1) СТРАННЫЙ МАЛЬЧИК
В наш дом его привела знакомая женщина Карина, сказала, что мальчик очень болен, родители от него отказались, пусть у нас поживет на балконе. Мы согласились. Кроватью для белокурого гостя стал подвесной цветочный ящик. С ума сойти! Длина ящика около полутора метров, ширина тридцать сантиметров... ну чем не кровать?!
Рано утром я вышла на балкон, как всегда, полюбоваться видом могучего Арарата, посекретничать со своими розами; мальчишка проснулся от скрипа двери, захлопал голубыми глазами, готовыми поспорить с самими небесами. Я спросила: «Тебе не страшно так спать, навису с третьего этажа?». Он передернул худенькими плечиками и как-то просто, по-взрослому ответил: «Боязно, но риск – сладкая штука!» Мне его стало жалко, сердце женщины, познавшей материнство, становится чувствительно ко всему происходящему, особенно, если это касается детей, пусть даже чужих. «А хочешь, я поговорю со своими родителями и, если они дадут согласие, я увезу тебя к себе домой, будешь другом и братом моему брату?» - спросила я, с надеждой на положитеьный ответ. Малыш возликовал. Душа моя забилась в радостной неге...
2) ПАУТИНЧАТАЯ ЖИЗНЬ
Мне было двенадцать лет. С милой наивностью ребёнка строила из себя умудрённую опытом женщину: закинув ногу на ногу, сидела на скамье в тенистом прохладном парке, читала книгу про взрослую любовь. Мир больших дядь и тёть, такой близкий и далекий одновременно, хотелось разгадать все его тайны, которые умалчивали, как Зоя Космодемьянская, мама и папа. Ну и что... солнце светило, и я была весела! Удар по голове отключил сознание. Наверное, упала.
Темно. Где я? Рука лихорадочно сжала хрустящую солому.
Девять лет прослезились, простонали и провыли во мраке. Боль... Насилие... Голод... Паутинчатое состояние между жизнью и смертью...
Я пришла домой той же самой двенадцатилетней девочкой, но с сердцем старухи и взглядом волка. Мама в зале вешала занавески: белые... легкие... тюлевые... пропитанные свежим воздухом... Я подошла к ней, прикоснулась к её рыжим волосам, разгладила непокорные пряди, дотронулась до щеки. Она меня не почувствовала... Прошла в комнату брата: Ванька сидел за столом над какой-то схемой телевизора и что-то паял. Обернулся... Я ему улыбнулась... А он мне... Не забыл!!!
Радостно пробежала на кухню. Взяла палку колбасы и копчёного сыра. С собой. Я обещала вернуться... Туда...
Мама выбежала: «Колбасу украли! Сыр!!!» Я возвратилась, разрезала взятое мною на две части: большую и маленькую. Меньшую взяла себе. Легко над землей проплыла белым призраком. Мама запричитала: «Доча, милая, возьми всё... только вернись! Умоляю!!!» Боль в сердце... Я убежала...
3) С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ ДРУЖБА...
Я – пастух, одинокий и мрачный. С весны до глубокой осени брожу в горах с отарой овец – моими единственными друзьями и горькими собеседниками. По блеянью овцы я могу определить, что она хочет, что ее беспокоит.
Но... недавно я обрел друга.
Солнце, играя с захмелевшими вершинами гор, золотило закатным светом пожухлую траву. Я сидел на камне около своей сегодняшней ночлежки – грубой овечьей шкурки и куска одеяла, раскуривал папиросу. Он вырос рядом со мной будто из-под земли.
-Брат мой, помоги...- прохрипел он.-Мать у меня померла, здесь, в горах...
Я без слов откликнулся на его боль: мать – это святое... Пошел за ним...
Жили они в маленькой хижине на окраине рваного горного горизонта. Дворик крохотный, несколько курочек-несушек... Три гроба?! Три?!
-Не удивляйся и ничего не спрашивай, - сказал Артур. - Так надо...
Два гроба мы доверху заполнили свежей рыбой, переливающейся серебром в холодном лунном свете, а в третий положили усохшее тело старушки: она была такой легкой, почти невесомой... Спустились к ворчливой реке, спустили три «кораблика» в бурлящий поток воды.
С тех пор мы неразлучны... Что-то тайное, горькое связало нас в узелок...
4) НЕЛЮБИМЫЙ МАЛЫШ
Я умерла при родах. Тихо умерла, даже не увидев своего ребёнка. Выделили мне в раю маленький уютный домик с вечным светом в окошке. Целыми днями я бродила по цветущему саду, вдыхала аромат жасмина и... грустила... Ничего меня не радовало...
Однажды я услышала Голос: «Иди на землю, иди к малышу... Никто его там не любит, забери его...»
Я спустилась по воздушной винтовой лестнице в огромный каменный дом. Женщина., сидящая около телевизора, пускала кольца сигаретного дыма. Где мой ребёнок?! Зал - его нет... Спальня – и здесь нет... Услышала слабенький писк из-под шкафа: бедный маленький мальчик бился в судорогах... Еле вытащила его... Жёлтые холодные ручонки ухватили меня за шею, он, умирая, прижался ко мне. Мы – вместе... навсегда...
5) ГАДАНИЕ
Цыганка с губами цвета крови сидела передо мной, держала мои прохладные ладони в своих горячих, магнетических руках: «Доча, любят тебя, дюже... Но...»
Она замолкла и отвела глаза... Я не стала спрашивать, что «но»... Но почувствовала всеми рецепторами души что-то нехорошее.
Простилась с ней. Странная она – плату не взяла. Не по-цыгански как-то...
Блин, совсем отключилась... Куда я шла-то... Ку... Визг тормозов, что-то сдавило грудь. Захлёбываюсь... Что это пенится на моих губах, горячее, вязкое, горько-приторное?! Растекаюсь по асфальу...
Куда я шла?! А... к любимому... Где он живёт? Совсем заблудилась... Да-да, вот этот проулок и ветвистая груша. Какие золотистые, гигантские фрукты! Неземные... Набираю в подол янтарное счастье – любимому...
6) ЯВЛЕНИЕ ХРИСТА
Небо почернело в один миг. Капли дождя просыпались из дырявого подола облаков. Чувствую, как намокают волосы и дождинки стекают по лицу и телу. Холодно, мерзко и грязно... Вокруг и на душе. Я поднимаюсь по ступенькам, которым, кажется, нет конца. Сорок, сорок один..... сорок пять.... шестьдесят... сто... сто пятьдесят... Кажется, я сбилась со счёту. И куда я вообще иду?! Какая-то невидимая сила тянет меня наверх... Яркий свет ослепил глаза. Я падаю, сжимаюсь в комочек, пытаясь защититься от неизведанной стихии. Из полотна света выходит Он. Добрый, всепрощающий... Протягивает ко мне руки - зовёт. Голос эхом прокатился через холмы и горы, через мою душу:
- Покрести дочерей своих...
Я чувствую, что случится что-то ужасное, поглощающее в бездну мрака, за которым другое измерение или... пустота.... Но они, мои маленькие, хрупкие девочки спасутся. Только нужно покрестить... нужно покрестить...
7) НАШЕСТВИЕ
Квартиру заполонили мерзкие, пузырчатые, хлюпающие жабы, размером с кулак коренастого мужчины. Они расселись-разлеглись повсюду: на диване, под ним, на шкафу, на телевизоре, под зеркалом... Их глаза, зеленые, цепкие глаза кошек, а не жаб, испытывающе смотрели на меня, мол, ну и шо ты будешь с нами делать?! Я с отвращением, на цыпочках семенила по комнатам, стараясь не наступать на мокрых, противных и, главное, незваных гостей. Действительно, что с ними делать?! Запылесошу их...Всех... Нет, не получится. Они в мусорном мешке пылесоса подохнут – вонять будет. Одна жаба, самая толстая, с огромными бородавками, плюхнулась мне на плечо и, будто прочитав мои мысли, запыхтела: «Вот ты хочешь нас уничтожить... а ты спросила – завтракали ли мы?!»
Сквозь щели окон и дверей полезли гигантские тараканы, с необычайно длинными ногами. Чёрными тучами они покрыли квартиру, смешались с жабами в скользкое, кишащее месиво. И я поняла, что с этим жить мне вечно, что никогда не смогу почистить авдиевы конюшни... НИКОГДА!
8) БИЛЕТ № 13
Билетная касса, обдуваемая семью ветрами, одиноко стояла посреди степи. Облезлые двери и ставни плаксиво скрипели. Вокруг – ни души... Я заглянула в пустое окошко – темно, вроде бы никого нет. Не ожидая ответа, на всякий случай спросила (кто знает, существует ли еще одна такая касса, где я могу купить НУЖНЫЙ мне билет!):
- На поезд, следующий в Жизнь, билеты остались?
Глухой, будто из подземелья, голос ответил:
- Только билет № 13...
9) БЕГ НА МЕСТЕ
Дом, который я купила, располагался недалеко от дремучего леса. Но даже на расстоянии из дебрей были слышны вопли, стенания, злобное рычание. Воздух за сотни лет пропитался дыханием страха.
Муж и его знакомая предложили прогуляться до леса – посмотреть окрестности. Я охотно согласилась. Тропинка, петляя, повела нас через луг, заросший клевером и ромашками. Пчёлы, осы, шмели озвучивали разноцветье приятным жужжанием. Сладко-медовый запах дурманил голову. За всем наблюдало ласковое око солнца. Мы вышли к лесу неожиданно: он будто вырос из-под земли. Небо разделилось на две части: одну – яркую, солнечную, звенящую, другую – серую, тоскливую, стонущую. Казалось, мои спутники не заметили, как изменилась картина, окружающая нас. Переступили фантомную черту. Сердце сжималось от неизведанности и какого-то тянкого, навязчивого предчувствия. Мы вышли на огромную поляну.
О, чудо!!! Полуразрушенный средневековй замок пиком врезался в небесную плоть. Хрустальные слёзы стекали по серым каменным стенам. Завороженная, я опустилась на землю. Сколько прошло времени, не знаю, когда я вскрикнула от хищного укола в ногу. Вскочила – оказалось, что подо мной кишат скорпионы, много-много необыкновенно больших скорпионов. Их ядовитые жала, как копья, направлены на меня. Оглянулась по сторонам – я одна!!! Бежать к замку?! Нет... Почему клочок сморщенной земли, отделяющий меня от развалин замка такого странного цвета?! Бордового, будто он пропитался кровью. Бросила камень. Земля вздулась, всхлипнула и поглотила его. Почти неуловимый, но пронзительный непрекращающийся звук начал раздражать слух. Схватившись за голову, я побежала. Куда?! Не знаю – лишь бы подальше от этого проклятого места.
Река!!! Полноводная, грязная... Крутые берега... И ни травинки...Все цвета слились в серость. Вода беспокойно пенится, ворчит. Кто это там купается... или тонет... Сатана!!! Я убегаю, но это бег на месте...
10) ПОХИЩЕНИЕ
Очнувшись от забытья, я огляделась по сторонам. Арба, управляемая незнакомым человеком арабской внешности, увозила меня в неизвестном направлении. Мужчина изредка поглядывал на свой живой товар, заставляя меня ёжиться от страха неопределённости. Куда меня везут?! Зачем?! Где мои дети?
Повозка остановилась, и мой похититель отошёл в сторону, что-то спрашивая у селянина. Я схватила свою сумочку – где сотовый?! Удивительно, но телефон оказался на месте, в том же карманчике, куда я его положила утром. Звоню домой:
- Меня украли... Мы сейчас в селе №...
Голос в трубке жёстко отрезал:
-Ну, украли – так украли...
Отбой... Короткие гудки...
11) ВЕДЬМА
Я спускаюсь по горному склону, легкие камушки убегают из под моих ног. Игриво... Вприпрыжку... Низкое, отравляющее солнце слепит глаза. Сердце бьет в колокол – что-то случится... Ужасное... Скоро...
Рев крутого водопада неожиданно врывается в уши. Как долго я была в своих думах, что не услышала издали этого гиганта?! Может, вечность или долю секунды?! Вода пенится, бурлит, рычит, оскаливаясь лысыми серыми камнями. Выпустить этого зверя из клетки – сметет все живое. Что это? В воде, дразня разноцветием, кружатся детские платьица, бантики, сумочки, туфельки, книжицы, тетрадки, ручки, карандаши... Все, что было дорого мне в той розовой стране.
Поднимаю уставшие глаза – над обрывом стоит Она. Длинные седые волосы и рваные одежды дразнят ветер... Она трясется. От холода? Вряд ли...... Он трясется от злого, убийственного смеха, который врывается в меня раскалённой лавой. Я бьюсь в судорогах. Не просыпаться бы – быть беде.
12) КРАСНЫЕ ЯБЛОКИ
В эту ночь я должна была сидеть у изголовья умершего друга. Две свечи на длинных деревянных подставках по разные стороны гроба равномерно дрожали, иногда вскидываясь и растягивая пламя в стороны от лёгкого сквозняка. Блики суетились на лице покойного, от которого я не могла оторвать мучительно сосредоточенный взгляд, пытаясь по памяти воспроизвести движение его губ в разговоре, в улыбке, искорки лукавых глаз и прочие, свойственные лишь ему, мимические проявления. Я одухотворяла его тело и видела, как под скрещенными большими руками вздымается широкая мужская грудь, поднимая и опуская оные. Казалось, что Геворг просто спит, спит крепким, богатырским сном.
Его ресницы неожиданно вздрогнули, и глаза распахнулись; я предчувствовала это. Пролежав некоторое время в молчаливом созерцании потолка, Геворг обратился ко мне взором: он не говорил, но я слышала его просьбу:
- Пожалуйста, постарайся вынести меня... я так хочу к реке...
Гроб оказался невообразимо лёгким, не смотря на то, что в нём покоился мужчина-богатырь; без лишнего напряжения я перенесла его через двор, через сад, по тропинке длинного огорода к реке...
- Опусти меня в воду, - безмолвно попросил Геворг. Я выполнила его просьбу – гроб ударился об воду, вода всхлипнула, слегка погрузив в себя деревянную плоть, и вытолкнула его на поверхность...
- Так хочется яблок... красных яблок... без гнили и червоточины...
Я со всех ног побежала к саду. Взобравшись на самое массивное дерево, начала рвать самые крупные, самые спелые красные яблоки, складывая их в подол юбки. «Быстрей, быстрей, не опоздать бы», - думалось мне. Собрав семь яблок, побежала обратно.
Гроб слегка покачивался на воде, Геворг посмотрел на меня с такой надеждой – я протянула ему три яблока... потом ещё четыре... Сосредоточив их на груди, Геворг втянул в себя аромат и улыбнулся.
- Оттолкни меня от берега...
С улыбкой на губах он уплывал всё дальше и дальше, пока не скрылся за горизонтом...
Через два дня я стояла у гроба Геворга и напряжённо вглядывалась в его лицо, пытаясь оживить застывшие черты... В ТУ ночь он попал в автокатастрофу – шансов выжить у него практически не было...
...практически не было...
13) ДЕНЬ РОЖДЕНЬЯ
Олег пригласил меня на свой восемнадцатый день рожденья. Я очень долго собиралась и уже опаздывала. Срезала на террасе две тёмно-бордовых, на изгибах переходящих в чёрный цвет, розы, завернула в шуршащую бумагу. Быстрей...
Я не знала новое место его обитания, но шла по наитию. Тёмная винтовая лестница привела в сырое подвальное помещение с грязными стенами, окрашенными в мерзско-зелёный цвет.
Я не успела постучать, как Олег распахнул дверь передо мной, будто стоял около неё и прислушивался к шагам. Я протянула розы – лепестки, как бордовые хлопья, посыпались на грязный пол... Олег почернел и сморщился от пронзившей его боли...
Я стояла одна в сыром подвальном помещении, пахнувшем плесенью и квашенной капустой...
Проснувшись, я подошла к окну – за ночь листья на деревьях из зелёных превратились в жёлтые будто по мановению волшебной палочки... Осень... Осень... К чему был этот сон?! Осень... Осень... ОСЕНЬ?! 11 октября ровно десять лет назад у Олега был восемнадцатый день рождения. Он не пригасил меня, чему я была очень удивлена: все одноклассники были приглашены, а я – нет... Потом его призвали в армию.
Девятнадцатого дня рождения в жизни Олега не было!
14) ПИРОЖКИ
После её смерти моя жизнь превратилась в кошмар. Каждую ночь она неизменно была рядом. Я ходила, как сомнамбула, за ней по квартире, боясь, что столетняя женщина где-то упадёт, не сможет встать и замёрзнет на земляном полу огромного неотапливаемого бревенчатого дома. Забывая, что её уже нет в этом мире...
Каждую ночь она безмолвно сетовала на свою жизнь. Я её слышала, даже находясь в другой комнате:
- Мне там так холодно и голодно, раздай мои одежды нищим, накорми их...
- Пойди в церковь, поставь свечу Богородице...
- Закажи молебен...
- На перекрёстке улиц N и NN сидит безногий старик, отнеси ему моё одеяло...
Утром я безоговорочно выполняла её просьбы.
Все это продолжалось в течение трёх месяцев. Мучительные ночи выпивали из меня жизнь... медленно, будто через соломинку...
Однажды она явилась в необычайно весёлом настроении, что-то взахлёб рассказывала, я, затаившись за шкафом, лишь уловила – «мне теперь так легко и хорошо!» Она шаркала тяжёлыми ногами по квартире, ища меня. Минуты тянулись невыносимо долго. Я ждала, что вот-вот она уйдёт... и всё кончится... ВСЁ КОНЧИТСЯ...
Нервы вибрировали мелкой дрожью от напряжения.
- Где ты? Я тебе пирожки принесла! – скрипел её старческий голос.
Не выдержав, я выскочила из своего укрытия, неожиданно столкнувшись с ней:
-Ну что ты от меня хочешь? что хочешь? Отнеси свои пирожки кому-нибудь другому из домашних... Не хочу я их... не хочу... – билась я в истерике.
- А я никого не вижу... кроме тебя... – виновато сказала она, посмотрев в мои глаза с такой надеждой и доверием.
Я вздрогнула... и проснулась: стою в ночной рубахе около шкафа... с пустой тарелкой в руках... босонога... одна...
С той ночи я больше её не видела.