Посвящается самому любимому мной человеку.
We always fly together in my dream, mellamin.
Time… time to set out on your flight
To feel myself alive
To live forever in your arms
«Dreamaker», “Forever In Your Arms”
Nothing’s in vain, ‘cus the flame
The flame will never die.
«Nocturnal Rites», “The Flame Will Never Die”
В двух днях пути на восток от эльфийской столицы, в глубине Великого Леса, есть Лунная Роща. Она ничем не отличается от окружающих ее деревьев… почти. Она обладает магией. Растут там обычные с виду деревья: клены, дубы, ясени, мэллорны – всех не перечислишь. В какое бы время дня и ночи вы не проходили через Лунную Рощу, вы ни за что не узнаете ее среди соседних кущ. Кроме единственной ночи в году.
Эта ночь – третья ночь Лотрона (или Лотессэ – на Высоком наречии). В это время каждое дерево одевается тысячами магических огней – белых и красных. Они кружатся вокруг стволов, ветвей, листьев, следуя нежной и тихой в своей печали мелодией. Эту мелодию наигрывают на своих маленьких флейтах феи, Хранительницы Деревьев. Все окрестные звери приходят в эту Рощу: рядом с медведем и оленем, зайцем и волком встают единороги и пегасы, грифоны и василиски, химеры и кентавры. Нет только драконов. А на самую большую поляну спускается сама Итиль. Спускается, чтобы вспомнить историю Двоих. В этот день вы никогда не увидите Луны на небе, где бы вы ни были. Немногим из Смертных и Бессмертных суждено было побывать на этой волшебной церемонии. Говорят, дорогу в Рощу в третью ночь Лотрона может найти лишь тот, кто истинно Любит. Все же другие пройдут мимо, не заметив и не услышав ровным счетом ничего: магия скрывает это место. Магия мертвого дракона…
Эта история случилась давно. Столь давно, что даже Перворожденные с трудом могут вспомнить те времена, хотя из их памяти ничего не стирается. Это были прекрасные времена, весна этого мира. Бесконечные леса покрывали Центральные земли. Феи летали в кронах деревьев, танцевали на полянах дни напролет. По земле безбоязненно гуляли бесчисленные животные, наделенные магией. Сейчас многих из них уже никогда нельзя встретить. Дендроиды бродили в чащах, но им не было нужды охранять деревья от безжалостных топоров орков: орков в те времена еще не было. Как не было, впрочем, и людей, и гномов, и хоббитов. Единственным народом земным тогда были Перворожденные. Но их было мало, они были юны и еще только начинали постигать тайны это безграничного мира. Боги в те далекие времена еще частенько наведывались в Центральные земли, а Великая Мать никогда не покидала свои заповедные леса. В то время как Боги любовались красотой созданного ими мира, в небесах царили драконы. Это был очень многочисленный народ. Сейчас же от гордого и мудрого племени осталось лишь тринадцать кланов: Золотые, Серебряные, Бронзовые, Медные, Черные, Красные, Зеленые, Синие, Белые, Серые, Изумрудные, Сапфировые и загадочные Платиновые драконы.
В те времена Лунная Роща еще не имела никакого названия. И в ней жил дракон. Молодой Черный дракон. Он не мог жить без неба. И он очень любил и Лес. Ему нравилась их тихая прохлада, полумрак под кронами, через которые обязательно то здесь, то там проглянет озорной солнечный лучик. Он любил беседовать с феями, слушать их задорные песенки, наблюдать за их веселыми танцами. Днями дракон мог гулять по лесу, любоваться листвой, изумрудным блеском травы. Он частенько лежал в роще, безмолвно наблюдая за ее неторопливой жизнью. О чем он думал в такие моменты? Никто не знает, но его лицо (а это было именно лицо, а не «морда», как многие ошибочно считают) выражало крайнее спокойствие и расслабление. А еще он очень любил Ночь: мягкий свет Луны, темное небо, усыпанное звездами, как мелкими драгоценными камнями, какими гномихи любят украшать свою вышивку.
Характер у молодого дракона был бешеный и взрывной: вывести его из себя было проще простого, а вот успокоить удавалось далеко не сразу. Никогда он не забывал и не прощал обид. Молодой дракон был безжалостен к врагам, в сражениях с демонами Властелина Смерти он всегда одним из первых бросался в атаку, зачастую идя на неоправданный риск. Боевой азарт тогда бурлил в его крови, а в глазах отражался блеск пламени. Иногда окружающим казалось, что он безумен. Но они напрасно так думали. Убийство совсем не доставляло ему удовольствия, молодой дракон просто не мог жить без битвы. Спокойная жизнь ему быстро надоедала, он, как в болоте, тонул в ней. Хотелось чего-то волнующего, опасного, возможности проявить себя. Ему нравилась слава, но она никогда не была для него самоцелью. Она была лишь приятным дополнением к полному осознанию собственного Я. Черный был горд, но не заносчив. Он никогда не сносил оскорблений и всегда стремился отстоять свою честь в поединке. Обычно он был весел и очень общителен, поэтому, наверное, у него было множество друзей как среди лесных духов и зверей, так и среди Перворожденных. Лишь среди драконов у него было немного близких. Многие соплеменники находили его любовь к Лесу, Ночи, Луне и звездам странной. Они больше любили горы и яркий свет Солнца, дарящий жизнь и тепло. Лишь из него они черпали свою мудрость. Несмотря на все это, Черный много времени проводил в компании пятерых своих младших собратьев: двух Красных, Бронзового, Синего и Зеленого. Когда они все вместе затевали в небе свои игры, Перворожденные и Боги запрокидывали головы, зачарованные блеском разноцветной чешуи в солнечном или лунном свете.
Однажды, в чудесную ночь весеннего полнолуния, когда на небе не было ни облачка, Черный отправился в полет. Он купался в лучах Хозяйки Ночи, ему было приятно ощущать на себе слегка колючий свет звезд. Он наслаждался ветром, бьющим в лицо и наполняющим крылья силой. Молодой дракон кружился в воздухе в прекрасном и таинственном танце, словно плетя какой-то замысловатый узор. Он переворачивался через голову, камнем падал вниз, расправляя свои большие крылья лишь в последний момент, медленно планировал, делал большие виражи. Наконец он на минуту застыл в небе, мерно взмахивая крыльями. При этом кончик его хвоста смотрел в землю, а голова была запрокинута к звездам.
Единорожка была зачарована. Она, не отрываясь, смотрела на парящего гиганта. А когда он вдруг замер в вертикальном положении над верхушками деревьев, из ее груди вырвался вздох восхищения. Его черная чешуя, подумалось ей, не отражает, а дополняет лунный свет. Молодой дракон показался ей в этот момент самым чудесным созданием в этом волшебном мире. Но вот он решительно взмахнул крыльями, снижаясь. Единорожка со всех ног пустилась туда, где он должен был приземлиться. «Зачем я бегу? – Думала она. – Он – создание Огня и Ветра, я – творение Земли. Он наверняка даже и не заметит такой как я. Зачем? Зачем?!» Она стрелой неслась через рощи, перепрыгивала через заросли. Вслед ей сонно и недовольно смотрели звери, мимо которых она промчалась, а непоседливые феи, посмеиваясь, понеслись ей вслед. Но вскоре она перешла на шаг, так как заветная поляна была рядом. Дракон лежал неподвижно, глаза его были закрыты. Она бесшумно вышла на поляну, чувствуя какую-то непривычную робость.
Черный отдыхал. Он безмолвно лежал, все еще наслаждаясь только что пережитым чувством единения с Ночью. Вдруг он ощутил на себе чей-то мягкий, словно свет Луны, взгляд. Он медленно приоткрыл глаза и… увидел тонкую, словно молодое деревце, единорожку, окруженную множеством маленьких светящихся огоньков-фей. Он был просто поражен: такой красоты ему еще никогда не доводилось видеть. Единорожка подошла ближе и заглянула в его глаза. И он утонул в ее чудесных глазах. Они были серыми с золотой звездочкой вокруг зрачка. Дракон не мог от них оторваться, они манили его куда-то, притягивали к себе, не настойчиво, но с неотвратимой силой. И он поддался магии этих глаз, растворившись в них. Неизвестно, сколько времени они провели так, неотрывно смотря один вглубь другого. Его лицо медленно приблизилось к ее и нежно с ним соприкоснулось. Он аккуратно обнял ее хрупкое тело своими лапами и прижал к себе. Он снова заглянул в ее глаза и понял, что без них этот мир уже никогда не будет для него таким же прекрасным, как прежде. Он еще крепче обнял ее. Так они и заснули: дитя Огня и Ветра и дитя Земли рядом. И феи усыпали все деревья рядом с поляной, не гася своих волшебных огоньков, боясь потревожить безмятежный сон Двоих, что сейчас были Одним.
Они всюду были вместе. Днем гуляли по лесу, любуясь весенними цветами, молодой листвой, изящным переплетением ветвей. Полной грудью вдыхали ароматный воздух рощи. Они были рядом. Радовались каждому рассвету, каждому закату, дождю, солнцу, ветру. Часто они вдруг начинали безудержно смеяться во время таких прогулок. Без какой-либо видимой причины, просто они были счастливы, оттого что были рядом. И не существовало на свете никого, кроме них. Но по-настоящему Двое жили лишь когда Луна неторопливо начинала свой путь по небосводу. Это было их время. Они приходили на поляну и, прижавшись друг к другу, смотрели в небо, любуясь его темной бесконечностью. И, когда Хозяйка Ночи поднималась достаточно высоко над лесом, дракон нежно обнимал Любимую своими лапами, и они отправлялись в полет. Сильные крылья не знали усталости. Он нес ее над лесами и полями, над холмами и реками. Сверху мир казался еще чудеснее в этом мягком свете Луны, который не терпит высокомерного блеска. У нее захватывало дух: под ней медленно проплывали волшебные моря деревьев, матовые зеркала вод, то тут, то там поблескивающие как бусины в волосах эльфийских дев. Она слышала прекрасные песни Перворожденных, в которых еще не было горечи утраты. А над ней было блестящее тело ее возлюбленного. И звезды. И Луна. Она всецело доверяла ему, упиваясь этим ветром, бьющим в лицо, этим светом, мягко разливающимся вокруг, этими звуками Ночи, наполнявшими прохладный весенний воздух. И этим ровным спокойным дыханием. Его дыханием. Она не боялась высоты, она вообще ничего не боялась, когда он был рядом. Два тела неспешно плыли по ночному небу. В эти минуты он чувствовал себя свободным как никогда прежде, хотя никогда он не служил никому из Смертных и Бессмертных. Он улыбался, и не было в этот момент существа более счастливого, чем этот черный дракон, бережно несущий в своих лапах белую единорожку. Ему было так спокойно и легко, весь мир для него была она. Он тоже наслаждался красотой Ночи, всем тем, что любил на протяжении стольких лет. Но еще больше он радовался восторгу Любимой. Не было для него большей награды, чем ее счастливый смех.
Минула весна, наступило нежаркое лето. Двое были неразлучны. Всегда вместе. Две стороны одной сущности: такие разные, но такие близкие и похожие. Однажды единорожка привела дракона к небольшому лесному озерцу, укрывшемуся в небольшой ложбинке меж холмов. Черный не очень любил воду. Будучи созданием Огня, он признавал ее дарительницей жизни, но особого желания общаться с ней не проявлял. Зато его Любимая отлично плавала, ощущая себя в воде так же уверенно и спокойно, как и на твердой земле. Конечно же, она, ни секунды не раздумывая, с разбега бросилась в теплые объятья озера. И при этом подняла в воздух мириады брызг, сверкающих на солнце всеми цветами радуги. Она выплыла на середину озера, он последовал за ней: не мог же он оставить ее одну. Естественно, плавать он умел примерно как гном, напяливший на себя полный доспех. Несмотря на небольшие размеры, озеро имело довольно внушительную глубину. Поэтому Черному ничего не оставалось кроме как с позором вернуться на берег, чтобы тревожно наблюдать, как его подруга все дальше удаляется от суши. Когда через полчаса она вернулась на берег, он виновато опустил голову. Но она молча приподняла его голову своей, нежно заглянула в его глаза. И прочла в них великий страх потерять ее. Она мягко улыбнулась и вдруг негромко рассмеялась. И смех этот был похож на журчание небольшого горного ручейка. Поняв, что она не считает его неумение плавать постыдным и нисколько не укоряет его за такое отношение к водной стихии, он тоже улыбнулся и крепко сжал ее в кольце своих рук.
Для них время переставало существовать, когда они были рядом. Секунды сливались в минуты, минуты в часы, часы в дни. Двое были счастливы. Счастливы сознанием того, что не одиноки в этом мире. Им казалось, ничто не в силах разлучить их. Но у Судьбы было другое мнение на этот счет.
Шел Уруи, последний месяц лета, когда из Тьмы Окраинных земель вновь явился Властелин Смерти во главе своих Пылающих Легионов. На этот раз он привел поистине громадное войско, состоявшее из демонов Тьмы и Смерти, низших духов Боли и Страдания. Он пробудил от вечного сна даже убитых драконов. И теперь их скелеты, ведомые лишь злобной волей Хозяина, несли всюду разрушение. Завеса, которой Боги отделили Окраинные земли от остального мира, пала в первые же часы атаки. Легионы вырвались во Внешний мир. Казалось, ничто не может сдержать их бешеный натиск. За первую неделю они продвинулись на расстояние пяти-шести дней пути от Завесы. За собой они оставляли лишь пепел и кости. Боги спешно собирали армии, чтобы сохранить прекрасный юный мир.
Магический призыв поразил его, как беззвучный гром. Мгновение – и он уже знал, что завтра в полдень он должен примкнуть к драконьему войску. А это значило, что у них оставались считанные часы вместе. Он застыл, не в силах сдвинуться с места. Его глаза, обычно такие живые, сейчас превратились в незрячие стекляшки. Он смотрел в Ничто. Единорожка встревожилась неожиданной перемене в его настроении. Она попыталась заглянуть в его глаза, но дракон смотрел сквозь нее. Его сердце сжимала, словно тисками, непреодолимая тоска. Тоска близкого расставания. Любимая просто стояла рядом и тревожно смотрела на его лицо. Она решила ждать. Лишь через несколько долгих, мучительно долгих минут он пришел в себя. И тогда он почти беззвучно рассказал ей о том, что случилось. Еще несколько минут они молчали уже вместе. А потом прижались друг к другу так крепко, как только смогли. Она заплакала, не в силах больше сдерживать чувства. А он не мог. Не умел. Ему иногда хотелось заплакать (правда, такие моменты бывали очень и очень редко), но у него почему-то не получалось. Сейчас же ему хотелось плакать, как никогда прежде. Так они провели остаток дня: рядом в тишине. И вот наступила ночь. И Двое подняли голову к небу в беззвучной молитве Итиль. И Хозяйка Ночи услышала их голоса. Он просил уберечь Любимую от грусти и печали разлуки, от мучений ожидания, охранить в случае беды. А она - чтобы ее дракон вернулся к ней живым и невредимым. Итиль почувствовала всю ожидающую их боль, ибо открылось ей на мгновение будущее Двоих. Миг – и не было уже на поляне ни белой единорожки, ни Черного дракона. На их месте сидели, крепко обнявшись, молодой эльф с длинными, слегка вьющимися волосами цвета воронова крыла и хрупкая светловолосая эльфийка. Они были прекрасны в своей наготе, их тела словно светились изнутри каким-то светом, мягким, почти незаметным. Он был худ для своего роста, она же была стройна, словно чудесная эльфийская статуя. И они повернули головы друг к другу, нисколько не удивившись своему волшебному перевоплощению. Их губы встретились. Их пальцы сплелись в крепких, но нежных объятиях. И вот уже они, не отрываясь от любимых губ, заключили друг друга в кольцо рук. Таких мягких, ласковых, но таких требовательных и страстных. И им хотелось кричать. Кричать от переполнявших их страсти и нежности. Но они молчали. Его руки скользили по ее спине, пальцы перебирали пряди ее волос. Его губы мягко целовали ее губы, щеки, шею, плечи. Она гладила его по лицу, прижимала к себе, как величайшее из сокровищ. Два тела медленно опустились на изумрудную траву. Он покрывал все ее тело поцелуями. Медленно, миллиметр за миллиметром. Она нежно ласкала его тонкие руки, его пальцы. Ее губы невесомо, словно осенние листья, тихо падающие на землю, касались его кожи. Дрожь охватила влюбленных. Их тела сплелись воедино. Никогда ни в одном из миров не рождалось существ ласковее и нежнее, чем Двое в тот момент. И нет ни в одном из сотен языков слов, подходящих для описания их чувств.
…Но все заканчивается. В лучах Итиль на изумрудной поляне спали Двое. Ее голова лежала на его плече. Она улыбалась в своем безмятежном сне. С его лица восторг Любимой стер на эти несколько ночных часов следы всех переживаний и тревог этого дня. И не было во всем Упорядоченном существ счастливее, чем эта пара.
На поляне в лучах неяркого, будто опечаленного чем-то солнца, стояли Двое: Черный дракон и белая единорожка. Их головы соприкасались. Их глаза были закрыты. Тишина. Но вот где-то далеко в небе прозвучал драконий рык. Он с огромным усилием, которое читалось в его движениях, оторвал свой взгляд от нее и поднял его в небо в напрасной надежде отыскать там… Он сам не знал, чего искал. И в вышине он увидел стаю драконов, их чешуя блестела всеми мыслимыми цветами в лучах бледного солнца. Черный вновь повернул голову к своей Любимой. Но в этот раз вместе с болью расставания в его взгляде отразилась гордая уверенность в себе и своих братьях. «Я вернусь», - сказал он. – «Потому что я люблю тебя». “Amin sinta thaliolle e dagor”, - ответила она на эльфийском. И в этой короткой фразе отразилась вся ее любовь, вся ее надежда, вся ее грусть. Дракон ласково прижался к ней. Затем, еще немного помедлив, раскрыл свои большие кожистые крылья и решительно поднялся в небо. Сделал пару кругов над поляной и повернул на северо-восток, на прощание издав громогласный воинственный крик.
Через три часа непрерывного полета над прекрасными долинами Черный достиг, наконец, цели своего путешествия. Склоны Дозорной горы (прозванной так, потому что она господствовала над окружающим миром, и с нее даже в самые пасмурные часы можно было увидеть земли на многие лиги окрест) словно были покрыты броней из разноцветной стали – столько собралось драконов. С высоты он сразу же заметил своих друзей и опустился рядом с ними. Его не покидали мысли о Любимой. Но вот прозвучал беззвучный призыв к выступлению, и громадная стая драконов бесшумно поднялась в воздух, сделала круг над горой и полетела в направлении Завесы.
Два дня их войско летело на север, делая лишь короткие остановки для ночного отдыха. Они проносились над прекрасными осенними лесами, пестрящими всеми оттенками зеленого, красного, желтого, оранжевого, над прозрачными голубыми озерами, искрящимися в лучах еще яркого солнца, над горными хребтами и одинокими холмами, над прекрасными долинами и над широкими полями. Но для Черного это были тяжелые дни: ему, несмотря на усталость, удавалось заснуть лишь с трудом. И каждую ночь в его беспокойных снах была Она. Такая, какой он оставил ее там, на поляне. Единорожка была прекрасна в своей грусти. И он печалился тоже.
На третий день в воздухе запахло Смертью. На горизонте показалась выжженная боевой магией бескрайняя пустошь. Оттуда не доносилось ни звука. Великие Силы взяли небольшую передышку перед тем как вновь обрушить друг на друга всю мощь своих воинств. Драконья стая нашла приют на одном из холмов, не изуродованном войной. Они выслали дозорных: с десяток драконов парили в небе, постоянно сменяясь.
В ту ночь взошла кровавая Луна. Вслед за этим на пылающем горизонте ударили одновременно тысячи магических молний. И грянул страшный гром. Казалось, само небо раскалывается на миллиарды кусочков. Не медля ни секунды, огромное драконье войско поднялось в воздух: страх был им неведом. Магия, бурлившая в их крови, направляла их в самую гущу сражения. Тысячи драконов стремительно летели на север. А на земле под ними огромное войско Богов, разворачивая знамена, спешило вступить в битву. Призывно гудели боевые рога, будоража кровь. Пять минут – и внизу уже совсем иная картина: вырванные с корнем деревья лежат на обугленной земле, но Смерть еще не царит всюду: кое-где еще сохранились нетронутые кусочки некогда могучей чащи. Еще минута – и драконья стая ворвалась в центр огненной бури. Черный первым влетел в гущу магической битвы и не без труда увернулся от ледяной молнии, посланной в него одним из демонов. Дракон ответил струей огня из пасти, превращая в пар сразу с десяток тварей Повелителя. Повсюду на земле существа смертные и бессмертные, облаченные в плоть и бесплотные схватились друг с другом в смертельной схватке. Черный видел, как небольшая группа эльфийских магов в ослепительно белых мантиях упорно сдерживает натиск сотен младших демонов. Перворожденные готовили контратаку: они окружили себя невидимым воздушным щитом, который отталкивал демонов прочь. Но вдруг из-под земли прямо в центре группы магов ударили шипы, сразу же разорвав двух или трех эльфов в клочья. Щит рухнул, и демоны ринулись в атаку. Их глотки издавали победный рев, но эльдары встретили их огненными шарами и молниями, рвавшими сотни нападавших на части. Силы были явно неравны: за первой волной атакующих тварей следовала вторая, за ней третья. И уже через минуту магов в белом поглотила черная шевелящаяся масса. Черный метнул вправо, в самую гущу демонов, метеор и сразу же резко повернул налево, уходя от десятка магических разрядов, нацеленных в него. Он увидел, как один из отрядов Светлых духов схватился с когортой Пылающего Легиона. Тела демонов падали, пронзенные бесплотными клинками, сотканными из лучей Солнца. Воины Повелителя пытались оградить себя магическими заклинаниями, уничтожить наступавших Огнем, Льдом, Молниями. Но тщетно. Под натиском духов демоны отступали, и с каждым шагом число их стремительно таяло. С вступлением драконов в битву силы Богов стали теснить нападавших.
Бледно зеленая молния разорвала воздух в нескольких метрах от головы Черного, увлекшегося преследованием группы личей. Он стремительно обернулся, закладывая умопомрачительный вираж. В небе всюду кипела битва не менее яростная, чем на земле. Повелитель бросил в бой горгулий, костяных драконов и прочую крылатую нечисть. Вот молодой Красный дракон, облепленный со всех сторон горгульями, тяжело рухнул на землю. Трое Зеленых врезались в стаю горгулий, разорвав несколько тварей когтями. Еще с десяток крылатых тварей были уничтожены магией троих драконов. Черный выпустил струю пламени из пасти, опалив один из летающих скелетов, отчего тот рассыпался на отдельные косточки. Драконы отважно и безжалостно сражались с нежитью, но все чаще и чаще падали мертвыми на землю. Однако и Тьма теряла тысячи своих созданий. Никто не мог взять верх. И тогда в небе, озаряемом кровавым светом Луны и разноцветными магическими вспышками, разверзлись Врата, изрыгнувшие из себя сотни Виверн. И вела их королева – самое ужасное из созданий Повелителя. Она была в два раза больше самого крупного из драконов, ее тело, усыпанное острыми шипами, покрывала отвратительного грязно-серого цвета чешуя. Чудовище источало ужасное зловоние. Пасть его была усыпана множеством огромных зубов, а кривые острые когти полны яда. И впервые дрогнуло Светлое воинство. Битва в воздухе затихла: никто не решался схватиться с чудовищем. Впервые драконы ощутили страх. Магический страх.
Но вот от разноцветной стаи отделился один, чья чешуя блестела черным. Он стремительно ринулся в атаку, издав яростный боевой клич. И воинственными криками приветствовало его воинство Богов. Он выпустил струю пламени, но огонь лишь лизнул по смрадной чешуе Королевы. Она ответила плевком кислоты. Черный увернулся и стал стремительно набирать высоту. Чудовище кинулось за ним, продолжая изрыгать кислоту. Молодой дракон, по-прежнему уклоняясь от ее атак, кидал в Виверну молнии, метеоры, огненные шары, сгустки льда, сгущал вокруг нее воздух – все тщетно. На теле чудовища не осталось и царапины. Безумная гонка в небесах продолжалась уже более получаса. Но сильные крылья никогда не знали усталости. И вдруг Черный развернулся и молнией кинулся на свою ужасную соперницу. Его когти пробили ей чешую на груди, а зубы впились в длинную шею твари. Она издала оглушительный визг, полный боли и злобы. Ее лапы вцепились в плоть дракона, ее яд проник ему в кровь. Но он не сдавался, еще крепче сжимая челюстями шею Королевы. Два тела камнем летели к земле. Он почувствовал, как хрустнула гортань Виверны, и ее тело вмиг обмякло. Но у него уже не было сил, чтобы вырваться из мертвой хватки чудовища или, тем более, чтобы удержать их обоих от падения. «Любимая, я всегда буду рядом», - успел подумать он, прежде чем его сознание заволок туман беспамятства.
Очнулся Черный в пещере, освещенной магическими огнями. Он не чувствовал своего тела: яд Виверны сковал его. Вокруг сновало множество духов-целителей. Дракон с трудом поднял голову, вдруг потяжелевшую в десятки раз: вся пещера была полна ранеными существами. Он заметил несколько своих собратьев, множество единорогов, грифонов, кентавров, эльфов… А затем его голова бессильно опустилась.
Несколько дней провел Черный в этой пещере. И с каждым часом силы возвращались к нему. Он уже мог ходить. Но все еще не мог летать. И это заставляло молодого дракона яростно скрежетать зубами. За эти дни он узнал, что случилось после того, как он потерял сознание в битве. Как только он схватился с Королевой, драконы очнулись от магического оцепенения. Они вновь вступили в битву. Поэтому, когда он падал, его успели подхватить и вынести с поля боя. Увидев смерть Виверны, воинство Богов воспряло духом и нанесло сокрушительный удар по Пылающим Легионам. Силы Повелителя частью были уничтожены, частью отступили. Поэтому о полной победе говорить было еще рано. Тем более, что потери были ужасны: полегла, по меньшей мере, половина Светлых воинов, а тварей Повелителя никто и не считал.
Как только Черный совсем перестал проваливаться в беспамятство и достаточно окреп, чтобы перенести длительный перелет, друзья решили отнести его обратно в родные леса. Он был еще очень и очень слаб. И целители решили, что для раненого дракона не будет сейчас лучшего лекарства, чем знакомые с детства и близкие его сердцу места.
Семь дней длился перелет. Четыре друга несли его: Синий, Бронзовый, Красный и Зеленый. Не было лишь второго Красного: он пал в неравной битве со стаей горгулий. Поэтому обратный путь был скорбен и печален. Все пятеро хранили молчание.
И, наконец, драконы прибыли в Рощу, опустили Черного на поляну и оставили его. Друзья не хотели этого делать, но он настоял. Он ждал Ее. Он мысленно звал Ее. И она пришла. С первого же взгляда он понял, что что-то не так, что-то изменилось. Она холодным взглядом осмотрела его. Подошла, но не слишком близко. Он пытался заглянуть в ее глаза, но лишь стоило ему взглянуть на ее лицо, как он с грустью отводил взгляд. Дракон не понимал, что произошло. Его сознание судорожно пыталось найти причину происходящему, но тщетно. И паника постепенно охватывала его. «Alayo, mell…» - тихим голосом произнес он. «Здравствуй, дракон», - ответила она ровным голосом. А затем подошла и осмотрела его раны. Она нежно касалась рубцов, и на миг Черному показалось, что все по-прежнему. Но вот она снова отошла и, не глядя на него, сказала: «Ты знаешь, я все поняла за то время, пока тебя не было. Это все не так! Так не должно быть! Пойми, ты мне дорог. Я люблю тебя как брата. Прости меня». Он опустил голову и отвернулся. Казалось, все его тело пронзают миллиарды острейших игл. Он не мог говорить, он не мог думать, он не мог пошевелиться. «Прости», - еще раз сказала она, - «мне пора». И ушла. А он остался наедине с самим собой. Один в этом огромном мире.
Жизнь превратилась для него в ад. Ничто не радовало его. Ничто не могло принести ему успокоения, даже временного. Он часами без движения лежал на поляне, погруженный в мрачные мысли, или же бесцельно бродил по лесу. Все существа сторонились его. Стоило ему только появиться где-нибудь, как там сразу же смолкали песни и веселый смех. Он стал бесплотной черной тенью, утратив волю к жизни. Даже во сне он не находил спасения от смертельной тоски, поразившей его. Каждую ночь он видел одно и то же: ее холодные глаза, то, как она уходит от него, не оборачиваясь. Черный видел этот кошмар десятки раз за одну ночь: он повторялся снова и снова. Иногда дракон просыпался в холодном поту. Несколько минут бессмысленно бродил по поляне. В безумии грусти запрокидывал голову к небу и звал. Звал Ее. Но она не приходила. Тогда он вновь обреченно ложился, но сон долго не приходил к нему. Засыпал дракон лишь тогда, когда силы совсем покидали его.
Единственная радость в его жизнь случилась через три недели после его возвращения: он смог полететь. Но в тот момент он не придал этому ни малейшего значения, равнодушно сделав два круга над Рощей. Он совсем угас. Но даже в часы самых страшных душевных мук, он не мог даже думать о ней плохо. Он любил ее. Любил всем своим сердцем. Сильнее, чем Ночь, чем Луну, чем звезды, чем жизнь… Он ничего не ставил превыше Любимой. Любимой, что оставила его.
Прошел еще один месяц, полный боли, страдания и безнадежности. Он стал пуст, на него больше ничего не давило: боль ушла, сменившись полным безразличием ко всему. Но иногда его сердце все же пронзали острые клыки тоски. Грусть сменилась яростью: он стал бросаться на каждого, кто попадался ему на пути. Он находил любой повод, даже самый несущественный, чтобы поругаться с кем-нибудь. Все лесные создания жалели его: феи и дриады грустно покачивали головами ему вслед. Друзья пытались как-то утешить его, но всех их попытки были тщетны. Он лишь слабо улыбался, говорил, что они, бесспорно, правы, что жизнь на этом не закончилась… А потом впадал в еще более болезненное состояние, оставаясь наедине со своей грустью.
И вот однажды Черный понял: ему больше нет места в этой жизни. Она была пуста, бессмысленна и ненавистна ему. Огонь погас внутри него. Лишь где-то в глубине души, сокрытый от всего мира, сиял костер Любви. Но и он приносил лишь боль и мучения. Не было больше опоры в этом мире. И в один из необычайно холодных зимних дней все увидели другого Черного. Он шел по заснеженной роще, гордо подняв голову и взирая на все решительным взглядом. В его глазах не было и следа грусти: они сияли боевым блеском. В лучах тусклого зимнего солнца его чешуя мерцала, как эбонитовые доспехи темных эльфов. «Наконец-то он излечился», - радостно подумали друзья, увидев его. Как же они ошибались.
Весь день он прогуливался по лесу, вселяя во всех, мимо кого он проходил какую-то надежду на Возрождение. А вечером, когда полная Луна взошла на небо, пришел на ту самую поляну, на которой покинул Ее несколько месяцев назад. И его взгляд наполнился вдруг величайшей Нежностью и Любовью: он вспомнил, как им было хорошо вместе, как они летали под этой самой Луной, под этими звездами, чей свет сейчас ему казался колючим и ледяным. И он встал на задние лапы, передними вытворяя магические пассы. Он хотел, чтобы она вечно радовалась, приходя на эту поляну, поэтому он связал заклинание со своими жизненными силами. Это была величайшая магия, самая сильная и самая нерушимая. Магия Любви. Все деревья Рощи опутала невидимая паутина заклятья. Теперь каждый год в третью ночь Лотрона, в ночь встречи Двоих, все они начинали сверкать тысячами красных волшебных огней. Закончив плести сеть заклинания, Черный расправил свои большие крылья и взмыл в воздух. Он несся навстречу ветру, навстречу Луне, навстречу звездам… в последний раз. Он радовался этому свету, этой ночи почти так же, как он делал это много месяцев назад… в последний раз. Стрелой он летел по ночному небу. Дракон стремился закончить самое главное заклятие его жизни. Он взлетел так высоко, как только смог. «Знай, что я всегда любил тебя, и моя любовь будет жить вечно, единорожка», - едва слышно прошептал он. А затем…
…Темное зимнее небо внезапно засияло ярче тысячи солнц. Где-то далеко в вышине расцвел огромный огненный цветок. Единорожка вскинула глаза к небу и почувствовала, ЧТО это за пламя. Она поняла, что темноту ночи разогнал огонь жизни дракона. И она знала, какого. Необъяснимая печаль вдруг объяла ее. Она не могла найти себе покоя под этим небом. Она знала: дракон ушел из-за нее. Единорожка никогда не хотела этого: он ей был очень дорог. Но она запуталась в себе. Пока Черного не было, в сердце шевельнулась старая любовь, первое сильное чувство в ее молодой жизни. Она смутила ее, заставив отвернуться от того, кто любил единорожку до безумия. В тот момент она думала, что, расставшись с ним, уйдет это новое чувство внутри нее. Чувство перемен. Она ощущала, что меняется, но ее разум сопротивлялся ее сердцу. И единорожка поддалась доводам рассудка. Но лишь когда он умер, она поняла, какую глупость совершила, оставив его один на один с этим миром. Она поняла, КАК он был ей дорог. Она носила в себе его дитя. И пришло раскаяние. Каждый вечер она приходила на самую большую поляну Рощи и вспоминала о нем, беззвучно глядя в ночное небо. Иногда она ненавидела себя за то, что сделала с ним. И часто во сне она вновь летала с ним по ночному небу, ощущая его дыхание, его сильные лапы. Она молила всех Богов, чтобы этот сон никогда не кончался. Но Боги снова и снова настойчиво возвращали ее в реальный мир с первыми лучами солнца.
Прошло еще несколько месяцев. Наступил Лотрон. Третья ночь. Она, как всегда, пришла на поляну с последними лучами заходящего дневного светила. И застыла, не в силах сдвинуться с места. Такой красоты единорожка не видела никогда в своей жизни. Все деревья покрылись мириадами ярких красных огней, которые плясали вокруг стволов, чертили замысловатые фигуры в переплетении ветвей. И она поняла, что огонь жизни дракона горел не зря. Она увидела последний подарок, который ей оставил Черный. Ее дракон. Даже после смерти его любовь продолжала жить в этих волшебных звездочках. И единорожка заплакала. Так она и сидела всю ночь на поляне, плача.
Вскоре ей пришло время рожать. Она не знала, к какому народу будет принадлежать ее дитя. Сначала ей показалось, что она родила прекрасного единорога, но вот сын встал на ноги, и мать заметила у него на спине два крыла, покрытых перьями. Это был первый пегас, прародитель ныне многочисленного племени. Единорожка души не чаяла в сыне: она видела в нем черты своего Любимого. Пегас был своенравен, но очень добр, ласков и честен. Он унаследовал лучшее от обоих родителей. Мать с сыном никогда не покидали Рощу. Единорожка каждый год зачарованно смотрела на танец колдовских огней. И вот много лет спустя, когда пегас уже стал совсем взрослым, в третью ночь Лотрона, единорожка, сидя посреди поляны, тихо обрезала нить своей судьбы. Она ушла с улыбкой на губах. На следующее утро на поляне уже никого не было: она исчезла без следа.
А через год на деревьях рядом с красными огоньками зажглись белые.
Эльфы верят: она ушла к нему и в другом мире они навеки воссоединились, и он простил ее. И теперь Двое каждую ночь летают вместе под Луной, незримые для глаз простых смертных. Лишь только тот, кто действительно Любит, может увидеть их в небе. И тогда на третью ночь Лотрона они приведут его в Лунную Рощу, где пляшут магические белые и красные огни – знаки вечной Любви и бесконечной Преданности.
4 - 29 Рингарэ 17 года Века Луны
Nell