Настоящий сезон дождей на подходе. Пока лишь редкие ночные ливни напоминают об этом. Атлантика бьет своими волнами во время прилива в бетонный забор позади виллы. И ржавая калитка под этими ударами как тамтам аборигенов отдается долгим звенящим звуком. Ритм океана, его могучее дыхание почему-то будят во мне тоску и тревогу. Воздух влажен и напоен ароматами тропических растений и запахами выброшенных на берег и успевших подсохнуть морских водорослей. На горизонте – там, где сходится темень океана и неба, вспыхивают зарницы ярко-оранжевых молний, отвесно падающих со всеми своими изломами в соленую воду Гвинейского залива. И, лишь через две-три секунды, до пологого берега доносится приглушенный грохот грома. Все наэлектризовано до предела, кажется, окажись в руках лампочка, и она начнет тускло мерцать.
Моя долгая командировка в эту западноафриканскую страну заканчивалась. Куплены последние подарки и сувениры начальству и родственникам, горячительное в редакцию. Своим чередом шла вереница прощальных вечеринок и веселых мальчишников с друзьями - русскими и французами. И раставальные, грустные свидания с рыжей подружкой из бельгийского посольства, с которой почти два года играли в теннис…
Впереди уже маячили серые московские будни с обязательным ежедневным хождением на службу за мизерную по сравнению с нынешней африканской зарплатой. Мыканье в большой по московским меркам, трехкомнатной квартире – такой микроскопической по сравнению с нынешней виллой и парком вокруг нее. С лимонными и манговыми деревьями, с гигантскими листьями-лопухами бананов с неприличными мясистыми полуметровыми пестиками, с высоким деревом acaju (кешью), обсыпанном pommes d’acaju - краснобокими большими «яблоками», с темной бородавкой пятисантиметрового ореха, прилепившейся каким то образом внизу этих яблок. В твердющей скорлупе этих орехов бродит необычайно ядовитый сок. Говорят даже, якобы, его химическая формула схожа с одним из элементов современного ракетного топлива. Судя по тому, как он разъедает кожу и какие языки пламени выстреливают микропротуберанцами из него при прокаливании на сковородке или железном листе – вполне вероятный факт, в который веришь.
Наверное, придется отвыкать и от безбрежного, до самой Бразилии Атлантического океана, каждое утро приветствующего тебя своим рокотом. Придется отвыкать и от местных слуг и шоферов. Короче, от всего того, что носит признаки «сладкой заграничной жизнью» в тропических странах, представителя, так называемой, свободной профессии. Да и просто белого небедного человека в толпе темнокожих местных жителей. Приятно почувствовать себя хоть ненадолго господином, но на горизонте уже неотвратимо маячила страна товарищей.
Но с другой стороны – уйдет в прошлое убийственная для европейцев жара, изнуряющая влажность, мириады таинственных, но опасных и видимых насекомых, и не менее смертоносных, но невидимых микробов. И Африка, где над тобой постоянно висит «дамоклов меч» загадочных болезней, останется в памяти и постоянным страхом перед ними.
И, на конец-то перестанешь ночью вздрагивать и напрочь терять сон от случайного комариного жужжания, и ночь для тебя продолжится тогда, когда этого комара не изловишь. Миллионы африканцев и тысячи белых, умирающих от тропической малярии ежегодно аргумент убедительный в пользу унылой Средней России с ее комариными армиями, хотя вредными, но не смертельными.
А тут и еще онкоциркоз («речная слепота»), и шистоматоз, и проказа ...Кстати, до независимости на одном из недалеких островов французы разместили крупный лепрозорий, где больные жили и работали обособленно под наблюдением военных врачей и ученых-эпидемиологов. А новые революционно- демократические власти решили всех прокаженных освободить и отправить по домам. Но вот уж точно - благими намерениями вымощена дорога в ад…Старая баржа с несколькими сотнями, а может и тысячами больных людей по какой-то причине оторвалась от буксира и до берега не дошла, благополучно затонув на виду у немногочисленных встречающих, и несчастные люди стали обильным завтраком для акул. Позже столь жестокая, но эффективная профилактика таинственной и неизлечимой болезни потом стала рутинным явлением на Черном континенте.
Почему-то верилось, что и ужасный СПИД зародился где-то в африканских экваториальных джунглях, как утверждали американцы, от бессистемной «любви» аборигенов и местных зеленых мартышек. В Москве, на Лубянке, правда, раскручивали свою версию – искусственного создания вируса иммунодефицита в секретных биолабораториях ЦРУ. Родная «контора», как могла, помогала. Но в это и тогда, и сейчас верится слабо. Версия с мартышками симпатичнее. Любителей «местной клубнички» - случайных командированных с русского Севера, поначалу страх останавливал, но потом приспособились. Считалось, что тандем из двух презервативов – «непроницаемая плотина» для заразы, а местный джин лучшее дезинфицирующее средство. Что ж каждый искал и находил свое в Африке!
Когда коробки и чемоданы уже были упакованы, а Почетные грамоты Объединенного парткома, маскирующегося под вывеской Профкома, за ударный труд на ниве просвещения местного населения о почти прекрасной жизни на Родине Ильича, а до вылета оставалось дня два-три в корпункт закатилась компания друзей из местного информагентства. Оказалось, что специально для меня из своих скудных зарплат они подготовили отвальный пикник за городом – с шашлыком из козлятины и местным пальмовым вином. Так что, имейте ввиду, что из гроздей мелких оранжевых ягод масляничной пальмы, любимого лакомства попугаев, делают не только мыло…
Зная качество местного мяса и, уж тем более вина, – мне пришлось захватить автомобильный холодильничек с консервами и несколькими бутылками водки из магазина посольства.
Место для пикника было традиционное – на заросшем шестиметровым бамбуком берегу быстрой горной речки, с причудливым рельефом дна и многочисленными водопадами. В ином месте, прыгая с валуна на валун можно было ее пересечь, не замочив подошв, в других же получались естественные глубокие бассейны, и можно было даже проплыть десяток метров наперегонки с мелкими рыбешками. Но самое главное - вода была прозрачной и относительно достаточно прохладной. Конечно, ее делали такой не тающие ледники невысокого плоскогорья Фута-Джаллон, (в Африке постоянно снег лежит только на вершине Киллиманджаро), а всего лишь многочисленные источники и родники на склонах гор. Коррпунктовский УАЗик вместе с шофером остался на грунтовой дороге приблизительно в километре от нас – как раз в том месте, где грунтовка, уткнулась в склон первых холмов.
Ниже по течению была небольшая деревенька с двумя десятками глинобитных хижин с островерхими соломенными крышами. Почти невидимый в дневной жаре дым от очагов поднимался сквозь кроны высоких акаций и сейб. Не помню, кому пришла идея - посетить деревенского колдуна. Естественно, после того как почти все уже было выпито и съедено, а вся пустая тара – пластиковые бутылки, одноразовые стаканчики, такие же вилки и даже использованные салфетки, равно как и остатки несъедобного шашлыка из козлятины аккуратно собрали в корзинки и унесли для дальнейшего использования местные мальчишки.
Цель посещения сформулировалась спонтанно - попытаться выяснить, как чародей воображает мою дальнейшую судьбу? Друзей, прежде всего, интересовало - увидимся ли мы еще когда-нибудь в будущем или наша сегодняшняя встреча в таком составе действительно последняя? Почему – спросите Вы? Ну, наверное, с моим отъездом им придется жить лишь на свою скудную зарплату. Хотя я не исключаю и наличие действительно каких-то элементов дружбы и взаимной симпатии.
Колдун оказался рослым мужчиной неопределенного но солидного возраста с седой курчавой бородкой, в кожаной куртке, с нашитыми в экзотическом беспорядке осколками зеркала, сверкающими пуговицами и даже блестящими крышками от пивных бутылок. Через плечо переброшено новое солдатское одеяло. Стоптанные кожаные бабуши (всесезонные туфли без задником и с поднятыми вверх мысами) стояли на земле под помостом.
А надо сказать, прорицатель сидел, на невысоком помосте из редко уложенных жердей каким-то образом закрепленных на забитые в землю колья, из которых ни один не был ровным и гладким. В свою очередь это сооружение располагалось в негустой тени гигантской сейбы, чьи доскообразные корни поднимались над землей на несколько метров. И от этого дерево казалось ракетой на старте, стоящей на многочисленных рулях-стабилизаторах наполовину закопанных в красную от латерита землю, а прорицатель судеб на своем возвышении был местным «королевым», подающим команду на «старт».
Колдун с благодарностью принял наше подношение в виде недопитой бутылки водки, двух банок частика в томатном соусе и нескольких прошлогодних журналов на французском языке «Жизнь в СССР». В начале завязавшегося разговора, молчащим и ничего не понимающим был единственный тубабу в этой пестрой кампании - то есть белый. А уж точно таким цветом кожи на много километров вокруг обладал я один.
Скоро выяснилось, что прорицатель моей дальнейшей судьбы еще и знаменитый охотник. И он с гордостью продемонстрировал сначала череп антилопы, сильно смахивающий на череп коровы, а потом ружье – свою ровесницу - древнюю французскую двухстволку, приклад которой был перевязан медной проволокой в нескольких местах, а стволы даже издалека казались кривоватыми. Именно, про такое оружие местные шутники придумали поговорку - «trois fois tomber» («три раза упасть») - после выстрела падает сначала ружье, потом дичь и последним на земле оказывается охотник.
Приняв мое удивление за скрытую заинтересованность в его экзотическом костюме и соломенной шляпе, точь-в-точь, повторяющей крыши, стоящих вокруг хижин, колдун через добровольных переводчиков предложил мне купить все свое обмундирование за пятьсот долларов. При этом он объяснил, что такой костюм незаменим в джунглях, где часты встречи с плюющейся коброй. Блестящие пятна на одежде сбивают ее с толку и она никогда не попадет своей смертельной слюной вам в глаза.
Видя мое сомнение, он снизил цену в пять раз, а потом просто предложил обменять куртку на мои почти новые кроссовки. Но и этот вариант меня не устроил. Обмен не состоялся, и колдун всячески демонстрировал свою обиженность по этому поводу. Я же через толмача заверил почтенного знатока человеческих судеб, что не буду снимать солнцезащитных очков, если даже пойду в джунгли по малой нужде, поэтому чудесная куртка мне не потребуется. Но согласен заплатить энную сумму уважаемому колдуну и прорицателю, если он погадает - вернусь ли я еще когда-нибудь в эту страну, или судьба уже никогда не забросит меня в этой райский уголок, и я не увижу больше своих друзей…
Колдун минут пять на местном языке – говорил с одним их моих спутников, по счастью, оказавшимся из прибрежного племени сусу, что и местный прорицатель. Можно было предположить, что он пытался выяснить, что я за человек, как будто от моего морального облика зависела его гадание и соответственно моя дальнейшая судьба в Африке.
Наконец, будто решив для себя все, он попросил кого-то из детей принести с речки воды в огромной, как полуведерная кастрюля, калебасе. А надо сказать, что из высушенных плодов тыквенного дерева делается в этой местности - все от ложек до музыкальных инструментов. Воду принесли, вокруг нас собралась уже приличная толпа мальчишек и мужчин, женщины стояли в сторонке. Те, что постарше завернутые в куски цветной материи, с привязанными за спиной младенцами, молодые только в юбках из такой же материи. Топлесс – никого здесь не удивляет, и ничего эротического в этом местные жители не видят.
Колдун попросил у меня какую-нибудь монету потяжелее. В кармане оказалось несколько местных стофранковых медных кругляшей. Он выбрал одну из них, остальные перекочевали в карманы диковинной куртки. Через переводчика шаман объяснил, что, если монета не утонет в речной воде – то я еще вернусь, по крайне мере, один раз на эту землю. Если же ляжет на дно калебасы, то больше я не увижу никогда ни эту страну, ни своих друзей.
Я для видимости, уже заранее начал «расстраиваться» печальной перспективе, поскольку сомнений не было металл должен утонуть. Поэтому столь сильным было мое удивление, когда опущенная в воду монета, весом никак не менее граммов 20, сначала глубоко нырнув на дно, постепенно поднялась и начала свое «плаванье». Конечно, ни как щепка, а скорее как миниподлодка в полупогруженном состоянии. Возглас счастья толпы увидевшей «чудо» привел меня в чувства. Колдун-чародей был самым спокойным в этой толпе – будто знал результат гадательного эксперимента заранее,
Мне впору было протереть глаза. Ни каждый день видишь такое вопиюще-наглядное нарушение законов физики. Монета была все время до своего «купания» у меня на виду, подменить ее было нельзя. Вода тоже была обычной – разводов масла на поверхности не было. И она не тонула!
….Через несколько лет, самолет, на котором я летел совсем в другую африканскую страну, из-за каких-то технических неисправностей неожиданно совершил вынужденную посадку именно там, куда колдун напророчил мне вернуться еще один раз. И два дня пока из Москвы не прилетел подменный борт и мой рейс не продолжился, я снова увидел то, что мне было дорого и с чем было связанно столько воспоминаний.
ВЗ Авг.2005