Всю дорогу домой Карабас ворчал. Иногда он разражался приступами гнева. Дуремар молча семенил рядом. Он знал, что опасно вступать с Карабасом в разговор, когда тот в плохом настроении.
Вдруг Карабас резко остановился.
– Что, что случилось? – испугался пиявочник. – Что ты такое там увидел?
Но кукольник молчал, глаза его стали красными, и только нижняя челюсть непрерывно подрагивала. Казалось, что он хочет что-то сказать, но не в силах это сделать. Потом, он с трудом поднял руку и прохрипел:
– Смотриииииии...
Тут только Дуремар заметил, что на фасаде дома красуется новая, огромная афиша. Конечно, она гласила об очередном спектакле Буратино. Внизу стояла подпись – Подпоручик Дуб.
– Ты видишь, видишь, видишь!.. – кричал Карабас. – Новый спектакль... А над нами даже лягушки смеются. Подпоручик Дуб. Это из какой сказки?
– Это не из сказки, – прервал его Дуремар. – Это видимо Джузеппе выпил и неправильно написал. Не подпоручик, а под порушик Дуб. Разве непонятно. Это осиновое полено, Буратино, вообразило себя дубом и пишет, что, если свалюсь, то все порушу, что окажется подо мной.
– Ты посмотри, как он обнаглел! – не мог успокоиться кукольник. – Он сорвал афишу и начал её топтать. – Вот тебе дуб, вот тебе сосна, вот тебе берёза! паршивая головешка, – хрипел он.
Чуть успокоившись, Карабас обратился к Дуремару:
– Пошли, надо дома все хорошенько продумать. Пора кончать с этой шайкой самозванцев. Каков наглец!.. Возомнил, что он дуб и ещё стал угрожать мне, Карабасу, лучшему кукольнику в мире! Надо у этой черепахи получить наш Золотой Ключик, тогда и посмотрим, кто из нас настоящий дуб.
Придя домой, друзья уселись и начали обсуждать, что им дальше делать.
– Вот, скажи мне, Дуремар, зачем тебе дана голова? – неожиданно спросил Карабас.
– Как это зачем? – удивился пиявочник. – А что тогда мне класть на подушку? Ну и вопросы у тебя...
– А когда нет подушки, то для чего служит голова? – не унимался кукольник.
– Не знаю... – уныло промолвил его собеседник.
Карабас начал громко смеяться. Он буквально покатывался с хохоту.
Дуремар обиженно смотрел на него.
– Каждому голова дана для разных целей, – чуть успокоившись, продолжил кукольник. Мне она дана для того, чтобы я думал, а тебе, чтобы дурью маяться. Потому я – Карабас, а ты – Дуремар.
– Вот и придумай, что нам делать, – еще более обиделся ловец пиявок. – Сегодня лягушки смеялись не только надо мной, но и над тобой.
Услышав это, Карабас начал опять вращать глазами.
– Они смеялись не надо мной, а над тобой. И все стишки сочиняли про тебя. Так, что меня не вмешивай. Это у тебя постоянные глюки, это ты умудрился на всех номерках проставить один и тот же номер. И Тортила посылала лягушек не ко мне, а к тебе.
– Если ты такой умный, – возмутился Дуремар, – то чего же не покончишь с Буратино. Он, говорят, второй театр собирается открывать. Может, уже и открыл.
– Как второй театр? – подскочил Карабас. – Опять дурью маешься?
– Ничего я не маюсь, – снова обиделся пиявочник. – Я вчера сам слышал разговор, про то, что Карло уже нарисовал, каким будет новый театр, а Джузеппе только и делает, что готовит новые декорации. Говорят, будто Буратино всем постоянно рассылает сообщения, что скоро будет открыт его новый театр и потешается над нами.
Карабас совсем растерялся. Он побагровел, буквально носился по комнате, сметая всё на пол своей бородой.
– Новый театр, новый театр... – бормотал он. Потом уселся на стул и задумался.
Дуремар начал раскладывать свои сачки и искоса поглядывал на кукольника.
– Интересно, о чем он там думает? – томился любопытством пиявочник. – Может на этот раз все получится, и будет у них свой, большой, самый лучший, кукольный театр. Он тоже, как Джузеппе будет рисовать красивые декорации. Все станут его любить и перестанут называть Дуремаром. Посмотрю тогда на этих лягушек, у кого из нас начнутся глюки.
– Глюки... Ты сказал глюки? – спросил Карабас.
Ловец пиявок и не заметил, что размышлял вслух.
– Конечно же глюки, – продолжил бородач. – Как я сразу не догадался. – Мы им устроим такие глюки, что они поймут, кто такой Карабас-Барабас. – Вот, что мы сделаем, Дуремарушка...
Карабас просто светился от счастья и стал необычно ласков. Услышав, как его назвал кукольник, Дуремар решил, что у Карабаса что-то случилось с головой.
"Вот к чему приводит способность думать, – промелькнуло у него в голове. – Точно сошел с ума".
А кукольник продолжал:
– Мы, вдвоём, устроим массовый глюк. Такого глюка никогда не было и не будет.
Я нарисую новые афиши, и буду их наклеивать на афиши этого полена. Но в них будет указан совсем другой спектакль, с совсем иным временем его начала.
А ты, Дуремар, сделаешь новые номерки. Но среди них будут и повторяющиеся номера. Тортила этого сразу и не заметит. А когда увидит, то подумает, что от количества увиденных цифр у нее глюк. И Буратино подумает, что у него глюк. Он бросится к Тортиле, чтобы она ему помогла. А у черепахи свои проблемы. Вот пока они будут глючиться и разбираться с этим, придумывать, что им делать, театр перестанет вообще работать, занавес не будет открываться.
А мы в это время незаметно проникнем в театр и поставим свой, грандиозный спектакль. Как ты говорил, должен называться спектакль?
– Дурью надо маяться с умом! – обрадовано воскликнул пиявочник. – Какой же ты умный, Карабас!
Кукольник расплылся в улыбке. Было видно, что он сам доволен собой.
– Нет, Дуремар, наш спектакль будет немного иначе называться, – и Карабас многозначительно умолк.
Тишина воцарилась в комнате.
– Говори же, говори, не молчи, – взмолился ловец пиявок. – Что ты там придумал? Как мы назовем нашу премьеру?
Карабас глубоко вздохнул, а потом, буквально выпалил.
– ДУРЬ С УМОМ! – вот название нашего спектакля, который будет идти вечно!
Продолжение - http://proza.ru/2006/11/15-286