. И что, так таки и не едут?
- Ну... – замялся перевозчик. - Раз в неделю, это я может, и загнул, но все-таки народ предпочитает по домам сидеть, чем шляться по дорогам. Сами знаете как оно сейчас. Вы вот, к примеру, не боитесь один ехать?
- Да нет, – улыбнулся гость. - Во-первых, что с меня взять? А, во-вторых, мне тут недалеко. Кстати, не знаете, где можно будет на пути к Ветлуге заправиться? Давно тут не был, но что сейчас на старых дорогах творится – знаю. Либо вези с собой цистерну, либо к самоварам обращайся, а они ведь своей рекламы по радио не передают.
Собеседники дружно рассмеялись.
- Это точно, места надо знать. Есть тут, в Ильино-Заборском самовар. Как доберетесь – заправитесь. Правда, тут такое дело... – Василий оттопырил нижнюю губу, скептически глянув на Алексея. – Чеченцы там сидят. Могут ведь и башку напрочь оторвать. Хотя... Им тоже дурная слава ни к чему. Если совсем плохие слухи пойдут – прискачет из Нижнего батальон – другой и нет чеченцев!
- Ясно... – нерешительно протянул Алексей. - А что, с той стороны народ ведь тоже приезжает? И что говорят?
- Ну, те, кто приезжает, те говорят, мол, все в порядке. Мол, проехали спокойно и все путем. Так ведь это те говорят, кто приехал. А ведь, наверное, есть и те, кто не доехал, – в глазах паромщика определенно плясали веселые чертенята.
- Ну да, ну да... – потерянно пробормотал Алексей. - Не доехали, может быть...
Затем, пытливо всмотревшись в смеющиеся глаза речника, гость широко улыбнулся и облегченно продолжил:
- Пугаете вы меня Василий, на испуг берете!
- Да бросьте, что вы.
- Ага, вот-вот! Нечего вам! Давайте-ка лучше о деле. Вы мне скажите, сколько шкур с меня снимете за перевозку, а?
Посерьезневший паромщик неторопливо достал сигарету из мятой пачки, закурил и, перекинув ногу за ногу, изрек:
- Полста, я думаю в самый раз.
- Пятьдесят!? – поразился Алексей. – Да побойтесь Бога! Вы ж меня по миру пустите!
- Ну, уж и по миру, - сердито отозвался монополист. – А мне, как вы думаете, кушать надо? А ребятам моим? А паром мой чинить надо?
- Тридцать! – решительно пристукнул по колену клиент.
- Как- как? И кто кого по миру собирается пустить, а? Я ж и расходов-то не окуплю! Где ж тут тридцать, мил человек!? Ладно бы сорок пять, я б еще понял!
- Вот тридцать пять, нет, пусть тридцать шесть – вот! Тридцать шесть рублей и говорить не о чем!
- Эх, эх! – укоризненно покачал головой Василий. – Ну, где же вы такие цены видели! Как не совестно. Я вот, человек совестливый, и из одного уважения... Вижу – один едете, денежку экономите, из одного уважения скажу – сорок! Сорок - и на том поладим.
- Ааа... – махнул с отчаянием рукой гость. - Ваша взяла! Сорок так сорок!
- Вот и славно! – обрадовался паромщик. - Вот и чудно! Сейчас ребяткам скажу – пусть кораблик готовят. Минут через пятнадцать сможете отправляться.
- Погоди, уважаемый, - Алексей, с видом человека пустившегося во все тяжкие, оперся руками о колени и выдал. - У меня тут бутылка СС-20 припасена. Один семьдесят пять! Как? А?
- СС-20? – состроив выражение нешуточного внутреннего борения, Василий важно процедил. - Думаю, от одной вреда не будет.
- По рукам! Пойду за бутылочкой, а вы тут пока с закуской обеспокойтесь.
...Через полтора часа разомлевшие собутыльники сидели за неким подобием стола и с ленивым негодованием обсуждали современную политику. Столом послужила металлическая рама, на которой раньше стоял пулемет. Хозяин положил здоровенный дощатый стенд, повествующий о типах истребителей-штурмовиков, поверх рамы и импровизированный стол был готов. Откуда в здании причала взялось подобное чудо милитаристской пропаганды, Василий никогда не задумывался. Стоит себе у стены – и ладно. Судя же по обилию темных кругов от стаканов и тарелок, стенд служил столом уже далеко не в первый раз. Со стороны коридора через открытую настежь дверь доносятся ночные шорохи прибрежного спокойствия. Плещет вода, грустно скрипят цикады, перекликаются ночные птицы. Душно. Вентилятор, крутящий своими лопастями более для порядка, чем, создавая прохладу, давно выключен – забодал гудеть, зараза. Два немолодых мужика - один в десантном тельнике, другой в темно-зеленой майке – расслаблялись сообразно возможностям и свободному времени.
- Не, ну вот Леха, ты вроде тоже по свету помотался, ты мне скажи... Какого ж хера, какого этого самого все разбежались, а? Че, не жилось вместе, что ли? Не, ну я понимаю, президент там мудак и все такое... Так ведь оно всегда так и было... Нет, конечно, в чем-то послабление… Конечно, бывалому человеку полегче стало... В смысле... Ну, ты понял... Так ведь в другом ерунда выходит! У меня вон родня в Иркутске живет. И че? Вот как я до них при таких делах доберусь, а? На кого я дело оставлю? На этих вот троих обормотов? – паромщик агрессивно ткнул указательным пальцем в потолок. - Так что ли? Так я ж, когда вернусь, тут ни причала не найду... Да ни хрена я здесь не найду!
- Да ладно ты. Вон езжай до Нижнего, как эта бодяга закончится. Там садись на поезд и валяй до своего Иркутска.
- А че, поезда, что ли ходят? – вздернув правую бровь, вперился взглядом в собеседника Василий.
- Ходят. Редко, но ходят. Вроде как бронепоезда. Билеты дорогие, зараза, жуть! Катался один раз от Москвы до Ростова. Там как – впереди моторисса идет...
- Че идет?
- Моторисса. Типа дрезины.
- Ааа...
- Ну вот. Управляет ей робот. Если че – путь там не в порядке или мина или еще чего – машинист сразу сигнал получает и – стоп машина! Правда, ходят они редко. Моториссы моториссами, а налеты налетами. Грабят, блин. Это ж как раньше было? МПС! Вот эта самая МПС всем и управляла – порядок был. А щас? Какой там, на хрен, МПС! Княжеств расплодилось как макак в обезьяннике, твою бога душу... А за дорогой нужен уход. В общем, как во всем. Бардак, короче.
- Нда. Эт точно. Да и по дорогам сегодня не особенно наездишься.
- Почему это? По бывшим федеральным можно. Езжай себе спокойно – никто не тронет. Да и следят за ними, дай Бог. Вот только дерут, суки, безбожно. Но! Опять же – бе-зо-пас-ность! – Алексей воздел указательный палец и строго поглядел на речника. – Наливай!
Чокнувшись гранеными с самым, что ни на есть решительным видом, алкоголики единым духом заглотили по сто коньяка и перевели дух. Выпучив глаза и держась рукой за полосатую грудь, Василий тыкал вилкой по скользкой тарелке, пытаясь подцепить кружок колбасы. Наконец управившись с колбаской, паромщик просипел перехваченным голосом «Не в то горло пошло» и, с видимым облегчением закурил. С сочувствием наблюдавший за ним Алексей, сглотнул густую коньячную слюну и, помотав тяжелой головой, пришлепнул как комара пачку «Зеленого Знамени».
- Безопасность! – язвительно продолжил разговор Василий. – Хрена ли в той безопасности, если купцы окольной дорогой до места добираются. Вон, недавно на тот берег караван переправлял. Что, от хорошей жизни люди по проселкам едут? Че, за здорово живешь, с собой танки волокут?
- Какой караван? Какие танки? Ты перепил что ли? – мутно взглянул на паромщика Алексей.
- Сам ты перепил! – возмутился перевозчик. – Я ж те говорю! Три дня назад... Стой! Или два? Да какая разница! Короче. Приехал караван. Большой. Три грузовика. Большегур... Большегрузных! «Зубры». Видел? Не видел? Зря. Так вот, три грузовика, три джипа. Один вон как у тебя – уазик, а другие два покруче. Один так вообще фильдеперсовый, навороченный прямо в хлам. У караванщика. Ничего, кстати, парнишка, хоть из матросни, но ничего. Вооот. Я тогда поднялся на них, кстати, нормально, ничего не скажу. Тоже – везут чето. Да мне то хоть что вези, лишь бы платил, а там хоть тресни!
- А танки-то, танки?
- Да! И танки были! Я ведь, мил друг, послужил кое-где, да... Знаю че почем, да...
Василий улыбнулся с видом некоего превосходства и приготовился, было рассказать «че почем», но собеседник с внезапно проснувшимся интересом перебил рассказчика и потребовал продолжения истории про конвой.
- Так и что? Конвой, ага. Танки? Ну да, были танки. «Беркуты»!
- «Беркуты»? «Черные Беркуты»!? – с изумлением переспросил гость.
- Так я ж тебе и говорю – видел че почем! Две штуки, как на картинке! Натуральные звери! Ааа! И знаешь че!?? – будто вспомнив нечто очень важное, паромщик перегнулся через захламленный стол и поманил пальцем Алексея. Тот с напряженным вниманием подтянулся к Василию и услышал:
- Пошли они через Заборское. Понял? Вот режь меня на месте – драка будет! А если подумать – уже была!! Точно тебе говорю! Пока с той стороны никого не было, да и с этой стороны после конвоя ты первый будешь, но точно тебе говорю! Либо они чехов в капусту, либо нохчи их на шашлык! Вот как Бог свят! – речник мгновенно перекрестился, будто отмахнулся от мухи.
- Да? Интересно, интересно... – пробормотал призадумавшийся Алексей.
- Я так думаю, Леха. Везут они чей-то ценное, опупеть какое ценное. Сам подумай! На «Зубрах» пушки автоматические, «Беркуты» эти, да и шерпа у них – ой, не промах парень. А такие дорого стоят, уж точно тебе говорю.
- Куда ж они прут то? Подождать не могли, пока тут войнушка не кончится?
- Может у них груз срочный? А вот куда прут, не знаю, мне не докладывали. Знаю только, о чем меня выспрашивали. Как от Ильина до Яранска полегче добраться. Ну, а там уж не знаю. Может, они чего секретное казанским везут. Кто ж их знает. Вот так вот.
Собеседники приумолкли. Василий с гордым видом сообщившего нечто доселе неизвестное собеседнику разливал по стаканам коньяк, а его гость, уставившись в одну точку, принялся в быстром темпе соображать.
- Слушай, Вась, я пойду на улочку, пробздюсь, проветрится че то охота.
- Да иди, кто ж держит? Смотри, на мины не наскочи!
- Знаю, знаю. Видел уже.
- Ну, давай.
- Ага, я щас.
Прислонившись к шершавой цементной стене, стоя у кромки воды, Алексей потихоньку приходил в себя. Коньячные пары туманили голову, глаза слипались, но легкий ветерок, доносившийся с реки, немного освежил убийцу.
Так. Два или три дня назад. Если они пошли на Яранск, в обход Казани, то дальше они, скорее всего, пройдут севером Татарстана, а затем вырулят на Самару. Судя по досье, их караванщик – человек опытный и весьма осторожный. Конечно, он не поведет караван короткой дорогой, слишком велик риск. Поэтому есть смысл попробовать прихватить его караван где-нибудь в районе Набережных Челнов или Алметьевска. Там он точно объявится. Какой же купец проедет мимо хоть сколько-нибудь значимого городка, если есть возможность удачной сделки? Ну, что ж. С утра тронусь по следу. Осталось решить, как поступить с Василием.
Убийца задумчиво нахмурился, поправил сползавшую с плеч куртку и ковырнул носком берца влажный песок. Алексей колебался. Убивать без нужды было не в его правилах, но тем паче ему не хотелось оставлять в живых человека, который при случае мог не только опознать агента, но и направить по его стопам возможных преследователей. Может и не будет никакой погони, а может, будет. Если судить по размеру гонорара, который выплатил Лемешев и прикинуть, насколько важен этот груз, то логичным будет предположить, что сибирская разведка – не единственная секретная служба, разыскивающая конвой. А потому... Нет, конечно, уничтожение паромщика тоже натолкнет на кое-какие мысли гипотетических конкурентов. Но им, в таком случае, только и останется, что гадать – кто здесь был, почему убил и, главное, куда поехал. Нда... Не повезло Васе.
- Ну, как на улице?
- Благодать! Давай-ка еще по одной!
- Да можно и не по одной.
- Во-во! Наливай!!



Ксю ненавидела Самару. Она любила Москву. Прошло уже двое суток, как, приземлившись в аэропорту Курумоч, Ксю с Аскольдом въехали в столицу Всеволжского княжества. И сейчас, быстренько уладив все дела, Ксю валялась в гостиничном люксе на перекрученных в жгут простынях, маясь от вынужденного безделья.
Над мегаполисом повисло бледно-синее марево тридцатипятиградусной жары. Час дня, сиеста.
Нет, так опухнуть можно. Может на пляж сходить?
Девушка с сомнением уставилась на свой плоский загорелый живот и тут же с негодованием отмела мысль о самарском городском пляже, как заведомо абсурдную.
Ну да. Тысячи местных уродов – повернуться негде, а потом какое же здесь солнце? Только загар испорчу. И к тому же, какой кретин без особой надобности полезет в канализацию, которую здесь называют Волгой? Ха! Полный набор кожных заболеваний и кишечных инфекций!
Смуглая полуголая девчонка негодующе фыркнула вслух и уселась на край кровати, свесив совершенно мужским жестом сцепленные руки между ног. На паркетном полу колыхались рыжие прямоугольники полуденного солнца. Через приоткрытое окно, сквозь темные плотные шторы нежно задувал прохладный ветерок. Притопив сенсор на крошечном пульте, Ксю обрушилась на спину, повернулась на бочок и, уютно устроив голову на сгибе правой руки, стала смотреть инфостенку.
В центральном квадрате появилось лицо диктора новостей «Русского спутника». Благообразный красавец повествовал о событиях, разворачивающихся на территории бывших Соединенных Штатов. Ксю без особого интереса выслушала информацию о продолжающейся гражданской войне между Конфедерацией и Республикой, выяснила, что, оказывается, Мексика перекрыла границу на севере и перестала принимать беженцев. Ко всему прочему, комментатор просветил слушателей относительно возможного развития американского конфликта. По его мнению, Республика, терпящая поражение за поражением, в скором времени будет поглощена Конфедерацией и, на территории Северной Америки воцарится военная диктатура.
Присмотревшись к маленьким квадратам, обрамляющим основной экран, Ксю решила переключиться на Первый канал. Шла программа «Лукулловы пиры». Кто-то низенький и толстый орудовал среди ультрасовременных плит, окруженный целым роем поварят в идиотских высоких колпаках. От многочисленных сковород и кастрюлей поднимался жаркий пар, явственно ощущалась адская атмосфера ресторанной кухни. Ксю слегка замутило. Она переключила на спокойно величавый канал «Планета», где, как обычно, в сопровождении классической музыки перед зрителем проплывали красивейшие земные ландшафты. Нет. Опять не то. Ну, ничего не хочется. Хочется кого-нибудь укусить. И не ласково куснуть за ушко, а вонзить клыки в яремную вену и мотануть башкой в сторону, оторвав кусок кровавого мяса.
Ксю снова перекатилась на спину и задумалась, не обращая внимания на вежливый стук в дверь. Чуть погодя, в номер проскользнул мальчишка портье и, открыл, было, рот, чтобы что-то сказать, но поперхнулся, увидев девушку, лежащую поперек кровати. К слову сказать, Ксю решила не обременять себя излишком одежды и лежала в одних полупрозрачных трусиках. Не прерывая раздумий, девчонка нашарила запутавшуюся в простынях тяжелую бутылку из-под виски и, не глядя, метнула ее в сторону двери. Судя по тупому звуку удара и сдавленному писку – попала. В застывших черных глазах хищницы мелькнули и тут же пропали веселые рыжие искорки.
Нда. Как хочешь, дорогая, а в город выползти все равно придется... Коли нам разрешили мелкие пакости – устроим пакость. Но уж со вкусом. Насколько я помню Беса, любит он этот город несказанно.
Ксю внутренне передернулась.
Больше Самары он любит разве что Душанбе. Вот и хорошо. Замечательно. Значит, здесь они проведут не меньше недели. Так. Убивать мне их запрещено. Да, вообще-то, трезво помыслив, шиш у меня выйдет – завалить Сашку или Ирбиса. А вот крови я им попорчу. Жаль, не знаю где сейчас бывшая шерпы. Он ведь, идиот, до сих пор ее любит. Точно любит. Ну-ну. Не все сразу. Придет время – дознаюсь. А пока займемся делом... Хватит валяться!
Ксю подобрала колени к груди и взметнулась в прыжке, изогнув гладкое загорелое тело.
Угу. Это мы надевать не будем, это тоже к чертовой матери, только в клуб одевать... Вот!
Через минуту с небольшим в холле гостиницы появилась стройная фигурка, облитая серебристым хабинезоном. Поведя из стороны в сторону чуть раскосыми глазами, мимолетно запоминая незнакомые лица, Ксю чуть улыбнулась, заметив густо покрасневшего портье, с биопластырем на лбу.
- Прикажете такси?
- Пожалуй, да.
- Извольте.
- Спасибо. Это тебе.
- Всегда к вашим услугам.
Швейцар немного постоял около огромных, в два человеческих роста зеркальных дверей, провожая взглядом желтую «Волгу», потом спохватился и вытащил из нагрудного кармана плоский прямоугольник комма.
- Уехала только что. Заказала такси до Зубчаниновки.
- Одна?
- Да, господин Аскольд.
- Хорошо. Как только появится – звони.
- Слушаюсь.
Бело-голубое небо. Ни облачка. Нежный шелест шин по горячему асфальту. Веселые красавицы в легких сарафанах. Ледяное пиво... А ты торчи тут у двери и изображай из себя пугало в униформе. Нет в жизни счастья!



Аскольд наслаждался прохладным, - не ледяным, не теплым, а именно прохладным «Жигулевским». В свое время он обожал чешское. Но где ж его сейчас достанешь? Когда в 76-м Европа накрылась ядовитым химическим облаком, Прага пострадала, пожалуй, меньше чем, например, Париж или Берлин. Но, ко всему прочему, на волю были выпущены несколько видов смертельно опасных вирусов. Вот тут-то европейцы и побежали. Пока дохла сама собой химия, пока изобретались вакцины, в общем, пока суд да дело... Да... Обезлюдела Европа. А куда бежать? В Штаты? Нет уж, спасибо. Аскольд прекрасно помнил, как в 77-м спасался из зачумленного Дрездена. Тогда он сунулся, было на родину – приехал в Вильнюс. Все бы хорошо, однако началась Великая Смута Российская, все, кто во что горазд, схватились за оружие. Питер объявил себя Советской республикой и, в первую очередь, рванул на запад. За пять дней были захвачены все три прибалтийских государства, а после, спустя некоторое время тут как тут объявилась Москва, обозленная до крайности недавними поражениями в схватках с Сибирским Союзом и Всеволжским княжеством. Вот тогда-то, вконец замордованный Аскольд и вспомнил о «друге семьи». Да какой он к черту «друг семьи». Хм! Ага! Дружочек! То-то мать так любила в командировки ездить. И все в Москву. Отец, невыносимо больной уже ко времени совершеннолетия Аскольда, может быть, и понимал, что к чему, но, ему уже было абсолютно все равно, с кем развлекается его жена. Так Аскольд оказался в услужении у Патрона. Талантливый электронщик, неплохой аналитик, он пришелся ко двору, и теперь шеф доверил ему первое важное задание. Конечно, по следу конвоя спущены не только Ксю и Аскольд. Где-нибудь неподалеку насторожила уши боевая группа. Все так. Обязательно должна быть группа прикрытия. Просто пока в ней нет надобности. Буде такая необходимость возникнет, есть прямая связь с Патроном. «Твое дело, сынок, следить за продвижением каравана и удерживать на коротком поводке эту бешеную пантеру. Когда придет время – отстегнешь ошейник и скажешь «фас», а до тех пор, пусть тешится и портит им нервы. В крайнем случае, я передам под твое начало группу Манагера. Они свое дело знают туго, можешь на них положиться».
Аскольд подмигнул официантке, пригубил янтарный напиток и слизнул пену с верхней губы. Жить можно. Если знать как.
Набережную заливало слепящим белым светом, вразнобой гремела музыка, с пляжа доносился девчачий визг и довольный мужской хохот. Остро пахло шашлыком, иногда наплывал густой запах плова, камушком звякали полные кружки. Да. Жить можно и должно.



Грузовая часть «Зубра» состоит из одного огромного бронированного контейнера, разделенного внутри на отсеки. Большинство, естественно, используется по прямому назначению, но есть и жилой отсек, где во время перегона с максимально возможным комфортом устраиваются стрелки.
Замыкающий колонну «Зубр» мягко покачивался на ходу. Монотонно гудит, изредка взревывая, могучий двигатель.
Андреев, Кузьмин и один из стрелков резались в карты. Играли в «тысячу». Кузьмин проигрывал уже пятую партию кряду и тихо бесился. Игроки уже успели набрать порядочное количество очков и подбирались к заветной цифре 880, а несчастный Кузьмин пробавлялся жалкой сотней. Уступив уже в шестой раз прикуп, Дмитрий крепко сжал зубы и исподлобья уставился на Андреева. Тот, явно довольный, подровнял карты у себя в руках, победоносно взглянул на партнеров и шлепнул картинкой вверх выигрышный веер.
- Четыре лба и червовая объява! Все, ребятки, я на бочке!
Кузьмин в сердцах бросил карты на столик и сдавленно зашипел:
- Все, не играю.
- Ты чего? – удивился сидевший по левую руку стрелок.
- Чего, чего! Хватит, блин! Че за игра такая? У вас карта дуром прет, а у меня пятый раз подряд не одной объявы? Не буду больше так играть! На хер!
- На хер, так на хер, - миролюбиво согласился Андреев, собирая разбросанные карты.
- Да ладно вы! Давайте доиграем! – не соглашался третий.
- Я сказал – не буду! – шлепнул ладонью по столику покрасневший от злости Кузьмин.
- Ну, все-все! Не расходись, Димарик! – успокоил товарища старшина стрелков. – Давайте-ка вот что...
Он встал и, неровным шагом, приноравливаясь к походной качке, двинулся в угол отсека, к откидной кровати. Развязав объемистый рюкзак, Андреев вынул керамическую бутыль без этикетки. Мигом сообразивший, что к чему, Кузьмин достал из металлического шкафчика у себя за спиной три алюминиевых стаканчика, прямоугольную консерву со шпротами и кусок черного хлеба в целлофане. Оживившийся стрелок вынул из чехла на поясе устрашающего вида тесак, быстренько накромсал хлебушек и вскрыл железную коробку.
- Ну что, бродяги? Помянем? – Андреев спокойно оглядел посуровевшие лица попутчиков и плеснул из бутылки по стаканчикам.
Молча, не чокаясь, солдаты разом проглотили угощение и на мгновение застыли, каждый, думая о своем.
- Вот так оно обычно и бывает, - вздохнул разливающий и принялся наполнять железные наперстки по второму кругу.
- Андрей Саныч, а почему ребят в Яранске похоронили? – раскрасневшийся от спиртного молодой стрелок баюкал перебинтованную левую руку и с интересом поглядывал на командира.
- А где б ты хотел? Во-первых, нам нужно было ноги оттуда уносить по быстрому, ну, а во-вторых, когда в Яранске остановились, там и батюшку нашли и кладбище. Сам подумай – не в поле же их закапывать?
- Ндааа... – протянул Кузьмин, - отвоевались браточки.
- Ты еще командирам спасибо скажи, - продолжал Андреев, - что наших только трое полегло. Если б не они, наваляли бы чехи нам по первое число. Это я тебе авторитетно говорю. Да и ты у нас молодец. Что думаешь, почему я сегодня всех по другим машинам разогнал, а тебя оставил?
- Да я не знаю... – с показным смущением пробормотал парень.
- Не знаю! – хохотнул Кузьмин. – А кто в крепости десяток нохчей из «Янковского» уложил? А потом, когда дальше пошли, кто того, с пулеметом у дороги снял? Молодец, молодец! А дырка у тебя, слава богу, ерундовая. Кость не задело, а мясо живо зарастет. Ладно. Давайте-ка еще по одной.
- Это можно, - кравчий, придерживая подрагивающие в такт движению стаканчики, налил до краев. – Ну! За командиров, славяне! Чтоб мы с ними до Душанбе в целости доехали! С богом!

Отцы-командиры увлеченно переругивались по соединенным в сеть коммам. На повестке дня стоял насущный вопрос: добираться до Малмыжа через Сернур или пройти проселком и выскочить на старую трассу около Шурмы, а уж там спуститься до искомого Малмыжа. В том, чтобы остановиться в Малмыже, спору не было, поскольку Умедбай настоял на непременной ночевке в этом, богом забытом городке. Опять, видимо, какие-то свои купецкие дела решил обстряпать. Ну, да черт бы с ним. Доберемся. Вопрос – как?
- Я тебе точно говорю, если попремся по трассе – напоремся!
- Да на кого мы там напоремся, сам подумай? Аккуратненько пройдем, чин чином. К тому же забодало меня по грунтовкам ковылять. А по асфальту – милое дело!
- Объясняю. Там Ижевск недалеко. А от Ижевска, как казанцы с нижними сцепились, идет помощь. Понимаешь? Вятка и Ижевск – они ничьи, сами по себе. Там ни княжеств, не ханств, одни вольные города. Короче, что Вятка, что Ижевск – и те и другие перед Казанью прогибаются. Ижевск гонит караваны с оружием, а Вятка – солдат.
- Ты-то откуда знаешь?
- Вот, твою мать, а? Ну, какой бы я был шерпа, если б не знал, что вдоль маршрута творится?
- Санек, Ирбис, хватит! О чем лаетесь? Все равно решать Ирбису, он у нас караван-баши, так? Вот, правда, насчет асфальта – это дело. Быстрее пойдем.
- Пашок, ну ты хоть отстань. Твоим зверям, какая разница?
- Моим никакой. Просто в Самару хочется попасть побыстрее.
- Скоро, блин, только кошки родятся!
- Ладно, Бес, кончай базар. Давай, говори, как пойдем?
- Как сказал, так и пойдем. Сейчас подходим к Сернуру, потом по асфальту бежим до поворота на Мари-Турек. После Хлебниково уходим грунтовкой на Малмыж. Все ясно?
- Хрен с тобой.
- Всегда при мне.
- Отбой.
Распаленный спором, караванщик нетерпеливо ткнул пальцем в комм. Быстрее им хочется! А мне не хочется?
Конвой подходил к Сернуру. Ирбис остановил «Росомаху», решив подождать, пока подтянутся все машины. Далеко впереди были видны очертания маленького городка. У самого въезда в поселение едва различалась какая-то суета. Подрегулировав резкость дальновидения в шлеме, шерпа впился взглядом в парочку бетонных капониров у дороги. Рядом хлопотал артиллерийский расчет, разворачивая ФД-840, мощное полевое орудие, хоботом в сторону одинокой машины на холме. Твою за ногу! Они ж меня выцеливают!
Караванщик метнулся за руль и «Росомаха» резко прянула назад. Круто развернувшись, машина вихрем слетела с холма, спрятавшись от дальнобойного пушечного жала.
Так. И что делать будем? Драться? А оно нам надо? Сернур, Сернур... Где тут твоя частота... Не то, не то... А! Вот она!
- Вызываю колонию Сернур. Вызываю колонию Сернур. Ответьте. Прием.
Пощелкивание и попискивание. Хрип наводок. Ну, отзовись ты, дурак пуганый!
Вспотевший от злости на неожиданное препятствие, Ирбис сорвал с головы шлем и кинул на соседнее сиденье. Подождав немного, шерпа бешено заорал:
- Сернур!!! Мне ответит кто-нибудь или вас штурмом брать!?
Словно испугавшись, тут же ответил далекий голос:
- Здесь колония Сернур. Кто вызывает?
- Независимый караван-баши Ирбис, - разом успокоившись, проговорил караванщик. – Веду конвой. Три большегруза, три джипа. Сопровождение – два танка. Повторяю, в сопровождении два танка. Следую на Малмыж. Как поняли?
- Вас понял. От нас чего надо?
- Как чего? Хотим проехать и заправиться.
- Понятно. Останавливаться будете?
- Нет. Заправимся и дальше пойдем.
- Ладно. Через десять минут можете въезжать. Отбой.
- Лады. Отбой.
И так везде, с горечью подумалось наемнику. Все боятся всех. Ну, правильно. Откуда ж они знали? Может я наводчик и за мной банда налетит? Таких примеров – пруд пруди.
Караван растянулся на целую улицу. Хмурые стрелки, сидя на боевых постах, шевелили из стороны в сторону стволами поблескивающих шестистволок, из открытых люков башен по пояс высунулись танкисты. Чуть поодаль от заправочной станции сгрудились вездеходы командиров. Умедбай, Тиволи и Ирбис спокойно беседовали с начальником колонии.
- Вы меня тоже поймите. Горючее необходимо не только вам. Мы же не можем продать весь запас, а потом сидеть на мешке с рублями и ждать подвоза, - заискивающим тоном уговаривал гостей толстенький, с покатыми плечами мужичок.
- Да вам-то зачем? – хмыкнул Тиволи.
- Ну, как же, как же. Наверное, не заметили? У нас тут деляночки с кукурузой там, картошечкой, морковка опять же, - убирать надо будет скоро.
- Это когда же скоро? Осенью, что ли?
- А хоть бы и так! – осмелел чиновник. – У нас тут подвоз один – из Ильино-Заборского. Раз в два месяца три цистерны приходит, мы и покупаем.
Офицеры и купец разом поскучнели.
- Ладно, отец. Мы у вас заправимся по минимуму и дальше пойдем. Никто на твои запасы не покушается, - успокаивающе похлопал начальника по плечу Тиволи. – У нас тоже кой-какие запасы есть, просто бережем на черный день. В общем, бывай. Поедем мы.
- Вот и хорошо, - просиял мужичонка, - вот и здорово.
Спустя час колонна полным ходом шла по асфальтовому шоссе, приближаясь к повороту на Мари-Турек. В стороне пылили танки, впереди на лихом коне, то бишь, борзой «Росомахе», мчался опечаленный караванщик.
Вот так. Долго им придется подвоза ждать. Хотя, может быть и не долго. Первый, кто через Ильино пройдет, тут же разнесет новость по округе. А может и в самом Ильино кто-то живет? Вообще-то, не похоже. Когда мы через село шли, ни одной живой души не увидели. Судя по всему, жители давным-давно в ближайший город подались. Да... Как везде, как повсюду...

Над дырявой крепостью курился смрадный дымок. Долго, целые сутки неугасимо пылал каземат, чадными факелами рвались в небо взорванные нефтехранилища. Теперь, потихоньку остывая, разбойничий угол умирал. В рыжем закатном свете тускло светил забытый людьми стеклянный глаз прожектора. Глухо хлопнуло взрывом, по двору разлилась остро едкая вонь сдохшего генератора. Вот и прожектор погас...
Осторожно ступая по грязному, в глубоких трещинах бетону, хрустя битым стеклом и, то и дело, оскальзываясь на стреляных гильзах, вдоль щербатой стены пробирался убийца. Алексей не верил, что кто-либо мог выжить, но, бог его ведает, нохчи – народ живучий, не обережешься – схлопочешь пулю в живот.
На заднем дворе лаково блестели черные лужи. Стреляных гильз здесь было особенно много. Смирнов присел на корточки и поворошил пальцем россыпь медных цилиндриков.
Так, так. «Калашников» и «Федоров»... А вот от «Янковского»... Хм. А трупы где? Предположим своих конвойные увезли или здесь закопали. Но, чтобы они чеченов хоронили? И дело тут вовсе не в неуважении. Спешили они. И это вполне понятно. Вывод? А вывод такой: перебили не всех, а значит, кто-то остался. И этот «кто-то» мне нужен. Поищем.
Алексей вернулся к своему уазику, вытащил пластмассовый ящичек компьютера и раскрыл его на теплом капоте вездехода. Установив на крыше машины небольшую металлическую треногу с выгнутым прямоугольником локатора, агент включил систему. Покатав ладонью шарик трекбола, Алексей определил зону поиска и уточнил параметры целей. Компьютер, немного пожужжав для приличия, наконец, выдал искомое.
Ага. Три, пять, восемь... Двенадцать меток в районе поселка. Значит, живые собрались в этом вот двухэтажном домике. Не суетятся, держатся вместе. А рядом с домом у них стоит грузовик. Похоже на «Урал»... Ну, ближе подойду – видно будет. Систем слежения у них нет, иначе бы они уже давным-давно ломились бы сюда. И вообще, в радиусе двадцати километров нет никаких систем в помине, иначе бы мой «шарик» уже пищал бы как резаный, помогите, мол, нас выслеживают! Надо бы звук у него поменять, а то, действительно, верещит, как Алина.
Убийца досадливо поморщился. Нет, стоит как-нибудь изменить собственным принципам и поработать в охотку, на самого себя. Бог ты мой, как же эта дрянь меня бесит! Каждый раз, как слышу ее голос по радио, так мурашки по коже. Что за идиот ее вытащил на сцену? Надо будет грохнуть не только эту «примадонну», но и ее продюсера. «Ты – ангел мой, возьми меня с собой!». Ну, погоди, падла, закончу дело – будет тебе ангел!
Агент сердито захлопнул компьютер, вырвал шнур из приемного гнезда и покидал всю электронику на заднее сиденье джипа. Потом, постояв минутку около автомобиля, неожиданно рассмеялся.
Эк меня разобрало! Ладно. Делом пора заняться. Пойдем-ка мы в гости. Глядишь, чаем напоят? С вареньем, а?



Бывают случаи, когда не помогает никакое снотворное. Вроде бы и съел чуть не упаковку «Морфея», но жуткое нервное напряжение, звенящее в каждой клеточке измученного бессонницей тела, лишь слегка притупляется, не позволяя перевести дух.
Третий день от командующего армией нет хоть сколько-нибудь обнадеживающих вестей. Нижегородцы прижали казанцев к Волге, перерезав водный путь севернее Камского Устья. После тяжелых боев на линии Козьмодемьянск - Сергач, сильно потрепанные соединения генерала Муртазина были вынуждены поспешно отходить к Свияге, продолжая удерживать стратегически важную железную дорогу соединяющую Ульяновск с Казанью и Йошкар-Олой. Но три дня назад, генерал-губернатор Проворов, будь он проклят, мощным танковым ударом с юга пробил слабые оборонительные порядки 1-го общевойскового штандарта и ввел в прорыв штурмпехоту. Теперь казанцы, вынужденные быстро отступить на восток, сгрудились на узком пятачке между заброшенным поселком Ундоры и базой волжской флотилии Казани в Куйбышевском Затоне. Третьи сутки Проворов день и ночь нещадно бомбил остатки казанцев. Как сообщал Муртазин, войска повсеместно закапываются глубоко в землю, одновременно пытаясь отбиться от непрерывных атак с воздуха.
Президент республики тяжело вздохнул, бездумно повел покрасневшими глазами вокруг себя. Рахим Вагизович Нигматуллин был первым президентом независимого Татарстана. На то похоже, что он же и станет последним. В 77-м он стал пожизненным главой Татарской республики. Какие были времена! Казалось, что еще чуть-чуть и Ижевск с Чебоксарами примут вассальную присягу, а там покорится Йошкар-Ола и уж не за горами победоносный поход на Нижний Новгород. Вот он тебе – победоносный поход... Черт его дернул ввязаться в драку с Нижним! Хотя называть чертом Самарского князя как-то не с руки... У него бы поучиться. Поучиться хитрости и долготерпению. Как он в восьмидесятом прибрал к рукам Саратов, Ульяновск, а потом и Оренбург?! И ведь в основном не танками и штурмпехотой, а деньгами да посулами сытной жизни. Да... Что и говорить, его сиятельство Князь Всеволжский – большая умница.
За спиной президента негромко замурлыкал сигнал вызова. Рахим Вагизович вздрогнул. Нервы. Надо бы успокоиться... Кто бы это мог быть?
Словно в полусне Нигматуллин повернулся на вращающемся кресле и протянул чуть заметно трясущуюся руку к пульту. В центре инфостенки появилось изображение полного седого мужчины в годах. Серые глаза глядели из-под кустистых черных бровей требовательно, властно. Алексея Владимировича Ватутина, Президента Российской Федерации, недоброжелатели частенько сравнивали с одним их советских генсеков середины прошлого века. Он и вправду был чем-то похож на Брежнева. Однако черты лица и грузность сложения были единственными сходными чертами московских правителей прошлого и настоящего.
- Добрый день, уважаемый Рахим Вагизович. Вы, наверное, удивлены, что вам не доложили о моем звонке?
«А и вправду, что же это делается? Как он добрался до этой линии?» - смятенно подумал татарский президент, пытаясь собраться и достойно ответить.
- Полноте, для моих спецов из МГБ раскусить ваши системы электронной защиты – недолгое дело. Впрочем, я решил связаться с вами напрямую вовсе не для того, чтобы состязаться в похвальбах. Вы, надеюсь уже в курсе относительно положения дел на фронте? – чуть насмешливо приподнял левую бровь москвич.
- Да, разумеется, - опомнившись, солидно отозвался Нигматуллин, - не вижу причин для беспокойства и не понимаю, отчего...
- Бросьте! – резко перебил Ватутин, зло сверкнув колючими глазами. – Думаю, нет смысла расшаркиваться друг перед другом и тратить время на дипломатические церемонии. Генерал Проворов к вечеру, не позднее, перетопит в Волге ваших несчастных солдат, а мои войска уже вошли в пределы Марийской Республики. Два часа назад правительство Нижнего Новгорода сложило свои полномочия и отныне Российская Федерация вновь распространяется на территорию нижегородской губернии. Сегодня же, к вечеру, не позднее, Кантемировская дивизия выйдет к границам Татарстана. На окраинах Чебоксар высадились три полка ВДВ. Мы полностью владеем ситуацией!
Отгремев победными фразами, Ватутин умолк, словно ожидая ответа. Казанский президент заворожено уставился остекленевшим взглядом на своего мучителя, даже не пытаясь, что-либо возразить. Ватутин же, убедившись, что его собеседник буквально раздавлен услышанным, продолжал тоном на порядок ниже.
- Ну что же, теперь вижу, нет особой нужды объяснять вам сложившийся порядок вещей. У вас есть лишь один выход. А именно: во избежание дальнейшего бессмысленного кровопролития, я как Верховный Главнокомандующий Российской Федерации предлагаю вам немедленную и безоговорочную капитуляцию.
Вот оно. Страшные слова произнесены. Нигматуллин рванул непослушными пальцами узел галстука, на пол полетела оторванная пуговица.
- Но мы не находились в состоянии войны... Нижний Новгород...
- Нижний Новгород уже более двух часов входит в состав Федерации. Или вы настаиваете на официальном объявлении войны, затем неизбежных боевых действиях и лишь потом вы вновь хотите услышать требование о капитуляции? Я сильно сомневаюсь, что население Татарстана вам скажет «спасибо»! И потом, - Ватутин продолжил уже совершенно спокойным тоном, - я собираюсь предложить вам место губернатора. Мне думается, что есть смысл объединить Мари Эл, Чувашию и Мордовию во главе с Казанью в одну губернию. Вы, Рахим Вагизович – наиболее предпочтительная кандидатура на первое время. А там посмотрим.
«На первое время... Там посмотрим...» - мысли Нигматуллина взвихрялись и опадали будто осенние листья на холодном ветру.
Теперь все... Поцарствовал... Надо быстрее соглашаться, а то, как бы этот тигр не передумал...
- Я жду, – напомнил о своем существовании нетерпеливый москвич.
- Мне надо подумать, - с трудом произнес измученный президент.
- Хорошо. Время на раздумье – два часа. Не забудьте, что все это время будут продолжаться военные действия и будут гибнуть люди. Не медлите!
Квадрат видеосвязи погас. Рахим Вагизович поднялся из кресла и на негнущихся ногах сделал пару шагов по направлению к рабочему столу. Неожиданно ощутив непреодолимую слабость в коленях, он рухнул на низкий кожаный диван, стоящий у стены. Потолок и стены кабинета подземного убежища, стесняя дыхание, давили на сердце пожилого ошеломленного сановника. Хотелось наружу, на свежий воздух.
С огромным трудом совладав с собой, усилием воли отогнав красную муть, висящую перед глазами, президент вновь поднялся на ноги и нетвердой походкой подошел к столу.
- Ильясов?
- Да, господин президент!
- Через пятнадцать минут – экстренное внеочередное собрание правительства. Понял?
- Так точно!
- Проследи.
- Слушаюсь!
Ну, Рахим, теперь пойдем сдаваться. Пора.
Нигматуллин успокоился и даже закурил, умиротворенно выпуская клубы дыма в сторону погасшего экрана инфостенки.
Ничего! И под Москвой поживем. Четыреста лет жили и еще поживем. Главное, уцелею и буду снова при власти. А суверенитет этот – черт с ним. Ничего. Как-нибудь, с божьей помощью протянем и без него.



Караван шел на полной скорости по асфальту южнее Малмыжа. Водители грузовиков выжимали из своих гигантов все возможное, лишь бы скорее проскочить опасный участок. Стрелки и зенитчики, раскачиваясь в стальных гнездах, укрепленных по бокам и наверху огромных контейнеров, с тревогой озирались по сторонам, поминутно поглядывая в сторону севера. Там, на окраине небольшого торгового городка, стоящего на перекрестке четырех дорог, шел бой. Звено вертолетов на бреющем полете с разгону проскакивало поселение, засыпая защитников свинцовым градом, затем расходилось веером и вновь атаковало отступавшую к центру легкую пехоту.
Еще час назад ничто не предвещало беды. Конвой остановился у здания бывшего консервного завода, водители со стрелками разбрелись по базару, Умед, в сопровождении Ирбиса, поехал в центр, на встречу с мэром. Где-то рядом ворочалась гроза, глухо рокотал гром, на город наползали темные, набухшие дождем тучи. Сонное, ленивое спокойствие привала.
Все переменилось с внезапностью змеиного укуса.
- Федералы!!
- Какие, на хрен, федералы!? Откуда им взяться?
- Москвичи с нижними высаживаются!
- Бес, ты не ори, а толком расскажи!
- Только что сдалась Казань.
- Чегооо?
- Хрен в чело, блин! Нигматуллин час назад подписал капитуляцию. А местные сдаваться не собираются, сюда идет звено вертушек и транспорт с десантом. Короче! Мы с Умедом жмем на полных парах обратно, будем через три минуты. Времени в обрез, сейчас здесь такая каша начнется, что... Ну, ты понял! Поднимай людей, заводи грузовики и прочь из города! Саня, ты меня понял?
- Понял, давай быстрей!!
Только успели завести моторы, только Андреев разогнал стрелков по местам, как город завыл сиреной, загудел тревожными гудками и, ошалевшие жители заметались по улицам, словно тараканы на ночной кухне, когда хозяин включает свет. Конвой, распугивая встречные легковушки ревом сигналов, двинулся на прорыв. За спиной уже рвались ракеты «воздух-земля», в небо тянулись ниточки пулеметных очередей, а над северным шоссе повисли одуванчики парашютов, выброшенного десанта.
Колонна растянулась метров на двести, шли по осевой, ощетинясь стволами зениток. Шоссе словно вымерло – ни тебе навстречу, ни тебе вдогон – пусто! В стороне от тракта пылили «Беркуты». Со стороны было видно, как над башнями танков, словно пытаясь угадать, откуда возникнет зализанная туша вертолета, нервно, угрожающе поворачиваются ракетные станки. Рев моторов, свист встречного ветра, бешено колотящиеся сердца. Пронеси, Господи!
Пять минут – все тихо. Десять минут. Пятнадцать... А, черт!! Вот они!
Разорвав низкие облака, над конвоем проскочила страшная тень «сушки» и тут же пропала, рванувшись вновь вверх, прячась в кипении серых туч.
- Воздух! Вооооздух!! – кривились в боевом гневе побелевшие губы стрелков.
Налетел запоздалый грохот звуковой волны и тут же, поначалу беззвучно, чуть впереди каравана, раскрылся чернильным зонтиком разрыв шрапнели.
Мгновенно покрывшись холодной испариной, упираясь изо всех сил в педаль тормоза, будто сдерживая собственной спиной напирающий сзади многотонный груз, водители грузовиков бросали жалобно скрипящие от перегрузки «Зубры» из стороны в сторону. Где тут успеть затормозить, с такой-то инерцией! Лишь бы не зацепило! Шедший вторым, огромный грузовоз с маху наподдал первому, бросив того на добрый десяток метров вперед. Мимо, кренясь в безумном повороте, провизжал дымящимися покрышками замыкающий. Шоссе наполнилось скрежетом стали, натужным воплем моторов, еле слышной в этом аду матерной руганью.
С неба рухнули каплями дождя безжалостные осколки шрапнели. Словно картонный ящик под пулеметной очередью, покрылся рваными дырами стальной контейнер «Зубра». Подавился кровью и обвис на ремнях один из зенитчиков, гулко лопнула шина уазика.
На мгновение скопище машин застыло на месте, затем неповоротливые грузовики, дергаясь, выстреливая дымными струями отработанного топлива, стали расползаться по обочинам. Подскочили вездеходы Ирбиса и Тиволи, ковыляя, подполз УАЗ Умедбая. Спереди и сзади конвоя выпрыгнули на шоссе «Беркуты».
- Саня! Принимай бой, я попробую проскочить до Полян, там мигом осмотрюсь и обратно. Понял?
- Да понял я, ты у себя на мониторах кого видишь?
- От Малмыжа идут две метки прямо на нас. По скорости – вертушки. «Сушка» ушла. Наверное, горючка кончается или еще что, короче, этот гад по нам отбомбился и слинял.
- Проблемой меньше.
- Ждите меня через минут пятнадцать.
- Понял. Уходи.
«Росомаха» развернулась в обратную сторону и помчалась прочь от каравана. Ирбис, вцепившись в штурвал левой рукой, лихорадочно крутил шарик трекбола, высматривая на одном из мониторов угрожающие красные метки. С однотонным пиканьем два рубиновых кружка подползали все ближе и ближе к позициям конвоя. Впереди пока чисто. Надо успеть добраться до Вятских Полян, - некогда крупного поселка, почти города, а теперь фермерской колонии. И если там тоже успели высадить десантуру, то придется уходить с дороги и пробовать обойти справа.
Черт! В этой каше еще через Вятку переправляться! Ладно, поживем – увидим. Сейчас, главное, выскочить из котла. Знаем мы эти дела! Сначала голубые береты выбрасывают, а потом, на захваченные аэродромы высаживается тяжелая техника. Оч-чень не хотелось бы повстречаться с десятком Т-400. Весело будет, если не успеем. Как вариант развития событий: сверху прижмет звено «Камовых», а по лбу стукнут танковые пушки. И все. Приехали, блин горелый. Довезли груз.
Караванщик снова бросил нервный взгляд на монитор: два красных кружка почти доползли до скопления зеленых треугольников. Щелкнул ногтем по пиктограмме «зум +». Картинка увеличилась. Так. Дистанция триста пятьдесят метров. Все. Понеслась. Там - бой. Ходу, милая, ходу!! И шерпа топнул по педали газа. Держитесь, черти, держитесь! Две вертушки, да при такой облачности… Уделаете. Как бог свят, должны!
А черти держались. Держались, как могли. Устрашающий рев винтокрылых заставляет вжимать голову в плечи, судорожно поправлять каску, без нужды часто сплевывать горькую от страха слюну… Да где ж вы, гады?!!
Низкие, фиолетово-черные облака распахнулись, выплюнув толстые, с тяжелыми подвесками врастопырку, силуэты. Шквал огня в лицо! И – свалка…
Пара «Ми-800», вынырнув из туч, прямо над конвоем, с воем пошла вниз. Оба разом выпустили весь груз, остававшийся на подвесках, в скопище машин. Тут же, моментально разойдясь в разные стороны, вертолеты рванули вверх.
Узкий пятачок боя, придавленный с неба бескрайним грязным одеялом грозы, взорвался ритмичным грохотом зениток и длинным шипением ракетных установок.
Дрожащие, кроваво пульсирующие струи зенитного огня разрывали перенасыщенные влагой тучи, казалось, еще мгновение и, они порвутся, обрушив на караван тропический лиень.
Оставляя за собой плотный, похожий на вату след, по широкой дуге в сторону удиравших налетчиков рванулись ракеты. Утопив в белесом тумане выхлопа конвой, одна из ракет, нервно порыскав, все-таки нашла цель и ахнула в нежно-зеленое брюхо крылатой рептилии. Ярко-оранжевый, слепящий шар взрыва повис на месте последних секунд жизни вертолета. Шарахнуло так, что на секунду оглохли стрелки на «Зубрах». Минус один!
Второй, тяжко завывая работающими на пределе двигателями, все-таки успел увернуться от сдачи. Ушел, гаденыш, ушел…
- Саня! Прием!
- Слышу, Пашок, слышу. Молодцы, сбили паразита!!
- У меня на мониторе чисто. Вертушка уходит. Бес отзвонился?
- Пока нет. Короче, рвать отсюда надо. Пока Бес доедет, пока вернется… Ну, ты понял?
- Понял. Беги к Андрееву, я пока своих разверну. Мы пойдем вперед. Вы топайте вслед за нами на максимальной.
- Договорились. Жми.
- Понял. Отбой.
Наконец-то дождь. Одуревшие от горячки боя, еще не остывшие, стрелки запрокинули головы и подставили разгоряченные лица навстречу прохладному ливню. Неслышные во все усиливающемся гремящем плеске воды, мимо каравана промелькнули «Беркуты». Сбоку головного «Зубра» зашлепали торопливые шаги Андреева и Тиволи. Бой окончен, пора собирать трупы и уходить.
- Старшина! Что у нас? – прокричал Тиволи, придерживая обеими руками над головой воротник толстой куртки.
- В смысле?! – так же гаркнул Андреев, пытаясь разобрать слова командира. – Не слышу ни хрена!
Как бы подтверждая его слова, прямо над головами гулко треснул раскат грома. Оба, скорчив раздраженные физиономии, поглядывая наверх, замолчали на несколько секунд, подавленные бешенством грозы.
- Потери! Понял? По-те-ри!! – приблизив мокрое лицо к склонившемуся над ним Андрееву, заорал Тиволи.
- А-а-а! Понял! – закивал старшина. – Двое насмерть, один тяжелый. Можем не довезти!
- Чего можем??
- Не до-вез-ти!!!
- Ясно!
На мгновение оба застыли, затем Тиволи, приняв решение, приглашающее крутанул головой в сторону своей машины, и побежал мимо огромных колес «Зубра».
Одновременно хлопнув дверцами, мужики шумно выдохнули и, утершись, зашарили по карманам в поисках сигарет.
- Держи.
- Да ничего, спасибо, у меня свои.
- Как хочешь. Бес, сука, не звонит. А у моего компа радиуса не хватает, чтобы его засечь.
Салон заволокло сигаретным дымом. Александр, изредка посматривая сквозь залитое дождем ветровое стекло на суматошно бегающих стрелков и водителей, с безнадежным видом тыкал указательным пальцем по иконкам на небольшом мониторе. С интересом наблюдающий за Тиволи Андреев, крепко затянулся и, щурясь от попавшего в глаз дыма, спросил:
- Слушай, командир, дальше-то че?
- Че, че… Через плечо! – хмуро буркнул Тиволи. – Докуривай и топай к своим, строй в колонну и двигай вперед. Я сзади пойду.
- Это-то понятно. Мои, вон, и так суетятся, через пять минут тронемся. Я, в смысле, как через Вятку переправимся?
- Не знаю. Бес что-нибудь придумает, он у нас мастер на такие дела. Ладно, - прихлопнул ладонью по приборной панели Александр, - давай, брателло, поехали!
- Как скажешь, командир.
Старшина открыл дверцу и, выщелкнув в сторону, дососанный до фильтра бычок, побежал, пригибаясь к «Зубрам». Проводив взглядом исчезающую за стеной дождя долговязую фигуру, Тиволи вызвал машину купца.
- Умедбай, прием.
- Я слушаю.
- Как там, колесо поменяли?
- Да, все в порядке.
- Значит так, идем до Полян. Я позади, вы пристройтесь рядом с грузовиками. Ждем сигнала от Ирбиса. Прием.
- Да-да, я вас понял.
- Все, поехали.
Набирающий скорость конвой осветила вспышка молнии, спустя мгновение чернильные, клубящиеся тучи злобно загрохотали вслед машинам.
Хорошее лето, жаркое. В такое лето самую жуткую грозу принимаешь как подарок.

………………………………………………………………………………………………….

Штурмпехота Федерации торжественным маршем входила в Нижний Новгород. Длинная колонна закованных в тяжелую броню солдат весело печатала шаг. Город встречал войска колокольным звоном. Жители, с восторженным интересом таращившиеся на бравых ребят, выкрикивали что-то приветственное, большей частью не слышное в реве веселого марша. Сбоку колонны ехали командирские вездеходы, на которых через одного были установлены акустические системы, из динамиков которых и раздавался грохот барабанов, бронзовый гул литавр и басовитое рявканье духовых. Впереди строя в открытом уазике ехал слегка пьяный полковник. За его спиной тяжко колыхалось темно-красное знамя с золотой бахромой.
Над городом резво проносились вертолеты, иногда в вышине мелькали остроконечные силуэты штурмовиков.
Вдоль центральных улиц, по обочинам, теснились легковушки. Несмотря на раннее утро, было многолюдно. Люди, в основной своей массе, одетые как на праздник, толпились на тротуарах, город с надеждой переминался с ноги на ногу.
На фасаде гостиницы «Сормовская» был укреплен здоровенный баннер размером эдак десять на двадцать. На нем, в лучших совковых традициях были изображены здоровенный бугай в парадной форме штурмпехоты Федерации и кретинского вида пролетарий в синей спецовке. Оба простирали руки, соответственно один в правую, а другой в левую стороны, будто указывая дорогу в светлое будущее, а за их спинами гордо реял российский триколор. По низу шла жизнеутверждающая надпись: «Снова вместе!».
Лемешев, кисло улыбаясь, смотрел из окна своего номера на радостную толпу, окружившую танк, стоящий на проезжей части. Увидев, как к ухмыляющимся танкистам полезла детвора с цветами в руках, Фархад Мансурович возвел очи горе и отошел вглубь комнаты, плотно задернув шторы.
Нда-с. Пора собираться. Не сегодня–завтра здесь начнет вовсю работать МГБ, и тогда меня прихватят за задницу, как пить дать. Это раньше, пока здешние вислоухие меня пасли, мне не нужно было даже особенно скрываться. А сейчас времена другие. Однако, как же это я так проспал? Да что я! Все, дьявол раздери, проспали! Кто ж мог ожидать от Ватутина такой прыти?
Несколько лет поражений, развал Федерации… Нет, такое не прощается! Ватутин был просто обязан сойти со сцены. Так ведь нет, удержался. И, похоже, собирается наверстать упущенное. Ну-ну. Посмотрим. Сейчас он уперся в Самару. Нижний уже под его рукой, Казань, судя по последним сводкам, уже захвачена, есть правда, отдельные очаги сопротивления, но после капитуляции Нигматуллина это просто агония. Кто на очереди? Ближайшие Вольные города? Вряд ли. И вопрос тут не в том, как их к ногтю прижать. Серьезной мощью они не обладают. Как правило, войск хватает лишь на оборону самого полиса и прилегающих земель от всяких шакалов. Захватить их – не проблема. Дело в том, что, захватив, нужно выделить гарнизоны, посадить своих чиновников, обеспечить поставку продовольствия и так далее и так далее. Нет, такой кусок не проглотишь, в глотке застрянет. Другой разговор, когда хапаешь мятежную провинцию с налаженной инфраструктурой, собственным хозяйством, да еще и благополучную в финансовом отношении. Желательно еще, чтобы зараженных территорий было поменьше. Потому как полная дезактивация земель стоит ох как дорого. Интересно, как в свое время Федерация не вылетела в трубу с этим проектом «Очистим небо»? Ладно, там скандинавы, Бразилия… Они-то в Войне не участвовали. А, впрочем, можно сказать, что и вылетела. Гражданская война не на пустом месте началась. И ведь все к тому шло, что от Федерации одна Большая Москва останется, так ведь нет… Очухались.
Лемешев очнулся от невеселых мыслей, недоумевающее посмотрел на полный стакан джина, который неведомо когда успел налить, потер ладонью высокий лоб и двумя глотками проглотил маслянистое пойло. На миг перехватило дыхание, выступили слезы. Фархад Мансурович тряхнул седеющей головой и зло отшвырнул ни в чем не повинный стакан в сторону.
Все, надо собраться. Разнюнился. Так. Через пятнадцать минут сеанс связи со Смирновым, потом пакуюсь и съезжаю к чертовой матери. Время еще есть.
Разведчик уселся за низеньким столиком и раскрыл перед собой плоский черный ящик компьютера.

Двумя этажами ниже, в тесном, двухместном номере над экраном девятнадцатидюймового монитора склонились двое, уперев одинаковым жестом руки в колени. Третий, сидящий непосредственно перед компьютером, периодически страдальчески морщился и отодвигал в сторону сосредоточенно сопящих напарников.
Аскольд, например, тут же узнал бы всех троих. Лучшая боевая группа Патрона, с которой сам Аскольд предпочитал не встречаться – уж слишком они с ним разные люди. Но работу делали одну, и сейчас группа была занята именно ей.
По экрану пробегали непонятные кривые, в нескольких «окнах» то сжимались, то разъезжались, как меха гармошки черные жирные гусеницы. В небольшом текстовом «окне» сверху вниз горохом сыпались непонятные символы.
- Так, и что вся эта муть означает? – не выдержав тупого наблюдения за быстро мелькающими по клавиатуре руками, выдавил один из стоящих за спиной.
- Эта муть означает, что клиент пытается с кем-то соединиться через защищенный канал, - терпеливо пояснил спец.
- Ага! – многозначительно произнес второй. – На связь выходит, чертило!
- Знать бы с кем, - мечтательно пробормотал первый.
- Это я и пытаюсь выяснить, - рассеянно пробормотал хакер. – Если вы перестанете пыхтеть мне в ухо, я постараюсь сосредоточиться и тогда, может быть, - молодой парень многозначительно поднял вверх тонкий указательный палец, - повторяю, может быть, я его ломану.
Первый и второй, в одинаковых слегка помятых темных костюмах и белых сорочках, были похожи на персонажей из дешевого шпионского боевика. Впрочем, на этом сходство с киношными разведчиками заканчивалось. Первый, плотный, широкий в плечах, но ростом чуть ниже среднего, походил на манагера среднего звена. Он действительно несколько лет проработал манагером в одном из московских представительств «Транзит Аэро». Когда он еще только начинал работать, в конторе его должность называли давно устаревшим словечком «мэнэджер», что вообще в московских привычках, эдак по-снобистски коверкать слова. Но суть дела это не меняло и вскоре Первого приметил местный особист, предложив более интересную службу. В группе, Первого обычно назначали руководителем, поскольку он обладал редким талантом вдумчивого администратора. И не просто администратора, но знатока человеческих слабостей, которые могут стать великолепными рычагами для манипулирования подчиненными. Может, поэтому прозвище Манагер прилипло к нему навсегда.
Второй же, наоборот, всю сознательную жизнь провел с пистолетом под мышкой и не его вина, что Господь в свое время обделил новорожденного умом. Зато кличку Снайпер он получил вполне заслуженно. Впрочем, его таланты не ограничивались умением метко стрелять из любого огнестрельного оружия. Снайпер был невероятно силен в рукопашной и, что немаловажно, живуч. Если бы не жесткие уставные требования, кои гласили, что любая отметина на шкуре агента должна быть сведена в кратчайшие сроки, усилиями штатных хирургов, то Снайпер мог бы похвастаться великолепной коллекцией ножевых шрамов, пулевых и осколочных входов.
Умник, прилипший к компьютеру, был неотъемлемой частью боевой группы. Слону понятно, что боец, в случае чего, из него получился бы никудышный, да и зачем? Что ж это за группа, коли на передовой машет кулаками головастик? Федор жил в ином мире и иногда, подсознательно жалел, что функции load и save существуют лишь в виртуале. У него никогда в жизни не было никнэйма. Даже в Сети он проживал под собственным именем. Как он попал на службу, не знал ни Манагер, ни Снайпер, что их вовсе не тревожило. Меньше знаешь – слаще жрешь.
Боевики ленивым шагом разошлись по номеру. Снайпер постоял около бара, обернулся на Манагера и просяще мотнул бритой башкой в сторону батареи бутылок. Тот сочувственно поджал губы, но многозначительно погрозил пальцем напарнику. Двухметровый дядя обиженно нахмурился, подцепил длиннющей ногой кресло и гакнулся на жалобно заскрипевший под его весом предмет меблировки.
Манагер по-отечески улыбнулся, почесал чуть намечающееся брюшко и решил прилечь. Многое следовало обдумать.
Итак, пока мы этого сибирского пасли, многое изменилось. Хм… Помнится, Патрон, по поводу острых акций ничего не говорил, но дал понять, что ежели что… Вот то-то и оно… Ежели что… Что? С кем же эта задрыга на связь выходит? Ведь линять собирается, - к гадалке не ходи. День – два и все, хрен найдем. Надо брать. Знать бы еще, какого ляда он здесь окопался. Вообще-то, ниточка есть. В тот раз, на набережной, когда он от местных в метро ушел, а мы ему «зайца на воротник» повесили… Вот-вот-вот! Тогда мы его вместе с каким-то хмырем и засекли. Угу. Федор еще божился, что никаких отпечатков в Сети от этого хмыря и в помине нет. Странно это, очень странно. Хотя сколько мы уже всяких подозрительных типов рядом с ним засекали… Да нет… Подозрительные-то они, подозрительные, но каждый хоть следочек, да в Сети оставил. Та-а-ак… Никаких следов в Сети – раз. Встретился с Лемешевым, сразу, после того как нам Патрон за караван отзвонился и за то, что Лемешев уже в курсе – два. И морда такая неприметная – неприметная… Никакая, можно сказать, морда. Что ж меня царапает-то, а? Ну что там за мыслишка стучится? Стучится… Стучатся… Да кто там в дверь молотит?!
- Екрный карабас!!! Снай, ты откроешь или нет, из конца в конец, а? Не слышишь, что ли? – рявкнул, выведенный из себя Манагер. – Подумать не дают, ети твою мать!
Недовольно бурча себе под нос, Снайпер побрел к тамбуру.
Начальник группы уставился в одну точку, пытаясь собрать вместе разбежавшиеся мысли.
Ну, ладно, о чем это я? Ага. Морда. А что морда? Неприметная морда. Ну и что? Мало ли таких рыл по городу шатается. Ну, встречался человек с осведомителем, ну насыпали ему полный карман секретов, пес бы с ним! Все-таки, что-то с этой мордой не то. Как бы мыслишку ухватить, где ж она, дорогая?!
- Слушай, господин майор, там это… Обед, типа… Мне как, взять или че? Может, по шее ему, а? Вроде не заказывали? – с надеждой проговорил Снайпер, виновато поглядывая на начальника.
- Давай, давай! Я заказывал! – крикнул из дальнего угла Федор, не переставая стучать по клавиатуре.
- Что хоть принесли-то? – безнадежным тоном спросил Манагер.
- А! Ну, типа, мясо там, яичница, плов вон, в казанке, водку зачем-то в графинчике. Хе-хе, - довольно посмеялся верзила, - типа, у нас своего не запасено!
- Что за водка? – вздохнул, поднимаясь с кожаного дивана, командир.
- Да Смирновка!
Господин майор застыл на полусогнутых, не оторвавшись до конца от лежанки.
- Вы чего, господин майор? – забеспокоился Снайпер.
- Молчать!! – взревел Манагер, из последних сил пытаясь сосредоточиться и поймать, наконец, за хвост, промелькнувшую мимо носа подлую мысль.
Ах, я идиот!! Точно! Смирнов!! Ликвидатор!!! Мне же Патрон перед заданием целую кучу личных дел показывал, все приказывал запомнить агентов, что пропали за время Гражданской.
- Федор! Срочно ломай Лемешева!! Обед после, а пока делай, что хочешь, но вскрой канал! Ты хоть сообщение успел записать? – грозно насупил брови, подскочивший к хакеру командир.
- Успел… - умник растерянно посмотрел снизу вверх на шефа.
- Умница ты у меня, платиновые пальцы, силиконовая головушка! – начальник ласково погладил по длинным темным волосам электронщика.
- Так, я на связь с боссом. Федор! У тебя на взлом – полчаса, не больше! Снай, готовь снаряжение, похоже, клиента будем брать сегодня. Все всё поняли? – Манагер обвел ледяным взглядом разом повеселевшего Снайпера и слегка побледневшего Федора. – Вижу, что поняли, вперед, орлы!
………………………………………………………………………………………………….

Никакие глобальные перемены климата не смогли изменить самарскую погоду. Вчера – сатанинская жара, сегодня – нудный дождь и зверский холод. Серые облака, ехидный ветер, лезущий к тебе за пазуху, насморк.
Как и погода, за последние двадцать – тридцать лет, совершенно не изменился один из районов мегаполиса – Зубчаниновка. Когда-то, примерно полвека тому назад, здесь вырос целый лес однотипных высоток. Тогда это было модно, возводить из силикоблоков махом целый район тридцатиэтажек. Квартиры в таких районах стоили очень дешево и, казалось, что жилищный кризис канет в лету. По крайней мере, первые десять лет, так оно все и обстояло. Люди с радостным визгом вселялись в новые квартиры, рождались дети, город разрастался. Все бы было хорошо, если б не одно препоганое качество строительного материала, под названием силикоблок. Примерно через восемь-десять лет, выяснилось, что эта дрянь обладает какими-то свойствами, изрядно засоряющими человеческие мозги. А именно: человек, проживший в силикоблоковом доме около десяти лет, с девяностопятипроцентной вероятностью становился либо алкоголиком, либо психопатом. Либо, в лучшем случае, превращался в жутко раздражительного типа, готового вцепиться в глотку старушке, толкнувшей его в очереди к кассе. А таких домов успели понастроить по всей стране сотни, если не больше. И если бы только в одной России… Потом пришла Война и заниматься расселением людей, сносом этих чертовых домов, стало просто некому да и незачем.
Вот и плачет серое небо над бандитским районом, падают холодные капли на дешевые кожаные куртки угрюмых парней, торчащих на перекрестках. Скучно.
- Нет, Аскольд. Пока не пришел конвой, я должна закончить свои дела.
- Позволь поинтересоваться, какие же это дела?
- А вот это, кстати, не твоя забота.
- Ошибаешься. У меня сильное подозрение, что твоя прогулка по злачным местам имеет прямое отношение к нашему заданию!
- Послушай, чудь белоглазая, все, что мне говорил Патрон, я прекрасно помню. Так что можешь не переживать. Усек? А мои дела – это мои дела!
- Так. Понятно. Девочке захотелось проветриться. А Зубчаниновка – самое место. Черт с тобой! Запомни только одно. Сегодня, до 22.30 ты должна быть в номере, будет звонить босс. Поняла? Я тебя спрашиваю, кошка бешеная, поняла?!
- Поняла! Поняла, чухонская ты морда!! Все! Пошел вон!
Ксю нервным движением щелкнула мизинцем по пиктограмме на наручном комме и, конечно же, сломала ноготь. Медленно, будто смакуя переливающееся через край бешенство, она сняла комм с запястья и, покачав его на правой руке, тщательно прицелившись, метнула в дартс, висящий на противоположной стене.
- Проблемы? – лениво протянул лежащий рядом с ней смуглый парень.
Девчонка успокоилась и взъерошила короткие черные волосы случайного любовника.
- Да нет, Элик, суета, всего лишь суета.
- Как хочешь, - равнодушно отозвался партнер и глотнул прямо из горлышка.
Двухкомнатная квартира, где развлекались Ксю и Эльдар, представляла собой образец холостяцкой берлоги. Пыль в палец толщиной на старенькой мебели, грязные носки, разбросанные, где попало, гора немытой посуды в мойке, неработающий биокомплекс в туалете и великолепная, последнего поколения, инфостенка. Обеденным столом служила полированная дверца от допотопного серванта, положенная на две табуретки.
Эл перегнулся через Ксю и замер в раздумье, что бы такое сожрать? Как любой нормальный самец, Эл, если ему не давали заснуть сразу после секса, ощущал изрядное чувство голода.
- И мне! – требовательно ущипнула за коричневый бок партнера Ксю.
- Блин! Чего? Я вот сам еще не решил, чего хочу, - недовольно заныл Элик.
- Мяса! – кровожадно проурчала Ксю.
- Мяса. Мяса? Мяса, мяса, мяса… - забормотал обжора, окончательно придавив плоским жестким животом подругу. – Мсяо говюжье…Ща, погоди, я вот тут сооружу гамбургер – другой…
Насытившись, любовники впали в легкую истому. Правда, Эл попытался отвернуться к стенке и уснуть, а Ксю, наоборот, почувствовала прилив энергии.
- Не спать!
- Ага… ага…
- Я сказала, не спать!
- Ой, ё! Ты что делаешь, женщина?! Шкура ж не казенная!
- Сделай мне еще один.
- Чего-о-о… о-о-один? – бедный Элик, зевая, чуть не вывихнул пасть.
- Гамбургер.
- Гамбургер, свинбургер… хренбур… хррр…
- Не ври, ты не хочешь спать! Ты хочешь сделать мне свин… тьфу! Гамбургер!
Уяснив, что подружка не собирается впадать в спячку и уж, тем более, не даст заснуть ему самому, Эл философски вздохнул и снова принялся за приготовление бутербродов с ломтями ветчины, помидорами, огурцами и майонезом. Девчонка платит, приходится отрабатывать. Вон, одних продуктов накупила, наверное, рублей на тридцать!
- Поели?
- Теперь можно и поспать?! – радостно вякнул Элик, но тут же осекся под пристальным взглядом Ксю. – Шучу, шучу. И что теперь?
- А поговорить? – томно мурлыкнуло очаровательное обнаженное создание, закутанное до талии в простыню. – И вообще, давай-ка, покурим, дружочек.
Весело мерцающие, слегка раскосые зеленые глаза не оставляли иного толкования слова «покурим» и, всмотревшись в темно-изумрудные зрачки девушки, Эл понимающе хмыкнул и уселся на край кровати, сворачивая косячок.
- Как?
- Слегка.
- По чуть-чуть?
- Ага.
Знакомое ощущение прокатилось по телу. Что-то слегка надавило на глазные яблоки, крохотными иголочками закололо у корней волос. Мир чуть изменился, посветлел, стал одновременно проще и сложней. Обострились чувства, прояснилось ленивое после секса и обильной жратвы сознание.
В комнату, пробившись через рваные серые облака, на минуту заглянуло багровое запыленное вечернее солнце. Со стороны приоткрытого окна доносится уличный шум. Монотонное гудение автомобильных моторов, птичий свист, гул самолета, идущего на посадку. Кому-то бьют морду во дворе, кто-то зовет полицию. Суббота. Хорошо…
- Век бы так лежал.
- Угу.
- Может… ага?… А?
- Погоди. Вспомни, о чем мы с тобой договаривались вчера?
- Да помню, - Элик с легкой досадой пошарил по кровати. – Эй! Ты мой комм нигде не видела?
- Вон, на полу валяется. Да постой ты! Давай снова все проговорим.
- Да че там проговаривать. Помню я все. Через недельку, может даже дня через три – четыре в город приедут три хмыря. Так?
- Это не хмыри, Элик, - невыразительным тоном поведала Ксю, - это совсем не хмыри.
- Ой, да ладно, не я же их буду за морду щупать. Короче, приедут три «не хмыря». Ты звонишь мне, я звоню Стерху, он собирает свою банду и, когда эти твои «не хмыри» будут лежать в отключке у Стерха в подвале, я вызываю тебя. Ничего не пропустил?
- Нет. За исключением того, что мне не нравится твое легкомысленное отношение.
- Послушай, они кто – спецназ МГБ, что ли? – начал заводиться Эл.
- Нет, дурачок, они просто очень опытные парни. И у них за плечами уже не одна война. Усек?
- Парни… Хм, да видал я их в…
- Вот там я их видеть не хочу, понял? Это непременное условие, - зеленые глаза Ксю потемнели, наливаясь плохо сдерживаемым гневом.
- Все-все! Я понял! Стерховы братки аккуратно глушат клиентов, пакуют и в лучшем виде представляют тебе для опознания. Так пойдет?
- Пойдет. Только не перестарайтесь, это первое. И не подставьте меня, это второе. Так. А теперь звони и договаривайся. Пять сотен твоему Стерху хватит?
- Да за глаза! – со смехом произнес Эл, набирая номер.
- Вот и ладушки. Я пока оденусь.
- Эй! А как же…
- Ми-и-илый, - пропела Ксю, - у нас все впереди!
- Надеюсь… Алло, Стерх? Это Эльдар. Слушай, тут такое дело…

Аскольд искренне переживал по поводу собственной несдержанности. Он всегда гордился умением держать себя в руках. Да. Напарница ведет себя так, что хочется иногда залепить ей оглушительную пощечину. Да. Он сам, черт побери, не знает до конца цели и задачи руководства в этой, достаточно загадочной операции. И все равно! Так сорваться! Просто отвратительно.
Словно в ответ на его невеселые мысли зашипела пневмодверь тамбура. Все гостиничные люксы оборудовались своеобразным предбанником, когда вошедший был вынужден проходить последовательно две двери.
Ксю, с сумрачным видом возникла на пороге номера и исподлобья взглянула на «чухонскую морду».
«Морда» с видом кающегося грешника, подошла как можно ближе и, заложив руки за спину, покачиваясь с пятки на носок, смущенно заговорила.
- Послушай, Ксю, я, несомненно, не прав. Прошу прощения за мой непозволительный тон, оправданием мне может служить лишь то подвешенное состояние, в котором я нахожусь, - он взглянул в лицо Ксю и, увидев ничего не выражающие глаза, как бы смотрящие сквозь него, поторопился продолжить. – Ты пойми, босс держит меня в неведении относительно конечной цели операции, к тому же я даже приблизительно не могу себе представить, что там такое везет караван. Ну и ты тоже бываешь, нда… А потому…
Крупный, крепко сбитый парень, возвышавшийся над Ксю на целую голову, растерянно развел руки и умолк.
Черноволосая стерва с интересом посмотрела на Аскольда и усмехнулась.
- Ладно, ты мне не муж, я тебе не жена. Полаялись и забыли. Все в порядке, викинг. Что там Патрон? – Ксю швырнула кожаную сумочку на диван и прошла в номер, на ходу расшнуровывая и раскнопливая тесно облегающий хабинезон.
Напарник облегченно выдохнул и счастливо улыбнулся. Он обожал, когда эта девчонка называла его «викингом».
- Вообще-то, сеанс только через полчаса, - Аскольд посмотрел на часы. – Но вкратце я могу тебе рассказать, о чем пойдет разговор. Пока ты… В общем, пока тебя не было, Патрон вышел на связь и дал инструкции относительно сложившейся ситуации.
- Сложившейся ситуации! Боже мой! – с сарказмом бросила Ксю. – И почему нельзя просто набрать номер комма твоего начальника? Почему с Патроном нужно непременно «выходить на связь»?
- А потому, что если мы будем попросту болтать по обыкновенному комму, то наш разговор может услышать кто угодно. Невозможно защититься от прослушки, если пользуешься коммом.
- Тебе видней, - лениво бросила Ксю и принялась освобождаться от хабинезона.
Как обычно, Ксю абсолютно наплевательски отнеслась к тому, что Аскольд может увидеть ее голой.
- Да, гхм… Вот... - слегка покрасневший напарник отвернулся в другую сторону, - тебе что-нибудь налить?
- Да. Если можно, смешай «отвертку», пожалуйста.
Аскольд подошел к бару и занялся смешиванием коктейля, приводя в порядок собственные мысли. Он до сих пор не мог привыкнуть к манере Ксю напрочь игнорировать его мужское начало.
- Так вот, - продолжал «викинг», взбалтывая в шейкере коктейль, - группа Манагера, как ты знаешь, до сих пор сидит в Нижнем. Они висели на хвосте какого-то резидента. Ну, может он и не резидент, но шишка важная, это точно. До недавнего времени они ограничивались слежкой и взломом сообщений, но сейчас, когда Нижний снова вошел в состав Федерации, у них, можно сказать, развязаны руки. Ты меня слышишь?
- Развязаны руки, - повторила Ксю, выходя из ванной комнаты. – Дальше?
- А дальше вот что. Оказалось, что этот самый резидент охотится на ту же дичь, что и мы.
- Конвой?! – усевшаяся на диван Ксю перестала рыться в сумочке и удивленно подняла брови.
- Он самый. Вопрос: откуда ему известно про караван, и какие цели он преследует? Кроме того, не худо было бы знать, сколько человек и вообще, какие силы втянуты в эту погоню? Логично?
- Хм. На такой вопрос, я так полагаю, может ответить именно этот ваш резидент. Что ты там говорил про развязанные руки?
- Упоминая про «развязанные руки», я имел в виду то, что Патрон сказал группе «фас».
- И… когда? – заинтересованная Ксю замерла с незажженной сигаретой в руке.
Аскольд спокойно взглянул на часы и лаконично ответил:
- Сейчас.


Если хочешь незаметно передвигаться ночью в большом городе, тем более во время комендантского часа, не стоит нагло лезть на освещенные перекрестки, приставать к патрулям с вопросом «который час?» и, вообще, надо вести себя скромнее. Особенно, если твой напарник волочит на себе гору снаряжения.
- Не тяжело? – фальшиво сочувствующим тоном поинтересовался Манагер.
- С чего бы? – недоуменно переспросил Снайпер. – Подумаешь, говна-пирога! Че тут тяжелого-то?
- Ну да, ну да, - вздохнул командир, протискиваясь через очередную дыру в заборе.
У его подчиненного, несмотря на здоровенный квадратный ранец на спине и тяжелый боевой хабинезон, все эти протискивания, перепрыгивания и подползания получались не в пример изящнее.
- Шеф, это, ты, типа посмотри, они там далеко?
- Нет, не далеко, - Манагер взглянул на крошечный плоский экранчик, где высветилась ярко-синяя точка, указывающая положение группы Лемешева. – Слушай, ты, когда закладку делал, клиент ничего не почувствовал?
- Обижаешь, шеф, - пробурчал Снайпер, колдуя над снятым с головы шлемом. – Я ж ему не иголкой в задницу стрелял, а аккуратненько маячок в рукав засадил. Я ж приметил, когда прицеливался, что у него пиджак с накладными плечами, ну, типа, модный такой. Так вот, - я как ему запулил, он даже и не трехнулся. А потом, сколько я его от гостиницы вел! Он, конечно, проверялся, но закладку не просек.
- Ладно, будем надеяться, что это не засада и клиент вправду отвык от серьезного противника. Так. Судя по тому, как они идут – собираются выскакивать из города через Казанское шоссе.
- Да там же патрулей до фига!
- Я так думаю, что патрули они обойдут, а где-то за стеной у них припрятан транспорт. Понял?
- Че ж не понять, - Снайпер, наконец, справился с заедающим механизмом забрала и водрузил матово-черную сферу на место, прихлопнув сверху широченной ладонью.
- А еще я туда ем, - с непонятным выражением лица проговорил командир, следя за эволюциями, совершаемыми напарником.
- А? Че?
- Все в порядке. Теперь слушай задачу. Выдвигаемся на Казанское шоссе, устраиваем засаду вне зоны видимости патрулей. Лемешев мне нужен живым. Все понял?
- Вопрос можно?
- Валяй.
- Остальных я кладу, ясно. С основным-то, как? Вы его, типа, допросить хотите, да?
- Мальчик мой, ты сначала сделай свое дело, а обо мне беспокоиться не надо.
- Как скажете, шеф, - пожал плечами Снайпер. – Побежали?
- Вперед! – переходя на легкую трусцу, бросил через плечо Манагер.
Параллельно с охотниками к восточному выезду из Нижнего Новгорода двигалась группа Лемешева.
Военные, люди ограниченные по роду занятий. Приказано – патрулировать, значит патрулируем. Но, чтобы ловить шпионов? До таких пределов фантазия обычного рядового штурмпехоты не простирается. К тому же, в группу Фархада Мансуровича входили четыре опытных чистильщика, люди опытные и уж могущие, во всяком случае, незаметно вывезти собственного начальника из враждебного города.
Практически одновременно обе конкурирующие группы преодолели внешний оборонительный обвод, однако затем лемешевцам не повезло. Примерно полчаса им пришлось пролежать носом вниз, рядом с обочиной дороги, по которой на восток двигалась колонна танков. Ревели моторы, ярко светили танковые фары, раздавались громкие голоса регулировщиков. Уныло матерясь, пятерка агентов проводила взглядом последнюю машину и двинулась дальше, переползая на брюхе освещенные участки, прогрызая крысиные дыры в проволочных заграждениях и пережидая мертвыми бугорками проходы слепящего прожекторного луча.
Наконец-то! На относительно длинном участке между блокпостами, пятеро мужчин встали в полный рост, отряхиваясь от налипшей земли. Гуськом перебежали асфальтовое полотно и углубились в редкую лесополосу. Под ногами шуршала листва, хрустели высохшие ветки. Что ни говори, а специфика работы накладывает отпечаток на любого профессионала. Лемешевцы были сугубо городскими бойцами. За что и поплатились.
Сухие щелчки снайперской винтовки были практически не слышны в шуме, производимом тяжелыми берцами. Лишь когда упал второй боец, зацепив уже мертвыми руками спину впереди идущего, до оставшихся в живых дошло – идет охота!
Сбив Лемешева на землю и прошипев ему в ухо «не двигайтесь!», командир группы медленно-медленно отполз в сторону, одновременно снимая с плеча укороченный вариант «Федорова». Повернув голову налево, он выпростал из-под себя руку и коротким жестом приказал бойцу обойти вероятную позицию противника с фланга. Уже падая на землю, командир успел заметить пулевые отверстия в шлемах подчиненных.
Дырки справа, значит, бьют откуда-то оттуда, примерно во-о-он от тех деревьев. Так-с, посмотрим, как оно выглядит в инфракрасном… Хм, а никак не выглядит. Хорошо подготовились, сволочи, - не видно ни пса. Стоп, а если пощупать на присутствие электроники. Ага! Датчик сечет, что ЭМ-излучение идет вон с той стороны, как я и думал.
- Боря! – прошептал в усик микрофона командир.
- Слышу.
- По моей команде оба вскакиваем и лупим по кустам, что рядом с тем деревом, которое на латинскую «В» похоже. Видишь?
- Которое сухое наполовину?
- Оно, Боренька, оно. Ты колотишь тройными, я выпускаю весь рожок и бегу прямо туда. Ты прикрываешь, ясно?
- Так точно.
- Поехали на счет три. Раз, два, три!!
Ночь разрезали вспышки автоматных очередей. Две одинаковые фигуры разом вскочили на ноги и начали поливать свинцом кустарник. Защелкали пули, секущие ветки, на короткие секунды озарились неровным светом глухие черные забрала шлемов стреляющих. Отбросив уже на бегу в сторону опустошенный «Федоров», командир группы рванул из ножен тяжелый тесак, укрепленный на левом бедре, и вломился в низкий кустарник, занося над головой блеснувшее в лунном свете лезвие.
Буквально из-под ног, в длинном горизонтальном прыжке, выметнулось длинное тело.
Прыгая в сторону, Снайпер сильно оттолкнулся левой ногой от нападавшего и успел всадить четыре пули в смутный силуэт второго автоматчика, который короткими очередями пытался прикрыть напарника. Рухнув на бок, Снайпер тут же перекатился и вскочил на ноги, но выстрелить не успел. Противник оказался чуть проворнее и, наподдав ногой по руке с пистолетом, сделал резкий выпад, целясь клинком в печень. Блок, захват, поворот, удар левым локтем в череп.
Нападавший пошатнулся, сделал пару неверных шагов в сторону и, сломавшись в коленях, обрушился лицом вниз. За его спиной, опуская пистолет, стоял, подняв забрало шлема, Манагер.
- А теперь за клиентом, - совсем по-доброму улыбнулся агент.
- Он там не того, не этого? – пробурчал Снайпер.
- Иногда я тебя совсем не понимаю, друг мой, - сказал начальник, перешагивая через труп и направляясь к неподвижно лежащему Лемешеву. – Что значит: «не того, не этого»? И вообще, тебе не кажется, что иногда нужно книжки читать, или хотя бы по стенке образовательные программы смотреть? Что я, по-твоему, должен тебе ответить? Вот как вы считаете, Фархад Мансурович? Вы не того или вы не этого?
Последняя фраза была произнесена над лежащим ничком главой службы промышленного шпионажа Сибирского Союза. Спокойно, с достоинством, насколько это было возможно в создавшейся обстановке, Лемешев поднялся на ноги и нарочито медленно начал отряхивать дорогой темно-синий костюм от налипшей листвы.
- Снай, помоги дяде, не видишь – он запачкался, - хмыкнул Манагер.
Огромный жилистый кулак, закованный в гибкую перчатку из металлопластика, врезался Лемешеву под дых. С судорожным всхлипом тот повалился на бок.
- Снай! Дитя мое, как ты груб! – с явным неудовольствием выговорил подчиненному Манагер. – А где же манеры? А? Фархад Мансурович? Вы со мной не согласны?
- Что… вам… надо… - на коротких выдохах выдавил из себя пленный.
- Нам надо, - голос Манагера приобрел нехороший угрожающий оттенок, - чтобы вы, во-первых, уяснили, что игры в разведчиков кончились, и мы вас грохнем, если что и закапывать не станем. Потому придется ответить на все, я подчеркиваю, все наши вопросы. А, во-вторых, нам надо, чтобы вы быстренько добежали вместе с нами до вашего автомобиля. Это ведь ваша «Тойота» спрятана в полукилометре отсюда?
Лемешев с трудом кивнул и попытался подняться.
- Я не понял вашей пантомимы, - Манагер наступил на опорную руку шпиона и подпустил в голос металла. – Ваш кивок расценивать, как согласие по всем пунктам?
- Да, черт! Уберите ногу!
- Вот теперь – хорошо, вот теперь вы мне нравитесь.
Манагер повернулся к Снайперу и отдал приказание:
- Сынок, пока мы с Фархадом Мансуровичем прогуляемся до машины, прибери, пожалуйста, тут все. И не задерживайся, по моим расчетам, времени у нас минут пять. Так как выстрелы наверняка услышали не на одном, так на другом блокпосте. Все понятно? Ну и чудно. Что ж, - удачливый охотник вежливо улыбнулся, обращаясь к Лемешеву, - теперь пройдемте-с к экипажу.
Экипажем оказался старенький, еще японской сборки, фиолетовый вездеход «Toyota Predator 1000». Усадив на переднее сидение пленника со скованными за спиной руками, Манагер уселся позади, прихлопнул дверцу и обратился к невольному визави с вопросом.
- Послушайте-ка, уважаемый, у вас как обстоят дела с аллергией?
- Что вы имеете в виду? – удивленный Лемешев попытался повернуться, но скованные руки отозвались резкой болью, и разведчик был вынужден разговаривать, не видя лица собеседника.
- Я имею вам ввести чудный препарат, который не позволит развешивать спагетти на мои уши.
- Вы меня убьете, - последовал безразличный ответ.
- Ага, ага. Ну, в принципе, я так и думал, что вы закодированы. Тогда сейчас мы отправимся в чудную сельхозколонию, под названием Кстово. Там у нас, да будет вам известно, база. Так что придется вернуться к методам предков. Вы меня понимаете?
- Послушайте, как вас там…
- Меня ни там ни здесь никак. Вас – да, а меня пока никак. Если же вы хотите узнать мое имя – пожалуйста! Зовите меня Николаем.
- Прекрасно. Николай, вы уверены в том, что не совершили ошибку? Если вы знаете, кто я, то, какого черта?
- Именно потому, что знаем, вас и взяли. Времена меняются, вы не находите?
- Да, это точно… - отрешенно произнес Лемешев, с безнадежным видом уставившись на приборную панель.
Распахнулась дверь со стороны водителя, и за руль скользнул слегка запыхавшийся Снайпер.
- Все хорошо? Мы счастливы?
- Да шеф, все, типа, зер гут! Этим я там морды и руки растворителем облил, минуты через две – ни хрена не опознаешь. Так… Че еще? А! По ходу сюда патруль едет. Услышали, стервы!
- Ну что ж, не будем задерживаться, это не в наших планах. Вперед, мальчик мой, двигаем по направлению к Кстово. Только как-нибудь так, чтобы не напороться на патрули. Это возможно?
- Обижаете, шеф! Тока придется потерпеть – трясти будет. Типа по бездорожью пойдем.
- Не беда.
Джип мигнул габаритными огнями и резво поскакал прочь, держа курс на небольшую лиственную рощицу.

………………………………………………………………………………………………….

Караван пер напролом. Машины шли компактным строем, впереди и сзади, грозно лязгали гусеницами «Беркуты». Ирбис вел конвой по полуразбитой асфальтовой трассе Чистополь - Альметьевск. Позади была безумная переправа через Куйбышевское море, когда приходилось отбиваться от подходящих к Чистополю передовых отрядов штурмпехоты Федерации. Впереди была долгожданная граница с Самарским княжеством. Не было никакого смысла прятаться. Нужно было, выжимая из конвоя всю возможную скорость, прорываться вперед.
Еще недавно дружественная Самаре вполне благополучная Татарская республика, превратилась в сплошное поле боя. Татары, башкиры, русские, беженцы из Европы, буквально все подряд пытались по мере сил сопротивляться федеральным войскам. Казалось, вернулись времена гражданской войны. Но по всему было ясно, что, не встречая организованного сопротивления, федералы подавят мятеж в течение двух-трех недель.
Ирбис, против своего обыкновения, ехал в общей колонне, рядом с ведущим «Зубром». Оставался последний рывок перед долгим отдыхом в Самаре, нужно было напрячься. То, что в Самаре придется остановиться надолго, понимал самый последний стрелок каравана. Ведь необходимо не только всерьез заняться починкой, заправкой и прочим ТО, а и людьми. Караван потерял уже семерых убитыми. Двое тяжелораненых не выдержали перехода и почти одновременно умерли при переправе.
Зло сцепив зубы, караванщик слушал последнюю сводку боевых действий в Татарстане.
Ничего. Прорвемся, матерь вашу. Бывало и хуже. Значительно хуже. Но ведь жив? И ни одного потерянного каравана на счету. Потому и стою дорого. Ничего. Немного осталось. Вон ведь, ни Сашка, ни Пашок не жалуются. А уж, в каком пекле они побывали! Да уж… Пекло. И вспоминать не хочешь, а в голову лезет…
…Тогда, в 77-м, первым нанимателем Северной Ударной Бригады оказался Вологодский Ярл Сигурд Олафссон. Тоже, в своем роде беженец из Европы, но какой! Когда Российская Федерация открыла западные границы, многие военные рванули в Россию. Чуть погодя, во время гражданской, иные нанимались на службу. Логично. Чем будет заниматься кадровый военный в смутное время? Пойдет в ландскнехты. Но вот Сигурд Олафссон, тоже бывший служака, умудрился подмять под себя целый город. Причем сделал это почти бескровно (если не считать двух десятков убитых). Еще в 65-м ярл предусмотрительно перевел все свои капиталы в российские рубли. А в 76-м, во время массовой иммиграции, Сигурд не просто драпанул на восток, а переманил за собой целый полк десантников бундесвера. Так, в прошлом оберст бундесвера, бывший держатель десятипроцентного пакета акций концерна «Вольво» оказался русским удельным князем.
Разваливалась на большие и малые куски и кусочки огромная Федерация, образовывались новые государства и никому, по большому счету, не было дела до мелкого узурпатора, устроившего себе миникняжество, состоящее из одной единственной Вологды. Так оно и было до поры до времени, пока Олафссона не стало распирать наполеоновское чувство. Царь, мол, я или не царь? А ну-ка, повоюю!!
Вологжане воевать не пошли. Уж больно они смирный народ. «Дак, и с кем воевать-то? С архангельскими? С чего бы баня-то сгорела? Мы, дак, лучше дома посидим».
Силами одной княжеской гвардии, сиречь изрядно обленившихся немецких десантников, штурмовать Архангельск смешно. Пришлось обращаться к наемникам. Вот и обратился. Денег Сигурд отсыпал немало, однако черта ли в деньгах, если не сумеешь ими распорядиться? Тем паче, что архангелогородцы успели прознать о планах коварного соседа. Да что там «прознать»! Не в меру хвастливый ярл, мало, что не орал на каждом углу, о своем желании «восстановить Вологодчину в прежних пределах!». В общем, перед кондотьерами стояла чрезвычайно трудная задача.
Насколько трудной в действительности, а не на учениях может оказаться высадка на заснеженный пляж под ураганным огнем противника, Ирбис испытал на собственной шкуре. Он, тогда уже старшина первой статьи, высаживался во второй волне. Сначала дорогу пробивали морпехи, а матросне оставалось уничтожать очаги сопротивления, обойденные со всех сторон первой волной.
Лихо спрыгнув с брони БМП в стылую воду Белого моря, и увидев, впервые, прямо перед собственным носом качающийся на волнах, лицом вниз, труп морпеха, Ирбис дернулся как лошадь под хлыстом.
Труп воспринимался не как останки человека, а скорее как нечто опасное, чего нужно бежать в первую очередь. Правда, к концу уже первых суток штурма, будущий шерпа совершенно равнодушно смотрел на убитых и убивал сам.
Ирбис не любил вспоминать свой первый бой. Слишком много ошибок, слишком много трупов и ничего такого, чем можно было бы гордиться, рассказывая об этом суматошном штурме симпатичным девчонкам. Да какое там к дьяволу «гордиться»!
Когда, прорвав западную оборонительную линию, матросня и морпехи ворвались на окраины Архангельска, оказалось, что четыре древних БДК, на которых, и подошел морской десант, утопила подводная лодка. Разбираться с этой бедой пришлось долго, так что, пока три противолодочных корабля гоняли лодку вдоль побережья, десант получил сполна. Штурмовавшие забились в ближайшие пятиэтажки и целые сутки отбивались от бешеных атак легкой пехоты, подкрепленной танками и САУ.
К тому времени, когда командование Бригады перебросило часть атакующих войск на другую окраину Архангельска, что заставило части самообороны отступить ближе к центру города, от первой атакующей волны осталось едва ли пятьсот человек, способных держать оружие.
Ни чем хорошим штурм Архангельска не мог закончиться по определению. Силам Бригады все же удалось заставить сдаться основные регулярные части, но ни о какой оккупации Архангельска речи идти не могло. Наемники просто получили контрибуцию с побежденного города и вернулись в Мурманск.
Олафссон честно выплатил оговоренную сумму. Однако этот бесславный поход оказался первым и последним для Владетельного Ярла.
Выждав момент, когда последние части Северной Бригады покинули Архангельск, в порту высадились федералы. Измученный многодневными боями город равнодушно наблюдал за разворачивающейся высадкой, не предпринимая ровно никаких усилий, чтобы помешать штурмпехоте Федерации.
Полтора года спустя, полк ВДВ высадился уже в самой Вологде. Так и закончилась сумбурная княжеская карьера Ярла.
Как раз этот момент Ирбис вспоминал с огромным удовольствием.
Навоевавшись досыта в родной Северной Ударной, Ирбис решил осесть в каком-нибудь медвежьем углу. Отдохнуть. И не его вина, что на следующий день после его приезда в Вологду, там началась обычная для современной России заваруха.
Но уж тут будущий караванщик решил не лезть на рожон и выждать время. Решение оказалось сугубо верным. В результате Ирбис обзавелся собственной берлогой и познакомился с будущей женой…
…Шерпа сладко поежился, вспоминая славные времена. Подобные воспоминания, он хранил на отдельной полочке и доставал лишь по праздничным дням, когда вокруг оказывалась благодарная аудитория, а на столе, кроме непременного таджикского плова и шашлыка, оказывался достаточный запас СС-20.
Нда. Однако, не время релаксировать. Нам бы день простоять, да ночь продержаться, а там и в буржуинство попадем. Черт! Как спать-то хочется! Когда же я спал в последний раз?
Ирбис помотал головой из стороны в сторону, попытался сосредоточиться на дороге. Выходило плохо. После сумасшедшей горячки последних дней, несколько часов относительного спокойствия действовали как хорошее снотворное.
Как только караван выскочил за пределы Чистополя, пришлось дать изрядного крюка, чтобы сбить со следа севших на хвост штурмовиков. Потом караванщик осторожно вывел конвой на шоссе и, вот уже два часа, колонна на приличной скорости мчалась на восток.
- Бес! Прием, прием. Слышишь, что ли?
Шерпа вздрогнул от неожиданности и чертыхнулся.
- Здесь я, Саня. Слушаю.
- Не заснул еще?
- Засыпаю, блин.
- Вот и я о том же. Как думаешь, в Альметьевске нас ждут?
- Специально нас – нет. А вот есть ли там федералы… Думаю пока нет.
- Ну, и как поступим?
- А очень просто. Прямо перед Альметьевском свернем направо и пойдем по грунтовке к границе.
- И че?
- И ниче! Нам останется километров тридцать, а там уже, слава богу, Самарское владение.
- Ню-ню. Твоим бы хлебалом, да пенки слизывать.
- Слушай, Санек, отвяжись, а? Вот перейдем границу, так там бубни, сколько хочешь, все равно за нами уже гоняться никто не будет. А пока сгинь, пожалуйста.
- Ладно, давай. Отбой.
- Отбой, отбой.
Мерно гудит двигатель. Припухшие веки так и норовят сомкнуться… Не спать! Слева крутятся огромные колеса «Зубра», справа монотонно мелькают деревья. Впереди ныряет на ухабах черная туша «Беркута». Пять километров до поворота.
Включаем музыку. Погромче. Не помогает... Тяжелая голова клонится на грудь… Не спать! Бесконечная асфальтовая лента убегает под колеса. Поворот.
Так, сосредоточились! Пропускаем грузовики, смотрим на мониторы – все чисто. И впереди и сзади на десять километров – тишина. Поехали. Сорок километров до границы.
Длинная гусеница каравана, раскачиваясь на ходу, приближалась к Всеволжскому Самарскому Княжеству. Вот проскочили покинутое село Шугурово, еще километр, еще двести метров… Все! Приехали.
Караван на полной скорости проскочил поставленный у обочины грунтовки полосатый столбик, на котором красовался герб Самарского княжества.
- Аллеу! Ты там еще живой?
- Живой, Пашка, живой!
- Поздравляю.
- И тебя по тому же месту.
- Слушай, а че это мы несемся как угорелые?
- Береженого…
- Я в курсе за сторожа. Который кладбищенский, да?
- Как в воду смотрел.
- Слушай, тут ведь патрули скоро.
- Я знаю. И не то что скоро, а минут через пять. Посмотри на монитор. Уже даже твоего аппарата хватит, чтобы увидеть – к нам идет патруль.
- А что это ты радуешься?
- За новостями надо следить, уважаемый. Вчера его сиятельство Князь Самарский и прочая, прочая, прочая, издал указ о беспрепятственном пропуске любого каравана с территории бывшего союзника. Так что, братко, все в ажуре. Ладно. Я короче, пошел вперед, вы тормозите здесь, дожидайтесь меня с патрульным. Лады?
- Понял. Стоп машина!
- Ну, все. Отбой.
Конвой остановился, разом окутавшись грязно-желтой пылью из-под колес. Впереди на холме маячил армейский вездеход, рядом с ним, широко расставив ноги и заложив руки за спину, стоял патрульный. Он спокойно смотрел в сторону, не обращая внимания на спешащий к нему диковинный джип. Патрульный любил родную природу. А джип… Ну что джип? Железка.


ЧАСТЬ ВТОРАЯ.


Умирать всегда страшно.
Ты умен. Ты был умен. Да. Наверное, уже можно сказать БЫЛ.
Потом тебя назовут гением. Твое изобретение переживет века. Напоследок, затеяв детективную игру, ты видишь, как выстроенная тобой комбинация развивается по написанному тобой же сценарию. Как сладко!
И… что?!
Бессилие. Остается лишь сжимать из последних сил непослушные пальцы в кулак и жалеть самого себя.
Умирающее тело и молодая душа.
Хочется крикнуть, ударить акустической волной костлявую так, чтобы развеять темный призрак в клочья! Но краешком погибающего сознания ты уже чувствуешь холод.
Пора.
Стой! Подожди!! Подари мне минуту торжества! Я заслужил! Взгляни на мой шедевр!
Вот я создаю свое творение. Я вижу хаос, клубящийся вокруг меня. Мой ребенок не должен умереть вместе со мной! Я плачу глупому купцу большие деньги. Я кидаю подачки филерам, чтобы новорожденный достиг своей колыбели. Начинается грязная возня в борьбе за обладание великим секретом. Ха! Наверняка, каждый из них думает, что это именно он первым узнал о том, где находится ящик Пандоры. Идиоты! Вы сцепились с рычанием, как дворовые шавки над берцовой костью, даже не понимая, что рвете друг у друга из пасти пустышку! Ничего. Все сбудется. Скоро… Стой!!! Нет… Я… Боже, какое солнце!
Стоявший у окна, высокий, слегка сутулящийся старик покачнулся и мягко завалился на пол.
…Спасибо. Теперь я твой…
Внутренняя дверь тамбура номера люкс взорвалась, разлетевшись на несколько частей. Двое в легких доспехах разом присели в боевых стойках, выставив перед собой жала автоматов. Третий сделал кувырок и, словно желая обнять весь мир, резко раскинул руки с пистолетами в разные стороны.
Контрапунктом к скрежету осколка двери, повисшему на одной петле, послышались уверенные быстрые шаги. Вошедший мужчина, не обращая ровно никакого внимания на напряженные позы цепных псов, равнодушно осмотрелся вокруг и зацепился взглядом за окостеневшее тело хозяина люкса. Помедлив минуту, словно надеясь на чудесное оживление, он развернулся и отрывисто бросил через плечо:
- Тщательный обыск. Все материалы – мне. Да! – мужчина на секунду задержался и добавил уже вполне человеческим голосом. – Труп проверьте, а то мало ли что…



САМАРА


Хозяйка внесла в гостиную огромную супницу, доверху заполненную дымящимися пельменями. Радостный рев трех голодных глоток и довольное девчачье попискивание прозвучали как торжественные фанфары к появлению долгожданного мяса.
За длинным столом в доме Регобалто расселись, уже изрядно поддавшие, Тиволи, Регобалто и его отец. Напротив сидящих на стульях мужчин, на диване, сидели три молодые девчонки, лет двадцати, племянницы Павла. Они с восторженным интересом внимали захмелевшим мужикам, травящим военные байки. В воображении девушек, их знаменитый дядя и его друг вырастали до размеров былинных богатырей. Тем паче, что и вели себя друзья соответственно.
Павел, во всем домашнем, правда, нацепивший, по настоянию матери, Золотую Звезду, сидел по правую руку от отца и, с донельзя довольным видом, уплетал домашние пельмешки. Впрочем, Тиволи не отставал от друга ни на шаг.
Отец Павла, с гордостью поглядывавший на сына-орденоносца, периодически провозглашал торжественные тосты и поднимал немалую хрустальную рюмку, наполненную искрящейся в солнечных лучах водкой.
Наступил час перекура, мужики разом поднялись и двинули в направлении веранды. Там, чинно рассевшись, сотрапезники, счастливо жмурясь, как сытые коты, дружно задымили.
Солнце заливало застекленную веранду золотыми горячими потоками ласкового света. С высоты дома Регобалто, что был выстроен на взгорке, открывался вид на летнюю Волгу, полоску ярко-желтого пляжа и густо заросшие лесом холмы на другой стороне реки.
Сиеста. Ощущение спокойствия, безопасности, тихой домашней радости настолько переполняет мурлыкающую душу, что хочется застыть и не сдвигаться с места еще, как минимум часа четыре. Великолепно… Даже курить лень.
Медленно, будто нехотя, отец Павла раздавил докуренную сигарету и обратился к сыну.
- А что ж ваш друг до сих пор не подъехал? Он, вроде не здешний?
Регобалто-младший с хрустом потянулся и виновато улыбнулся.
- Да, батя, не местный. Он подъедет скоро, просто всегда опаздывает.
- Ага, ни разу не помню, чтобы Бес не опоздал, - хохотнул Тиволи.
- Ла-а-дно… - протянул Павел, - ты скажешь! Когда на работе, Ирбис никогда не опаздывает, все вовремя делает.
- Так я ж не про работу и говорю. Фишка просто у него такая – опаздывать.
- Как жена у него? Помню, в прошлом году вы с ним заезжали, так она ребеночка ждала, - полюбопытствовал Регобалто-старший.
- Развелся он, - с неудовольствием ответил сын. – Олень он натуральный, с такой бабой разойтись!
- Нда-а… - с удивлением потер чисто выбритый подбородок отец. – Нехорошо!
- Бать, ты это, когда Ирбис приедет, ты про развод его не спрашивай и вообще там… Матушке тоже скажи, а то он нервный становится, как его за жену спрашиваешь. Ладно?
- Ладно, уж, чего там, скажу. Ну что, мужики? Пора что ли за стол?
- С удовольствием, - подтвердил Тиволи.
- Мужчины! – послышался голос матери из гостиной. – К нам гости!
- Легок на помине, - обрадовался Павел. – Я ж говорил - подъедет!
Ирбис всегда брал с собой в поездку два-три парадно-выходных прикида. Парень он был модный или, во всяком случае, хотел казаться таким. На этот раз, собравшись в гости к Регобалто, он остановил свой выбор на серебристой майке с черным силуэтом прыгающего барса, бледно-голубых джинсах «Montana» (самых настоящих, не какая-нибудь украинская подделка!) и снежно-белых скороходах. Скороходы вошли в моду два-три года назад. Это было очень похоже на изобретение кроссовок в середине прошлого века, когда простое усовершенствование спортивной обуви произвело фурор в среде любителей молодежной моды.
Остановившись на пороге гостиной, Ирбис радостно улыбнулся друзьям, поприветствовал девчонок и крепко пожал руку подошедшему Регобалто-старшему.
Обычно, когда за одним столом собираются симпатичные друг другу люди, пирушка перерастает во всеобщий праздник любви к ближнему своему. Вспоминаются особо трогательные или смешные эпизоды из жизни участников застолья, гости неумеренно восторгаются удалью и молодечеством хозяев, хозяева, в свою очередь, возвеличивают отвагу и мудрость замечательных гостей. В общем, разворачивается на полную катушку фестиваль самовосхваления.
Ближе к вечеру праздничный стол напоминал собой поле битвы. Раскрасневшаяся от водки хозяйка, давно махнувшая рукой на поддержание порядка, лихо взвизгивая, отплясывала вместе с внучками и Тиволи, под развеселые вопли Ратибора. Из колонок аудиосистемы рвалась бешеная плясовая, трещал дубовый паркет под каблуками танцующих, во главе стола, упокоившись лицом в салате, согласно традиции, раскатисто храпел, отец семейства.
Улыбающиеся неизвестно чему, Павел и Ирбис, стояли, слегка покачиваясь, у окон веранды. Водки выпито уже близко к краю, надо бы проветриться.
- Может, дунем? – нарушил молчание, глуповато ухмыляющийся караванщик.
Регобалто наморщил лоб, пытаясь осмыслить возникшую проблему, повернулся к собутыльнику и, чуть было, не завалившись на друга, вовремя схватился за оконную раму.
- Ох, ё! Не… Надо че то… Че то… В общем, ты меня понял.
- Ну дык, - подтвердил шерпа, - ковыряясь непослушными пальцами в набедренном кармане. – Ща все будет.
- Шо?
- Все.
- Ааа…
- Ага. Да где ж ты, сука… - с бессилием провыл Ирбис и удвоил усилия по расковыриванию несчастного кармана, что, в свою очередь привело к потере равновесия.
Караванщик повалился на Павла, тот же, пытаясь удержать друга от падения, отклеился от окна, что, несомненно, было опрометчивым поступком.
С шумом грохнувшись на пол, повалив по дороге пару кресел, друзья пару минут, сосредоточенно сопя и матерясь, пробовали распутать руки и ноги, дабы снова привести себя в вертикальное положение. Самым хитрым оказался Ирбис, который просто сел и с пьяным любопытством стал наблюдать за потугами собрата по несчастью. Наконец, обрушив все, до чего мог дотянуться, Павел отказался от борьбы и тоже сел на пол рядом с шерпой.
- Во, блин!
- Так от тож…
- И не говори.
Через распахнутые настежь окна задувал прохладный речной бриз, из гостиной слышались ухарский посвист Тиволи и дробный топот женских каблучков.
- Вприсядку пошли, - отметил Ирбис.
- Вроде того, - согласился Павел. Затем нахмурился и попытался сфокусировать взгляд на друге. – Ты, это… Искал-то чего? Нашел?
Оба могуче расхохотались. Утихомирившись и вытерев выступившие слезы, караванщик встрепенулся.
- Да! Елы-палы! Рапидол, ети его мать! – и снова зашарил по карманам, правда, на это раз пришлось вытянуться почти параллельно полу, чтобы залезть в чертов карман. – Люблю джинсы, но пока в них в карман залезешь… - пропыхтел, злобно скривившись, страдалец.
- Рапидо-о-ол… - с великим сомнением протянул Павел.
- А че? Мы сегодня дальше гулять собираемся? Или ты дрыхнуть намылился?
- Да нет, просто башка у меня от него болит.
- Ха! А у кого не болит? О! Вот он, гад! - Ирбис вытащил яркую красно-черную упаковку с запаянными в ней белыми капсулами рапидола.
Чудо-препарат относился к категории запрещенных почти на всей территории бывшей Федерации. Он практически сразу снимал состояние алкогольного опьянения, но любой экстремал, хоть раз принимавший рапидол, надолго запоминал незабываемые ощущения, которые дарило это, с позволения сказать, лекарство. Ощущения эти, в основном сводились к тому, что принимая рапидол, необходимо усесться на унитаз, предварительно раздевшись. Потому как, помимо турбореактивного поноса, испытуемый мгновенно покрывается обильным потом, больше похожим на небольшой соленый душ.
- Кто первый? Туалет-то у вас, кажется один?
- Уже нет, - счастливо улыбнулся Павел. – Батек в этом году на втором этаже еще один пристроил.
- Ну, че тогда? Пошли?
- Давай.
Натужно кряхтя и поминая через раз черта с его бабушкой, собутыльники воздвиглись посередине веранды. Практически сразу у обоих поплыло перед глазами и, чтобы не плюхнуться снова, друзья вцепились друг другу в плечи и оцепенели в некоем подобии борцовского захвата.
- Во, набрались, а? – еле ворочая непослушным языком, пробормотал Ирбис. – Как же мы до очка… до очков… до очек… доползем?
- Надо.
- То-то и оно, что надо.
Внезапно в гостиной стихла музыка и спустя пару секунд в дверном проеме веранды появился Тиволи.
- Тю! Вы че, братва? – удивленный Александр, не сразу поняв в чем дело, переводил взгляд с одной перекошенной рожи на другую.
- Санек, будь другом, доведи его до первого этажа, а я уж как-нибудь свой путь осилю сам, - колеблющимся голосом выговорил шерпа.
Смекнув что к чему, Тиволи расцепил алкоголиков и взвалил тяжелую лапищу Регобалто себе на плечи.
- И я тоже так хочу, - мгновенно переменив мнение, пролепетал лишившийся поддержки караванщик и тут же припал к Александру.
Путешествие через гостиную, под пьяненький хохот женщин, длилось, наверное, год. По крайней мере, так показалось всем троим. Тянувший, как бульдозер, свою неподъемную ношу, Тиволи двадцать раз облился потом, шепотом поведал друзьям тайны неслыханных прежде сексуальных извращений, но цели достиг. Сначала, верный товарищ сбросил часть груза около туалета на втором этаже. А затем, противолодочным зигзагом, побрел в обнимку с Павлом к лестнице на первый этаж.
Подобрав под себя руки, чтобы встать, Ирбис немного отдохнул и, утвердившись на четвереньках, открыл лбом дверь.
Сзади послышался тяжкий грохот и мерзкое сквернословие, быстро удалявшиеся вниз по лестнице.
«Не удержал», подумалось караванщику и, гнусно хихикнув, он, наконец, заполз внутрь биокомплекса.
В гостиной продолжалось застолье, постепенно переходившее в очередную традиционную фазу русской пьянки. Женщины, усевшись рядышком, завели на разные голоса грустные песни, больше похожие, в их исполнении, на вой стаи голодных волков студеной зимней ночью.
Девчонки на пару с бабушкой ухитрялись переорать своего любимого Ратибора и голос посрамленного певца иногда полностью заглушался завываниями пьяных баб.
Минут через десять, к взгрустнувшему сообществу присоединился бравый Александр, который верно оценил обстановку и решил переключить слезливое настроение на что-нибудь более жизнеутверждающее.
Поколдовав у аудиокомбайна, Тиволи вновь включил одну из развеселых мелодий и с видом победителя уселся за стол. Праздник понесся вскачь дальше.
В разгар очередных дикарских плясок на пороге гостиной возникли два опухших привидения. Зеленолицые и красноглазые призраки тихонько уселись на диван и дрожащими руками принялись наваливать себе на тарелки горы остывшей снеди.
Ничего не поделаешь, ведь рапидол хоть и снимает опьянение начисто, но жрать после него хочется! Ууу!
Наплясавшись и нахохотавшись всласть, женщины плюнули на мужиков и отправились на первый этаж, париться в бане.
Пришедшие в себя Регобалто и Ирбис уговорили, практически не пившего, но накуренного до состояния китайской собаки, Тиволи продолжить вечер в одном из ночных клубов. В доме стало тихо, в темной гостиной на диване пьяно ворочался Регобалто-старший, заботливо укрытый оторванной занавеской. В открытое окно укоризненно заглядывала трезвая луна.

Самое сладкое в утреннем похмелье – это осознание того, что сегодня праздник продолжится. Даже не праздник, а Праздник-Праздник. Но для того, чтобы к тебе пришло это самое осознание, нужно сначала понять кто ты, где ты, почему ты и, вообще, это - ты?
Гостевая спальня была завалена телами. Поперек одной из кроватей лежал перепачканный помадой Тиволи, сжимавший в кулаке папиросу. Рядом, на полу уютно устроился, завернувшись в залитый вином палас, Павел. Чуть дальше виднелись ноги Ирбиса. Караванщик наполовину спрятался в стенном шкафу, положив голову на сорванный с плечиков ворох одежды.
Дом семьи Регобалто потихоньку оживал. Где-то хлопнула дверь, на втором этаже зашипел биокомплекс, со стороны кухни доносилось звяканье, бульканье и частое хлопанье дверцы холодильной камеры.
В щель приоткрытой двери просунулась взъерошенная сонная рожица одной из племянниц Павла. Удивленно округлив глаза, девчонка неуверенно хихикнула и исчезла. Через несколько минут, ее сменила физиономия старшей сестры, понимающе оглядевшей храпящий бардак. Светловолосая бестия коварно сощурилась и испарилась, чтобы появиться вновь, прижимая к себе беспроводную колонку от аудиокомбайна. Довольно хихикая, разбойница поставила свое оружие на пол, направив черный параллелепипед прямо на Павла и поспешила прочь.
- «… потому что первый дозвонившийся в это прекрасное субботнее утро получит от меня великолепный комм фирмы «Nokia» в подарок! Слушайте и запоминайте, дорогие сердцу моему, сонные тетери! Ибо прямо сейчас вы услышите незабываемый хит нашего душепотрясателя и сердцепожирателя, нашего обалденного и несравненного Равшана!»
Из колонок грянула песня. Очумевшие пьянчуги с одинаковой смесью испуга и недоумения подскочили на своих импровизированных постелях, разбуженные радостным воплем арджея одной из самарских радиостанций. Некоторое время свинообразные хари тупо таращились на источник звука, потом физиономии разом перекосило от нахлынувшей головной боли и зомби решили дорого продать свою жизнь.
Ирбис, страшно матерясь, бился словно раненный лев, с кучей одежды в шкафу. Скатившийся с кровати Тиволи, бессильно, но злобно завывая, барахтался в огромном колючем верблюжьем одеяле. Павел молча рвался навстречу врагу, отлягиваясь от липкого паласа. Наконец, вскочив на ноги в нечеловеческом рывке, Регобалто настиг супостата и выдал ужасающий по ярости пинчище прямо в наглую черную морду.
Колонка что-то вякнула напоследок и, треснувшись о стену, замолчала навсегда.
Обессиленный Павел добрел походкой лунатика до разворошенной кровати и обмяк. Из стенного шкафа выбрался великий победитель шуб и пальто и, слегка накренившись, доковылял до кожаного кресла, стоящего в углу. Прислонившись к стене и отплевываясь верблюжьим волосом, уселся на пол у подоконника Тиволи. Начинался новый день.
- Мы как сюда добрались? – прохрипел Тиволи.
- Не знаю, - мрачно ответил Павел.
- Не помню, - отрешенно молвил Ирбис и добавил. – Пашок, ты это… Надо бы в себя придти.
- Ну, пошли… - обреченно выдохнул Регобалто.

Первый глоток ледяного пива, выпитый с похмелья, похож на рождение чуда.
Сначала тебя пробирает холод, скользящий вниз по проспиртованному пищеводу, потом по ноющему желудку разливается анестезия и, жаждущая алкоголя кровеносная система, начинает с бешеной скоростью перекачивать поступивший подарок дальше и дальше, пока тот не достигнет мозга. Дзын-н-нь! Голова перестает качаться из стороны в сторону, как у конченого паралитика, глаза приобретают голодный блеск, ты оживаешь. Метаболизм, блин. Правильно говорят, что человек – живая химическая фабрика по производству органических удобрений.
Друзья сидели на длинной деревянной скамейке во внутреннем дворике. Регобалто, периодически запуская руку за спину, доставал из пластикового ящика холодное пивко.
- Не… Что ни говори, нет на свете пива лучше самарских «жигулей», - с выражением лица, близким к экстазу, пробулькал Тиволи, запрокидывая голову, чтобы вылить в глотку последние капли пива.
- Это ты с похмела, - возразил Павел. – Есть и получше.
- Может быть, может быть, - благодушно согласился Александр. – Будь любезен, передай еще батлик. О! Дзенькую!
- Может кто-нибудь вспомнит, как мы до дома добрались? – без особой надежды на успех спросил Регобалто.
Жадно глотавший пиво Ирбис молча поднял руку.
- И как?
Караванщик долакал остатки, перевел дух и выдал неожиданным басом:
- На машине.
- На какой?
- Тебе лучше знать.
- В смысле!?
- Да, в прямом. За рулем-то ты был. Помню только, что машина грузовая была.
Последнее заявление Ирбиса привело Павла в замешательство. Он с озадаченным видом почесал ключицу и снова обратился к караванщику.
- А откуда она взялась?
- Не, мужики. Не с того конца беретесь, - авторитетно заявил Тиволи. – Давайте вспоминать с начала, а не с конца. Сначала мы поехали в «Башню», так?
- Ну! – хором подтвердили заинтересовавшиеся слушатели.
- Баранки гну. Там вы, сволочи, меня сразу напоили. В «Башне» мы гуляли часов до трех, зацепили каких-то девок и пошли на набу.
- Помню! На набережной мы еще твоего знакомого встретили, - обратился к Павлу шерпа.
- Во-о-от. Там мы полезли купаться и потом…
- Потом ты с какими-то козлами сцепился, - обличающее ткнул пальцем в рассказчика Регобалто.
- Ага. Мы пока из воды вылезали, ты успел одного в витрину закинуть, - подсказал Ирбис.
- Какую витрину? – встревожился Тиволи.
- Обыкновенную, блин. Магазин всякого подводного дерьма помнишь?
- Не-е-ет…
- Вот, елы-палы! Он витриной прямо на пляж выходит, как бы внутри самой набережной сделан.
- Как это?
- Да так, когда по набе гуляешь, его не видно, а спускаешься на пляж – сразу видишь. Витрину, наверное, каждую весну и осень заливает. Теперь людям придется новую вставлять.
- Факт, - подтвердил Павел.
- И че дальше?
- А дальше мы тебя под белы рученьки и – ноги! До Ладьи добежали, там еще постояли, дунули.
- А-а-а! Это я помню, - встрепенулся Тиволи. – Помню, как около памятника курили. Мы еще девок там оставили, а сами смылись. Зачем вот только?
- Ну, дальше и я помню, - вмешался Регобалто. – Мы потом в кустах на площади Сельского еще раз дунули…
- Угу, и патрульную машину бутылками закидали, - угрюмо произнес Ирбис.
- Да ты че? – поразился Александр.
- Хрен в чело! – возмутился караванщик. – Кто на всю площадь орал: «Жабы легавые, крысы банановые!», кто им из кустов голую жопу показывал? Кто первый в мента бутылкой попал!?
- Ндя… - потерянно пробормотал герой дня, не обращая внимания на расхохотавшегося Павла.
- Пашенька, а ты-то чего ржешь? – нехорошо прищурился шерпа.
- То есть?
- А то и есть! Помнишь, когда от ментов убежали, мы во дворах спрятались?
- Ну?
- А помнишь, что ты с кошкой сделал?
- Да помню… - похмельный здоровяк смущенно крякнул и снова полез за бутылкой.
- Че он сделал, че?
- Ну да, ты тогда пошел отливать, полчаса тебя не было, наверное. Я уж думал ты там уснул. А этот чудило поймал кошку и привязал ей к хвосту банку консервную. Где он только веревку нашел, блин, - лишний раз удивился Ирбис.
- И все что ли?
- Щазз! Он эту тварь с банкой в окно закинул на первом этаже со всей дури. Прикинь, сколько радости было у людей? Спят себе или мирно трахаются, и вдруг такая бомба им на кухню влетает. На весь квартал было слышно, как они этого кошака ловили.
- Опаньки! – вспомнил Павел. – Я про машину вспомнил!
- Как? Где?
- Ты, уважаемый караван-баши, пылесос угнал!
- Какой пылесос? – не понял Ирбис.
- Да такой! Машина, которая улицы чистит. Поливает там, подметает. Вспомнил?
- Не-е-ет…
- Молодец! Ты нас на этом пылесосе до утра катал. Все за людьми охотился! Как увидишь кого, так, поближе, поближе и – поливалку на полную мощность. То-то ты как гиена ржал!
- Не помню… - поразился Ирбис. – Помню, что я уже засыпал почти, а ты за рулем сидел. Сашка к тому времени вообще склеился, я его все отпихивал – он на меня падал.
- Не помню… – передразнил Регобалто и, немного помолчав, подвел черту под разговором, - чудно время провели!
- Нда-а-а… - разом вздохнули друзья.
Полное интересных воспоминаний молчание прервал Ирбис, дотронувшийся до клипсы в ухе.
- Слушаю. Да, Умедбай. Угу. Отлично! Да. До встречи.
Повернувшись, караванщик широко улыбнулся и осчастливил друзей:
- Умед по своим торговым делам будет еще два дня занят, так что – гуляем. Я с Кузьминым сразу, как в Самару приехали, договорился, что подбором людей он займется сам, а насчет машин… - Ирбис вопросительно взглянул на Регобалто.
- Все в норме. У Андреева все на контроле. Как догуляем, я в ангары подъеду и помогу, если что.
- Ну, тогда – живем!
Товарищи торжественно чокнулись бутылками, и светлое пиво хлынуло в ненасытные пасти.

………………………………………………………………………………………………….......

Достопочтенный Умедбай и впрямь был занят «своими торговыми делами». Он находился в гостях у посла Ханства Кокандского в Самаре Шерали Холбоева. Велась ленивая, ни к чему не обязывающая беседа, изредка прерываемая смакованием терпкого нордека – турецкого гранатового напитка. Уважаемый Шерали хотел познакомить Умедбая со своим тестем, в надежде, что знакомство перерастет в деловую встречу. Тесть посла был уважаемым бизнесменом, осевшим в Самаре еще десять лет назад и Шерали не видел ничего предосудительного в том, чтобы, воспользовавшись удобным случаем, принести пользу семье.
Прервав беседу, посол извинился и пошел встречать гостя, оставив Умедбая наедине с собственными мыслями. А мысли у купца были довольно кислые.
Кого все-таки, черт его побери, успел натравить на караван мой клиент? Не приведи аллах, самарскую разведку! Хотя, это было бы глупо. В таком случае, не успей мы появиться в столице княжества, как уже были бы выпотрошены, как молодые барашки. Нет. Скорее всего, кого-нибудь из спецслужб, принадлежащих государствам, по чьим территориям ехать мы точно не собираемся. Например? Евросоюз? Вряд ли. Европейцы до сих пор не могут оправиться после войны. Они промышленность-то свою так и не восстановили в полной мере. Достаточно взглянуть на цены, поставляемых оттуда автомобилей или электроники. Да что – цены! Там вообще до сих пор царит натуральный хаос. Товарооборот государств бывшей Федерации и Евросоюза упал едва ли не вдесятеро! Впрочем, к делу это не относится. Кто на очереди? Москва? Вероятно. Весьма вероятно. Но вряд ли старый хитрец напрямую обратился в МГБ, ведь тогда бы за нами открылась такая охота, что нынешние приключения показались бы детской прогулкой. Скорее всего, он сообщил по своим каналам кому-то из своих знакомых в одной из секретных служб. Да, да. Насколько я успел выяснить, старикан занимался разработкой чего-то невероятно секретного. Так. Уже теплее. А если вспомнить, кто ко мне обратился, с просьбой связаться с этим негодяем, то можно сделать очень интересные умозаключения. Либо все это хитроумная многоходовая комбинация москвичей, либо старик решил переметнуться на сторону Ханства. Но зачем? Помнится, когда Леонид Аркадьевич свел меня с этим пожилым господином, он намекал, что вероятный заказ как-то связан с интересами Пресветлого Хана, да продлятся годы его жизни по милости Аллаха. А Леонид – это немалый чин в секретной службе Его Величества. Да-а-а… Вот и поди разберись, какую роль в этом ералаше отвели мне. По крайней мере, хорошо уже то, что пока мы находимся в Самаре, никто из зарубежных агентов не посмеет открыто напасть на караван. Грузовики стоят в ангарах, охраняемых княжескими гвардейцами. Великий Князь придает огромное значение безопасности купцов, приезжающих в его столицу. Это, впрочем, вполне понятно. Княжество лежит посередине континента, на перекрестке торговых дорог и его основное богатство зиждется именно на этом. Но кто же все-таки за нами охотится? То, что преследование уже началось, стало понятно давно. Да и не в преследовании, по большому счету, дело. Если, например, за нами охотятся конкурирующие спецслужбы, то им и без нас хватит хлопот по устранению друг друга. Однако, следует крепко задуматься и над тем, что же такое мы с собой везем. Судя по объему… Нда… Что угодно. Начиная от какого-либо сверхсовременного шпионского устройства, заканчивая информационным банком. И что теперь? Хвала Аллаху, я сумел найти достойных провожатых. Эта троица крепко знает свое дело. Они сумели с минимальными потерями выбраться из всех, случившихся по пути передряг. Кажется, они начинают догадываться, что я сказал им, при заключении контракта, далеко не все. Печально. Если события будут развиваться в том же ключе, что и до сих пор, а в этом я не сомневаюсь, то скоро придет время, когда мне придется раскрыть карты. Спокойствия им это не прибавит, хотя сообщить я смогу им совсем немного. Очень может быть, что мой караванщик догадается обо всем сам. Он не сможет догадаться лишь об одном – что же все-таки лежит в проклятой коробке! Пока же, не время беспокоить моих наемников без нужды. Впереди самый опасный отрезок пути – от Самарского княжества до границ Ханства. Сочувствующий Москве Сталинград, вольные города и, наконец, зараженные территории! А ведь впереди еще дорога через пустыню. И в старые времена, когда это были бескрайние степи, путешественнику приходилось ехать с оглядкой, а теперь… Ох… Чем все это закончится? Ведает один Аллах.
Раздумья Умедбая были прерваны появившимися перед ним будущими партнерами.
- Здравствуйте, достопочтенный Умедбай! Рад познакомиться!
- Добрый день, досточтимый! Приветствую вас всей душой.
Торговые переговоры – долгое и утомительное занятие. Купец мысленно засучил рукава.

Тиволи и Ирбис сидели на траве, прислонившись к нагретому боку «Росомахи». Прямо перед ними расстилался пейзаж, будто сошедший с рекламного буклета «Поволжье – спокойствие и величие русской природы». Действительно, человека, ни разу не видевшего ничего шире родной Сухоны или Двины, картина, открывавшаяся взгляду, наверняка бы впечатлила. И дело тут даже не в ширине Волги. Просто красиво. Очень.
Друзья лениво курили, абсолютно равнодушно уставившись куда-то за горизонт. Делать ничего не хочется. Не хочется даже пить. Хочется потрепаться.
- Хорошо.
- Угу.
- Ща бы сесть с удочкой, порыбачить…
- Никогда не понимал смысла рыбалки. Посидеть, подумать я могу и без удилища. Хотя… Наверное, я просто таким родился. Ведь тысячи и тысячи прутся в жару, дождь, холод, чтобы выловить какого-нибудь мутанта.
- Сам ты мутант. Поймать рыбку – это, конечно, хорошо, но смысл- то в другом.
- И в чем же?
- Вот ты любишь на огонь смотреть?
- Естественно, это у любого человека в генах. От пещерных людей, скорее всего, в наследство осталось.
- Ну вот. А я люблю рыбачить.
- Да ладно. Я ж не говорю, что это плохо. Просто не понимаю.
- На здоровье. Слушай, Бес, как там у Умеда?
- Нормально. Он вчера вроде бы сделку заключил. Сегодня весь день мотался по городу. Пашок говорит, что в ангары с покупателями приезжал. Пашка же весь день там, у своих любимых танков.
- Понятно. Вот еще че хотел спросить – ты свой комм, где покупал?
- В Москве. Весной. Клевый?
- А то! Клипса не выпадает?
- Да не… Ее чтобы отодрать, надо вот здесь и здесь нажать. А так – хрен отвалится. И потом, тут фишка такая – чтобы говорить, не нужно...
- Да знаю, знаю! На самом комме луч, который следит за положением твоей головы. Куда башка повернется, туда и он. Так что к губам подносить не нужно.
- Ага. Ты бы тоже, поменял, что ли? Что у тебя, что у Пашки, старье, блин!
- Поменяю. Поход закончим, тьфу-тьфу-тьфу, куплю обязательно. В Душанбе, сто пудов, такая модель продается.
- Продается. Правда, дорогая, зараза.
- А сейчас все дорого. После войны все подорожало до озверения.
- Еще бы. Сам подумай, ведь чтобы вот такую хреновину, как комм сделать, сколько всяких материалов надо? Деталь оттуда, деталь отсюда и так далее. Это раньше все просто было, а сейчас… Разворотили весь мир, суки страшные.
Друзья помолчали, оцепенело уперевшись взглядом в закат. Каждому было, что вспомнить.
- Сань, я Пашку не особенно расспрашивал насчет семьи, неудобно как-то.
- В смысле?
- Ну, в смысле, чем у него батя занимается. Живут просто богато. Знаю только, что он у него строитель.
- Правильно. Батек у Пашки молодец. Дома строит. Репутация у человека подходящая, так что с заказами проблем нет.
- А-а-а… Ясно. Интересно, Пашка после похода, чем займется?
- У него и спроси.
- Да нет, я к тому, что деньги мы огребли нормальные. Можно и бизнес какой-нибудь открыть.
- Ой, я не могу, держите меня семеро! – хохотнул Тиволи. – Ты и бизнес! Что, будешь подержанные компы лохам впаривать?
- Не обо мне речь. Я-то пока профессию менять не собираюсь. А ты вот, например?
Тиволи посерьезнел и с задумчивым видом произнес:
- Может, в Душанбе осяду. Меня еще со смутных времен там помнят. Все-таки, тысячник – не свинья чихнула. Снова китель одену… Сяду в собственном кабинете, буду ординарцев гонять, пузо отращивать и прочее там, полковничье дерьмо…
- Ну-ну. Ладно. Это все лирика. Ты вот о другом подумай. По-моему, у нас проблемы. И проблемы большого калибра.
- Ты о чем?
- Сам подумай. Во-первых, мы так и не разобрались, кто за нами следит.
- А за нами следят!? – неприятно поразился Александр.
- Ну ё-мое, Санчес! Вот ты даешь! Ты что, дальше своего пятака не видишь, что ли? – разочарованно растянул гласные Ирбис.
- Толком объясни, а не вой как макака во время случки!
- Короче, я несколько раз засекал аппаратуру слежения. Сначала думал, что это местные, потом, что федералы. Но и в том и в другом случае, думаю, был не прав.
- Почему?
- По кочану. Военные используют стандартное штатное оборудование. Ты себе можешь представить, чтобы какой-нибудь прапор-связист купил на свои же бабки комплекс «кондор»? А? Вот то-то и оно. А я засекал точно «кондор». Потом, ты че, забыл, как нас в засаде перед Костромой ждали!? И на десерт могу вам предложить особое блюдо. С перцем и уксусом.
- Ксю? – заметно помрачнел Тиволи.
- Она, дорогой, она. Какого хрена она в Костроме делала? Ты об этом подумал? Уверен на сто процентов, что она уже давно сидит в Самаре, нас дожидаючись. Глупых вопросов, насчет того, что ей надо, можешь не задавать.
- Да не что, а кто! – рявкнул, выведенный из себя Александр. – Говорил же я ей, дуре, веслом стукнутой, - не лезь в Москву, не кидай банкиров. Нет, твою мать! Мы же умнее всех! Раз сказал, два сказал, а ей хоть хреном по лбу!
- Саня! Не кипятись, есть маза, что мы ее прихватим раньше, - Ирбис со смешком похлопал по плечу товарища.
- Как? – удивился Тиволи.
- На живца брать будем, - авторитетно заявил шерпа. – В общем, я завтра поеду в город. Один. Вы с Пашком будете меня ждать в ангарах. Когда замечу хвост – отзвонюсь вам, и потащу хвост куда-нибудь в тихое местечко. Там и прихватим. Если повезет, то возьмем Ксю, если нет, - тоже ничего. У меня и немой заговорит, - недобро прищурившись, закончил караванщик.
- А с чего ты взял, что будет хвост?
- А с чего ты взял, что он «будет»? Он у нас и сейчас есть, - с преспокойным видом выдал Ирбис.
- Чего!?
- Ты не ори, не ори, - посоветовал спокойный как удав шерпа, вытаскивая из нагрудного кармана хабинезона небольшой приборчик, похожий по форме на сплющенное с боков яйцо. – Нас видят, но не слышат. Наблюдатель или система наблюдения находится в полукилометре от нас. А то, что рядом с нами никого нет, это я тебе и без прибора скажу.
- Уверен?
- Уверен, Саня, уверен. После шести лет работы проводником становишься живым радаром. Шучу. Только брать нас сегодня не будут. Поверь. Присматриваются, кретины. Даже замаскироваться толком не могут.
- Ты их видел что ли? – продолжал удивляться Александр.
- Глупая ты пехота, - покровительственно взглянул на друга Ирбис. – Пока мы сюда ехали, я две машины засек, что нас вели. Черный «Мерс» и белая «Волга». Так что не дергайся, завтра будет завтра.
- Ладно, пес с тобой. Поехали отсюда.
- Ну, поехали.

……………………………………………………………………………………………………...

«Росомаха» довольно урчала, катясь по гладкому асфальтовому покрытию. При въезде в Самару пришлось снять пулемет с крыши, но в остальном, вездеход удовлетворял требованиям городской управы. Правда, на этот раз караванщик предпринял кое-какие меры, замаскировав свой вездеход под старую консервную банку, то есть обрызгал корпус спецраствором, который придал любимой машине вид проржавевшего корыта, поснимал гирлянды прожекторов, повесил местные номера, в общем, «Росомаху» было не узнать. К слову сказать, вполне разумная мера предосторожности, так как шерпа предполагал, что придется изрядно побегать по городу, отрываясь от возможной погони, а неприятностей со стороны местной Городской Стражи огребать не хотелось.
Уже два часа как Ирбис катался по городу, внимательно наблюдая за своими преследователями. Как и вчера за ним шли две машины. При нужде караванщик, вероятно, мог бы оторваться от шпиков, но это как раз не входило в его планы. Решив, наконец, что повадки противника изучены в достаточной мере, шерпа направился в сторону евроквартала.
- Саня?
- Да, слушаю тебя.
- Я еду в «Стадиум», там зависну часов до восьми вечера.
- Хвост все еще за тобой?
- А куда они денутся? Короче, когда буду выходить - позвоню. Будьте наготове.
- Договорились. Никаких изменений?
- Да нет. По-моему, не стоит предпринимать ничего экстраординарного. Меня ведут любители. В общем, будем брать.
- Экстра… чего? Вот, твою за ногу, как завернет! Лады. Ждем звонка.
- Давай.
«Росомаха» прибавила скорость и вскоре вырвалась на простор двенадцатирядного Московского шоссе. В высшей степени довольный, Ирбис улыбнулся, предвкушая приятное времяпрепровождение в развлекательном комплексе евроквартала.
Чем отличается евроквартал от остальных районов города? Тем, что дома отремонтированы? Что даже самая древняя халупа, построенная еще в советские времена, оштукатурена и крыша не протекает? Правильно. Тем, что местные жители переходят улицу именно там, где положено? Тоже верно. Но главное отличие заключается не в этом.
Чистота! Даже помойки назвать помойками язык не поворачивается. Стоят себе аккуратные мусорные баки, обязательно с крышками, весь мусор в них упакован в полиэтилен, раз в день обязательно подъезжает мусорщик, а не говновоз. – красотища!
И так везде. Будь это Самара, Вологда, Брянск или Калуга, везде, где есть район, заселенный беженцами из Европы, царит порядок. Ходишь себе по мостовым, отдраенным со специальным шампунем, и думаешь. О чем? Да все о том же. Понаехали, блин!
Самарский евроквартал занимает достаточно большую площадь. В свое время, городские власти выделили под нужды «евриков» район Мехзавода и за какие-нибудь пять лет, в этом, достаточно угрюмом и малопривлекательном месте вырос чудесный городок. Кроме жилых домов и необходимой инфраструктуры, бывшие европейцы выстроили роскошный развлекательный центр «Стадиум», быстро составивший серьезную конкуренцию прочим самарским заведениям подобного рода. Без накладок, конечно, не обошлось. Были многочисленные попытки наезда, случались крупные разборки, но, в конце концов, самарская братва решила договориться с неуступчивыми евриками по-хорошему. По негласному уговору, еврики обязались ограничить сферу своих интересов собственным районом, а братки, в свою очередь, пообещали оставить в покое европейских конкурентов.
- Speak Russian?
- No, unfortunately, no.
- Sure? And what r u doin` here?
- I`m sorry but…
- Добрый день, чем могу служить?
- Добрый, добрый. А что это у вас, любезный, при входе состоит человек, не знающий русского языка?
- Прошу простить, но Уильям недавно в России. Он еще не успел освоиться.
- Да бог с ним, с вашим Уильямом. Я хотел бы абонировать игровой номер.
- Конечно, конечно. Вы предпочитаете абонировать номер на определенное время или вам будет угодно расплатиться по факту?
- Второй вариант.
- Отлично. Осмелюсь напомнить, что согласно действующего положения указа его сиятельства Князя Самарского, во избежание…
- Да, да, я знаю. Игрозависимость и все такое. Не более суток.
- Совершенно верно.
- Я не собираюсь так долго у вас сидеть. Часиков восемь-девять меня устроит.
- В таком случае, прошу вас… да, вот сюда, пожалуйста… Удачного отдыха!
Ирбис бывал в Самаре не единожды и прекрасно знал, что может предложить своим клиентам развлекательный центр евроквартала. Караванщик не раз просиживал по десять-двенадцать часов на третьем этаже «Стадиума». Именно там располагались игровые номера. Владельцы «Стадиума» установили дорогущие голографические системы последнего поколения. Плотность и насыщенность образов непосвященного человека повергала в изумление, близкое к шоку.
Ирбис обожал стратегические игры. На этот раз он выбрал свою любимую «Эпоху мужества», тем более, что в Сети висела его сохранка с прошлого раза.
Убив минут десять на облачение в тактильный комбинезон, прилаживание многочисленных сенсоров и датчиков к своему телу, караванщик наконец уселся или, если сказать точнее, улегся в огромный проекционный саркофаг. Тотчас прозвучал мягкий женский голос:
- Подождите, пожалуйста, проверяются функции жизнедеятельности.
Через две минуты робот выдал новое предупреждение:
- Благодарю вас. Проверяется психическая совместимость, подождите, пожалуйста.
Еще минута.
- Благодарю вас. Пожалуйста, задайте программу.
Перед глазами шерпы поплыл бесконечный список игр. В правом верхнем углу поля зрения особняком висели каталоги игрушек. Собрания по жанрам, фирмам-производителям, по алфавиту. В левом верхнем углу маячили цифры 4, 6, 8, 12 и слово «больше» - продолжительность игры. Чуть ниже горели цифры от единицы до девятки, обозначающие уровень реализма.
 Хм. Поставишь девятку - и весь в синяках к концу игры. Не стоит.
В самом низу мигал курсор рядом со строчкой, озаглавленной как «введите свое имя».
- Игра «Эпоха мужества». Восемь часов. Уровень «единица». Ирбис.
- Благодарю вас. Игра загружается, подождите, пожалуйста.
Караванщик с довольной улыбкой прикрыл глаза. Сейчас, сейчас. Прольется чья-то кровь!
Сквозь зажмуренные веки пробился белый свет. Шерпа открыл глаза и счастливо вздохнул. Игра!
…Англия. 1290 год. Лондон. Королевский замок. Грубые каменные стены, увешанные боевыми знаменами, чадящие, потрескивающие факелы, укрепленные в железных кольцах. Огромный деревянный стол, с искусно нарисованной картой Европы. Приглядевшись чуть внимательнее к карте, можно заметить, что деревянные раскрашенные фигурки, размещенные во многочисленных провинциях – живые. Вот рыцарь с золотыми львами на алом стяге. Его закованная в тяжелую броню лошадь нетерпеливо перебирает копытами. Рядом, в той же провинции, опирается на огромный, в рост человека, уэльский лук высокий воин в легкой кольчуге и круглой каске. Ну-с, припомним, на чем я закончил игру в прошлый раз.
Восточные рубежи империи проходят по центральной Европе. Захвачены все французские, и часть германских провинций. Три армии стоят на границе с разросшейся Польшей. Поляки вторглись в Восточную Пруссию, встали лагерем в Бранденбурге, выбили немцев из Австрии. В северной Италии стоят мои войска. У итальянского Дожа отбита Генуя, Милан и Венеция. У наглого макаронника остался лишь Неаполь. Что у нас на юге? Испания покорена, могучее войско англичан вступило в Северную Африку. У Империи Принцев Альмохад откушен изрядный кусок. Их армии сосредоточены в Тунисе. Нападать, судя по всему, боится. Ну, еще бы! Африканской армией командует один из моих лучших генералов, сэр Роберт Плантагенет, граф Фландрии, Великий Сенешаль. Что ж, пора вторгаться в Данию. Кто тут у меня поблизости? Ага. Все верно. Ни к чему держать на северном фланге Империи такую мощную армию. Да, да! Строительством и всем прочим займемся после. Вперед!!
Ирбис перевел фигурку конного рыцаря из Фрисландии в Данию. Кусочек карты, обозначающий Датское королевство стал наливаться багровым цветом, затем вспыхнул по краям, послышался звон мечей и шерпа почувствовал мимолетное головокружение, когда карта мгновенно выросла перед его глазами - он очутился на поле битвы.
Светило неяркое солнце, слабый ветер дул в спину. Далеко впереди, на краю огромного поля, заросшего невысокой травой, тускло отблескивали доспехи вражеского войска. Ирбис поднял облитую сверкающим металлом правую руку и резко выбросил вперед сжатый кулак. Армия стронулась с места.
С тяжким топотом справа и слева текла рыцарская конница, впереди слитно ударяли в землю дружным шагом копейщики. Чуть отставая от ощетиненного копьями строя, угрюмо звенели латами меченосцы. Позади войска, весело переговариваясь, брели беззаботные лучники. Неподалеку всхрапывали мелкие лошадки габиларов, легкой конницы.
Тысяча шагов до врага. Воины спокойны, полки идут ровно, не ломая строя. Восемьсот шагов. Пора пускать в обход, по дуге, застоявшихся габиларов. Не вскачь, легкой рысью.
Пятьсот шагов! Стало видно, как противник поспешно разворачивает в длинную линию своих копьеносцев. Ага! Вперед вышли арбалестеры!
- Сомкнуть строй! Выше щит!
Триста шагов!
- Ст-о-ой! Ст-о-ой!
Вот они. Усиливающийся ветер донес прокатившийся вдоль вражеского строя резкий щелкающий звук. Бамм! Дзен-нь! Крики раненных, недовольный рык мечников.
- Лучники!
Сквозь ряды англичан вперед выбежали уэльские лучники. Заскрипели натянутые тетивы и в небо по широкой дуге вспорхнули сотни стрел. Через несколько секунд со стороны врага донесся слитный вопль боли и ярости. Огонь! Лучники самозабвенно рвали тетивы, было видно, как редеет вражеский строй, как падают пронзенные копьеносцы, как валятся в невысокую траву, замешкавшиеся под ураганным ливнем стрел, арбалетчики. Сейчас они не выдержат. Обязательно кинутся вперед. Так и есть! Уставив перед собой копья, постепенно набирая шаг, вперед двинулась длинная шеренга с развевающимся красным драконом на белом фоне над головами. Теперь и нам пора.
- Шаго-о-ом… арш!!
Две орущие орды сшиблись с треском ломающихся копий и звоном окованных железом длинных деревянных щитов. Две стройных шеренги постепенно сбивались в беспорядочную толпу, над полем битвы повис многоголосый устрашающий крик.
Вокруг Ирбиса неподвижно застыли конные гвардейцы. Молчаливые великаны, как один, уставились на разворачивающуюся драку. Датчане бросали в свалку резервы. Английские копейщики медленно пятились, с трудом сдерживая ярость врага.
Ирбис повернулся в седле, схватил за плечо контубернала и ткнул стальным пальцем в сторону меченосцев. Тут же гнусаво завыли трубы, подавая сигнал к наступлению. Тяжело шагая, высоко подняв щиты, на фланги сражения двинулись, постепенно убыстряя шаг, отряды пеших рыцарей. Далеко, в стороне от битвы, на невысоком холме гарцевали английские габилары, похожие на стаю волков, жаждущую кинуться за убегающей жертвой. Ого! Датчане бросили в обход цвет своего войска!
Ирбис проследил взглядом трепещущий на ветру датский флаг. Латная конница скрылась в овраге, чтобы взнестись на гребень через несколько секунд, грозно вздымая длинные копья.
Вовремя отступившие, уэльские лучники разом натянули тетивы и почти в упор выпустили тучу стрел. Атака датских рыцарей захлебнулась в шквале кинжального огня. Каждая стрела находила свою мишень. Высокие стальные фигуры рушились с испуганно храпевших коней. Кто-то попытался пробиться сквозь непрекращающийся смертельный ливень, но лучники отпрянули назад, и на их место заступил резервный отряд пикинеров. Перед ошеломленными датчанами возник непроходимый ряд длинных, в два человеческих роста копий. На остатки разбитой конницы с оглушающим железным грохотом накатилась волна меченосцев и алебардьеров. Мятущихся всадников стаскивали с коней и безжалостно добивали. Англичане обошли датское войско с флангов.
Потомки викингов, задыхаясь и хрипя, осатанело отбивались от наседающего с трех сторон врага. Ирбис почувствовал близкую победу. Вновь завыли трубы и два отряда конных рыцарей, терпеливо ждавших своего часа, поскакали по сходящимся направлениям в тыл к датчанам.
Гвардейцы, окружавшие Ирбиса глухо, недовольно заворчали. Полководец надменно усмехнулся, привстал в стременах и вытащил из ножен тонко зашипевшую сталь.
- Forward!!
По широкой дуге, обходя уже совершенно беспорядочную свалку, английские гвардейцы помчались к видневшемуся вдали королевскому штандарту.
Сметая всех и вся на своем пути, королевский отряд летел к своей цели. Гибельно промедлившие датские рыцари, с проклятиями разворачивали коней, чтобы броситься навстречу англичанам. Поздно!! С громом и треском англичане вломились в разрозненный вражеский строй. Пронзительно крича, взвивались грызущиеся кони, метелью взлетали стальные клинки. Рассыпая сокрушительные удары направо и налево, Ирбис прорубался к датскому королю. Рядом неотлучно следовали два гиганта в черных доспехах – личные телохранители короля. Тающий, как снег под апрельским солнцем, датский отряд пытался собраться вокруг своего монарха, но английские рыцари, оттесняли противника все дальше. Неловко подставивший щит под мощный удар меча, датский король зашатался в седле. Замахиваясь еще раз, Ирбис пришпорил жеребца и тот налетел грудью на датского скакуна. На этот раз датчанин не смог удержатся в седле и рухнул на истоптанную землю.
- Give up, sir!
Наконец-то дрогнуло и остальное войско красного дракона. Вслед бегущим, с радостным кровожадным воплем, рванулись габилары. Победа!!!
Через несколько минут все окружающее Ирбиса застыло. Прямо перед глазами вспыхнула надпись: «Победа. Конец битвы. Переход?»
- Переход.
Игрок мгновенно переместился обратно в замок. Игра продолжалась.

- Слышь, братан, я тут другана ищу. Он вроде как к вам зашел. Сивый такой, стрижка короткая, на нем хабка еще военная. Видал?
- I’m terribly sorry, but I can’t understand u.
- Че? Ты че, по-русски не говоришь?
- Чем могу помочь?
- О, слышь, я тут другана ищу…
- Да я слышал. Простите, но мы не даем сведений о наших клиентах. Еще раз прошу прощения.
- Ты че, евро немытое, не всосал, что ли? Я ж тебе объяснил…
- Простите, но вам лучше уйти.
- Мне!? Да ты в курсах, с кем базаришь?
- Stanley, come here. We got a problem.
- Yes sir?
- Please, Get him away.
- Sure.
- Э, э! Вы че, вы че! Я еще вернусь, твари, я… Ой, ё…
- Thanks Stanley.
- You’re welcome, boss. Any time.

 Все хорошее когда-нибудь кончается. Дела, дела, будь они неладны. Пора возвращаться в реал.
- Надеюсь, вы хорошо провели время.
- Да, вполне. Благодарю.
- С вас сорок рублей.
- Пожалуйста.
- Простите, сэр, может быть это не мое дело, но час назад у нас был посетитель…
- Смелее. Я слушаю вас.
- Да. Так вот, посетитель… И он, насколько я понял, интересовался вами.
- Так. Дальше?
- Дело в том, что он, если можно так выразиться, вел себя чрезвычайно настойчиво, и нам пришлось…
- Я понял, вам пришлось его выкинуть.
- Да, вы правы.
- Еще раз спасибо. Это вам.
- О, благодарю вас, сэр.
- Ну что ж, предупрежден, значит вооружен. Хм, совсем обнаглели, заразы.
- Простите?
- Да нет, все в порядке.
Выйдя в просторный вестибюль комплекса, Ирбис внимательно огляделся и, не найдя ничего подозрительного, набрал номер комма Тиволи.
- Сандер? Это я.
- Как у тебя?
- В норме. Короче, все идет так, как я и предсказывал. Ребятки уже из штанов выпрыгивают, так им хочется мне морду начистить.
- То есть?
- Пока я играл, один гоблин пытался через охрану прорваться.
- Да ладно!
- Ну, не то что бы прорваться, однако, вахтерам пришлось его выкидывать.
- Прикольно. Что дальше?
- А дальше действуем, как договаривались. Я сейчас еду в район Управленческого, там и встречаемся.
- Понятно, тут Пашок че то хочет.
- Давай, соединяемся.
- Ирбис?
- Да Пашок.
- Как въедешь на Управу, жми в сторону реки, я тебя скорректирую. Мы, короче, там тебя подхватим.
- Ладно. У меня на хвосте будет человек семь-восемь в двух машинах.
- Встретим.
- Все, до связи.
Через пять минут из подземного гаража «Стадиума» аккуратно вырулила «Росомаха». Караванщик быстро посмотрел вокруг и, увидев устремившиеся к нему автомобили, резко топнул по педали газа, выворачивая штурвал влево.
Хотите устроить гонку? Легко.
Автомобили помчались друг за другом. По всему было видно, что преследователи просто выходят из себя. Еще бы! Сколько можно этого придурка водить? Кататься за ним по всему городу, да еще потом целый день ждать, пока он наиграется!
«Росомаха», плавно набирая скорость, лавировала в потоке легковушек на длинной, прямой трассе, ведущей к Управленческому. Лет пятьдесят назад, это была глухая окраина города, соединенная с основным массивом лишь шоссе. Но сейчас Ирбис проносился мимо сплошной застройки. Слева и справа мелькали жилые дома, сердито сигналили обгоняемые машины.
Интересно, что они задумали? Таранить меня, что ли, собираются? Смешно. Я их сам забодать могу, проще простого. Так, вот он круг, вот он поворот… Машин стало поменьше… Ну? Так и будем в догонялки играть?
Словно в ответ на нетерпеливые мысли караванщика, настойчиво преследующая его «Волга», резко прибавила газу и стала настигать машину Ирбиса. Почти поравнявшись с шерпой, «Волга» неожиданно подала чуть влево, и с правой стороны кто-то опустил стекло. Тут же в окно высунулся толстенный ствол «Янковского-74».
Оба-на! Они так мне всю краску соскоблят!
Ирбис сильно крутанул руль влево и, не успевший вовремя шарахнуться в сторону водитель «Волги», ощутил тяжкий удар в борт.
«Волга» завизжала покрышками, завиляла по шоссе – водитель пытался справиться с управлением, чтобы не выскочить на встречную полосу. Ему это удалось не сразу, а вот его напарник на «Мерседесе» решил воспользоваться тем, что Ирбис невольно сбросил скорость. Караванщика всем телом кинуло вперед на штурвал – массивный «Мерс» на полном ходу впечатался в задний бампер «Росомахи». Через пару секунд, совладав со взбрыкнувшим от удара вездеходом, шерпа выжал до упора газ, крепче вцепился в баранку левой рукой и быстро-быстро отщелкал на миниклавиатуре несколько команд, запускающих ускорители. Как только бортовой комп съел последнее приказание, из выхлопной трубы полыхнуло бело-голубое пламя и «Росомаха» резво прянула вперед.
- Давай, давай, включайся, твою мать! Не видишь, что ли? Он же, сука, на ускорители перешел! – орал на водителя, размахивая пистолетом, один из преследователей.
Не в силах больше сдерживать лютую злобу, орущий высунулся из окна и открыл суматошную стрельбу по уходящей «Росомахе». Спустя несколько секунд водитель «Волги» тоже резко прибавил скорость, подключив систему ускорения и, беспорядочно палящий гоблин смачно припечатался затылком, не успев сгруппироваться.
Погоня мчалась по осевой, распугивая встречные автомобили. Преследователи потихоньку настигали «Росомаху».
Нда, блин. Что ни говори, а моя девочка, при всех ее достоинствах, все же не гоночный болид. Сколько там? Двести восемьдесят! Однако, недурно! Так, что-то надо делать. Через минуты две эти кретины меня догонят. У них тачки все же побыстрее. Ага! А вот и Сашка звонит.
- Да!
- Бес? Ты где сейчас?
- Иду по прямой на ускорителях. Их как раз хватит, чтобы добраться до Управы. Там сбрасываю скорость и ухожу к вам. Кстати, вы где?
- Лови метку!
- Так… Есть! Вижу. Вы готовы? У меня на хвосте…
- Да ясно, ясно! Мы готовы, не минджуйся! Как только подойдешь к метке – там дорога поворачивает – сразу соскакивай с шоссе. Они нам как – живые нужны?
- Не все, но кто-нибудь должен остаться. Мне нужно спросить кое о чем.
- Договорились.
- Отбой.
С трудом удерживая бьющий по рукам руль, Ирбис, упрямо сжав зубы, вел машину к намеченной точке встречи. Ускорители кончались. Еще минута – и скорость упадет до ста шестидесяти.
Ускорительные элементы сгорели практически одновременно у всех участников погони и тройка бешено несущихся автомобилей, отчаянно сигналя, ворвалась на узкие улочки Управленческого городка.
Четыре ряда, да еще забитые транспортом – это тебе не прямое как стрела Московское шоссе, где можно выжимать в крайнем левом ряду за двести. Участники заезда судорожно крутили баранки штурвалов, обливаясь цыганским потом и матерясь сквозь зубы. Совершив головокружительный слалом, изрядно ободрав, а кое-где и помяв попутные машины, гонщики, наконец, вырвались на пустынный участок дороги, проходящий рядом с рекой, оставив за собой шлейф возмущенных автомобильных гудков, скрежета металла и визга тормозов.
Так, так, еще чуть-чуть… Вот она метка, а вот он поворот!
Ирбис круто вывернул руль и тяжелый вездеход вломился в невысокий кустарник, росший по краям шоссе. Проехав по инерции с десяток метров, «Росомаха» основательно перепахала землю и замерла, оставив за собой широкий проход. Караванщик тут же выскользнул из машины, сжимая в руках «Федоров», чтобы услышать два, слившихся в один гулких взрыва.
Из-за поворота, заслоненного купой деревьев, отчаянно скрежеща и рассыпая снопы искр, выполз, опрокинутый на бок «Мерседес». Через выбитое ветровое было видно жадное бензиновое пламя, вовсю полыхающее внутри салона. Провизжав мятой сталью по асфальту еще немного, коллективный автомогильник остановился, бабахнув напоследок дымным взрывом и обдав волной жара заслонившегося рукавом караванщика.
Шерпа, слыша перестук автоматных очередей, бегом обогнул воняющий жженой резиной железный костер и выскочил, пригибаясь, поводя стволом из стороны в сторону на точку, откуда было видно, что, собственно говоря, произошло с преследователями.
Вторая машина, уткнувшаяся капотом в росшее у самой дороги дерево, была буквально изрешечена пулями. Тиволи тащил за шиворот, оставляющего за собой темно-малиновый след громилу азиатской наружности. Александр с видимой натугой доволок раненного в ноги бандита до обочины и пинком повалил навзничь. Неподалеку, опираясь на трубу ракетомета, с равнодушным видом курил Павел. Тиволи вопросительно посмотрел на Ирбиса и спросил:
- «Мерс» как?
- Аллес, - скрестил перед собой руки шерпа. – Один большой веселенький костерок.
Александр довольно кивнул и, подойдя к «Волге», достал из кармана на бедре увесистый черный пистолет.
- Эй, гоблин! – негромко окликнул неудачливого бандита Тиволи.
Страдальчески морщившийся верзила злобно зыркнул в сторону Тиволи.
- У тебя есть десять минут. Может меньше. Менты здесь появятся, самое большее, минут через пятнадцать. Так что, если не хочешь повторить судьбу своих друзей, - Александр повернулся к «Волге» и, тщательно прицеливаясь, влепил по паре пуль в черепа неподвижных тел. – быстро и правдиво ответишь нам на все вопросы. – Закончил, мило улыбаясь, бывший штурмпехотинец.
Изрядно сбледнувший с лица бандит, непроизвольно облизал разом пересохшие губы и ошалело уставился, максимально распахнув узкие щелочки глаз, на возникшую перед ним фигуру с автоматом на плече.
- Вопрос первый, - спокойным, далеким от каких-либо эмоций голосом начал диалог Ирбис. – Кто ты такой?
- Олмас… - заворожено прошептал допрашиваемый.
- Дальше. Кто тебя послал?
Лицо азиата приняло слегка обеспокоенное выражение, затем он что-то прикинул в уме и явно решил, что от откровенности вреда не будет:
- Стерх.
Стоявший рядом Регобалто хмыкнул. Ирбис повернулся и требовательно взглянул на друга.
- Авторитет из Зубчаги, - пояснил Павел. – Серьезный тип. Еще ни разу не сидел, но уважением среди своих пользуется. Знаю, что клуб у него есть - «Африка».
Караванщик понимающе кивнул и продолжил допрос.
- Что вы должны были сделать?
Азиат поморщился и опустил глаза в землю.
- Отвечай.
Молчание.
Ирбис, не снимая автомат с плеча выстрелил одиночным в бедро бандита. Пережидая, пока тот откричится, караванщик наступил на извивающееся тело и обернулся к Тиволи.
- Саня, будь добр, посмотри в «Волге» - там у кого-нибудь из жмуриков должен быть комм. У этого нет, но ведь с хозяином они должны были связь держать, правильно?
- Ща, погоди.
Шерпа снова обратился к хрипло стонавшему азиату, национальную принадлежность которого он успел определить по бессвязным выкрикам раненного на киргизском.
- Значит так. Я думаю, что вам меня заказали. Так что, я со спокойной совестью, котагн сгим, сейчас пущу тебе пулю в лоб.
- Нет, эй, погоди, да! Мы не убить, эй! Тебя усыпить и к Стерху! Хлебом клянусь! – мучительно прохрипел Олмас.
- Что ты еще знаешь?
- Я – нет. Леха знал. Леха – там, - раненный мотнул головой в сторону догоравшего «Мерседеса».
Подошедший Тиволи передал заляпанные кровью комм и слуховую клипсу Ирбису.
- Только у одного был. Вообще-то он, вроде не врет. На заднем сиденье пакетик лежит. В нем шприц и дерьмо какое-то в ампулах.
Ирбис повертел в руках тоненький браслетик комма, потыкал пальцем по пиктограммам и спросил Олмаса:
- Номер твоего хозяина?
- Я не знаю. Леха знает.
Продолжая перещелкивать вспыхивавшие рубиновым светом пиктограммки, караванщик наконец нашел искомое и взглянул на Тиволи, показывая ему высветившийся номер с подписью под ним. Александр удовлетворенно кивнул и перевел взгляд на бандита.
- Ничего твой Леха уже не знает. Не до того ему. Вот чертей местных, может, уже знает или демонов там, понял?
Павел тронул за плечо Ирбиса и напомнил ему:
- Пора. Ментов слышишь?
И вправду, где-то неподалеку уже завывали полицейские сирены. Караванщик согласно покивал и выстрелил в лоб Олмасу.
- Все, пошли.
- Блин, Бес! Ну, ты предупреждай, что ли! Смотри, мне всю хабку забрызгал! – возмущался на ходу Тиволи, размазывая по хабинезону темно-вишневые капли.
«Росомаха» резво развернулась на закопченном пятачке дороги и рванула прочь от жирного столба дыма, остывающих трупов и подарка для полиции в виде растянутого поперек шоссе «скорпиона».

……………………………………………………………………………………………………...

Аскольд с подозрением поглядывал в сторону Ксю. Девчонка явно чем-то обеспокоена. Нельзя сказать, что места себе не находит, но уж, во всяком случае, изрядно вздернута.
Ксю стояла около панорамного окна и бездумно отстукивала точеной ножкой ритм песенки, доносившийся из колонок аудиосистемы. В сотый раз обведя пустым взглядом вечерний городской пейзаж, метиска покосилась на комм, показывающий восемь вечера. Скорчив недовольную гримаску, девушка круто развернулась и направилась к бару.
Аскольд всерьез задумался.
Так, так. А девочка-то что-то замыслила. И замысел, похоже, никак не хочет претворятся в жизнь. Какие у нее дела могут быть в Самаре? Предположим, что-то связанное с ее знакомствами. Так. Вряд ли. Если не считать караванщика и его друзей знакомыми Ксю. Три дня назад Патрон сообщил, что караван на подходе. Тогда я сразу занялся проверкой транспорта прибывающего в княжеские ангары. Все верно. Караван уже там. На территории Самары нам неприятности не нужны. Патрон велел вести себя здесь тише воды, ниже травы. Хм... А если эта кошка бешеная все-таки решила устроить своему бывшему какую-нибудь бяку? Я же вижу, как ее пополам раздирает. Как же! Тиволи уже здесь, а она не может, находясь с ним в одном городе, ничего сделать? Ну что ж. Подождем развития событий.
Вполне натурально потянувшись и зевнув, Аскольд с совершенно равнодушным видом отправился в свою комнату и плотно прикрыл дверь. Тут же усевшись за комп, он вызвал сводку звонков Ксю за последние трое суток, затем развернул подборку сведений об абонентах, с которыми Ксю наиболее часто общалась. Читая, сопоставляя и делая выводы, широкоплечий прибалт, недовольно хмурясь, механически вертел в пальцах тонкий световой карандаш. Наконец, видимо придя к какому-то совершенно неудовлетворительному резюме, Аскольд непроизвольно сжал пальцы в кулак и оторопело уставился на обломки карандашика у себя в ладони.
Вот чертова девка! Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что она затеяла! Уже третьи сутки постоянно треплется с местными уголовниками – блеск!
Перед разозленным Аскольдом по монитору пробежала строчка: «Входящий звонок объекту». Ну-с, послушаем!
- Ксю?
- Да, Элик?
- Слушай, у нас проблемы!
- Что случилось!?
- Только что Стерх звонил... Я толком ничего не понял, он только и орал, что, мол, и тебя и меня... Ну, ты поняла...
- Нет! Ни хрена я не поняла! Говори толком!
- Ну, я тут успел на запись включить, послушай.
- Слушаю.
Застывший у компа Аскольд услышал короткий треск и затем в наушники ворвался взвинченный яростный незнакомый голос:
- ...падла! Если ты, сука, думаешь, что просто так меня подставил под раздачу за вонючие полштуки, то ты сильно ошибаешься! Я твоей курве звонить не буду! Я ее сам найду и ноги из жопы выдерну! Ты понял!?
- Погоди, Стерх, я...
- Не буду я годить, твою мать! Они уже в моем клубе!! Еще минут пять и до меня доберутся!!! А вот хрен им! И вам хрен! Не знаете, с кем связались!!!
Истеричные вопли сменились металлическим щелканьем и короткими гудками.
- Ксю, ты слышишь?
- Да. Я слышу.
- И что теперь делать?
- Я тебя предупреждала, что это серьезные ребята?
- Не, ну ты...
- Предупреждала?
- Да, блин! Теперь-то что?
После прерывистого вздоха Ксю в переговорах воцарилось напряженное молчание, изредка прерываемое насморочным сопением Эльдара. Затем, видимо собравшаяся с мыслями Ксю, жестким голосом начала читать руководство к действию.
- Первое. Ты немедленно едешь ко мне. Я жду тебя на берегу, где мы купались в последний раз, через сорок минут. Второе. Выключи свой комм и не включай, пока не приедешь. Нет! Когда поедешь ко мне, выкинь его по дороге. Молчать! Я дам тебе денег на другой. Третье. Не вздумай никому звонить. Все понятно?
- ...
- Я спрашиваю, все понятно!?
- Да понял я, понял. Блин! Ну, ты подруга меня вкрячила! Век не забуду!
- Успокойся. Когда приедешь, я расскажу, что нужно делать дальше.
- Ладно...
Аскольд, широко расставив на столе согнутые в локтях руки, уперся лбом в сведенные в замок кулаки.
Дура... И я тоже дурак... Ведь чего, казалось бы, проще – аккуратно следить за караваном, тем более что груз-то никуда из ангаров не денется, и удерживать от необдуманных поступков эту девчонку! Даже такое, нехитрое дело – и то запорол! Ууу... Если обо всем этом узнает Патрон!
Аскольда обдало жаром. Тут же поднявшаяся гневная волна затопила красной пеленой глаза.
Услышав треск, ударившейся о стенку двери, Ксю удивленно обернулась и увидела взбешенного напарника. До хруста сжимающий кулаки массивный светловолосый парень, со странной смесью ненависти и презрения во взгляде, смотрел ей прямо в лицо.
- Не утерпела! – придушенным голосом начал Аскольд. – Все-таки подвела нас под монастырь!
Ледяное изумление черноволосой красавицы сменилось усталостью.
Понятно. Подслушивал, следил за мной хмырь эстонский или откуда он там...
- Ну да. Ну не утерпела. Что теперь? Стрелять в меня будешь? Или своему Патрону на съедение отдашь? – с убийственным безразличием спросила Ксю, что на секунду лишило слов Аскольда.
- Ты хоть понимаешь, что теперь твой бывший муж и его друзья могут через этих уголовников выйти на тебя? А это значит – на нас? Доходит до тебя тот простой факт, что ты можешь угробить всю операцию? – желчно спросил, подошедший вплотную прибалт.
Девушка вздохнула, досчитала про себя до десяти и повернулась к напарнику. Беззащитно улыбнувшись, положила руки ему на плечи:
- Слушай, викинг, я понимаю, что виновата. Просто я не смогла удержаться, чтобы не поквитаться. Пойми меня. И прости. Скажи, что мне теперь сделать? Я все-все сделаю, как ты скажешь! Честное слово. И буду тебя слушаться.
С трудом отведя глаза в сторону от осунувшегося девчачьего личика, Аскольд буркнул нарочито грубым тоном:
- Разберемся.
Отойдя в сторону, он продолжил:
- Уничтожь свой комм. Если ты связывалась с этим Стерхом, и его взяли, то уж у шерпы хватит ума и, главное, аппаратуры, отследить тебя.
Услышав за спиной стеклянный хруст, Аскольд довольно кивнул.
- Далее. Этот Элик. Если он окажется настолько глуп, что приедет сюда... Ты понимаешь? – выразительный взгляд говорящего был подкреплен многозначительным жестом.
- Конечно.
- Ни к чему оставлять его в живых. Так. Вроде бы все. Да! На всякий случай, сегодня же поменяем гостиницу.
- Как скажешь.
- Вот и славно. Давай собираться.
Чрезвычайно довольный собой Аскольд поспешил паковать вещи, оставив у окна смотрящую ему вослед с кислым скепсисом Ксю.
Мужики. Все как один – приложение к своему члену. Улыбнешься ему послаще или скорчишь несчастненькую рожицу и все. «Викинг!»... Если он был женат, то одно сходство с викингами у него точно было – рога!

В самом центре Зубчаниновки, в глубине бандитского района, там, где не рискуют показаться полицейские Городской Стражи даже днем, шел скоротечный бой.
При входе в клуб «Африка» мокро блестели расплесканные тяжелыми ботинками лужи крови. Валялись, раскиданные пулеметным огнем бритоголовые тела. Через широкий проем «парадного», курившегося синеватым дымком, были видны белые всполохи коротких очередей. Впрочем, охочих понаблюдать за побоищем не находилось. Случайные аборигены быстренько рассеялись еще при появлении у входа в «Африку» приземистого вездехода, из которого выскочили в боевых хабинезонах, три угрожающего вида фигуры, сжимающие в руках разнообразное стрелковое оружие.
Растерявшаяся охрана была тут же посечена очередями в упор и бойцы, беспрепятственно проскочившие внутрь, открыли огонь по плафонам дневного освещения, укрепленным в потолочных плитах.
Моментально в полуподвальном лабиринте клуба воцарился хаос. Истошно визжали девки, народ, судорожно ломившийся во внезапной темноте к запасному выходу, опрокидывал на своем пути все и вся, в общем – ночной праздник в дурдоме. Пара храбрых, но глупых гоблинов открыла пальбу из пистолетов, что, само собой, разумеется, было прекращено через пару секунд слитным рыком двух автоматов и пулемета. Мятущуюся толпу вынесло прочь из клуба в переходной тамбур выхода вместе с первой дверью.
Тишина. Слышно как на улице лошадино топочут и орут на разные голоса счастливо спасшиеся, как что-то льется на пол в районе барной стойки.
- Саня, вон еще один с пистолетом ползет.
- Хрен с ним. Он к выходу ползет.
- Ладно, Санек, пригляди за вторым выходом, мы с Пашком пошли вниз.
- И где здесь второй выход?
- Найдешь, не маленький.
Два черных силуэта метнулись к лестнице, уходящей вниз из просторного игрового зала. Оставшийся в одиночестве Тиволи в нерешительности постоял пару секунд, потом подкрался к ползущему вслепую на четвереньках бандиту и, подняв забрало шлема, гаркнул у того над ухом:
- Хто здесь?
Ополоумевший от ужаса маргинал шарахнулся в сторону и влип лбом с глухим стуком прямо в стену. Довольно хехекнув, Тиволи оставил несчастного искать дверь и опустил забрало. Повертев головой в разные стороны, периодически переключая режимы видения, Александр удовлетворился осмотром и решил искать потайной выход снаружи. Бедный гоблин, так и не найдя спасительного выхода, к своему несчастью в очередной раз попался под ноги Тиволи. Меткий пинок отправил его в полет через поваленные стулья к стойке бара.
Ирбис и Регобалто прорывались к Стерху, не замедляя шага и не жалея патронов.
Перед последним поворотом к хозяйским покоям вспыхнула недолгая перестрелка. Выскочившие из-за угла мордовороты в упор опустошили магазины по смутно колышущимся фигурам нападавших в конце коридора. Большая часть выстрелов ушла впустую - трудно без сноровки прицелиться в хорошо работающий хабинезон. А остальные были поглощены броней пришельцев. Почти одновременно прогремевший в узком Г-образном туннеле сдвоенный ответ оставил брызги крови на неряшливо окрашенных стенах и неподвижные тела на пути.
- Взрывать будем?
- А как же! Такую дверь только взрывать. За угол встань. Вдруг кто в гости заглянет?
Шлеп, шлеп. Два куска «Б-10» на петли. Отходим. Взрываем! Хорошо. А теперь пару подарков ему в виде дымовушек.
Из клубящегося дымом и цементной пылью проема раздалась матерная ругань, прерываемая надсадным кашлем и безостановочным треском «Узи». Пронырнув под потоком вжикающих пуль, вслед за угольным облаком дымовых гранат в апартаменты Стерха скользнули две незаметные на общем фоне тени. Ожесточенно протирающий отчаянно слезящиеся глаза хозяин клуба перестал палить в белый свет как в копеечку лишь тогда, когда в его правое ухо воткнулся холодный ствол пистолета Magnum SG. Кто-то невидимый ударил по руке, сжимающей «Узи». Мгновение спустя, хозяин клуба почувствовал, как в шею воткнулось что-то острое, и тут же потерял сознание.
- Саня, мы идем.
- Жду. Нашел я тут еще один выход. Какое-то рыло пыталось уйти.
- И что?
- Я же сказал: «пыталось»! Как у вас?
- Порядок. Несем приз.
- Лады.

Лет десять назад, в начале семидесятых, на окраине Самары был выстроен завод по производству органики. Фабрика штамповала разнообразнейшую синтетику, успешно торгуя своим продуктом по всей области. Но на свою беду, производством владел китаец. Пока Россия не ввязалась в войну с Поднебесной, господин Хуань Ди был одним из виднейших самарских пищевиков. Его колбасы, паштеты и сосиски, с обязательной наклейкой улыбающейся хрюшки на каждом изделии, шли нарасхват. Пришла война. Господину Ди, как и прочим гражданам России, имеющим китайские корни, пришлось спешно эмигрировать на родину, а завод был продан с торгов. Новый хозяин в кратчайшие сроки загубил благую идею. Тогда цеха, склады и прочие многочисленные помещения бывшей компании «Ди и сыновья», поменяв несколько хозяев, наконец, опустели. Просторные металлические ангары зарастали сорняками, дичали. В общем, сейчас на месте бывшего царства деловитой суеты гулял ржавый ветер, и бродили голодные собаки.
У одного из ангаров стояла «Росомаха». Ее нынешний облик, как нельзя лучше подходил к окружающему пейзажу.
- Он скоро очухается?
- Минуты через две.
- Какая точность, скажите на милость!
- Ты бы вместо того, чтобы зубы скалить, скажи, что делать с ним будем?
- Ты же хотел его допросить?
- И сейчас хочу.
- Так в чем же дело?
- Я имел в виду, что мы будем с ним делать «потом»?
Ирбис особо выделил последнее слово и испытующе посмотрел на Павла. Тот равнодушно скривил губы и обронил:
- Мне в моем городе проблемы не нужны.
«Ну да, так и есть, после похода точно в Самаре останется», - подумалось Тиволи. Однако вслух произнес другое:
- Ты что там в шприц набираешь?
Ирбис, с озабоченным видом смотревший на уровень бесцветной жидкости в небольшом шприце, удовлетворенно кивнул и подошел к бесчувственному телу Стерха, надежно примотанного к металлической конструкции непонятного назначения.
- А это, Саня, «Антилиар». Такая специальная прививка против вранья.
- Он не загнется?
- С чего бы? От подобной хреновины кодируют только тех, кто имеет дело с государственными секретами и тому подобное. А наш клиент работает... – Ирбис улыбнулся одними губами и поправился, - работал в несколько иной сфере.
Караванщик, сделав укол, разогнулся и оглядел сумрачные лица друзей, освещенные неровным, качающимся светом переносной лампы.
- Вот так. Сейчас он придет в себя и мы побеседуем.
Говорить было не о чем и друзья молча смотрели на начинающего приходить в себя Стерха. Он пьяно ворочался, мотая косматой взъерошенной головой, из уголка рта тянулась неопрятного вида капля. Вдруг, как-то сразу, Стерх выпрямился, распахнул глаза и уставился прямо перед собой, со свистом подобрав слюни.
Ирбис склонился над Стерхом, заслоняя свет и, уставившись в неестественно расширенные зрачки, мягко спросил:
- Ты слышишь меня?
- Да, - ломким голосом отозвался бандит.
- Вы слышите меня, бандерлоги? – пробубнил мрачным шепотом Регобалто.
Караванщик чуть поморщился и продолжил разговор:
- Ты узнаешь нас? Кто мы?
- Ты – Ирбис, он – Павел, он – сука-Сашка, - без выражения ответил Стерх.
Шерпа расплылся в смешке и обернулся, успокоительно выставив ладонь в сторону возмущенно поперхнувшегося Тиволи.
- Откуда ты нас знаешь?
- Меня наняли.
- Расскажи все, что ты знаешь о своем заказчике.
- Мне позвонил Эльдар. Сказал, что есть заказ. Без мокрого. Только захват. Башляют полштуки. Я согласился. Потом позвонила баба. Добазарились. Передала через Эльдара сотку. По голосу – вроде молодая, назвалась Леной. После захвата должна была приехать в условленное место. Если ее все устроит – забашлять еще четыре. Все...
- Это ее номер? – Ирбис поднес к лицу Стерха комм.
- Да, - безучастно кивнул он.
- Что она говорила про нас?
- Сказала, чтобы мы вас захватили и отвезли в условленное место. В старое депо на Кировской. Говорила, что ей нужен один из вас больше всего. Вон тот, - Стерх перевел мертвый взгляд на Тиволи. – Все время его сукой называла. «Шарики» прислала.
- Что? – нахмурился шерпа.
- Фотки объемные, - проворчал Павел.
- Прикольно, - хмыкнул Александр. – У нас по-другому говорят.
- У нас тоже, - согласился Ирбис. – Дальше!
- Сказала, чтобы без мокрого. Сказала, что за трупы платить не будет.
- Когда ты должен был с ней связаться?
- Я уже звонил.
- Лене?
- Нет. Эльдару.
- А это, - шерпа перещелкнул на комме номера и показал цифры Стерху. – Его номер?
- Да.
- О чем договорились?
- Ни о чем. Я сказал, что замочу их обоих.
- Почему? – неприятно поразился Ирбис.
- Потому что вы тогда уже вышли на меня.
- Понятно... – промычал караванщик, озадаченно почесывая затылок.
- Так, я узнал, что хотел. Саня? – Ирбис вопросительно посмотрел на Тиволи.
Тот, теребя свою вечную ханскую бородку, боролся с желанием выспросить как можно больше о так называемой «Лене». Затем вымучил:
- Не-е-ет...
- Как знаешь, - понятливо кивнул Ирбис и отошел к машине. Забравшись в салон, караванщик принялся вводить номера коммов Эльдара и «Лены» в программу поиска.
За этим занятием его и застал Павел.
- Ну, как?
- А-а-а, блин горелый! – ругнулся потерявший надежду шерпа. – Я могу назвать только последнее место, где эти коммы работали. Умная девочка! И свой комм уничтожила и этому Эльдару, видимо, посоветовала то же самое.
- Это Ксю?
- Пашок, какие могут быть сомнения? – укоризненно посмотрел на танкиста караванщик.
- Бес! Ты закончил? Нашел что-нибудь?
- Да нет, Саня. Ксю – ребенок умный. Мои возможности она прекрасно знает. Так что за хвост мы ее поймать не сможем. По крайней мере, прямо сейчас.
- С этим – что? – мотнул головой в сторону Стерха Тиволи.
- Мне он больше не нужен, - равнодушно пожал плечами Ирбис.
Регобалто вынул из набедренного кармана «Magnum» и ушел в сторону Стерха.
- Пашок! – перекрикивая раздавшиеся выстрелы, окликнул друга караванщик. – Переноску забери!
Ночные псы с остервенелым лаем долго преследовали, пробирающуюся между ржавыми ангарами на выход, «Росомаху».
Спрашивается: чего ты бежишь за воняющим бензином железным чудищем?
Чтобы показать, что я его не боюсь!! Рррргауууу!!!



Тринадцать человек. Хм. На сундук мертвеца! Если сунусь в такой компании в Самару – точно будет сундук. Только цинковый. И не один, а тринадцать штук. Не в том дело, что мои попутчики так звероподобно выглядят. Сейчас рядом с Самарским княжеством такие морды шастают, что мои чеченцы, по сравнению, например, со степняками – ангелы во плоти. Степняки... Как народец успел одичать за неполные десять лет, однако? Ну, да пес с ними. Что Страже сказать, всегда придумаю. Дело в том, что этих дикарей нельзя в город пускать. Обязательно во что-нибудь ввяжутся. Если мы, идя по следу, по относительно пустынным местам уже умудрились за собой около сотни трупов оставить, то, что эти звери в городе начнут вытворять? И вся операция насмарку. Нет. Обойдем Самару тихо - мирно кругом и сядем в засаду. Будем ждать, пока караван тронется. Конечно, мне придется в город пару – тройку раз заехать. Так не беда. Даже наоборот. Хоть отдохну немного.
Алексей Смирнов оглядел отряд и подозвал самого старшего из дюжины чеченцев, пошедших вслед за ним, чтобы найти своих кровников.
- Рашид, город обойдем стороной. Сядем в деревне. Будем ждать.
- Зачем? – темнолицый, заросший жесткой черной бородой до самых глаз, Рашид, нелюдимо уставился на Смирнова. – Ты сказал - шакалы в Самаре. Если они там – паччиму туда не идем? Паччиму в обход?
- Потому что я не знаю, где они? Не понял? – Алексей усталым жестом потер переносицу.
За время дороги ему несколько раз приходилось объяснять жаждущим крови чеченцам самые простые вещи. Его спутники не были просто кровожадными дикарями, но всю сознательную жизнь провели, вначале в родных горах, а потом в гнезде Казимагомеда. Что они видели в жизни? Да ничего, кроме войны. Познания об окружающем мире у бойцов были весьма скудны. Потому для Рашида было бы вполне естественной вещью въехать на грузовике в Самару и открыть сезон сафари.
- Самара – очень большой город. Очень! – для убедительности Смирнов положил одну руку на плечо чеченца, а второй потряс растопыренной пятерней у него перед носом. – Пять миллионов! Пять! Понимаешь?
Рашид нахмурился и безмолвно зашевелил потрескавшимися губами, что-то говоря сам себе. Была у него такая привычка. Видимо осмысление отвлеченных понятий, не связанных напрямую с боевой ситуацией, требовало изрядных умственных усилий.
Остальные бойцы подтянулись к спорящей паре, окружив со всех сторон.
Додумав, Рашид развернулся и разразился короткой речью на чеченском.
Нда-с. Однако языки надо учить. А что если этот питекантроп сейчас призывает своих пещерных друзей к ритуальному убийству с последующим поеданием убиенного? Бр-р-р! Все же какой бред лезет в голову! Одичал я, право.
Смирнов закурил. Галдящая толпа чеченцев его заметно раздражала. Тогда, в Ильино-Заборском, он едва смог убедить озлобленных до крайности людей, что не следует убивать всех подряд в округе, включая его самого, ибо это приведет к вполне предсказуемым последствиям. Он смог уговорить отправиться вместе с ним, Алексеем Смирновым, в погоню за виновниками гибели их рода. Убедил. Посмотрим, хватит ли им ума не лезть на рожон в двух шагах от цели.
- Мы согласны, - Рашид требовательно посмотрел на Смирнова. – Обещай, когда найдешь шакалов – выдашь нам!
«Мы согласны!», какая честь, твою бога, душу!
- Обещаю! – предельно серьезно ответил Алексей, положив правую руку на сердце. – Клянусь!
- Хорошо. Мы верим тебе, - таким же убийственно торжественным тоном ответил Рашид.
Вот ведь кретинская морда! Последний из могикан и все такое. Тебе бы перья вокруг башки и топор в лапы... И в зоопарк, твою мать!!
- Рашид, послушай, - Смирнов перешел на деловой тон. – Сейчас поедем, но ты объясни своим, что идти надо тихо. Никого не трогать, если что – разговаривать буду я. Вы по-русски не понимаете. Договорились?
- Хорошо, - кивнул чеченец. – Тебе виднее.
Боевики, выслушав отрывистые команды старшего, потянулись к грузовику. Алексей, докуривая, двинулся к кабине. В последнее время агента сильно беспокоило упорное молчание своего нанимателя. Была договоренность об односторонней связи, но Лемешев уже второй раз подряд не выходил на связь. Смирнов решил для себя, что даже если его заказчик устранен, то дело будет доведено до конца, как всегда. А уж там посмотрим, что делать с товаром. Чеченцы должны выполнить отвлекающий маневр, бойцы они неплохие и при должной организации могут сильно потрепать конвой. Главное же – выяснить подробности о караване. Два танка – это серьезно. Да и люди, охраняющие груз, судя по всему, не новички. Ладно, бог даст, справимся и с этой бедой. Все же интересно, куда пропал Лемешев, а?

Группа Манагера решала трудную задачу: что делать с сибирским разведчиком? Собственно, над ответом мучился лишь руководитель группы. Для Снайпера подобных проблем не существовало – оторвать башку к чертовой матери и все проблемы! Федор был и вовсе далек от подобных дел. Так что Манагеру пришлось выносить решение единолично. Во время последнего сеанса связи с Патроном, последний сказал: на ваше усмотрение.
На мое усмотрение... Что-то вся эта история начинает дурно попахивать. Ладно. Подумаем еще раз, что нам дал Лемешев помимо всякой секретной сибирской лабуды, с которой пусть разбирается сам Патрон. Итак. Конвой везет Вещь. Ценную Вещь. Это мы и так знали. Что конкретно – Лемешев не знает сам. Со стороны Сибири в игре участвует некий высокий чин из правительства и, естественно, сам Лемешев. Поправочка: участвовал. Участвовал как исполнитель. С нашей стороны в игре участвует Патрон. И что-то мне подсказывает, что он крайне не заинтересован в том, чтобы информация о караване попала на стол к его начальству. Угу. Вообще-то, ничего нового. Если в игре такие высокие ставки, то и играют по принципу «пан или пропал». Вопрос: что делать в этой ситуации мне, как себя вести? Может случиться так, что в случае благоприятного исхода нас просто уберут. Разменяют. Ну-ну. Насчет благоприятного исхода я поторопился. Оказывается, на той стороне в игру ввели джокера. Этот Смирнов – ликвидатор экстракласса. Что если он доберется до груза первый? Так. Поступим следующим образом...
Базой в Кстово служил небольшой двухэтажный домик на окраине самой сельхозколонии. Взвод легкой пехоты, охранявший колонию, возглавлял молодой капитан, иногда заглядывавший «на огонек» к радушному хозяину парника, разбитого на заднем дворе дома. Манагер, которого все в Кстово знали под кличкой Майор, привечал капитана, щедро одаряя «голубым шахом». Эту разновидность конопли, Манагер выращивал в том самом парничке. Особенного ухода парник не требовал, работала автоматика. При доме постоянно состоял пожилой мужик, что-то вроде сторожа, который во время постоянных отлучек хозяина и занимался хозяйством. Естественно, сторож получал жалованье из федерального бюджета и был внесен в раздаточную ведомость МГБ. При нужде, сторожа можно было использовать и как боевую единицу, но до подобного пока не доходило и, в свете последних событий, вряд ли когда-нибудь дойдет.
Манагер спустился в подвал, плотно притворил за собой разбухшую от сырости дверь и стал пробираться между нагромождением бочек, ящиков и пластиковых мешков.
В дальнем углу подвала находилась просторная металлическая клетка, внутри которой на узком топчане, прикрывшись теплым шерстяным пледом спал Лемешев.
Подойдя к клетке, Манагер пододвинул поближе ближайший ящик и, удобно усевшись, постучал по стальным прутьям рукоятью пистолета.
Из-под синего, в крупную красную клетку пледа показалась всклокоченная голова сибирского шпиона. Фархад Мансурович сел посередине топчана, провел рукой по небритому лицу, стирая остатки сна.
- Здорово, вредитель!
- Здравствуйте, здравствуйте. Знаете, Фархад, передо мной сейчас стоит довольно сложный выбор, - Манагер приумолк и пытливо посмотрел в припухшие со сна глаза Лемешева.
- Убить меня сразу или о-о-ох-ооо... – душераздирающе зевнул сибиряк, - попользовать еще?
- Совершенно верно. И вот тут я задаюсь вопросом. Что вы можете мне дать еще?
- Пока ничего, - пожал плечами собеседник. – Я же аналитик, вы помните? То есть разработчик. А при недостатке информации могу лишь строить гипотезы. Что, впрочем, вы умеете делать не хуже меня. Или, может быть, что-то изменилось?
- Пока нет. Но с вашей помощью может и измениться.
- Каким же образом? – насмешливо прищурился пленник.
- Вы выйдете на связь со Смирновым. Мне не важно какие кодовые слова вы ему скажете. Я имею в виду то, что вы сообщите ему о своем провале. Это мне неинтересно. Мне нужно, чтобы вы связались со Смирновым и приказали ему свернуть операцию.
- Не пойдет, - в азартно блеснувшем взгляде Лемешева читалось веселое любопытство. – Даже если я не буду ему ничего говорить, помимо приказа о прекращении операции, он не согласится. Я хорошо знаю этого человека. К счастью не лично. Наше короткое знакомство в Нижнем не в счет. Дело в том, что он уже получил всю оговоренную сумму и согласился с моими условиями, а в этом случае он обязательно дойдет до конца.
- Ну и хорошо. Пусть идет. До конца или нет – другой вопрос. Главное, чтобы вы связались с ним. Думаю не стоит прибегать к варварским методам дабы склонить вас к сотрудничеству?
- Да нет, зачем же? – проговорил потускневший Лемешев.
- Вот и отлично. Через пять минут сюда спустится Снай, он и принесет все необходимое, а я прослежу, чтобы все прошло как надо и подскажу вам, что именно вы должны будете говорить.
Манагер прижал пальцем комм и заговорил со Снайпером, приказывая доставить аппаратуру в подвал. Лемешев же, уперевшись остекленевшим взглядом в мясистое ухо гэбиста, тяжко задумался.
Что за игра? То, что со Смирновым у нас есть кодовые слова для обозначения провала он догадался. Да что там: «догадался»! Подобную ерунду изучают в первый месяц разведшколы. Но, тем не менее, хочет чтобы я попробовал отговорить Алексея от выполнения задания. Странно... Чего он добивается?
Манагер закончил разговор, мельком взглянул на озадаченного Лемешева и, внутренне ухмыльнувшись, принялся играться с коммом.
Не понимаешь, что мне нужно? И не поймешь. Я сам до конца не могу понять, чего именно я хочу. А насчет Смирнова все просто. Надо, чтобы он почувствовал себя брошенным. Как он поведет себя? Скорее всего, начнет собственную игру, независимо от сибиряков. Впрочем, сибирская разведка здесь ни при чем. Такие типы, как Смирнов договариваются с конкретным человеком, получают деньги от конкретного человека и, если что, стреляют между глаз конкретному человеку. Подозревать Смирнова в том, что он сознательно работает на какую-либо спецслужбу глупо. В общем, он неизбежно задергается. Поймет, что его сдали. Обязательно поймет. Вот тогда заварится интересная каша. Может он и сумеет добраться до каравана раньше меня, но в любом случае, отказываться от торга в случае собственной удачи не будет. А я постараюсь его заинтересовать. Но, все же было бы лучше, чтобы до каравана добрались быстрее мы. Завтра? Нет, пожалуй, сегодня, выступим в Самару. А Лемешев... Ну что ж. Я не людоед и потом, в нужный момент Фархад может стать мне очень даже полезен. Это, например, тогда, когда Патрон подумает, что я ему более не нужен. Вот тогда-то я и козырну Лемешевым.
- Снай? Дружочек, отомкни клетку и поставь аппаратуру рядом с нашим гостем. Фархад Мансурович, говорить вы будете следующее...



Как хорошо сидеть летней ночью на камушке около Волги и бездумно кидать обкатанные речной волной голыши в ласково шуршащую воду. Тепло. Дневная жара спала, еле заметный ветерок ласково холодит разгоряченную кожу, по реке медленно ползет празднично освещенный прогулочный теплоход. На другой стороне реки, далеко-далеко, весело мерцают огоньки турбаз. Хорошо! Если бы еще все комары разом передохли, так просто рай на земле!
Ксю и Аскольд молча сидели рядышком и любовались ночной панорамой, изредка звучно пришлепывая наглых кровососов. Аскольд достал из нагрудного кармана пачку «Кабула» и, не глядя, передал сигарету Ксю.
- У меня свои, спасибо.
- Думаешь, он придет?
- Конечно.
- Он тут не заблудится?
- Думаю нет. К тому же мы уже здесь были. Приходили купаться.
- Нда?
- Ага. Место тихое, пляж в стороне.
- И ты полезла купаться? – в голосе Аскольда проснулся интерес.
- Нет, - чуть поморщившись ответила Ксю. – Я еще не спятила. Просто лежала и загорала.
Позади, из непролазных прибрежных зарослей послышался шум ломающихся веток и приглушенная ругань. Кто-то пытался выбраться сквозь высокий кустарник на берег.
- Я же говорила.
- Рад, что ты не ошиблась.
Чуть погодя стал виден мечущийся из стороны в сторону тонкий лучик фонарика.
- Эльда-ар! Я здесь!
- Да иду я, мать того за ногу, если башку себе не сверну...
Далее послышался неразборчивый мат и деревянный хруст, закончившийся взвизгом и продолжительным шумом. Наконец на узкую прибрежную песчаную полоску выбрался перепачканный во время падения Эльдар и Ксю поднялась к нему навстречу.
- Привет, - томно улыбаясь, промурлыкала хищница.
- Привет, привет. А это кто? – нахмурился Эльдар.
- Ты комм уничтожил?
- Да раздавил я его, успокойся. Может, познакомишь или как?
- Познакомьтесь. Аскольд. Эльдар. Аскольд мой старый товарищ, ты уже, кажется, слышал о нем от меня.
- Было дело, - насмешливо улыбнулся Эльдар. – Ну, и зачем ты меня сюда вытащила?
- Присаживайтесь, у нас, волею случая общие проблемы, подумаем, как их решить, - Аскольд повел вокруг себя приглашающим жестом и вновь уселся на громадный валун, повернувшись к прибывшему вполоборота.
Парень нерешительно потоптался, примериваясь к импровизированному креслу, затем, мысленно плюнув, устроился с ногами на самой верхушке, оказавшись между Аскольдом и Ксю. Девчонка тут же примостилась рядом, обвив тонкими изящными руками талию любовника и положив голову к нему на плечо.
- Во-первых, хотелось бы уточнить, что, собственно говоря, случилось. Пожалуйста, не скрывайте от меня ничего. Ксю может подтвердить мою личную заинтересованность в благополучном исходе данного инцидента.
Ишь как чешет, блин! Прикольно... Кем он Ксю приходится? Начальник, что ли? Ладно, хрен с ним. Если Ксюха не возражает, то и мне теряться не хер.
- В общем, так. Ксю меня попросила, чтобы я договорился с крутыми пацанами. Ее тут один козел обидел, надо было, в общем, его вежливости научить. Ну, дело благое, я добазарился. Стерх...
- Кто, простите?
- Стерх. Ну, пахан есть такой. А может уже и нет его, - грустно хмыкнул рассказчик. – Короче, Стерх вроде взялся за дело, все ништяк было. Вооот... А сегодня звонит и орет, будто ему яйца дверью прищемили, блин. Я так понял, что те братки ему не по зубам оказались. Ну, это-то ладно. Я тут среди своих поспрашивал, оказалось, что какие-то солдаты, а может не солдаты, хер их знает, сегодня «Африку» разнесли в дребезину.
- Насколько я знаю, это некий подпольный клуб в Зубчаниновке?
- Во-во. Тока не подпольный он. Да че там! Все в курсе, че там за дела. И Стража в курсе. Тоже свой кусок получает. Ну, так вот. Я ж говорю! Какие-то крутые приехали под вечер и раскатали «Африку» в зюзечку.
- Понятно, - процедил Аскольд.
Ксю поежилась под деланно равнодушным взглядом напарника.
- Да!! Это ведь тоже не все!
- А было еще что-то?
- Ха! А то! Мне тут рассказали, что кто-то на Управе две машины Стерховых братков в расход пустил.
- Тоже сегодня?
- Ну!
- Скажите, а что вам известно о нападавших на «Африку»?
- Нууу... У меня там знакомый был... Так он вроде базарит, что их трое было.
- Всего лишь трое? – неприятно поразился Аскольд.
- Да вот же ж! Я тоже подумал, что гон галимый, че за дела? Приходят трое и целый клуб уделывают? Не бывает так!
- Бывает, Элик, еще как бывает, - вздохнула Ксю и, высвободив руки, достала из сумочки пачку «Желанных».
- Вы не могли бы познакомить меня с вашим товарищем? – осведомился Аскольд.
- С каким? – не понял Эльдар.
- С тем самым, что присутствовал при нападении на клуб.
- А-а-а... С Батоном, что ли? Да легко. Пиши номер.
Ксю подошла к кромке воды и, спрятав левую руку подмышкой правой, крепко затянулась.
Молодцы. Я их явно недооценила. Нет, черт, действительно молодцы!
Странное чувство мимолетной гордости за своего бывшего мужа коснулось задумавшейся Ксю. Тут же тряхнув смоляно-черной гривой, девчонка отогнала неуместные сантименты.
Ничего. Теперь буду умней. Аська прав. Нечего устраивать самодеятельность. Придет время – разберусь с Сашенькой по полной.
Докурив сигарету, Ксю выбросила окурок в воду и обернулась к мужчинам. Разговор был почти закончен и Аскольд, многозначительно посмотрев на напарницу, подвел черту:
- В целом, мне ясно, что мы должны предпринять. Благодарю вас за предоставленную информацию, смею вас заверить, что мы позаботимся обо всем.
- Да? – язвительно поинтересовался Эльдар. – А мне что прикажете делать? Если эти ребята меня вычислят? Что, уезжать что ли? Хрен. Никуда я из Самары не поеду.
- Это был бы наилучший выход, но, к сожалению, как я и предполагал, вы не станете следовать голосу благоразумия.
- Слы-ы-ышишь! – на блатной манер протянул Эльдар. – У меня дружбанов хватит, чтобы этот вопрос порешать. Отвечаю!
- Не сомневаюсь в ваших многочисленных связях, но, увы, не могу допустить в подобном деле никаких случайностей. И так уже допущено слишком много ошибок.
- В смысле? – ничего не понимающий Эльдар перевел взгляд с Аскольда на Ксю.
Аскольд неторопливым движением достал из-за пазухи пистолет и, чуть отстранившись, выпустил две пули в живот недавнего собеседника.
Эльдара снесло с камня на землю. Лежа на спине, парень попытался приподняться, но смог лишь опереться на локоть когда его настигла последняя пуля, попавшая ему точно меж бровей.
Аскольд тем же нарочито спокойным жестом спрятал свой «Мист» во внутренний карман пиджака и подошел к трупу. Прижав пальцем сонную артерию, он удовлетворенно кивнул головой и повернулся к Ксю.
Девушка, будто замерзнув, обхватила себя руками, уставившись на залитое кровью тело.
- Это тебе урок, - жестко отчеканил Аскольд. - Запомни, что если бы не твоя глупость, он был бы жив.
Возбуждение от убийства схлынуло, ушла пьянящая волна всемогущества, и прибалт продолжил уже совершенно нормальным тоном:
- Мне пришла в голову очень недурная мысль. Я точно не знаю, как долго намереваются пробыть в Самаре наши подопечные, но теперь у нас есть шанс задержать их. Не знаю, на какой срок, но, до прибытия нашей боевой группы они точно не уедут.
Ксю заставила отвести взгляд от неподвижного тела недавнего любовника и предательски дрогнувшим голосом спросила:
- Что ты придумал?
- Сдадим их Городской Страже. Крупных неприятностей у них не будет, но в городе они задержатся как минимум на неделю. А это как раз то, что нам нужно.
Ксю вздрогнула как от удара током – нога мертвеца неожиданно дернулась в судороге.
- Не обращай внимания, - успокоил метиску Аскольд. – Подобное случается довольно часто. Давай-ка лучше о деле.
- Да-да...
- Сейчас поедем в гостиницу и там спокойно все обсудим. А тебе, пожалуй, не повредил бы бокал коньяка.
Живые ушли. Участники большой игры торопились. Слишком высока стала цена ошибки. Нельзя ошибаться. Совсем нельзя.



Ну, что за настроение! Отвратное настроение, надо сказать. Погано на душе. Даже не погано, а поганенько. Пропала эйфория схватки, теперь – ждать. Ждать Умеда, пока он утрясет свои торговые дела, ждать Кузьмина, пока он стоящих людей найдет, ждать Пашку, пока он со своими танками любимыми закончит возиться, ждать Сашку пока он натрахается... Стенку, что ли посмотреть?
В первый же день, как только караван достиг столицы княжества, Ирбис арендовал небольшой коттедж с понедельной оплатой. Регобалто, естественно, устроился у своей родни, а Тиволи на пару с караванщиком делил временное жилище. Кто его знает, как долго придется в Самаре сидеть? Люди, техника, торговля... Это, конечно, важно. Но для караванщика гораздо важнее другое.
Какой дорогой пробираться дальше, на юг? Если напрямую, через кочевников, то надо бы разузнать поподробнее, что да как. Поговаривают, что объявился какой-то сильный вождь. Вроде бы собирает разрозненные кочевья под свою руку. Значит, в пустыне неспокойно. Да, впрочем, там всегда неспокойно.
Ладно, бес с ней, с пустыней, все равно, ехать прямиком через этот раскаленный ад придется лишь в самом крайнем случае. Что же до более спокойного пути, того, что был намечен изначально, то и тут не все гладко. Сталинград задирается. Очень ему хочется обратно в Федерацию. Оно и понятно, уж больно соседи подобрались авторитетные, того и гляди – сожрут. На юге - вечно воюющее Войско Донское. То с кубанцами сцепятся, то с кавказцами. На севере – Самара, которую терпеть не может Москва. Что в такой ситуации делать?
Несмотря на все, на это, все же путь через Сталинград и Гурьев выглядит предпочтительнее, нежели рейд по пустыне.
Ненадолго задумавшись о дороге, Ирбис отвлекся от тягостных мыслей, портящих настроение. Он лежал на старом продавленном диване и механически перещелкивал каналы. Наконец инфостенка заинтересовала караванщика, и он даже стал соображать, что за видеоряд мелькает у него перед глазами. Один из самарских телеканалов показывал новости. Симпатичная девочка, с горящими от возбуждения глазами, азартно тыкала пальчиком в обгорелые остатки автомобиля, в котором Ирбис без труда узнал давешний «Мерседес». Критически взглянув в сторону спальни, из-за двери которой уже битый час доносились стоны и вскрики, шерпа даванул кнопку звука и помещение до отказа заполнил голос телеведущей.
- «...погоня со стрельбой! И вот здесь, как вы видите, разыгрался последний акт настоящей драмы из бандитской жизни! Мы обратились за разъяснениями к полковнику Городской Стражи Василию Андреевичу Пантелеймонову».
В кадре появился худой, чуть сутулящийся полицейский чин. Из-под форменной фуражки прямо в объектив недовольно уставились умные серые глаза. Полковник производил впечатление достаточно серьезного человека, впрочем, никто иной и не сможет возглавлять ОББ Стражи.
Полковник с застарелой, плохо скрываемой злостью взглянул на репортершу и принялся отвечать на вопросы.
Дверь, ведущая в спальню, распахнулась от молодецкого пинка и в гостиную ввалился голый Тиволи. Ирбис, невинно округлив глаза, взглянул на товарища и прибрал звук грохотавшей стенки.
- Ну, ты че, окабанел?
- А что не так?
- «Что не так!» - передразнил Александр. – У нас чуть уши не заложило!
- Аааа...
- На!! Заткни эту верещалку! – Тиволи было, повернулся к спальне, когда его настиг равнодушный голос шерпы.
- Между прочим, о нас рассказывают.
Пехотинец нахмурился и сделал пару шагов спиной вперед, чтобы разглядеть изображение. Ирбис снова увеличил громкость:
- «...мастерский выстрел из ракетомета. Один из бандитов был убит на обочине дороги, тогда как остальные были либо расстреляны в «Волге» либо сгорели в «Мерседесе» в первые же секунды столкновения. Очевидно, что его убили не сразу, видимо, допрашивали. Десятки свидетелей сообщают о погоне и перестрелке в районе трассы Евроквартал – Управленческий. Из трех машин, которые участвовали в погоне, мы видим только две. Третья, как показывают многочисленные свидетели, машина неустановленной марки, очевидно, армейский вездеход. Но, могу ответственно заявить, что поимка преступников, вопрос времени. Я...»
- Ню-ню. Бдительный ты наш. Хрен ты меня вычислишь! – презрительно фыркнул Ирбис.
Тиволи недовольно посмотрел на шерпу, с шумом почесал волосатое брюхо, зыркнул в сторону спальни и пробурчал:
- Может да, а может, нет. Погодь, я щас.
 Дверь захлопнулась, караванщик вернулся к репортажу.
- «...утверждаете, что это очередная разборка местных авторитетов?
- Я ничего не утверждаю, а могу пока лишь констатировать очевидные факты.
- Скажите, как связаны между собой перестрелка на шоссе и нападение на клуб «Африка»?
- Как вы сами уже говорили, убитые принадлежали к группировке некоего Стерха. На текущий момент клуб «Африка», который по косвенным данным принадлежал опять же ранее упоминавшемуся Стерху, закрыт, проводится следствие.
- Тогда возникает логичный вопрос: отчего бы не допросить самого Стерха?
- Приношу свои извинения, но тайну следствия еще никто не отменял. Еще раз простите и разрешите откланяться.
- Огромное спасибо. Как вы только слышали, глава отдела по борьбе с бандитизмом подтвердил связь между нападением на клуб «Африка» и перестрелкой в районе Управленческого городка. Кому мог перейти дорогу авторитет по кличке Стерх? И следует ли ожидать в ближайшее время начала гангстерской войны на улицах родного города? С последними новостями с места событий Матильда Эпштейн.
- Матильда!! – расхохотался Ирбис, выключая звук.
За дверью спальной комнаты были слышны капризный женский голос и ворчание Тиволи. Караванщик принялся за смешивание коктейля. Сам Ирбис предпочитал чистое, но одну смесь уважал. За основу берется текила, добавляется сок лимона, анисовая водка и полученная бурда выливается в наполовину полный бокал с шампанским.
- Опять продукт переводишь?
Тиволи уже успевший напялить джинсы, правда, не застегнув ширинку, пытался натянуть на широченные плечи тесную майку. Кое-как справившись с туалетом, Александр прошлепал босыми ногами к барной стойке и тут же сцапал бутылку текилы. Из спальни, неуверенной походкой, вышла светловолосая девушка, закутанная в простыню.
- Кому что? – осведомился Ирбис.
- Мне, если можно, коньяк.
- А у меня свое. Глотну текилки.
- Смотри, не подавись.
- Добрый ты...
- Какой есть.
Караванщик с интересом разглядывал новую пассию Тиволи.
Девчонка устроилась на высоком табурете около стойки. Небрежно закрученная простыня постоянно сползала, что заставляло блондинку постоянно поддергивать верхний край. Поймав откровенный взгляд Ирбиса, девушка гордо тряхнула спутанными кудрями и с вызовом спросила:
- Нравлюсь?
- Не очень, но, вообще, на уровне, ничего не скажешь.
Блондинка с подозрением посмотрела на шерпу и пододвинула поближе коньяк. Продолжая держать Ирбиса взглядом, она храбро отхлебнула из бокала и тут же распахнула обожженный ротик.
Караванщик с изуверским наслаждением медленно смешал ледяной тоник с апельсиновым соком и катнул его по стойке в направлении постепенно багровеющей блондинки. С судорожным всхлипом втянув в себя оранжевую смесь, девушка перевела дух и разразилась надсадным кашлем.
- Развлекаешься? – с неодобрением заметил Тиволи.
- Что ты, что ты. Дама заказала коньяк...
- И ты набухал ей свой любимый СС-20, да?
- Но это же коньяк!
- Топливо это ракетное, а не коньяк. Ну-ну, Оленька, успокойся, это он так шутит, все хорошо уже, все в порядке, - нежно похлопывая по спинке, успокаивал девушку Александр.
- Шутник! – просипела Ольга в перерыве между глотками. – Убивать надо таких шутников!
- Верите ли, мадам! – прижал правую руку к груди Ирбис. – Многие пытались последовать вашему совету, но, как видите, они были далеки от совершенства.
- Ничего, у тебя все впереди, - процедила Ольга и отошла прочь.
Спрятав усмешку, Тиволи обменялся понимающим взглядом с товарищем и отпил из горлышка. Ирбис тронул клипсу комма в ухе:
- Да, Пашок. Понял. Подъезжай.
- Пашка едет?
- Ну. Говорит, что ремонт закончен. «Зубры» в строю, танки его любимые тоже в порядке.
- Как там Умед?
- Да как обычно. Торгует. Я тут Андрееву недавно звонил. Говорит, мол, целый день народ толчется. Умед носится как угорелый. Кузьмин с ним постоянно.
- Зачем? – с подозрением спросил Александр.
- Понимаешь... – протянул Ирбис, размешивая адскую смесь в высоком стакане. – Моя бы воля, так я бы ему и вовсе бы запретил по городу просто так мотаться. Неспокойно мне. Но он хозяин, так что... А так, Кузьмин – малый опытный. В свое время телохраном работал.
- Думаешь могут...
- Да ничего я не думаю, - неожиданно ожесточенно выдал Ирбис и залпом проглотил коктейль. – Просто мне вся эта возня вокруг груза уже поперек горла стоит. Еще бывшая твоя, блин, так ее в рот и всяко!
- Ндыыы... – согласно замычал Тиволи. – Не вовремя она мстить задумала. Про новости, - Александр ткнул большим пальцем себе за спину, - что думаешь?
- Думаю, будет день – будет пища, - угрюмо ответил караванщик. – Даже если к нам местные менты пристебутся, то уж Умед нас точно отмажет. И потом. Что они нам могут предъявить? Превышение скорости? Не смешно. А «Африку» мы громили в боевых хабках, попробуй опознай!
Мужчины успокоились и принялись травить анекдоты. Ольга удалилась в спальню, мстительно включив по дороге стенку на полную громкость.
Обычный день, обычное утро. Надо бы развеяться?
Рюмка за рюмкой, глоток за глотком... Вот и Ольга уже рядом, оделась, волосы в хвост собрала. Молчит, только к мужикам присматривается. Разговоры все громче, темы все интереснее. Ну, где там Пашка?
- Здорово!
- Здрав буди, боярин!
- Привет, Пашок!
- Че-то вы рано сегодня начали. Коньячок я вижу, текилка...
- А мы в своем праве.
- По любому! Пока день отъезда не назначен, можем со свободной душой валять балду.
- Мне что ли плесните.
- С нашим удовольствием! Чего изволите?
- Ммм... Думаю стошку коньячка - в самый раз.
- Ваше здоровье!
- Взаимно.
Пустота свободного времени у наемников обычно заполняется стимуляторами.
Наверное, дома, (если у наемника есть дом) он – отличный семьянин (весьма сомнительно), примерный прихожанин местной церкви (вообще, ни в какие ворота!) и, вообще, активный член общества (насчет члена – может быть, а вот остальное...). Но... Вот именно, но!! В походе наемник должен выполнить поставленную перед ним задачу и выжить. И именно в такой последовательности. А потому, коли уж выдались свободные денечки: гуляй, рванина!! Но иногда надоедает даже это. Особенно, если тебе за тридцать и не к кому возвращаться.
Ирбис автоматически улыбался, подхватывал шутки, даже выкурил косячок-другой за компанию, но на предложение прошвырнуться-прогуляться ответил отказом. По хорошо известным ему симптомам, караванщик безошибочно определил приближающуюся хандру. Плохо дело.
- Да ладно ты! Че ты тут делать будешь? В стенку пялиться?! Поехали.
- Не, мужики, я за компом посижу, прикину кое-что. Так что – без меня, без меня.
- Ольга! Поскакали!
- Я тоже не поеду.
Тиволи и Ирбис одинаково недоумевающе уставились на девушку. Павел уже спустился к машине, и со двора доносились нетерпеливые гудки.
- Ольга, - неуверенно начал Ирбис, - собеседник из меня сейчас хреновый...
- Не нужен тебе сейчас собеседник, - заметила девушка. – Сань, езжай, проветрись. Ты же вернешься?
- Куда я на хрен денусь? – сердито спросил Тиволи.
- Вот и хорошо, - Ольга чмокнула ничего не понимающего Александра и, повернув к двери, шлепнула по заднице. – Топай, давай, буду ждать.
- Бабы... – удаляясь, неопределенно буркнул Тиволи.
Ирбис испытующе смотрел на Ольгу. Та прошлась по гостиной, зашторила окна, распустила, собранные в тугой хвост волосы и подошла к бару.
- Давай-ка, я встану за стойку, а ты сядешь на табурет.
Заинтригованный караванщик сделал, как велено. И, поерзав по кожаной обивке, протянул руку к бутылке. Ольга положила свою ладонь поверх его, заглянула в глаза шерпы и неожиданно мягко попросила:
- Наливать тебе буду я и именно то, что посчитаю нужным, хорошо?
Ирбис медленно убрал руку и пожал плечами:
- Ладно. Как скажешь.
Присмотревшись к Ольге, Ирбис с легким удивлением отметил для себя, что ей, на самом деле, не двадцать – двадцать два, как он вначале подумал, а, скорее всего, лет двадцать восемь, а может и все тридцать.
Крохотные морщинки в уголках глаз, умный взгляд, умело наложенная косметика. Женщина. Не девчонка и даже не «эй, девушка!», а именно Женщина.
Хм. Странно. Вокруг Сашки обычно вертятся молоденькие безмозглые сикухи, чей словарный запас не превышает двухсот – трехсот слов. А тут... Что ей от меня надо? Сашку услала...
В караванщике внезапно проснулась подозрительность. Он по-новому присмотрелся к Ольге.
Красивая. Как она с Сашкой познакомилась? Не помню... Что ей вообще тут надо? «Не нужен тебе сейчас собеседник»! Может она от Ксю? Или от Стерха?!
Тьфу ты, черт! Нет, не буду больше этот сорт курить! И так уже почти параноиком стал.
- Наверное, думаешь, что мне от тебя надо? – проницательно улыбнулась Ольга.
- Да нет, так просто, задумался... – сердито поджал губы Ирбис.
- Ничего мне от тебя не надо. На вот, выпей.
Ольга передвинула поближе к караванщику почти полный бокал тоника с каплей джина и села на крутящееся кресло, спрятанное за стойкой.
- Слушай, а ты давно караванщиком работаешь?
- Лет пять, может меньше, может больше, - пожал плечами шерпа. – Смотря как считать.
- Нравится?
- Нравится? – переспросил чуть растерявшийся от неожиданного вопроса Ирбис. – Да, наверное... А почему спрашиваешь?
- Да так. Мне вот моя профессия не нравится. Вернее, перестала нравиться.
- А чем ты занимаешься?
- Археолог.
Ирбис поднял в немом вопросе брови.
- Вот-вот, - засмеялась Ольга. – Кто сейчас, в здравом уме, будет заниматься археологией? Может нам всем, и жить-то осталось чуть да маленько, а я раскопками занимаюсь.
- Прибыльное дело? – иронически осведомился шерпа.
- Археология? Не смеши меня. Работать приходится не по специальности. Вернее, не совсем по специальности, - поправилась Ольга.
- То есть?
- Сталкер я.
- Ста-а-алкер... – с уважением протянул Ирбис. – Понятно.
- А где последний раз была? – с проснувшимся интересом спросил шерпа.
Он знал, чем занимаются сталкеры. По сути, это были обыкновенные мародеры. На свой страх и риск, сталкеры пробирались в развалины городов, уничтоженных ядерным ударом. Чаще всего сталкеров нанимали, для розыска чего-то конкретного. Например, оружейных складов или ценностей. Профессия сталкера была смертельно опасна. Что, впрочем, вполне естественно. На зараженных землях никакого закона, кроме закона джунглей нет. Кто первым выстрелит – тот и прав. Ирбис знавал одного такого. Ничего общего с Ольгой у мрачного бородатого алкоголика, каким и был знакомый сталкер шерпы, не было. Вернее нет. Было. Они оба живы. А это, если учесть выбор профессии – немало.
- Последний раз в Сибирь ездила. Куда – тебе знать не обязательно.
- Прикольно, - Ирбис подвел черту под раздумьями и сделал солидный глоток. – Давно?
- Работаю? Да как и ты. Почти пять лет.
Собеседники померялись взглядом и одновременно отвернулись друг от друга.
Что тут говорить? Собачья жизнь. Но интересная собачья жизнь.
- А живешь где? – прервал затянувшуюся паузу шерпа.
- Жила, - уточнила Ольга. – Жила я в Перми. Потом замуж вышла.
- Развелась?
- Почему так думаешь? – испытующе уставилась на Ирбиса собеседница.
- Да вообще... – лениво помахал в воздухе рукой караванщик.
- Тоже разведен!
- Ну.
- Предлагаю за это выпить, коллега! – подчеркнула последнее слово Ольга.
- Ага. Только налей чего-нибудь покрепче, чем этот лимонад, - Ирбис ткнул пальцем в недопитый стакан с тоником.
- Хорошо.
Наблюдая за ловкими движениями наливающей и смешивающей напитки женщины, шерпа поинтересовался:
- Не любишь крепкое?
- Если я сталкер, значит должна хлебать спиртягу стаканами?
- Да нет... Просто...
- Просто все сталкеры, которых ты видел, поступают именно так? – в направлении Ирбиса заскользил стакан с коньяком.
- Ну.
- А я нет! Ле хаим! – Ольга отсалютовала коктейлем.
- Воистину хаим! – согласился собутыльник.
Мягкая коньячная волна смыла остатки неуверенности. Стало уютно. Как будто невидимые шторы отгородили крохотный мирок на двоих от всего сущего. Нет запретных тем, нет никаких ограничений в беседе. Будем мудры и терпимы! Спроси меня и я отвечу на любой вопрос! На любой!
- А почему ты развелся? Ты ее любил?
Ну вот, блин. Приехали. Вот тебе и «любой вопрос».
- Зачем тебе? – поморщился Ирбис.
- Мне? Вообще-то незачем. Просто я думаю, что тебе лучше выговориться. А то, как я вижу, ты иногда, будто проваливаешься куда-то. Вроде бы ты тут, а вроде и нет тебя.
Ольга спокойно, без нажима взглянула на шерпу и продолжила:
- Расскажи мне о ней.
Ирбис шумно вздохнул, выудил сигарету из пачки в нагрудном кармане и слегка задумался.
А какого хрена? Я ее не знаю, она меня тоже. Да и потом, действительно хочется выговориться. Надоело этот груз таскать. Посоветовать она ничего не сможет. Что тут советовать? Ладно... Исповедуемся.
Не сводящая с караванщика внимательного взгляда женщина, прекрасно понимала, что творится в душе уже немолодого наемника.
И почему мужики думают, что они умеют прекрасно владеть лицом? Может оно так и есть, когда дело касается чисто мужских взаимоотношений. Но уж коли речь идет о любви, то тут тягаться с женщиной бесполезно. Давай уж, рожай, что ли. Вот мнется, как целочка!
- Я тогда только-только приехал в Вологду, - начал шерпа, глядя мимо Ольги. – Приехал, обосновался, начал работать. Получил первый заказ. Я ведь на флоте служил. В разведке. А до службы по стране помотался – дай бог всякому. Вот и подумал – подамся в шерпы. Оказалось – мое. Был у меня заказ, караван от Петрозаводска до Костромы довести. Довел. Потом меня обратно подрядили. В Костроме с Ташией и познакомился.
- Ташия?
- Да. Только не спрашивай, откуда у нее такое имя. У нее в крови кого только нет! Кажется даже какая-то то ли царская, то ли ханская кровиночка присутствует... В общем, ладно. Познакомился. Я тогда в ожидании обратного рейса в Костроме целый месяц проторчал. Ну и получилось так, что в Петрозаводск уже поехал вместе с Ташкой.
Ирбис заулыбался, вспоминая что-то приятное.
- Ты не жмурься, как кот на сметану, - ворчливым тоном подтолкнула рассказчика Ольга. – Рассказывай, давай!
- Я и рассказываю. Потом она осталась у меня. Поженились. Кстати, с Сашкой я в Вологде познакомился. Он у нас был частым гостем. Все время с подругой приходил. Весело было. Ндааа...
Раздавив окурок в пепельнице, Ирбис продолжил уже совсем иначе:
- Потом родился Игорек. А у меня что-то с заказами не заладилось. Год просидел без работы. Но не это главное. Ташка бы все поняла. Просто... – шерпа замялся, подыскивая нужные слова. – Просто, понимаешь, если бы я просто сидел без работы, было бы полбеды. Нельзя сказать, что я запил. Нет. Загулял? Тоже вроде нет. Но вот домой по ночам не приходил часто – это да. Она в это время с маленьким одна оставалась. А тут я под утро заявляюсь с похмельной рожей. И так не один и не два раза.
- И не пять и не десять, - понимающе кивнула Ольга.
- Ага. В конце концов, у нее лопнуло терпение, и она уехала вместе с Игорьком в Кострому, к родителям.
Ирбис помрачнел, закурил новую сигарету и продолжил:
- Поначалу я не поверил. Мнилось – надумала меня поучить. Приехал в Кострому...
Выражение лица караванщика переменилось с «серого осеннего дня» на «темную зимнюю ночь».
- Лучше бы не приезжал. Ташка отгородилась от меня. Стала чужой. Смотрел на нее и не верил. Думал, все образуется. Ага! Хрен вам! Чем дальше – тем страшнее. Сначала она еще хоть как-то поддерживала со мной контакт. Ходили гулять с Игорьком, перезванивались. А потом... Потом, в какой-то момент я понял, что – все. Приплыли. Она выкинула меня из сердца.
Ирбис криво усмехнулся:
- Извини, что так пафосно, просто как то не нахожу слов.
- Ничего, все в порядке.
- Ну вот, - успокоился караванщик. – Прекрасно понимаю, что миллионы, миллиарды людей испытывали нечто подобное до меня, но ведь самая страшная боль – твоя боль. Это потом до меня дошло, что ей было гораздо больнее. Но она оказалась сильнее меня. В том плане, что решила раз и навсегда вычеркнуть меня из своей жизни. Я не верю в то, что Ташка меня не любила. Хотя... Все может быть. Не знаю.
Ольга налила коньяк в опустевший стаканчик Ирбиса и спросила:
- Знаешь, мне интересно, что чувствует мужчина, которого бросили?
Караванщик кивком поблагодарил Ольгу и выцедил единым духом коричневый напиток. Промокнув выступившие слезы рукавом, он медленно прожевал лимонную дольку и ответил:
- Что чувствует? Давай по порядку. Сначала гнев. Такой, что иной раз подумав о бывшей жене, начинаешь задыхаться от бессилия. Потом обида. Как же так? Ведь я такой-рассякой замечательный, а она взяла да ушла. Потом тоска. Тоска черная. Начинаешь разговаривать сам с собой, придумывать возможные диалоги с Ташкой. Споришь с ней, что-то доказываешь. Тут главное что? – деловитым тоном поведал Ирбис. – Главное, чтобы не спятить, надо скоренько придумать себе оправдание. Если не получается, то надо придумать себе цель. Вот, мол, сделаю то-то и то-то, приеду на белом коне и она сразу поймет, какая она была дура и какой я, на самом деле молодец!
Караванщик саркастически хмыкнул и подал сам себе реплику:
- Ага! И все будет как прежде, и все будет просто замечательно!
- Так не бывает, - грустно заметила Ольга.
- Не бывает, - согласился Ирбис. – Какое-то время я еще метался, пытался зацепиться... Бог ты мой! Теперь я понимаю, каким идиотом я был! Она, наверное, ухохатывалась, глядя на мои потуги. Ндааа...
- А ребенок?
Шерпа зло сцепил зубы и побарабанил пальцами по полированной поверхности стойки.
- Ребенок? Давай я объясню тебе мою позицию и закончим на этом.
- Как скажешь.
- Ему сейчас два годика. Скоро Ташия найдет себе парня. Нет. Уверен, что уже нашла. Зачем ему было привыкать к «воскресному папе»? Что за садомазохизм? У парня будет отец. Уверен, обжегшись на мне, Ташка подыщет себе нормальную пару. Так что, с Игорьком все будет в норме. Доступно?
- Вполне, - вздохнула Ольга. – И больше вы не встречались?
- Нет! – отрезал Ирбис. – И никогда не встретимся, по крайней мере, сознательно.
- Never say never...
- I don’t care a fuck about it!
- Ok! Ok! Easy, body! Be cool!
Оба рассмеялись. Захмелевший Ирбис положил голову на сложенные руки и посмотрел снизу вверх на Ольгу:
- А твоя история?
- Тебе это надо?
- Вообще-то, нет.
- Хм. Я так и поняла. Все вы мужики одинаковы. Как поплакаться в жилетку, так вы первые, а как наоборот, так сразу: «Да брось ты! Да ладно! Все пройдет, не бери в голову!»
- Не, если хочешь, валяй, я не против.
- Я против! – Ольга ласковым жестом взъерошила шатенистый ежик шерпы. – Хватит о вечном. Давай-ка о чем-нибудь более приземленном.
- Например?
- Например, кто выиграет Суперкубок?
- Ты смотришь футбол? – поразился Ирбис.
- А почему бы нет? – слегка обиделась Ольга. – Очень даже смотрю.
- За кого болеешь?
- За «Крылья».
- За местных? – совсем удивился караванщик.
- Да, - просто ответила Ольга. – По-моему они и выиграют.
- Нууу... – с великим сомнением протянул Ирбис. – Нападение у них еще, куда ни шло, но с защитой... Погоди!
Шерпа выпрямился и тронул пальцем комм.
- Виделись. Ну. Ага. И че? Хрен его знает. А вы где? Ааа... Ща спрошу. Оль, Сашка тут говорит, что они в «Стадиуме». Приглашает. Ты как?
- А ты?
- Не знаю, - улыбнулся Ирбис. – Сначала думал, что буду хандрить весь день, а сейчас...
- Так поехали!
- Лады! Санек! Слышишь? Мы подъедем через минут «цать». Вы на каком уровне? Ага. Поехали, - обратился Ирбис к Ольге.
Почему нет? Ребята вроде неплохие, да и этот Ирбис вроде ничего. Или во мне алкоголь говорит? Утром разберемся. Ой, мама, мама, пропала твоя дочка.
- Поехали!!



Репутация – это не просто отвлеченное понятие. Это - реальная сила, второе «я». В какой-то момент, человек начинает поступать вопреки здравому смыслу лишь из-за того, что это самое «я», диктует ему правила игры. С другой стороны, словосочетания «здравый смысл», «правила игры» приобретают совершенно другой оттенок, если речь идет о наемном убийце.
Для ремесла, которое избрал себе Смирнов, репутация хладнокровного, умного, безжалостного профессионала играла немалую роль – платили больше. И не пытались обмануть. Алексей не то чтобы гордился своим реноме, но уж, во всяком случае, ни за что не допустил бы распространения слухов вроде «Смирнова-де наняли, деньги заплатили, а он работу не выполнил». Что, будешь всем и каждому рассказывать, как тебе позвонил клиент и отказался от заказа? И деньги за заказ обратно не потребовал? Ну-ну. Да, я понимаю, всякое бывает. Нет, что вы, что вы! Никто не сомневается в вашем умении вести дело! Конечно-конечно! Я обязательно с вами свяжусь! Завтра. Или послезавтра. Может быть.
Вот так и рушится взлелеянная репутация из-за одного-единственного прокола.
Keep the money, говоришь? Ладно. Money я, само собой, keep, но работу доведу до конца, уж не обессудь. Странный звоночек. Вероятнее всего, мой клиент не сегодня-завтра накроется медным тазом, если уже не накрылся. Вариант: его взяли и от моих услуг он отказался под дулом пистолета. Вопрос: кому и зачем это надо? Ответ: во-первых, кому угодно, а во-вторых, чтобы вычислить меня. Угу. Точно. Как ни защищайся от слежки, а по электронным отпечаткам засечь последнее место связи ОНИ (знать бы еще кто?) могли. Да и ради бога. Welcome! Подготовим встречу на высшем уровне.
Смирнов принялся собирать автомат, поглядывая на «соратников».
В просторном гимнастическом зале бывшей школы разместились почти все чеченцы. Трое были в охранении, остальные отдыхали. Кто-то спал, кто-то курил, несколько боевиков, собравшись в кружок, следили за разыгрывавшейся партией в нарды.
Собрав вычищенное оружие, Алексей вогнал на место полный магазин и направился к вожаку банды.
- Рашид!
- Да?
- Я ухожу. Как договорились.
- Хоп. Хорошо. Мы будем ждать.
- Связь через день, в восемь вечера. Я думаю, что за неделю все узнаю. Брать их будем, когда они из города пойдут.
- Очень хорошо.
- Все, давай. До встречи!
- До встречи.
До встречи! Как же!! Если я все правильно рассчитал, то дня через два, а то и раньше, здесь объявятся предполагаемые конкуренты. Кто кого порвет – еще вопрос, но, уж во всяком случае, нохчи им по рогам крепко дадут. А это – выигрыш во времени. Ладно, там видно будет. Нда. Не повезло чеченам.
Смирнов ухмыльнулся, вспоминая паромщика Василия.
Почти две недели тому назад, переправившись на другой берег, убийца для вида отъехал от переправы на пару километров, а затем вернулся и аккуратно прочесал сканером здание причала. Все были на месте. Судя по положению тел, собирались ложиться или уже заснули.
Точно направленный радиоимпульс – и на первом этаже бетонной коробки сработала минибомба, начиненная ядовитой дрянью, мгновенно убивающей любую органику в радиусе тридцати метров.
Что ж. Выходит, зря я Васю хлопнул. Ну, да бог с ним. Лучше перебдеть, чем недобдеть.