Рекламщикам и маркетоглогам посвящается.
Настроение было паршивым. Мне было просто необходимо на свежий воздух. Как только вышел на улицу, я встретил людей, снующих в разные стороны. У всех на головах были таблички. На табличках какие-то фразы, имеющие сугубо личное значение. Лица людей были серьёзными и даже какими-то сосредоточенными. На этот раз я не испугался. В прошлый раз в метро было страшнее. На какой-то станции, прямо на меня вывалила толпа людей с головами, обклеенными разноцветными бумажками с телефонами и адресами. Они резко двинулись на меня, не произнеся ни слова. Тогда я решил, что панки в конец обнаглели и вырядились в строгие костюмы, чтоб нанести очередной удар по культурному наследию. Причём представителем того самого наследия в метрополитене был именно я, поэтому внедрение в головы масс контркультурных ценностей начнётся именно с меня. Но тогда всё обошлось.
Самочувствие было похоже на настроение, поэтому я решил закурить. Машинально достал сигарету из какой-то красно-белой пачки, оказавшейся в кармане. Как только я затянулся, что-то произошло. Моментально меня окружили симпатичные молодые люди, излучающие преувеличенную весёлость. Одни танцевали какие-то полулатино-американские танцы, другие играли на барабанах и ещё Бог знает на чём. Красотки, в обтягивающей одежде, с удовольствием крутились вокруг меня, демонстрируя из под коротких юбок стройные ноги и красивое бельё. Вся эта какофония движения, веселья и музыки складывалась в приятную трудноуловимую мелодию, из которой выделался парень с флейтой. Он вообще чем-то напоминал самого главного в этом радостном зверинце. Я посмотрел на пачку. Там красовались буквы LM. Во избежание каких-либо дальнейших эксцессов, я бросил недокуренную сигарету и быстро двинулся по улице, оставляя этот восторженный бардак позади. Рядом незнакомая девушка прикурила свою сигарету. Загорелые мужики в ковбойских шляпах и сапогах на лошадях впёрлись прямо на тротуар. Девушка так и замерла с зажигалкой возле лица. А ковбои энергично курили, улыбались голливудскими улыбками и обменивались односложными фразами на каком-то квакающем языке. Один повернул свою кобылу прямо на меня.
- Халло, - произнёс я безрадостно. В ответ он улыбнулся ещё шире и картинным жестом бросил мне пачку сигарет. Машинально я подхватил подарок на лету. Ковбои и кони одобрительно закивали, затем развернулись и поскакали к громадному железному ангару. Какой-то плохо побритый мужик в грязном комбинезоне вышел на крыльцо. Он отхлебнул из побитой алюминиевой кружки, поморщился и бодрым голосом сообщил: «Велком!». Наездники шарахнулись в сторону и быстро скрылись за поворотом. Я удивлённо посмотрел на слесаря. Мужик ещё раз отхлебнул, крякнул и показал мне кружкой на стену ангара. Напротив меня надпись, сделанная острым металлическим предметом в явном припадке хорошего настроения, ненавязчиво сообщала: «День жестянщика».
Во рту у меня пересохло. Курить хотелось сильнее. Было бы не плохо что-нибудь попить. Я опять ускорил шаг. На крайний случай, можно было бы съесть мороженного. А то лето в этом году по настоящему жаркое. Рядом с тележкой-прилавком украшенной картинками самого мороженного меня поджидало новое испытание.
Там стояли две девчушки, ели мороженное, разговаривали. Но как только увидели меня, с ними тоже что-то случилось. Одна, издавая громкие стоны матёрой жрицы неформальных отношений, засунула мороженное себе в рот почти целиком. При этом левой рукой она потянулась к замку своих джинсов. Вторая вытащила изо рта язык с максимальной возможностью для организма и стала неистово лизать. Хорошо, что мороженного на палочке оставалось довольно много, иначе она обязательно бы украсила собственный язык занозами. Тошнота поступила у меня к горлу. Наверное, я больше никогда не смогу есть мороженное. Зато буду много курить.
С этой суицидальной мыслью я наконец-то повернул в малознакомый переулок. Моё израненное радостью и хорошими новостями сознание отказывалось верить моим же глазам. Сердце заколотилось так сильно, что мне пришлось прислониться к прохладной стене дома. Зрелище было настолько завораживающим, что, не отрывая взгляда от происходящего, я попытался достать из кармана штанов сотовый телефон. Видимо во мне проснулся ССР (сам себе режиссёр). Сидевший всю предыдущую жизнь где-то глубоко в подсознании. Дальше случилась ещё одна невероятная вещь. Ни с того, ни с сего ко мне подбежала обалденная блондинка в коротком тёмном платьице без рукавов, вырвала мобильник из рук и начала себя им фотографировать. Когда она разлеглась на капоте только что подъехавшей машины, я потерял интерес к её циркачеству. Тем более, что владелец иномарки начал стаскивать блондинку за ноги и что-то энергично объяснять. Она быстро уступила. И с капота пластично проскользнула прямо в салон автомобиля, на прощанье, запустив в меня моим же телефоном. Попала в голову. Было не больно, но оскорбительно. Я тупо отреагировал коротким матерным выражением и продолжал смотреть. До боли хотелось курить, но оторваться от зрелища было нереально.
Дрессированные коровы упаковывали сырные батончики. Их сосредоточенно тут же сжирали волосатые существа, сидевшие кружком недалеко от коровьего конвейера. Периодически существа, напоминавшие чьему-то больному воображению, снежных людей обменивались односложными фразами на непонятном языке, отбирали друг у друга помидоры и продолжали жрать, довольно мотая головами. Потом один, самый зубастый в соломенном сомбреро, обезьяним движением, вскочил на ноги. Пробормотав длинное, одно ему понятное ругательство, дал пинка самой ленивой корове, он двинулся к домику. Через некоторое время из вполне пристойного домика, который мог бы стоять где-нибудь в деревне, а не в центре города, вылетела раздражённая импозантная старуха в очках. Она остановилась, поправила серую послевоенную кофточку и такую же причёску. После чего интеллигентным тоном изрыгла какое-то проклятие и, поправив очки, уверенно пошла к громадной очереди очень довольных людей. Весёлый молочник показал из под прилавка красный нос над седыми капральскими усами, ослепительную улыбку и полную несостоятельность произнести хоть слово. Зато он расшвыривал упаковки с молочной продукцией. Очередь громко и радостно кричала ему: «И мне дай! И мне, весёлый молочник!»
Так как молодчик был по настоящему весёлым, то реагировать на все восторженные просьбы о молочной продукции он не успевал. Чувствовалось, что веселость и расторопность с трудом соседствовали в нём. Хотя общей картины это не портило. Многим нравилось, что белая масса из разорванной упаковки, гармонично переносилась на их физиономии. В толпе царило ликование. Многие дегустировали продукцию тут же, а потом опять стремились вернуться в очередь. Мне сунули в руки пакет. Молоко было свежим и холодным. Стало значительно лучше. Даже настроение стало повышаться, хотя по прежнему хотелось курить. Через какое-то время появились два парня и девушка. Они просто шли мимо и удивлённо озирались по сторонам. Один из парней тащил на плече большую переносную стереосистему. Я хотел ему крикнуть, чтобы он не вздумал включать музыку. Но было поздно. Забойная мелодия вырвалась из динамиков. Полицейский на перекрестке лихо засвистел в свисток и засандалил такую «лунную походку», что Джексону стало бы стыдно. И вообще, если бы Майкл увидел, как начала танцевать надегустированная очередь, то бросил бы всех своих мальчиков и пришёл бы брать уроки. Офигевшие молодые люди пошли своей дорогой, испуганно оглядываясь. Толпа, наплясывая в ритме хип-хопа с элементами брейк-данса, двинулась за ними. На мостовой остались растоптанные упаковки, большие белые кляксы, наполовину вылезший из канализационного люка монтёр без сознания и слегка помятый молочник, который прикрывал левой рукой фингал, а правой счастливо прощался со всеми.
Подчиняясь танцующей толпе, я свернул за угол. Перед нами стоял красивый развлекательный центр с кинотеатром. Меня втолкнули внутрь. В фойе было красиво. Фонтанчики, растения, птички – всё напоминало ультрасовременный райский сад. Картину дополняли красотки и красавцы в греческой одежде образца старика- Эзопа, они навязчиво раздавали всем вломившимся туники и заставляли тут же переодеваться. Потом притащили громадный кусок маргарина и гору тостов. Люди, превратившиеся в персонажей древнегреческой богословской мифологии, радостно захлопали в ладоши. Они так энергично стали отхватывать куски и размазывать их на тостах, что мне опять стало не по себе. Почему–то перед глазами пронеслась жуткая оргия в духе Калигулы с маслом в главной роли. Но тут меня прервали.
Какой-то молодой «бог», откусив громадный кусок бутерброда с маслом, подошёл ко мне чуть ли не вплотную и раздражённо промямлил: «Ем и чувствую, что полезно!»
-Да ладно, - вырвалось у меня. Он засунул остатки бутерброда в рот и стал судорожно шарить на поясе руками. Наверное, искал оружие. При этом щёки его энергично пытались победить жирную массу во рту. Спасаясь от дальнейших посягательств на мой испуганный организм, я не разбираясь, забежал в двери, прикрытые тяжёлой занавеской. Это был кинотеатр. На экране брюнетка потрясающей красоты судорожно разворачивала конфету. Кое-как справившись с фантиком, она сунула содержимое в свой умопомрачительный рот, издала эротичный стон и обеими руками дотронулась до своей шикарной груди. Ноги подо мной надломились, и я плюхнулся в кресло.
Она сильно сглотнула, плюнула на пол не доеденным леденцом и заорала истошно: «Мишаня!». Я подскочил, с грациозностью раненного жирафа. Мексиканская красотка на кушетке должна была кричать «Марио»!!! Что-то было не так. Совсем не так. Мир вокруг меня как-то странно изменился.
На улице мне стало легче. Вокруг всё было как обычно. Люди шли по тротуару, разговаривали друг с другом, заходили в магазины и офисные здания. Мимо проезжали автомобили. Жизнь города была вполне обычной, погружённой в собственные дела и проблемы. Ужасно хотелось курить.
Господи, неужели мне просто привиделось? – понеслось в голове.
- Ну конечно привиделось, я поссорился с девушкой, перегрелся на пляже, потом забрёл в кинотеатр. В темноте и прохладе меня отпустило…
Я обернулся. На стене красовалась громадная надпись «Каннские Львы – 2006».
Понятно, - продолжился монолог в голове.
- Теперь всё понятно...
Довольный своим открытием, я вытащил красную пачку из нагрудного кармана джинсовой куртки. Затянулся сладковатым дымом любимых сигарет и пошёл в сторону дома. 10 метров. 10 метров обычной походки, не глядя под ноги. Это чуть больше десяти шагов… Я спотыкнулся и сделал громадный шаг, чтоб не упасть, а скорее перескочить большую тяжёлую подушку, внезапно оказавшуюся под ногами. Она была грязно белого цвета, от неё уверенно чувствовался до тошноты знакомый запах студенческих лет. Пельмень ожил, поднялся на короткие уродливые ножки, поправил на верхней части своего туловища поварской колпак. Потом прошипел в мою сторону: «Только без спешки» и двинулся куда-то в подворотню. Сигарета в моей руке продолжала дымить. Но курить больше не хотелось.
Сергей Красовский
27.06.06