Сергей ЗОЛОТАРЁВ, Юрий ЗОЛОТАРЁВ
ВЫНУЖДЕННАЯ
Двухмоторный "Пайпер" ПА-31, маленький, уютный и юркий, выполнял чартерный рейс Таллинн-Киев.
Загруженный под завязку, включая восьмерых пассажиров и трех членов экипажа, самолет натужно и размеренно "чухал" обоими своими движками, пожирая щедро оплаченные пассажирами сотни кэмэ маршрута.
Поначалу всё шло штатно: отрыв от полосы, набор высоты, горизонтальный полет по трассе... Командир воздушного судна (КВС) привычно просчитывал возможное (штатное же!) прохождение рейса и предстоящую посадку. Никаких неожиданностей не предвиделось, остальное должен сделать опыт.
Но, видимо, негласное правило "где тонко, там и рвется" обладает неизмеримо большей универсальностью, чем кажется порой нам, людям. И как раз на середине рейса, на штатной высоте 3900, когда далеко внизу, под "Пайпером" нудно проплывали бескрайние лесные массивы, на приборной доске вспыхнуло тревожное табло: "Отказ левого двигателя!". И перегруженный самолет, утратив нужную скорость, начал медленно и неотвратимо терять высоту. Вот уже осталось 500 метров, 400, 300...
Последовал запрос наземным службам: дескать, выручайте, ребята! Один из движков "сдох", и похоже, скоро придется сажать машину на лес.
А ведь даже непрофессионалу ясно, что такая "посадка" чревата последующими сообщениями СМИ о том, что "самолет исчез с радаров", и далее – что "живых среди обломков самолета спасателями не обнаружено". Короче, будут собирать лишь "фрагменты тел", и даже "черный ящик" искать не станут – он не предусмотрен на самолетах такого типа... (Б-р-р-р!! Ну и название у него, у ящика! Загробное какое-то...).
"Пайпер" продолжал терять высоту, но эфир молчал – диспетчеры, похоже, спешно искали варианты "помощи". Наконец, раздался голос одного из них, который сообщил командиру:
- У вас по трассе имеется приграничный военный аэродром. Попробуйте запросить вынужденную.
- Да, но я же не знаю ни координат, ни позывных! – возразил командир.
- А я вам сообщу, - ответил диспетчер.
... На "последних парАх" "Пайпер" сумел-таки сделать нужный разворот, и – о чудо! – прямо перед экипажем вспыхнули огни посадочной полосы!
"Присели" относительно спокойно, и едва стих рёв "живого" правого движка, огни посадочной погасли, и самолет провалился в глубокую лесную тишину. И вот, в этой тишине неожиданно прозвучала тихая, но четкая команда: "Магазины... при-имкнуть!" – и раздалась серия характерных щелчков, что означало лишь одно: автоматы наизготовку!
В следующую секунду по сторонам "Пайпера" вспыхнуло несколько ярчайших "солнц": аэродром включил наземные прожектора! И самолет оказался в центре мощного светового потока и... в оцеплении охранного батальона аэродрома!
Прозвучала произнесенная в мегафон фраза:
- Экипажу и пассажирам оставаться на местах! Командир – ко мне!
К кому именно "ко мне", было не вполне ясно, но обстановка требовала безоговорочного подчинения. Командир вышел навстречу прожекторам. С их стороны, как из небытия, вдруг нарисовалась дюжая фигура в российской военной форме. Фигура взяла под козырек:
- Начальник контрразведки аэродрома полковник...
Нет, фамилия так и не прозвучала, либо намеренно была "скомкана" – незачем иностранным пилотам знать фамилии российских офицеров (тем более – контрразведчиков!). Во всяком случае, полковник у них здесь, вероятно, кем-то вроде начбеза - начальника службы безопасности.
Командир "Пайпера" вгляделся, сколь позволял свет прожекторов, в лицо "начбеза": полковник был действительно дюж, даже чертами лица.
- Товарищ полковник, - решил сгладить командир экипажа напряженность ситуации. - Наш самолет едва не потерпел катастрофу, из-за аварии двигателя. Пришлось запросить помощи у вас.
- Чей самолет? – требовательно спросил полковник.
- Приписан к Эстонии. Выполняем чартерный рейс на Украину, в Киев. На борту граждане разных стран, в частности украинцы, россияне... Экипаж – граждане Эстонии.
В этот момент одна из пассажирок (пассажиры наблюдали за диалогом из самолета), армянка с двойным гражданством, неожиданно решила "усилить" аргументацию командира и с гордостью добавила, имея в виду себя:
- Есть и граждане США!
Эффект получился "с точностью до наоборот": полковник неожиданно вытянулся, изменившись в лице, отступил на пару шагов и скомандовал:
- Так! Самолет не покидать! Вплоть до особого распоряжения!
Н-да... Непрошеная "помощь" пассажирки-армянки лишь спутала карты, и командир стал лихорадочно соображать: что же делать? Экипаж и пассажиры в стрессе и, естественно, устали, людям нужен отдых, а тут: "Всем оставаться на местах! Самолет не покидать!". И на сколько часов изоляция? Пока не разберутся "наверху"? О-о, это надолго!
И тут командира осенило:
- Товарищ полковник! – обратился он к начбезу едва ли не по-военному. – Пассажиры напуганы, сильно устали. Ладно мы, экипаж, для нас дело привычное. А гражданским такие стрессы в наклад. Людям бы перекусить, да размяться. Кстати, у нас в салоне великолепный бар! Не зайдете в гости, пока суд да дело?
Лицо полковника прямо на глазах стало меняться: расправились строгие морщины, брови слегка приподнялись, и возле губ начала нарождаться улыбка.
Словом, уговаривать начбеза не пришлось. В баре командир достал "свеженькую", слегка припотевшую литруху "Абсолюта", откупорил, поставил пару стаканов, чуть плеснул себе и – полную! - полковнику:
- Мне, товарищ полковник, скорее всего еще лететь – за баранкой, так сказать. А вам три лишних капли не повредят.
"Махнули" по первой. Командир тут же, без паузы, наполнил стакан полковника, и по-гусарски подняв свою мелкую порцию на уровень подбородка, изрек:
- Товарищ полковник! За вас! Вы, можно сказать, спасли людей от гибели. Ваш аэродром сам Бог нам послал! Не будь вас – нас уже наверняка искало бы эМЧэ-эС.
После второй, да при таком тосте лицо начбеза окончательно подобрело.
... А вскоре пассажиры были отправлены на аэродромном автобусе в гостиницу – отдыхать, зализывать моральные раны, и экипаж был накормлен и пристроен на отдых. И связались с техслужбами Таллинна, порта приписки "Пайпера": те обещали срочно прислать рембригаду для некстати "сдохшего" левого движка.
Короче – победила дружба!
2-21.10.06