/Феане - жизнерадостной/
/Сартру, Бодлеру - людям печальным/
Ничего не могу сказать, правдива ли эта история или выдумана была она, но рассказал мне ее во Владикавказе один старик-осетин, что потчует иногда людей старыми сказками да притчами, ему одному известными. А в шахматы я, скажу честно, не играю, да и старик о том знал. Посему, если допустимо давать историям два названия, назову я эту историю, мне рассказанную:
«История о рождении шахмат, а, вернее, история о жажде жизни».
«Вот, вижу я, грустный ты какой-то сегодня – ходишь как неприкаянный – наверное, прошлое тебя беспокоит, или, наоборот, радует в нем что-то. Хотя прав ты, что грустишь - недостижимо прошлое для тебя – невозможно тебе жить в прошлом, смотреть в себя все время - в тихую вечность уже кануло то прошлое, чего ж ты за ним? Дело твое, конечно, чем тебе заниматься и в какие стороны мысли свои направлять, но расскажу я тебе сейчас историю о жажде жизни. А ты послушай, послушай – ты же во Владикавказе как всегда по отсутствию дел… Да не слушай все прямо – слушай душой своей. Так вот.
Давно, в стране одной арабской – да не важно в какой - ибо нет уже ее (а места те названия уже другие носят, и границы страны той другие, и языка нет народа того, и правителей называют уже иначе) – любили люди играть в одну Игру - передвигать разноформенные фигурки по разлинованной круглой белой доске. Правил Игры той, которые бы мне следовало лучше назвать Законами, я не знаю, и не спрашивай. Откуда мне их знать то? (тут старик улыбнулся). И кто изобрел Игру – я не знаю, но долгое время распространялась Игра по стране и так популярна стала она через некоторое время, что начали играть в нее - плохо-хорошо - и крестьяне, и знать, и воинство (а крестьяне в особенности – ибо просты были ее правила). Знать Игру любила за глубину и красоту мыслей, что рождала Она. Что воины находили в ней – мне до точности непонятно – но, видимо, было в этой Игре что-то б л и з к о е самой природе человеческой, законы Игры были с л и т ы е д и н о с людьми страны той (иногда даже говорили, что люди счастливы бывают, когда играют в эту игру, жаль, конечно, что кто-то проигрывает, но что ж! - не без того)…
Пожалуй, только Царь страны Игрой не интересовался (интересы народа царям, понятное дело, неведомы, а если и ведомы - то непонятны, то закон!). Единственное, что знал Царь – это то, что народ его Игрой занят, а на Игру нужно в р е м я. А откуда крестьянин время возьмет, коли не от работы своей на поле оторвет? Так и время воина – время службы во имя царя, а время знати – распространение воли Царской на земле… Так не занимается теперь никто своими обязанностями, игруны! – радуются, грустят, пережевывают Законы, ставки делают, да пользы то Царству – ноль! А ежели подсчитать вред, что принесла Игра казне царской? Так десять лет назад зерно за один урожай заготавливали на год вперед и еще оставалось в закромах, а теперь полгода – и пусты склады - только торговлю ведем, покупаем зерно за морями... А все почему? – крестьяне Игрой заняты, бесполезной и для дела Царева и для блага народа всего, не трудятся совсем!
Так приказал Царь Игру ту с начала следующего года запретить, а тем, кто осмелится играть супротив приказа Его – голову отрубать. Приказ, конечно, супротив природы человеческой, но не царево дело, о человеческой природе думать – у него думы посложнее будут! И пустил гонцов приказ тот народу по всей стране зачитывать…
Понравился ли указ тот народу, не понравился - я не знаю-не ведаю. Есть у меня рассказ только о некоторых людях, услышавших тот приказ.
…Сидели двое из знати у дома своего, шаткого, и играли, когда подъехали гонцы на площадь и зачитали указ Царев. Услышав зачитанное, пренебрегли они, продолжили Играть, презрели указ царский - так Законы Игры были близки им, так срослись они с Игрой душой своей, волевой, знатной! … Не было милости к людям этим - отрубили им через некоторое время головы, а доски и фигурки, принадлежащие этим двоим – сожгли.
Кто бы в том сомневался!
Ты спросишь меня – почему остановиться не смогли эти двое? Это же всего лишь И г р а! Может, мысль – «а что мы без Игры теперь б у д е м» – промелькнула у них в головах, а может – страх овладел ими, что нужно будет с е б я искать им заново, и с к а т ь с е б я з а н о в о и с л ы ш а т ь ш е п о т в р е м е н и в д у ш а х, что заглушала Игра, а может – то простая беспечность знати была…
…В другом селе крестьянин и воин, играя, услышали зачитанный им указ и перестали играть - вернулись к делам своим. Чего уж играть, раз запретил то Царь? Что уж сделать против п р е д н а з н а ч е н и я своего? Я знаю точно, так поступили многие – оставили Игру, а с ней, что то от души своей… Ну что ж – по своему правы они – «делай что делаешь» как говорили позже… Но, много п р е с т у п н о г о свершилось после того, как перестали играть в Игру по воле Царской. Не догадываешься, что бывает, когда у тебя з а б и р а ю т ч т о – т о б л и з к о е п р и р о д е т в о е й? И самоубийства бывали - конечно, редко – но, в любые времена бывали чувствительные люди (сейчас, конечно, их больше)…
…Как то услышал один молодой человек – в будущем математик известный - указ тот царев. Ох, любил он Игру и опечален был – ибо искуснейшим игроком прослыл в местах своих, не проигрывал никогда –умен был, а ход мыслей его великолепен - тем уважение людей и снискал. Говорят, к нему особо пришли гонцы и лично объявили указ тот, что, дескать – отрубят голову и не прикасайся к доскам…
…Бродил в тот день молодой человек как неприкаянный – мысли посещали его – чем он займется в дальнейшем – не знал, о бегстве из страны. Но не проходило и пяти минут как мысли его не возвращались к жизни в Игре – начинал он считывать сотни своих комбинаций красивых, и заново, заново переживал все краски уже невозможных побед в Игре. И когда, вечером, говорил он о мыслях этих родителям своим - печалились те, как будто предчувствуя, что поступят с ним так же как и с известными представителями знати, нарушившими царский указ, и просили они его, убеждали не делать неугодного Царю дела будучи простым, незнатным – ведь, смотри, и знати то головы поотрубали!
Так, в грустных мыслях прошла ночь семьи той.
А ранним утром разбудил родителей звук пилы и запах краски – увидели они сына своего за работой – делал он новую доску для Игры, правда, раскрашивал ее красками зачем-то…
И снова начала плакать мать, увидев, как точал он фигурки резные на отцовском станке, правда, не совсем похожие на фигурки Игры...
К вечеру молодой человек сидел на лавочке и играл сам с собой в игру, перемещая фигурки по новой, квадратной разноцветной доске. В этот вечер его и схватили. Однако, прослывшего великим игроком – не убили сразу, притащили к Царю, но не потому, что известен он был, а потому, что кричал он о том, что десать «не играл в игру запрещенную, оставил я в прошлом ее, забыл с частью души своей, но изобрел ИМЕНЕМ ЦАРЯ новую, именем Его и д л я н е г о, слышите?! А трогать руками царский подарок не сметь!»..
Кормили плохо его, обращались грубо, но…. принял царь молодого человека через три дня:
- «Ответствуй – нарушил ты мой приказ, играл в Игру, но кричишь – что во имя славы моей? Глупец и лжец – говори, и благодари, что возможность ответствовать дал.»
Поклонился молодой человек Царю: «- Не играл я в Игру, что запрещена тобой, великий Царь, забыл я Игру, что запрещена тобой – а эту, новую Игру – сделал во славу - выше она Игры той, что раньше играл народ – новая Игра мудрости твоей достойна, а мысли все мои теперь о ней, нет в них ничего из прошлого моего – так жив я теперь, Царь! И сделал я сегодня с утра фигурки, назвав каждую по образу окружения твоего, и смысл вложил в них и в Игру - царский. Только послушай меня, Царь - вот и смысл игры моей, только лишь п о х о ж е й на то, что запретил ты… »
И играл перед Царем партию Игры своей молодой человек, играл меж возвышавшимися над ними воинами, меж секир и ножей их, ожидая каждую минуту окрика Царя и смерти своей…
А что было дальше – ты и сам знаешь. Первое зерно бросил Царь на доску сам …
Вел и в другие дни партии Игры молодой человек - и много партий выиграл он, и богат он стал, и известность приобрел…
Да что сидишь ты, глупый – все, иди, найди дело себе в прошлом или будущем своем, новое или старое, но смотри вперед, когда поднимаешь глаза – холодно тебе в прошлом твоем – зато тепло будет в будущем. Иди, иди…»
И я получил легкий подзатыльник от него.