Сколько мыслей роится, когда летишь куда-то и чем быстрей стремишься, тем гениальней озарения – успевай только хватать за хвост и идти за ними по направляемым маршрутам.
Это чуткий сон – словно стоишь на перекрёстке, и красный фонарь светит в лицо, а ты уже зачал своё движение, ориентируясь не знамо на что. И на полпути цвет изменяется на зелёный, словно продавил ты его своей наглостью и напором – сдались обстоятельства под человеческой душой, не осилили её радужной вменяемости. Или когда твой мобильник тихо посапывает в кармане, но каждые 5 секунд выглядывает в эфир и говорит базе: я здесь, не теряй меня, я сплю, но всегда готов откликнуться. И когда на базу приходит звонок, мобильник сам берёт его под ручку и, провожая хозяину, гордо верещит от радости первовестника. А ещё бывает: ощущаешь мозжечком, что сейчас постучат, и длань пришедшего останавливается на полпути к двери, потому что вход открывается ему навстречу, вызывая смешанную маску на лице гостя: удивление от ощущения чуда, радость от собственной значимости, мистический страх перед неведомым восприятием хозяина.
Когда меня называют Малькольм, я не отзываюсь. Зачем? Есть простое русское имя Прохор, которым наградила меня природа. Что значит природа, - спросите вы, - а родители? А мои конструкторы и воспитатели, коих ещё именуют матушка и батя, сразу возвеличили мой статус до джентльменского и присвоили лэйблу, что стоит у каждого в паспорте и на лбу, название Малькольм. Только я не соответствую ему. Совсем не соответствую. Потому что Прохор. Вот поставьте рядышком Малькольм и Прохор. Разница очевидна и неумолима, как китель адмирала и свитер китобоя. Далеко мне до Адмирала пока, хотя я вовсе не плох: мечтаю когда-нибудь подоить державу судьбы и помахать жезлом – взрослой инкарнацией волшебной палочки.
А при рождении становится тем, кем ещё нужно стать – бессмысленно. Сами посудите, каждое звание обязывает соответствию некому, навыкам там всяким или способностям. И ежели ты уже таков, то и звания не надобно, а сам титул можно приклеить на зеркало, чтобы, смотрясь в него, тихо вырождаться. А это не соответствует замыслу Творца и потугам конструкторов, поскольку рождение – это… ну… вобщем входят куда-нибудь не для того, чтобы сразу выйти. Взять хоть что для примера: сон там или магазин, ВУЗ или сортир…
Прохор – это земля, это село… это грудастые девки, это парное молоко, это запах травной, что аж дух захватывает… Только не в деревенской романтике дело с её похмельными клизмами души. В простоте. В непредвзятости. В небе, что над головой. В солнце, что без зазрения плодит своих питомцев, прыгающих от зеркала и дальше. В руках, что двигаются. В мыслях, что не тяготят. В чуткости поэтому. В чуткости к любой разности, что вне или нутро составляет. Готов ко всему. Держишь нос по ветру. Как пёс бездомный, который завсегда ведает и находит незнакомое дотоле, а домашний лишь знает привычное, что всегда на своём месте.
Одной чуткостью сыт же не будешь – надо и жезлом уметь пользоваться. Потому я и не откликаюсь на Малькольм. Только на Прохор. Малькольмом я представляюсь. Представление… Оно обычно удаётся при хорошей игре. И поэтому Малькольмом я играю отлично – титул обязывает, а Прохором не очень, ибо не в облике тогда уже дело…
А сон. Сон каждому доступен и все мы в нём пребываем. Только кто-то спит чутко и урывками понимает, когда и что ему снится, а другой, как заляжет, так и уподобится потапычу на веки вечные-безвенечные. Только вот я мёд тоже люблю, но слишком много – приторно жить….
26.10.2006г.