Я живу в этом мире, в этой стране на изломе веков и тысячелетий. Хожу по улицам и вижу все своими глазами, как умею, как могу.
Подтаявший, почерневший мартовский сугроб. Кверху ободранным фанерным брюшком лежит старое пианино. Беззащитно торчат порванные струны. Перед моими же глазами вдруг возникает совсем иная картинка: мама, умиляясь талантам своего малыша, слушает его первые гаммы, а вот юная девушка играет что-то свое, созвучное любви и надежде. Когда-то полированное и красивое пианино стояло в квартире, им дорожили: настраивали, стирали пылинки. А теперь безжалостно бросили, даже не донеся до положенного места. Ни слезинки, ни сожаления. Сняли все, что можно еще использовать в хозяйстве…. Эта маленькая жизнь уже прошла и как будто тает вместе с этим сугробом и этой зимой нового тысячелетия, уходя в иной не ведомый нам мир.
Прилавок кондитерского магазина. Пенсионер в сером пальтишке покупает карамель. Продавщица взвешивает по 50 грамм дешевых конфет, а он мучительно подсчитывает, – хватит ли денег. Пожилому человеку неловко за свою бедность. И молоденькая девочка по ту сторону это понимает и сочувствует.
«Я только попробовать…, понравится, буду всегда у вас покупать».
«Конечно, - отвечает она с улыбкой, – мы дорожим покупателями». И складывает в ма-ленький кулечек несколько разноцветных фантиков. А за ее спиной прилавок ломится от дорогих коробок и разных сладостей, но, увы, не для этого клиента.
Жизнь так быстро куда-то уходит, и надежды на благополучие, и здоровье.
Горько оказаться на пороге жизни и радостью считать, если хватит 10 рублей на покупку конфет. Поплачьте, пожалейте, помогите!
Я ничего не знаю об этом человеке, но его тихое, интеллигентное, кроткое лицо, понима-ние неловкости ситуации кричало о дисгармонии в этом мире, где не счастливы старики.