« ЧЕЛОВЕК – НЕ…»
В твоём заснеженном метро,
В заснеженных лесах твоих
Не сдвинуться ни на микрон,
Но думается за двоих….
(Геворг Гиланц)
Всё, что я любил, чего я желал и ждал, забрала ты вместо сувенира.
Оно достойно того, чтобы украсить любой быт. Каждую субботу ты будешь протирать тряпочкой пыльные складки на одеревеневших и остекленевших моих чувствах…
Для себя мне не нужно ничего. Разве что единственный луч на рассвете в окно… Я ежемгновенно теряю что-то, что раньше было во мне, было мной… Я не читал Камю, я не слушал «Травиату», я не любил, не, не, не, не, не…. Ты сделала так, что я состою отныне из одних сплошных «НЕ»… К любому слову, к любому жесту настойчиво липнет «НЕ»… Я зову тебя…НЕ.… Приходи скорее…НЕ… Я пишу тебе…НЕ…Я люблю Тебя… НЕ…
Но я даже НЕ знаю кто Ты…
Я шёл по железнодорожному полотну и мечтал о быстрой, лёгкой смерти… Поезда шли один за другим, но они проходили сквозь меня, и это было грустно.
За грустью пришло равнодушие. Я любил – меня предавали, я мечтал – это было немодно, я горел в то время как товарищи мои дымили дорогими сигаретами, купленными на деньги отцов… Я помню первое осознание Себя, и вместе с тем – марихуану, угар пьяного веселья …
Моей первой возлюбленной было шестнадцать. Она знала названия всех созвездий и марки французских вин. Она не видела меня, даже когда я её целовал. Я не мог подарить ей «Порше», и остров в Индийском океане. Однажды она пригласила меня домой… Это был её единственный бескорыстный поступок. Я касался её как божества, легчайшие поцелуи кружили голову ,но ей было нужно совсем не это… Так я стал мужчиной. Мои друзья хвастали реальными и вымышленными «подвигами», это было круто и резко повышало авторитет в компании, но я никому… ничего… Я считал это священным таинством, божественным подарком …
Моя любимая совсем перестала меня замечать… Оказывается, она хотела чтобы произошедшее стало известно всем… Зачем – я не понял до сих пор.
Я нашёл в себе силы не приползти к ней на коленях верным псом, готовым принять все побои и оскорбления… Я нашёл в себе силы не обвинить её ни в чём не обвинить и не упрекнуть… Я нашёл в себе силы помнить это…
С пустотой вместо сердца легче и проще пропадать в ночных барах, отбирать у слабых понравившиеся вещи, называть девушек «тёлками», но тяжелее и необходимей – умирать. Хотя, если честно, сама мысль о смерти была роскошью, доступной немногим…
Мою вторую возлюбленную можно сравнить только с тихим, золотым сентябрём. Я никогда толком не задумывался о том, что на тот момент ей было сорок, а мне, кажется, пятнадцать… Она ничего обо мне не знала. Никто не знал. Я каждое утро приносил к её дверям огромные букеты и редчайшие фрукты… Только с расстояния слышал её смех и голос…
Я снял квартиру напротив её окон для того, чтобы каждый вечер, стыдясь, и обещая себе больше никогда не позволять подобного, подглядывать за её жизнью, её движениями и мужчинами… Когда же она раздевалась перед сном, я задёргивал жалюзи, и отворачивался, проклиная собственное никому не нужное благородство… Однажды я увидел её со своим отцом… Алкоголь не спасал ,не спасала боль, не спасали самоутешения. Домой я больше не вернулся. Жил на деньги ,которые неизвестно откуда брались, и неизвестно куда девались. Сейчас я понимаю, что торговал наркотой – желанной белой смертью миллионов. Мои женщины не помнили моего имени, я не запоминал даже их лиц Кажется, я жил как крот – в абсолютной темноте, созданной мной самим, а главное – черви, черви вокруг…Их называли людьми, но они были только червями – не больше.
Оказывается, я писал стихи о нежности и дружбе. Им никто не верил, ибо никогда я не видел того, о чём писал, и даже если видел, забыл навсегда, забыл прочно, забыл даже синонимы этих понятий…
Я не знал, существую ли я ещё, или то, что называется мной – тень, бредущая по лабиринтам своего и чужих подсознаний… Тот, кто отправил меня на землю, хорошо пошутил. Наверняка Он сказал кому - то: «смотри на этого чудака. Я дал ему сердце и мысли. Для эксперимента я поместил его в среду, где не нужно ни то, ни другое. Эксперимент не удался, а он ещё жив…»
Я играл в рулетку и карты, я на спор ходил по обледеневшим карнизам, я ввязывался в самые безнадёжные аферы, но болезненная удача преследовала меня в этих предприятиях…Когда же я вспоминал о сердце своём, когда мне снилось, что где – то на краю земли любят, везение самопроизвольно аннулировалось и с треском лопалось…
Оставалось смириться или наложить на себя руки. Я резал вены, затягивал петлю, но за миг до небытия страх перед Лучшим миром, точнее, страх, что я его недостоин, опутывал моё тело, уставшее от ненужности своей, от всего, что окружало меня…
Я не хотел реальности, не хотел мистики. Я хотел любви или успокоения от знания, что её нет.
….Она пришла ко мне вечером за героином. Красивая, бледная, с трясущимися руками и самыми бледными губами из тех, что я видел в жизни. Её деньги пахли мужским потом. Почти все деньги в женских руках пахнут мужчиной. Я смотрел на неё минуты три, и понял за них только одно – её не должен больше касаться ни один мужчина на свете… кроме меня… Но в мыслях не было ни желания, ни ревности, только боль за неё… Я дал ей порошок, и не отпустил из дома. Она это расценила как плату, и не стала возражать.
Наутро я нашёл ей лучшую клинику и гениальных докторов, поклявшихся мне за месяц вернуть её к жизни … Я носился к ней каждый день, я приручил её, как дикую кошку, и только ждал назначенного срока, когда возьму её за руку, и мы пойдём в парк смотреть на чёрных лебедей… Эта встреча, единственная, мгновенная, вернула мне юность, благородство, лучшие порывы… Я открыл новый бизнес, не имеющий ничего общего с прошлым, которого я теперь стыдился. Я сделал себе новое имя, завёл цветник, перестал читать газеты… Более всего мне хотелось любви… и держать на руках сына… моего… её… нашего сына….
Она действительно вышла из клиники крепкой, здоровой, и ещё прекраснее, чем тогда… Как долго я ждал её, всю жизнь ждал, и не находил… но значит всё, что было, должно было быть, чтобы мы встретились теперь….
Неделю я не видел и не слышал ничего, кроме стука в висках : сча- стье! Сча- стье!!!
Я пришёл слишком рано, или слишком поздно… Я увидел её глаза и всё понял – доза … Земля разверзлась и поглотила всё, что я обрёл, вернее, думал, что обрёл… Еле шепнул – «зачем?..»
Она несвязно говорила страшное: «я сделала аборт… ведь нам рано… пожить для себя… я переживаю…как ты думаешь, это не отразиться на моей фигуре?..» У меня не было сил даже ударить её.
Я со спокойствием, поразившим меня самого, одел пальто и вышел…
Я шёл по железнодорожному полотну и мечтал о быстрой, лёгкой смерти… Поезда шли один за другим, но они проходили сквозь меня…