«Аргентинское Танго…»
Самолет, с почти полным экипажем теплохода «Приморск», приземлился в японском аэропорту города Токио, точно по расписанию. Не смотря на то, что полет из Москвы до столицы Японии занял почти двенадцать часов, плюсом - шестичасовая смена поясов, все были бодры, а некоторые даже и навеселе, благодаря отменному сервису на борту авиалайнера «Боинг-747».
***
С высоты птичьего полета этот остров казался почти необитаемым. Через редкие облака, в лучах восходящего солнца, отчетливо было видно, что основную его часть занимают горы, а все его обитатели поселились вдоль всего побережья страны «Восходящего Солнца».
Снижаясь, все ближе к земле, глазу открывалась потрясающая картина борьбы человека с природой за отвоевывание у нее клочков плодородной земли под рисовые плантации. А когда самолет уже заходил на посадку, в иллюминаторе замелькали, то там, то здесь, сгорбленные спины трудолюбивых японских крестьян. Они, в век космических технологий, стоя по колено в воде, в своих традиционных шляпах-пирамидах, доисторическим способом пропалывали рисовые грядки, не обращая никакого внимания на пролетающие над их головами огромные воздушные лайнеры, один за другим заходящие на посадку, чуть ли не цепляя их шляпы своими выпущенными шасси.
«И это на кануне 21-го века…»,- подумал Андрей, глядя в иллюминатор на этих бедолаг, тяпающих мотыгами в грязно-коричневой воде, кишащей всякими пиявками и комарами.
Андрей уже не первый раз бывал в Японии, правда, только в составе экипажей торговых судов, на которых ему довелось работать в должности моториста, а потом и помощника механика.
Токийский международный аэропорт, и все, что с ним связано, разительно отличался от увиденной еще десять минут назад, картинки Японии времен самураев.
Сделанный и оборудованный по последнему слову японской техники и технологии, он произвел на всех ошеломляющее впечатление. Шереметьево-2, по сравнению с ним, выглядел, по меньшей мере, как провинциальный аэропорт города Урюпинска (если таковой там еще и имеется). Огромные рекламные щиты, в виде громадных мониторов, сменяли свои слоганы с японского на английский и обратно, предлагая все, начиная от парфюмерии и кончая японскими автомобилями. И, проходя мимо витрин магазинов, кто-то из наших стариков не удержался, и буркнул вслед спешащему на свой рейс, японцу:
«У-у-у буржуи! Живут же сволочи, мало мы вас в войну перебили…».
И, спустив таким образом пар, наша делегация мирно направилась за своим скудным багажом.
Встречающий наш экипаж агент собрал у всех паспорта, пообещав вернуть их сразу же по прибытии на борт судна. Это связано с тем, что японские власти не очень-то доверяют русским морякам, прибывшим в их страну без специальных виз. Слишком уж строгие у них эмиграционные правила. А без паспорта, как они наивно полагают, наш моряк не захочет нелегально остаться в этой «высокоразвитой» стране передовых технологий и деревянных мотыг. Уж где-где, а в Японии так точно ни один русский не захочет остаться, ведь, к примеру, полкило мяса тут стоит почти пятнадцать американских долларов, да плюс еще и этот заковыристый язык палочек и крючочков. Вот Австралия, или на худой конец, Новая Зеландия - мечта любого, решившего поменять свое место жительства, моряка.
Погрузив свой багаж в специально предоставленный для этой цели грузовичок, все дружно сели в небольшой, но очень комфортабельный автобус. Оборудованный, по тем временам, самой последней системой спутниковых электронных карт Японии, которая была выведена на большом экране телевизора, он всех приятно удивил, ведь совсем еще недавно, точно такую же систему можно было наблюдать в том самом Боинге, на котором они все дружно прилетели.
- Ну, черти! – раздался чей-то голос с задних рядов, – Посмотрите, у них там водитель-то хоть настоящий, или они всех уже заменили на роботов?
Все дружно засмеялись, а водитель, не поняв, с чего все ржут, обернулся в салон и тоже расплылся в улыбке.
- Живой. Ну, слава богу. Теперь можно и расслабиться, - заключил все тот же голос.
И водитель, плавно тронув с места, нажал какую-то кнопочку на компьютере, так что на экране замигала точка нашего места положения, и вырисовался весь маршрут до места назначения - порта Якогама.
Андрей уселся поудобней в кресле, чтобы из окна автобуса обозревать местные окрестности. Но через двадцать минут пустого таращенья на мелькающие перед его глазами стыки железобетонного забора, отгораживающего все магистральные дороги от близлежащих домов, он понял, что кроме этой сплошной стены, он ничего не увидит и медленно, как на гипнотическом сеансе товарища Кашпировского, сладко уснул.
***
Андрею в мае исполнилось тридцать пять. Крупного телосложения парень, ростом под два метра, он выглядел немного старше своих лет. Мешковатое тело, с опущенными плечами, и голос, такой же вялый, как и его характер, совсем не подходящий к его комплекции. Только рыжеватые усы придавали ему немного солидности.
Успев за последние двенадцать лет два раза жениться и столько же раз развестись, заимев при этом от каждой жены по ребенку, он был немногословен, когда речь заходила о женщинах. По его грустным, и в то же время очень добрым глазам, можно было прочитать, что женщина его мечты где-то совсем рядом, но он ее пока еще не встретил. И лишь по пьяной лавочке его перло на диалог, какие же они все-таки стервы, эти бабы.
Первый раз он женился в двадцать три года, будучи курсантом судомеханического отделения средней мореходки. Познакомившись с ней как-то на танцах, он сразу в нее влюбился. Она, как и многие тогда иногородние девчонки, ходившие на танцы в мореходку, тоже мечтала выйти замуж за моряка, и их обоюдные желания сбылись…
Как и полагается в молодых семьях, ровно через девять месяцев, у них родилась дочь. Жизнь шла размеренно и словно по расписанию. Он по шесть месяцев преподал в морях, а она занималась воспитанием дочки.
И все у них, казалось, было хорошо, пока однажды он не решил сделать ей сюрприз.
Бывалые моряки, знающие почем пуд соли, и наученные, кто на своем, а кто поумней, на чужом опыте, не советовали ему так поступать.
Ибо есть хорошее морское правило: «Хочешь спать спокойно, дай домой телеграмму, мол «дорогая, буду через неделю, встречай», чтобы она, на всякий случай, успела убрать лишние тапочки из прихожей и вытрусить пепельницу с окурками».
Но молодость и юношеский максимализм сделали свое дело. И, сюрприз состоялся…
Увидев его на пороге квартиры с чемоданом и яркими коробками с подарками, жена, одетая в шелковый халат, которого он раньше на ней не видел, была неподдельно удивлена столь внезапному возвращению мужа, что ничего умнее не могла придумать, как спросить:
- Привет, а ты чего так рано и без предупреждения, - и поняв, что несет полный бред, добавила, – Мы бы тебя встретили с дочуркой.
- Да вот, решил вас не беспокоить в такую рань, и сделать вам сюрприз!
И, переступив через порог со своими коробками, поймал себя на мысли: «Лучше бы я тебя, все-таки, предупредил…»
Его жена, как ему помниться, не курила, и всегда выгоняла его покурить на балкон, или лестничную площадку, а тут в квартире стоял спертый запах сигаретного дыма.
- Ты что, начала курить? – с удивлением, посмотрев на нее, спросил Андрей.
- Да нет же, подружки вчера приходили. Да ты ставь свои вещи и проходи на кухню, - явно нервничая, и почти шепотом лепетала жена.
- А чего ты шепчешься, и где дочурка, я так по ней соскучился, что непременно хочу ее увидеть!
И, не дождавшись ее ответа, прямиком направился в комнату…
Тихонько, боясь разбудить свою деточку, Андрей приоткрыл дверь в гостиную своей однокомнатной квартиры и окаменел…
У барной стойки стояла недопитая бутылка французского коньяка, подаренная ему на день рождения в прошлом году, остатки нарезанного лимона, две рюмки и полная пепельница окурков. А на разложенном, посредине комнаты, диване, как раз на его любимом месте, лежала какая-то лысая голова…
- Я тебе сейчас все объясню, - прервала минуту молчания жена.
На что Андрей, взглянув на нее с высоты своего громадного роста, гневно спросил:
- Где дочь?
- Она у мамы, я отдала ее понянчиться на выходные.
- Подарки передашь ей. На развод подам сам.
И взяв свой, как специально по такому случаю уже собранный чемодан, с которым он пять минут назад сюда же и вошел, ни слова больше не говоря, захлопнул за собой дверь…
Сюрприз состоялся…
***
Автобус остановился прямо у трапа судна. В салоне все немного взбодрились, увидев место своего назначения и знакомые лица сменяющегося экипажа. Те же, с неподдельными улыбками на изнуренно-счастливых лицах, уже нервно топали ногами на причале и хватались за свои чемоданы, чтобы побыстрее погрузиться в этот долгожданный автобус, который повезет их подальше от опостылевшей за эти шесть с половиной месяцев, «посудины», к их жена и детям…
А вновь прибывший сменный экипаж, заступив на свои вахты, начал готовить судно к отходу в очередной рейс – далекую Аргентину.
***
В последний раз Андрей работал на этой линии, Япония – Аргентина, четыре года назад. И тогда порт Буэнос-Айрес стал для него родным.
Расставшись к тому времени со своей второй женой, он для себя решил, что женщины - это зло, и пора пожить хоть немного для себя. Ведь жизнь в морях проходит очень быстро. Рейс, и год практически можно вычеркнуть из жизни. И что он видел за эти годы, отданные морю? Кроме чаек, парящих над волнами, и гадящих на палубу корабля, как будто больше нет для этого места в необъятных просторах океана; кроме свежего бриза с моря, что перерастает в тропический шторм, и неделями не дает нормально поесть и выспаться. Когда твоя котлета, норовит убежать из твоей тарелки к твоему соседу по столу, и приходиться есть стоя, балансируя, как цирковой артист, на канате. А по ночам тебя выбрасывает из своей койки на пол, где уже и без тебя не хватает места от опрокинутых стульев и разбросанных по всей каюте книг, журналов и другой мелочи, катающейся по полу и раздражающей, похуже назойливого комара. И бесполезно все это убирать на место, так как через пять минут все это будет опять кататься по палубе.
Это только в кино можно увидеть, как огромный океанский лайнер, разрезая своим форштевнем морскую гладь, бороздит просторы мирового океана, как по озеру. А в жизни все гораздо тривиальнее.
Андрей часто вспоминал, как год назад, точно такое же судно Балтийского Пароходства, возвращаясь груженым из Аргентины в Японию, попало в сильнейший шторм и, не справившись со стихией, дало крен, и перевернулось. Двадцать девять членов экипажа нашли свое последнее пристанище в бездонных глубинах Атлантического океана. И лишь одному из них удалось спастись, благодаря тому, что через пять дней, проведенных им в бурлящем океане, в одном лишь гидрокостюме, без воды и пищи, его подобрало, случайно проходящее мимо, филиппинское судно.
По воле случая, им оказался тот самый помощник механика, которого должен был накануне сменить Андрей, перед самым этим трагическим рейсом, уже получив на него направление. И уже собравшись лететь в Буэнос-Айрес на смену, обстоятельства резко изменились, и его срочно посадили на другой теплоход. За что он долго ругался в отделе кадров, ведь ему непременно нужно было попасть именно на эту, Аргентинскую, линию.
Узнав о трагедии, он долго не мог прийти в себя, и на его висках появились первые седые волосы.
Уйдя в краткосрочный запой по случаю своего второго рождения, Андрей понял, что жизнь – штука короткая, и судьба, как может, предупреждает и оберегает его, но он и сам должен сделать ей шаг на встречу и не делать повторных ошибок, наступая на одни и те же грабли два раза …
***
Его вторая жена была чересчур интеллигентной, чтобы изменять мужу с другими мужчинами.
Их познакомили заочно родители. Она по окончании института работала в городской библиотеке, куда ее пристроила мама. И Андрей оказался ее первым в жизни мужчиной, с которым мама разрешила ей близко встречаться.
Мама для нее была все. И бог, и царь, и судья. Без ее одобрения и согласия дочь не могла сделать ни шага. И даже мужа доченьки мама подбирала под себя. Чтобы был тихий, скромный, здоровый. Много зарабатывал и не мешался целыми днями под ногами. И моряк дальнего плавания ей очень для этого подходил. Да и дочери уже было под тридцать, и оставить ее в старых девах маме тоже не хотелось. Свободный к тому времени Андрей, подвернулся очень даже кстати.
Свадьбу сыграли скромно и быстро. И не дав ему опомниться, от вновь привалившего счастья, через три месяца, убедившись, что дочь беременна, теща отправила своего любимого зятя Андрюшу зарабатывать денежку для новой семьи.
Их квартира обрастала коврами и хрустальными сервизами, как в сказке «О золотой рыбке…», где роль старухи выполняла «любимая» теща. Когда уже не было места, куда можно было вешать или класть ковры, теща стала заказывать их на продажу, удобно манипулируя Андрюшиной добротой посредством своей дочери.
В семье все перестали работать. Теща досрочно вышла на пенсию, объяснив это тем, что ей нужно больше времени, чтобы помогать дочери в воспитании родившейся внучки, а Андрей путался под ногами и мешал своим присутствием.
И таким образом, дав ему отдохнуть, от силы месяц - полтора, он отправлялся в очередной рейс, заколачивать «зеленые бабки» для своего семейства.
Его мужества и терпения хватило на три года. Предложение снять квартиру и уехать от мамы, чтобы жить нормально, своей семьей, было воспринято женой - как призыв к бунту. Теща падала в обмороки, закатывала истерики и кричала, что если она, ее дочь уйдет от нее жить на другую квартиру, то она ей больше не мать. Выбор был сделан. Им достались ковры и хрусталь, ему - свобода и алименты.
***
Как обычно, после трудового дня, проведенного им в душном машинном отделении, когда конечно, позволяли погодные условия, Андрей прогуливался по палубе, наслаждаясь свежим морским воздухом. В голове яркими картинками воспоминаний всплывали незабываемые дни минувших лет, когда он впервые побывал в ставшем для него близким и знакомым, порту Буэнос-Айрес. Оставив все свои семейные проблемы в далеком Питере, он наслаждался свободой и местными красотками.
***
Их судно, к тому времени уже две недели стояло в порту из-за поломки главного двигателя. Днем он безвылазно работал в машине, а по вечерам, приведя себя в божеский вид и благоухая французским одеколоном, уходил в город, где его уже ждала на ужин его аргентинская подружка.
Они познакомились в маленьком ресторанчике, где она работала официанткой, а наши ребята, частенько сюда захаживали, так как здесь превосходно готовили традиционное аргентинское блюдо «Оссадо».
«Оссадо» - это огромный кусок нежного говяжьего мяса, в виде стейка, почти в килограмм весом, обжаренный на гриле на сильном огне в твоем присутствии. А в сочетании с местным вином - это блюдо не имело себе равных по своим вкусовым качествам, и не могло сравниться ни с какими другими деликатесами, предлагаемыми в здешних кабачках. Не смотря на свои гигантские размеры, мясо было таким нежным и сочным, что просто таяло во рту, как сахарная вата.
Видимо, у повара имелся особый секрет его приготовления, так как повторить такое блюдо в России еще не удавалось никому. То ли наши коровы так быстро бегают в поисках пищи, что у них эти части тела, что идут на «оссадо», превращаются в сплошные мышцы, то ли у коров их совсем нет, по причине все того же недоедания. Но факт остается фактом. Из нашей коровы такое блюдо не приготовить никогда.
Мария, так звали его новую любовь, была небольшого роста, и на фоне Андрея казалась совсем ребенком. Удивительно, как они смогли найти общий язык, ведь Андрей знал по-испански всего несколько фраз, а она совсем не понимала по-английски. Но ее длинные, черные волосы и огромные карие глаза срубили его наповал, и теперь он все вечера, напролет проводил у нее в ресторанчике, а по закрытию она уводила его к себе на квартиру.
Вскоре ремонт главного двигателя был завершен, и после еще недельной погрузки Андрей отчалил от берегов Аргентины. И ни он, ни она, не могли даже предположить, как надолго затянется их разлука. Все попытки Андрея вновь вернуться на прежний пароход заканчивались неудачей, и как потом выяснилось, то причиной этому была докладная записка их первого помощника в партком пароходства и отдел кадров, о «недостойном поведении российского моряка во время пребывания в заграничном потру…». Он еще хорошо отделался, что не лишился визы, и остался работать на судах загранплавания. Да еще и спасло то, что сила партии постепенно угасала, и этих самых «первачков», один за другим стали убирать с торгового флота. А последняя его попытка вернутся обратно, на аргентинскую линию, и вовсе могла закончиться трагично.
Но, как говориться, «нет худа без добра», и еще «что ни делается - все к лучшему».
***
На календаре уже был июнь, и дома все давно переоделись в летние наряды, а здесь, в Южном полушарии, наступала зима.
И теперь его корабль держал курс на запад к его мечте, через последний разделяющий рубеж, Атлантический океан, минуя оставшийся за кормой мыс «Доброй Надежды» на юге Африки, что было тоже очень символично.
***
Аргентина встретила их приятной прохладой. Хотя и светило яркое солнышко, тепла его лучей как-то не ощущалось. Погода напоминала бесснежную зиму в Крыму. Когда кое-где можно еще встретить зеленую траву на газонах, а вечнозеленые пальмы напоминают тебе, что ты находишься в субтропическом климате.
Андрей после швартовки вышел на палубу, чтобы вдохнуть свежего Аргентинского воздуха, и с облегчением и грустью вздохнул.
Теперь, когда он уже стоял на берегу долгожданной земли, он вдруг засомневался. Только сейчас ему пришла в голову мысль, от которой его даже бросило в жар: «А вдруг она давно уже про него забыла, и живет сейчас своей семьей, а тут припрется он, непонятно откуда взявшийся русский моряк, четыре года не подававший ни слуху, ни духу…». «Уж лучше ничего не знать, и так будет всем спокойней…». «Но я же так хотел ее увидеть, и что, все мои переживания напрасны?»…
Одна за другой в его голове возникали мысли:
«Что делать?», «Как поступить?», «С кем посоветоваться?» …
И он хватался то за одну из них, то за другую, потом тут же ее отвергал, и начинал снова и снова перебирать все варианты, пока не пришел к окончательному решению.
***
Сегодня вечером, как в старые добрые времена, он решил сходить в тот, до боли полюбившийся ему ресторанчик, где тогда работала Мария, и закрыть этот мучающий его вопрос, раз и навсегда.
Сменившись с вахты, Андрей, как обычно по таким случаям, привел себя в порядок, и отправился в город.
Немногое изменилось с тех пор. Только вот город показался ему немного грязнее, чем раньше. Но все те же приветливые улыбки аргентинцев остались на их лицах.
В ресторане было немноголюдно. Не видно было знакомых лиц поваров, и ее, его Марии. Он заказал себе пива и, подозвав к себе официанта, на ломанном испано-английском языке попытался выяснить, в какую смену она работает. Официант, молодой парень, долго не мог понять, что этот русский от него хочет, и подозвал к нему шеф-повара. Повторив свой вопрос, Андрей еще долго на пальцах объяснял, что мол, четыре года назад, тут работала девушка, звали ее Мария, и что он теперь ее разыскивает.
Порасспросив еще несколько человек, включая постояльцев ресторана, наконец-то выяснилось, что она давно уже тут не работает, и где ее искать, они не знают.
Грустный и расстроенный, Андрей вернулся обратно на судно.
Оставался только один вариант, который он отвергал с самого начала – это идти прямо к ней, в ту самую квартиру, в которой они провели вдвоем не одну незабываемую ночь любви.
Андрей был в смятении и замешательстве, как ему теперь поступить…
***
Неделю он старался об этом больше не думать, и даже не выходил в город, чтобы ничто не напоминало ему о былом.
Погруженный весь в работу, он вечерами валился с ног, и спал до самого утра, чтобы снова, по локоть, погрузившись в мазут, мыть эти грязные фильтры и не думать о ней.
Но так в жизни не бывает, чтобы память, хранившая все эти четыре года приятные воспоминания о ней, так просто стерлась и забылась.
И он это глубоко в душе понимал. Но то ли он чего-то боялся, то ли не хотел узнать горькую правду, но факт остается фактом – он пытался ее забыть, но выходило плохо.
До отхода оставалось два дня. И, казалось бы, все уже сделано и все мосты сожжены, как вдруг на кануне отплытия, ему снится странный сон, как он, тихим прохладным вечером, прогуливается по осеннему парку, собирая опавшие кленовые листья, и слышит, как где-то вдалеке играет музыка. Сначала звуки были не столь отчетливы, и трудно было угадать мелодию. Но по мере приближения к источнику звука, он стал различать даже инструменты.
В центре парка, в старой, заброшенной ракушке, играл духовой оркестр. А перед ним, в одиночестве, на пустынных лавочках сидела Мария.
- Ну, где же ты ходишь? – спросила она, – Я тебя так давно уже жду. Я заказала для нас любимое твое танго.
Она была просто фантастически красива. Черные, красиво уложенные волосы, подколотые красной розой, и темно красное платье с черными рюшами и белым подъюбником, выделяли ее среди желто-оранжевых, опавших листьев, и серой, обшарпанной годами, сцены.
- Иди же скорее сюда, я хочу станцевать с тобой наше, «Аргентинское танго любви…».
Андрей протянул к ней руки, и… Проснулся.
***
Не дожидаясь завтрака, Андрей пошел к «деду», так в народе звали старшего механика, чтобы взять у него выходной, якобы для покупок подарков. И получив добро, решительно направился в город.
Проходя мимо вокзальной площади, он зашел на рынок и купил огромный букет темно-бордовых роз, таких, что дарил ей в тот прощальный вечер, перед долгой разлукой. Зашел по ходу в винный магазинчик, где выбрал, специально по такому случаю, самое дорогое, красное аргентинское вино четырехлетней выдержки.
Ее дом был всего в тридцати минутах ходьбы от порта, и по мере приближения к нему, шаг его замедлялся, а сердцебиение учащалось.
И, уже стоя возле ее парадной, где ничего практически не изменилось с тех пор, как он побывал здесь в последний раз, его сердце колотилось так сильно, что готово было просто выскочить из груди.
На секунду он опять засомневался и повернул голову туда, откуда только что пришел. Но тут же собрал все свое мужество в кулак и переступил порог подъезда.
Руки от волнения дрожали так, что он с трудом попал на кнопку звонка. Ему оставалось только ждать.
За дверью послышался какой-то шум и, щелкнув замком, дверь отворилась.
На пороге стояла она, его Мария. Она практически не изменилась за эти годы, и даже показалась ему еще красивее, чем была прежде. Аккуратно уложенные на голове волосы, и ее глаза, огромные карие глаза, которые смотрели сейчас на него с таким изумлением и восторгом, как будто она и впрямь ждала его этим утром к завтраку.
Они оба молча стояли, глядя друг другу в глаза, пока Андрей, почему-то, по-русски, не произнес:
- Здравствуй Мария, вот я и вернулся, – и протянул ей букет цветов.
Их глаза вмиг наполнились слезами, и оба они вот-вот готовы были зарыдать навзрыд, как их идиллию прервало маленькое рыжеволосое существо. Оно спряталось за Марию, схватив ее за юбку, облизывая с губ недоеденную утрешнюю кашу, и взглянув на Андрея огромными зелеными глазищами, спросило:
- Мама, а кто этот дядя? (Говорят по-испански)
- Это твой папа, дочка, - чуть сдерживая слезы, отвечала она.
- Но ты же говорила, что мой папа живет в России, и охотится там на белых медведей.
- Да, дорогая, но охота уже закончилась, и он вернулся.
- Тогда можно я покажу ему свои игрушки?
- Конечно можно, ведь ты так мечтала об этом.
Андрей понял из всего сказанного только три слова – Мама, Папа и Россия. Но когда девочка протянула ему свою крохотную ручку, он безропотно пошел за ней.
Потом, разлив по бокалам вино – ровесника их любви, они долго сидели на кухне, держа друг друга за руки, и она без остановки рассказывала ему о том, как ждала его все эти годы, как беременная его ребенком, ходила встречать все русские пароходы, приходящие в порт. Как, узнав о гибели русского судна, каждый день ходила она в церковь и молилась за них и за него, чтобы с ним ничего не случилось. Как она ждала и верила, что настанет тот счастливый день, когда распахнется дверь, и на пороге будет стоять он, ее Русский Андрей. А слезы, не переставая, текли из ее красивых глаз, но она только промокала их салфеткой и говорила, говорила, говорила…
Андрей, урывками фраз догадывался, о чем она ему рассказывает, но это было уже не так уж и важно. Главное, что он ее нашел, и что она его дождалась. Дождалась как преданная жена, как заботливая мать, как любящая женщина. И он ей верил. Как никому еще в своей жизни. И они вместе плакали, а их дочь, принеся каждому по плюшевой игрушке, успокаивала их.
***
На судне объявили команду «стоять по местам швартовых», и лоцман был уже на борту, как с бака доложили, что не хватает одного человека, помощника механика.
Капитан срочно дал команду проверить по каютам, когда по рации доложили:
- Капитан, вон он, бежит по причалу!
Еще немного, и трап бы забрали, но Андрей успел вскочить на площадку и галопом подняться на борт.
Через пять минут он уже был на баке, переодетый в робу и со свертком в руках.
Закрепив буксиры, и отдав все швартовые концы, «Приморск» отошел от причала.
Пока все ждали, когда судно выйдет из гавани, и можно будет уйти отдыхать, Андрей развернул свой сверток, и достал оттуда бутылку водки и два яблока. Вынув из кармана три чистых стаканчика из-под йогурта, он разложил весь этот джентльменский набор в носовой кладовке, позвал своего закадычного друга Саню, второго помощника капитана и боцмана Михалыча, с которыми он швартовался, чтобы отметить сегодняшнее, радостное событие.
Выпив по стакану водки и закусив долькой аккуратно нарезанного яблока, он вкратце, за пятнадцать минут, рассказал им всю историю, приключившуюся с ним. И то ли от хмеля, ударившего ему в голову, то ли от пережитого им сегодня счастья, снова расплакался.
***
Поздним зимним вечером, когда Александр укладывал своих детей спать, в его квартире раздался звонок. Жена взяла трубку.
- Саш, это тебя! – позвала она к телефону мужа.
- Да, я слушаю.
- Але! Саня! Привет, это Андрей, с «Приморска»!
- Привет, какими судьбами? Как ты? Давно тебя не было слышно.
- Извини старина, дел было по горло. Надо было собрать кучу бумаг и документов. Но теперь уже все позади. Ни в жизнь не догадаешься, откуда я тебе сейчас звоню!
- Я слышал, ты снова сел на «Приморск»!
- Правильно, и завтра мы приходим в Байрос.
- Ну что ж, пожелаю тебе удачи на этот раз. И больше не делай глупых ошибок!
- Спасибо, и тебе всего самого наилучшего. Может, когда и свидимся…
В трубке что-то прохрипело, и пошли короткие гудки.
***
Стоял теплый летний вечер. Солнце медленно склонялось к закату. В парке играл аккордеон, и пожилая парочка, вспомнив молодые годы, танцевала под музыку «Аргентинское танго…»
Андрей и Мария, обнявшись, сидели на лавочке, наблюдая за отточенными движениями танцующих, а неподалеку от них, в траве, со своими куклами и любимым белым медвежонком, играла их рыжеволосая дочь.
***
Теплоход «Приморск» подходил уже к берегам Южной Африки. Но на его борту не хватало одного члена экипажа. Того самого, который в данный момент стоял со своей невестой перед алтарем в церкви и совершал обряд венчания.
***
The end.