Там было больно. И очень страшно. Но страх, вернее, его полное восприятие и анализ, приходил потом. Опытные товарищи говорили, что не стоит ждать и пытаться заглушить его просто мыслями. Они рекомендовали водку. Они говорили, что напиться нужно до полной потери своего самосознания. Я видел тех, кто не делал так, тех, кто не смог пережить увиденное. И понятое... Наверное, они просто не смогли с этим жить дальше. Я их понимаю. Хотя и не оправдываю. Однажды один из них, будучи ещё живым, сказал: люди не оценят то, что ты делаешь так, как ты этого заслуживаешь. Нет, не потому что они не хотят, а потому что не могут. Просто чтобы оценить - нужно пережить весь этот ужас. Только тогда.....Только тогда это можно понять. Только тот, кто был с тобой, со мной, только тот может знать как тебе хреново.
Мы сидели с ним, его звали Алексей, на пригорке, грелись на ярком Чеченском солнышке и пили водку. Не ради удовольствия.... Алексей, командир роты ВВ, вечером отправил домой восьмерых своих солдат. Грузом "двести". Ему было плохо... Вернее, кошмарно плохо. Говорят, мужчины не плачут. И он не плакал, он просто ревел. Как медведь... Как раненый, умирающий зверь. Я сидел рядом и не знал, что могу сделать. Что можно сделать для человека, который потерял что-то в себе. Он пил водку большими глотками, как родниковую воду. Потом упал... Упал, чтобы через час снова налить. Я не уходил от него.... Не хотел, чтобы его не стало. Он проснулся и отказался от водки. Он сломался, что-то в нём надорвалось.... Он стал другим. Затем, через пару лет, он понял это сам и не смог жить... Говорят, мужчины не плачут...
Говорят, что человек привыкает ко всему, даже к войне. Только порой эта привычка даётся чрезвычайно дорого. И далеко не все привыкают. Однажды мы, группа офицеров с разных частей, ехали забирать из Ростовского морга своих бойцов. Каждый из нас считал, что удивить смертью его уже нельзя. Даже когда перед нами раскрыли огромные железнодорожные рефрежираторы, битком набитые телами - мы все внешне держались. Потом, вечером личности этих мужественных воинов, русских офицеров, раскрылись для меня с новой стороны. Наверное, как и моя для них.... Пьяные, слезливые разговоры терзали душу всё больнее и больнее. Я вышел из дешёвой забегаловки на свежий воздух. Шёл дождь, я поднял лицо к небу. Капли стекали по небритым щекам. И капали на одежду уже солёными.... Говорят, мужчины не плачут. Пусть говорят....
Там я думал о том, как вернусь домой, как начну забывать весь этот кошмар. Мечтал о мирной жизни. О новой жизни. Потому что тот, кто возвращается после всего этого, не может уже жить по-старому. Война не оставляет без внимания ни один характер, ни одну душу. Чаще всего она закаляет характер, делает его более прочным. Иногда ломает недостаточно твёрдый... Бывает по-всякому. Там понимают многое. И прощают, бывает, то, что в мирной жизни не простить. Но иногда ошибки искупают смертью. И не всегда точно знаешь, кому завидовать и за кого переживать больше, за приговорившего, либо приговорённого. Всяко бывает... Да, после войны с огромной жаждой хочется наладить свой мир, очистить его от скверны. Сделать правильнее и спокойнее. Иногда получается... Но война не уходит из нас. Никогда. Я видел многих, кто был там. Даже у тех, кто, казалось бы, забыл о ней, в глубине души живёт боль и страх. Этот фильм не переснять, режиссуру не изменить. С этим все мы будем жить, если сможем, и все с этим умрём, когда подойдёт срок. Трудно, больно, но нужно жить. Даже когда не хочется, даже когда кажется, что смысла нет, даже когда ты чувствуешь, что не вправе, что твоя жизнь не достойна гибели твоих друзей. Даже тогда нужно жить... Говорят, что мужчины не плачут. Не верьте тем, кто так говорит....
Война не уходит от нас. Даже когда заканчивается. Она продолжает жить в нас. В искалеченных телах и душах солдат. В истерзанных сердцах матерей и вдов. В поседевших безвременно отцах. В людской злобе и безысходности. Иногда она продолжает убивать тех, кого не убила там. Молоденький паренёк из подмосковной Электростали, танкист Игорёк, выжил. Был ранен, но выжил. Там он был хорошим солдатом, отдал долг Родине с честью, выполнил все приказы. Даже тот, который не может пережить до сих пор. Убивать всегда тяжело, особенно когда ты лишаешь жизни не одного человека. Вдвойне тяжело убивать детей. Втройне - нескольких. Даже если это враг. Игорёк выполнил этот приказ. Только его старенькая мать знает, как может кричать по ночам солдат. И только она будет оплакивать своего живого сына и тех, чужих и неживых..... Всегда, до конца. Игорьку очень плохо, и забыть это он не сможет никогда. Та война, что терзает его каждую ночь, живёт с ним и изживает его.... Хорошо, что он понял обманчивость водки. Я научил его стоять под дождём лицом к небу. Он понял, что это нужно. Говорят, что мужчины не плачут..... Спросите об этом у выжившего солдата.
Война бывает молчаливой и тихой. На городском кладбище без труда угадываются могилы тех, кто остался молодым на войне. Не всегда там лежат цветы, но почти всегда стоят стопки с водкой. За их здоровье опустошают эти стопки бомжи. Ну что же, это тоже души. Погибшие живут, пока о них помнят. Помнить своих погибших друзей - священный долг выживших. Это и есть смысл жизни тех, кто уцелел. Иногда на тех могилах я вижу женщин. Реже мужчин. Там никто не стесняется слёз. Однажды я видел женщину, которая плакала подняв лицо к небу. Она встретилась со мной взглядом. Её глаза сказали мне о многом. И я понял. Тогда я задал себе вопрос, понял бы я это не побывав на войне. Понял бы я эту боль и тяжесть утраченного. Ответ мне не известен. Но я заставляю себя верить в то, что война сделала меня более человечным. Говорят, что мужчины не плачут.... Спросите об этом у родителей, переживших своих детей.
Я шёл с сыном по родному городу. Тихий, солнечный, осенний денёк. Мы говорили ни о чём. Просто весело болтали. Я думал о своём, о войне. Погода испортилась неожиданно быстро. Мелкий, моросящий дождик не заставил нас искать укрытие. Я поднял лицо к небу. Закрыл глаза, слизнул солёные капли.....
- Папа, ты любишь дождь?
Душа закричала раненным, умирающим зверем.
- Ненавижу!!!
Но в слух я тихо произнёс:
- Да, сынок....