Когда-то Христос изгнал торговцев из Храма. Посещая иные из наших святынь, мне отчаянно мечтается, что кто-либо и их очистит от скверны всюду проникшего рынка.
Троице-Сергиева Лавра, великая святыня земли русской, ужель и твой живительный родник оскудел, и чья-то злая рука разлила в нём яд? У стены возвышается каменная фигура св. Сергия, столь дорогого каждому русскому сердцу. А тут же, в двух шагах напротив – бронзовый Ильич, на чьё присутствие обречён всякий город наш. Так и стоят друг против друга великий праведник и сатанинский приспешник…
Внутри Лавры многолюдно. И всё, по преимуществу, праздный люд шатается, непотребный, шумный… Щёлкают фотоаппаратами, говорят громко, торопятся. А в лицах что? Суета сплошь… Неандертальцы века 21-го, с разных сторон съехавшиеся… О чём галдят разноязычно? Тишины! Дайте тишины! Хоть здесь пощадите слух и душу!
А за вратами святыни начинается и вовсе невообразимое. Восточный базар, торжище. Особенно больно мне, когда вижу древние иконы наши, веками намоленные нашими пращурами, с лотков продаваемые за валюту в руки чужие и нечистые. Кто торгует святынями?! Остановилась перед одним из прилавков: икона Страшного Суда, Троица, Богородица… Но вовек не забуду я сурового лика Спаса, глядящего с лотка на торжище. Образ того, кто изгнал из Храма торговцев, ныне на торги выставляют… Отчего не в храме он? Отчего купит его какой-нибудь «мистер» наряду с матрёшкой да хохломой? Это ли не поругание ещё?! Продавцы не обращали внимания на меня, знали: не покупатель я – карманы мои пусты. Они знают… А я всё всматривалась в лик Спаса, в грозные очи его (может, такого в старину «ярым оком именовали»?) Всё видит это око: всю скверну и грязь, все пороки наши. И мечталось мне выкупить Спаса из грязных рук этих, унести с постыдного торжища. Но в цене нынче Спас! И глядела я думала: «Господи, изгнавший торговцев из Храма своего, отчего не прогонишь их ныне?!» Но молчал в ответ Спас, только грозно взирал на торжище ярым оком своим. Нельзя святынями торговать… Грех то и стыд нам!