Чуткий человек может отличить понятное от непонятного. В наше время это исключение. Сегодня всем кажется, что они понимают всё.
Вместо вопроса сразу даётся (как правило, глупейший) ответ.
Но Александр Дугин не боится ставить вопросы.
Он известен как геополитик, евразиец и философ-традиционалист. Им написаны около двадцати книг.
Для большинства читателей нынешний труд Дугина будет весьма неожиданным. Прежде всего – это рассуждения о метафизике эстрады. Он разбирает по косточкам тексты шлягеров Меладзе и Анжелики Варум, ищет холизм в творчестве Булановой, даёт панорамный обзор русского рока.
Любопытны термины из текста Дугина.
Часто упоминаются фриксы и гиксы.
Фрикс – это английское слово для обозначения редких уродов, типа бородатой женщины и т.п.
Гикс – это цирковой термин для пожирателей червей, лягушек и прочего дерьма.
И тут же Дугин пишет о идущей через века традиции связи жрецов и пророков с музыкальными инструментами (вспомним кельтских бардов и ваттов, бывших членами жреческой иерархии друидов). Пение, пляски, представления, репетиция мифов и т. д. – дело исключительно шамана, который и является центральной и основной фигурой в сфере того, что в профанической цивилизации стало называться «искусством».
Даже в Ветхом завете упоминается о подобной практике: например, пророк Елисей (ученик Илии), начинает пророчествовать, когда слышит игру на гуслях специально приглашенного музыканта. Но в самом изначальном обществе пророк и музыкант были не двумя различными персонажами, а одним и тем же лицом.
Так в ессейских кругах понятия «пророческая школа» и «музыкальная школа» были синонимами!
Некогда театр был формой повествования о мифе, мистерией.
Сакральный театр, впрочем, существует и сегодня – не только театр Бали (о котором писал Арто), но и тибетские мистерии «Цам», сакральный японский театр «Но» и т. д. Древнегреческий театр был разновидностью инициатического действа.
Актёры не просто изображали богов и героев, они становились их телесными опорами, проходила языческая «эпиклеза», духосхождение (говоря христианским языком). И только в позднем Возрождении (с точки зрения Жана Бодрияра) появляется профанный театр, «театр мертвецов».
Христианство вытеснило эти дохристианские теургические культы из социальной реальности, но они не исчезли полностью и стали достоянием особых групп, довольно маргинальных, но сохраняющих вопреки всему основы древнейшего знания, принципы культовых практик.
На Руси главным братством такого рода после окончательного искоренения волхвов и их традиций стали скоморохи, «весёлые люди».
Скоморохи в своих представлениях фактически воплощали в себе в синтетическом состоянии всё то, что позднее получит название искусства в модернистском смысле.
Вы обратили внимание, как всё более утрачивают смысл выступления наших чиновников и политиков?
Это последствия логики развития западноевропейской культуры от Возрождения до нашей эпохи постмодерна. Идет автономизация знака, нарастающий отрыв «означающего» и «означаемого», вплоть до совершенного исчезновения «означаемого» в постиндустриальном гиперкапиталистическом обществе.
Высшие лица государства повторяют уже не пустые штампы, но нарочито абсурдистские языковые конструкты. Это не глупость и не тотальная профнепригодность, как может показаться наивным людям… Они вполне профпригодны, но полностью под властью алеаторного кода, который принуждает их говорить и делать так, как они говорят и делают.
Они – големы автономных знаков, автоматоны смерти, их загипнотизировала матрица капитала.
Иными словами, они не идиоты, но постмодернисты, воспроизводящие весёлое скольжение гнетущей бессмыслицы.