На соседней улице закатывали асфальтом дорогу. Прямо в непосредственной близости к тротуару. Два катка грузно ползали по парящей черни. Не смотря на довольно поздний вечер, воздух продолжал плавится от сумасшедшей температуры - +35 по Цельсию. Дорожные рабочие, по всей видимости, спешили закончить вторую смену и вдруг один из катков с тяжелым резким вздохом замер, потом снова дернулся, зарычал, пополз, и снова замер. Молча, рабочие потянулись к остановившемуся в очередной раз катку, и увидели следующую картину. На каменном бордюре, прямо рядом с катком, стаяла сухонькая старушка с клюкой и авоськой. Поражало решительное, даже какое-то яростное выражение её лица, с явным намерением перейти дорогу именно здесь и именно сейчас. Прямо перед катком! Как только водитель катка заводил мотор, старушка, помедлив мгновение, делала пару шагов на дорогу. Каток резко останавливался и глох, старушка, в ужасе, отпрыгивала назад. Подсобравшаяся толпа зевак уже обсуждала старушку как самоубийцу, как больную, просто упрямую особу. Кому-то пришла в голову не совсем обычная, но вполне логичная мысль, что эта бабуся вполне может приходиться тещей водителю катка. Вслух рассуждали, зачем ей приспичило идти по горячему асфальту, если буквально в пяти метрах нормальный пешеходный переход. Обсуждали и поразительное терпение водителя, молчаливого, казалось, совершенно безразличного к происходящему. А люди всё шли и шли. Общим умом продолжали выдвигаться самые немыслимые версии происходящего. Но никому и в голову не приходило остановить, например, старушку, ну или поговорить с водителем. Спустя около получаса водитель так же молча вылез из кабины, подошел к старушке, взял под трясущиеся руки, отвел к переходу и перевел через дорогу. Ему оставалось всего несколько шагов до катка, когда воцарившееся молчание пронзил резкий скрипучий вопль старушки с другой стороны дороги: «А я всё равно буду там ходить!».