Все звуки приглушились. Ни стука часов, ни пения серебристых, ни шороха бабочек на чердаке... Только игла и ласкающие слух звуки проходящих сквозь лен кости и шелка. Стежок, стежок, стежок...
Феникс вновь повернулся ко мне:
- Шэй, я устал ждать.
Его голос я слышала четко и ответила, ни на секунду не отрываясь от работы:
- Да, сейчас, милый. Еще стежок, лишь еще один стежок.
Он вздохнул, снова отвернулся и накрылся с головой одеялом. Да, я понимала его - неприятно, когда любимая в твоем доме не желает ложиться, да еще и самозабвенно углубляется в работу прямо на твових глазах. Нужно отдать ему должное - он терпел мои профессиональные выходки довольно долго. Но потом его истинно эльфийское упрямство взяло верх и заставило подняться.
- Шэй, серебристые спели уже половину своих песен, а ты до сих пор не задула свечу. Это не дело.
Он взял меня за плечи и сжал их, что не дало мне свободно двигать руками.
- Сан, я же сказала, еще стежочек.
- Ты говорила мне это еще в начале первой песни.
- Прости, любимый, но мне нужно закончить работу к завтрашнму вечеру. Я могу не успеть.
От отобрал у меня иглу и воткнул ее на край подрамника, потом развязал ленту сзади под волосами и отбросил ее на стол.
- Ты устала, тебе нужно поспать.
- Я не могу спать с закрытыми глазамию. - Эти слова прозвучали из моих уст вполне верьезно, хотя любой эльф мог увидеть в них иронию.
Феникс не позволил мне вновь взяться за иглу:
- Шэй...
Я замешкалась. Он был прав. Но и я была права. Так на чьей стороне истина? Было ли сказано, что нельзя эльфийке вышивать по ночам?
"Не сомневайся, будь уверена".
- Феникс, извини. Но мне нужно работать. Пожалуй, я пойду к себе в мастерскую. Хоть не буду тебе надоедать.
- Я не хочу, чтобы ты уходила.
Он обнял меня сзади, положив голову на плечо. Его тело прижалось к моей полуобнаженной спине. Легким движением он провел по моим ключицам и спустил горловину платься ниже плеч, ниже груди, ниже талии... Его теплые губы коснулись моей шеи.
- Надеюсь, я успею закончить, - подумала я и тут же утвердилась в себе: - Нет, не надеюсь. Я уверена в этом.
Почему-то мысли вдруг стали такими медленными, словно ручей застыл осенней порой. Потом его и вовсе накрыл снег и лед. Но он жил все это время. И вот первые лучи весеннего солнца растопили его. Одна капелька породила тысячу других, и все они вновь сорвались в пропасть, побежали по камушкам, чтобы давать жизнь новым растениям, новым животным, новому лесу, новой жизни.
Я не спала. Все предрассветное время я вспоминала о том, что было несколько часов тому назад и думала о весеннем ручье, дающем жизнь...
Первый теплый луч нового дня ударился в календарь над кроватью, прямо в изображение цветка маргаритки.
- Пора, - сказала я себе и осторожно, чтобы не разбудить Феникса, встала с постели.
Заказчики бриллиантовой вышивки на подвенечном платье должны были прибыть с закрытием цветков голубого нарцисса. Я села у окна, чтобы наблюдать за цветами в саду соседки.
Феникс знал, что я буду целый день занята, поэтому не приходил ко мне. Лишь оставил подарок в дверях - букет моих любимых ромашек с запиской "Истионорэ", что на языке их старинного рода означало "Спасибо". Я трудилась, не упуская ни одной минуты. Даже сладкий прохладный ручей у моего дома не привлекал меня.
Забыв обо всем на свете, я не заметила, как звездочки-нарциссы превратились в голубенькие каплеподобные бутончики. Женщина, заказавшая украшение платья, очень рассердилась тому, что я не выполнила работу к назначенному сроку. Последние алмазы я пришивала невесте на платье уже на венчальной аллее. Я только успела оборвать и спрятать последнюю нитку, как она уже пошла под руку с отцом к алтарю. Выпрямившись и посмотрев на ослепительный наряд, я почувствовала, что ноги уже не держат меня, и я упала прямо на руки эльфа. Феникс отнес меня подальше от алтаря к кленовой аллее, где можно было отдохнуть на скамье.
- Сан, как же я устала. Я будто сшила сто подвенечных платьев и расшила их звездами, которые собственноручно собрала с неба. И как будто все напрасно, Феникс, они отказались мне платить за опоздание.
- Нет, это не зря, - успокаивал меня эльф. - Шэй, ты подарила мне эту неповторимую ночь. За это я готов подарить тебе все звезды небес, чтобы ты смогла...
- Что смогла? - я ожидающе посмотрела на него.
Конечно, он хотел сказать: "Чтобы смогла ими расшить свое будущее подвенечное платье". Но это был бы явный намек на то, что он сделает мне предложение. Возможно, по каким-то веским причинам он не мог этого сделать. Одной из веских причин, присущей всем мужчинам, незаисимо от расовой принадлежности, уровня богатости и степени влюбленности, является свалившаяся ответственность в связи с семейной жизнью. Я его прекрасно понимала и не собиралась расстраивать. Так и не дождавшись ответа на свой вопрос, я сказала:
- Да, я разошью звездами свое будущее платье. Но только после того, как ты соберешь их с неба.
Этим я дала ему понять, что не ограничиваю его во времени. И он понял.
- В общем, договорились, - усмехнулся эльф.
- Ага, - я сжала его руку, - а пока я очень сильно хочу спать...
Феникс отвел меня к себе, объясняя это тем, что не желал, чтобы я еще хоть на мгновение думала о нитках и иголках, которых в моем доме-мастерской на каждом квадратном сантиметре предостаточно.
За окном цвела весна - время любви и свадеб в нашем лесу. Я всегда с белой завистью и восхищением издалека наблюдала за венчавшимися парами. Мне заказывали совсем немного платьев для свадеб только потому, что не каждый в Фалир-де-Флере - так называлась наша деревня - был столь богат, чтобы выглядеть ослепительно. И, тем более, венчаться в роскошном белом платье, вышитом драгоценными камнями, мечтала любая эльфийка. Девушки часто наблюдали весенними ночами за серебристыми соловьями, самочки которых в этот период облачались в перламутрово-белое оперение.
Но мне нравилось смотреть даже не на богатые свадьбы, а на традиционные бледно-лимонные наряды. Ведь счастье на лицах молодых сияло даже ярче, чем все бриллианты на платьях.
Я мечтала о свадьбе. Представляла свое будущее платье, расшитое звездами. Мысленно примеряла на голову белую ленту, тоже расшитую. И звезды эти мы собирали вместе с Фениксом, сидя на розовых облачках, которые нес по небосводу теплый ночной ветер. Феникс играл мне на свирели, а я, смеясь, кидалась в него розовыми пушинками.
Я открыла глаза и поняла, что слышала музыку не только во сне. Она играла перед домом, снаружи. Не одевая платья, в одной белой облегающей ночнушке я подошла к окну. То, что я увидела, заставило меня улыбнуться.
Эльф, играя на свирели, пританцовывал, подражая соловью. А тот вместе с ним исполнял свои песни, прыгая с ветки на ветку. Любопытные птицы слушали эту необычайно красивую симфонию. Пение серебристой птахи даже было высоко оценено: белая птичка-самочка подлетела к соловью и поманила его куда-то ввысь кроны. Сан посмотрел им вслед уже в молчании, потом перевел взгляд на меня, когда я как раз вышла на порог.
- Я не знала, что ты умеешь играть.
Феникс явно смутился, но нашел, что ответить:
- Я брал уроки музыки у соловьев по ночам.
- Это было красиво, - искренне улыбнулась я. - Сыграй еще, пожалуйста. Для меня.
В этот момент, как сигнал к действию, сверху вновь полились соловьиные трели. Фениск поднес волшебкую палочку к губам. Я слушала, улыбаяь. А он не сводил в меня глаз, играя почти так же искуссно, как поют птицы, как играет в цветах ветер, как тихо шелестят волны дальнего моря. Казалось, даже соловьи заслушались его и замолчали. Но нет, просто начинало светать, и серебристые смыкали клювы до следующего заката.
Я вовсе не стеснялась его, когда предрассветное небо наполнилось прозрачным голубым светом и выявило на мне отсутствие платья.
- Гляди.
Он указал на цветы за оградой, где среди сотни бутончиков загорелась одна голубая звезда цветка нарцисса.
- Это одна из упавших в наш лес звезд, - сказал Феникс, украсив этим цветком мои растрепавшиеся за ночь волосы. - Одной звезды для платья мало. Но мы соберем больше. И ты нашьешь их на свое белое платье здесь, - он приложил палец к моему бедру, - и здесь, - к талии, - а еще здесь и здесь.
- Как ты пожелаешь, звездочет. Так сколько звезд будет на моем платье?