Старая фотография.
Семейный альбом с фотографиями … Время от времени ностальгическая грусть заставляет меня перебирать старые снимки и предаваться счастливым воспоминаниям детства, юности. Вот и сейчас держу в руках большую пожелтевшую от времени фотографию, скорее портрет. На нём - двое, Он и Она. Нежный овал лица, светлые глаза, тонкие брови, изящный носик, прелестный чётко очерчённый рот, на голове – такья с накинутой поверх паутинкой оренбургской шали, из тех, что продевалась сквозь обручальное кольцо, золотая брошь в форме бабочки скалывает высокий ворот платья – это Она. В ней есть что-то от пушкинской Натали: то ли в гордой посадке головы, то ли в изломе соболиных бровей (помните потрясающий портрет кисти Брюллова?). Будь в старину конкурсы красоты, наверное, ей достался бы Гран-при.
Лицо красавца брюнета с небольшой бородкой и смоляными усами из турецких сериалов, спокойный взгляд карих глаз, сюртук, накрахмаленный ворот рубашки, галстук – это Он. Он и Она. Мои прадедушка и прабабушка. Бабай и абика – по –татарски.
Бережно провожу пальцами по молодому лицу моей юной абики. Закрываю глаза, и память уносит меня в моё «прекрасное далёко». Никелированная кровать. На ней, подогнув коленки, лежит седая маленькая старушка, в платочке, повязанном по-татарски – два конца свободно распущены по спине, два других заведены за голову в узелке. Рядом уютно устроилась я. Мне лет 6-7. Перебираю морщинки на бабушкиной руке, собираю их в гармошечку, отпускаю. Морщинки, как пружинки, возвращаются на место. Скоро это занятие надоедает, и я прошу:
- Абика, расскажи что-нибудь …
Долго упрашивать не приходится. И она, и я обожаем эти минуты вдвоём. Она любит рассказывать, а я люблю слушать. Историй, в общем-то, не так и много, и знаю я их наизусть. Да и право выбора всегда за мной. Вот и сегодня требую рассказать мою любимую «Как абика выходила замуж».
Звучит чуть глуховатый её голос, а я слушаю и вижу всё, как будто смотрю старое любимое кино, которое никогда не надоедает.
- Было мне 15 лет …
Крепко зажмуриваю глаза. Детская фантазия живо рисует большую комнату, огромный старинный кованый сундук. На нём сидит тоненькая черноволосая девушка, нервно ломая хрупкие пальцы. Зелёные глаза полны слёз, сердце стучит в горле … То и дело она бросает взгляды на дверь. Там, за этой скрипучей тёмной дверью, решается её судьба: приехали свататься. Она силится представить себе жениха и не может. Из тяжких раздумий выводит голос младшей сестрёнки, задыхаясь, громким шёпотом та выкладывает новости: жених старый, ему то ли 60, а то и все 70, родители согласны, свадьба уже назначена. Теперь бедная девочка громко рыдает, хороня свою молодость. Всё время до свадьбы она провела, как во сне, не радовали ни новые платья, ни украшения. Жених представлялся рыжим старым толстяком с красным лицом и жирными пальцами. Ночью, засыпая, видела она в полусне, в полудрёме, как эти жирные пальцы прикасаются к ней, и просыпалась в ужасе и холодном поту.
На этом месте мне нестерпимо жалко бедную абику, и я всхлипываю. Минут десять мне требуется, чтобы перестать хлюпать носом, и я снова тереблю старушку:
- Дальше, что было дальше?
- А дальше была свадьба …
Эта часть истории мне жутко нравится, поэтому слёзы моментально высыхают. До свадьбы по строгим обычаям, невесте не полагалось видеть жениха.Моя абика не была исключением из этого варварского правила. Теперь воображение живо рисует мою героиню в белом подвенечном платье. Конечно, было оно не белое и вовсе не подвенечное. Но я упрямо вижу белоснежное облачко воздушного наряда и ничем меня не переубедить. Новая картинка чудится мне. Невеста под свадебным балдахином: её никто не видит, и она – никого. Входит жених. Когда он отвёл рукой полог, она закрыла глаза, чтобы не видеть мерзкого краснолицего толстяка из своих снов.
- Посмотри на меня, красавица, - сказал мягкий молодой голос.
От неожиданности она открыла глаза и чуть не лишилась чувств: жених был молод, и, о чудо, хорош собой! Карий взгляд был полон тепла, длинные девичьи ресницы делали лицо удивительно добрым, светлым …
- И я влюбилась в него с первого взгляда, - улыбаясь, подытоживает абика.
- А он? Он тебя любил? – любопытствую я, заранее зная ответ на свой вопрос.
- Любил – не то слово, - отвечает рассказчица. – На руках носил …
Сейчас в самую пору сказать: они жили счастливо и умерли в один день. Увы, у этой истории любви нет хэппи-энда. Моя дорогая абика овдовела в 25 лет, пережила две революции, две мировые войны, всех своих пятерых детей и тихо умерла во сне, не дожив трёх лет до своего девяностолетия. Красота её не давала покоя мужчинам. Перед ней падали ниц и богачи, и комиссары: добивались её любви, умоляли, просили, угрожали … Но она обрекла себя на одиночество, сохранив верность своей первой и единственной любви …
Зухра Абдул
На фото: мои бабай и абика - Курбан Гали и Шахар Бану Габитовы.