Всем футбольным романтикам посвящается
- Они сидели в одном из баров Стамбула, она пила «Carlsberg», а он – «Пепси». Он сказал: «Тебе не страшно?» - и улыбнулся.
Она ответила: «Не страшно», - и улыбнулась в ответ.
И он вдруг понял, что сходит с ума.
Нет, постойте, все было не так, - Джим Робинсон слез с барной стойки и стал расхаживать взад-вперед по паркету.
- Налей ему еще, Малькольм, - попросил я.
Джим обещал нам рассказать сегодня какую-нибудь захватывающую историю, что-то немного футбольное и немного лиричное, и мы обязаны были как всегда его слушать. Даже несмотря на то, что Джим был самым старшим в нашей компании болельщиков «Ливерпуля»- четверых искателей приключений, он редко рассказывал что-то путное, чаще всего истории вроде этой, лишенные всякого смысла. Если бы старине Джимми удалось хоть раз грамотно пересказать события прошедшего дня, то я бы уже страшно удивился.
- Так вот, - продолжил Джим, отхлебывая пиво из кружки. – Все было по-другому. Они сидели в одном из баров Стамбула, она пила «Пепси», а он «Carlsberg».
Он спросил: «Откуда ты?»
Она ответила: «Издалека»
Он сказал: «Я тоже», - и улыбнулся.
Она улыбнулась в ответ.
Он покачал головой: «И тебе не страшно?»
Она засмеялась: «Не страшно»
И он вдруг понял, что сходит с ума.
«Давно болеешь за мерсисайдцев? – спросила она, наклонив голову вбок.
«А как ты поняла, что я болею именно за них? Впрочем, наверно, угадать нетрудно. Давно. А ты?»
«Я за них не болею. Я иногда хожу на матчи, но это скорее называется обязанностью, чем удовольствием. Иногда я за них радуюсь, иногда огорчаюсь, но я всегда знаю, почему они проиграли либо выиграли»
«Так говорят многие болельщики», - сказал он, глядя на нетронутый стакан «Пепси» в ее руке.
«Посмотри на свои руки – они все в мозолях и ссадинах. Ты вратарь?» - спросила она, переворачивая тыльной стороной вниз его сухие ладони.
«Любитель»
«Я бы так не сказала. На твоих руках – горечь поражений и радость побед», - она приблизила его жесткие руки к своим губам.
«У любителей тоже бывают победы»
«Я помню каждую из них. Ты чего-то боишься? Завтрашнего дня?»
«Вернее, завтрашнего матча»
«Как любой болельщик?»
«Как любой… болельщик»
«Ты не бойся. Тебе совсем - совсем нельзя бояться. Хочешь, я научу тебя, как победить страх?»
Она молча взяла его за руку, и они вышли из кипящего бара на пустынную ночную улицу Стамбула. Он почему-то начал прятать лицо от луны, как будто испугавшись, что его могут узнать, но она молчала – казалось, ее совсем не интересовало лицо этого простого фаната. Она легла прямо на асфальт, улыбаясь неведомым звездам. Он лег рядом.
«Слушай, - начала она. – никогда нельзя представлять себе проигрыш. Не думай о том, что может случиться. Ты выиграешь, выиграешь».
«Так все говорят. Надо думать только о победе, и только. Но я боюсь. Мне страшно, и я никому не могу об этом сказать, от меня же ждут другого, совсем другого. Тебе не понять», - ответил он хрипло после долгой паузы.
«Давай так. Ты представишь сейчас, еще раз – завтрашний матч», - она положила ему на лоб влажную холодную ладонь.
Он закрыл глаза. Многотысячный стадион, миланцы: танкообразный Креспо, Мальдини, Шевченко. 1:0 – не в нашу пользу, почему, мы же должны выиграть! 2:0, 3:0 – он попытался открыть глаза, но она сильнее надавила ему на лоб.
3:3, пенальти. Пенальти? Пенальти? Пенальти?!
Он очнулся:
«Пенальти. Это же неправда. Я не хочу, чтобы было так»
Она устало улыбнулась и убрала ладонь с его лба.
«Почувствуй то, что ты можешь победить. Шаг вправо, шаг влево – ты свободен. Противник не должен угадать ход твоих мыслей. И помни – не бойся, я всегда с тобой».
«Ты что, мой ангел?» - усмехнулся он.
Она кивнула. Он рассмеялся, но вдруг посерьезнел:
«Постой, ты догадалась, конечно, да. Я другого и не ждал. Ну да, я не болельщик. Знаешь, мне просто нужно было поговорить с кем-нибудь. Получить чью-то поддержку, помощь. Я…», - он обернулся, чтобы еще раз посмотреть ей в глаза, но не нашел их. Он сидел один на дороге. «Ушла? – подумал он, устало поднимаясь с дороги. – Странно. Я даже не заметил. Куда же ты, такая маленькая, бродить ночью по Стамбулу? Не дай Бог тронут миланцы…
***
Шаг вправо, шаг влево – ты свободен. Вот он входит в бар, заказывает себе пива, хоть знает, что ему нельзя. В клубах сигарного дыма на него всем плевать, он неузнаваем. Внезапно его взгляд падает за дальний столик. За ним сидит девочка с накинутым на шею ливерпульским шарфом – редкий гость в ночной жизни Стамбула. Ей на вид лет пятнадцать, и ему становится страшно – что она делает в таком месте в такое время? Такая маленькая…
Он подошел и спросил: «Откуда ты?»
Она ответила: «Издалека»
Он сказал: «Я тоже», - и улыбнулся.
Она улыбнулась в ответ.
Шаг вправо, шаг влево – ты свободен. Шевченко? Он же никогда не промахивается. Как только его пальцы в перчатке коснулись мяча, он понял, что это победа и ощутил ее пряный вкус.
***
Джим закончил. Мы сидели молча.
«Это неправда, - подумал я. –Он ничего не боялся. И даже ударов Шевченко. Совсем- совсем неправда. Однако очень красивая неправда», - и я высунулся в открытое окно, ловя ртом влажный английский воздух и представляя, что смотрю именно на те звезды, на которые смотрели они.