РОКОВАЯ ЛЮБОВЬ
История эта началась давно, но, возможно, не закончилась и сегодня, а я людей этих не забыла, хотя с ними встречалась в жизни нечасто, как не забыла и родной мой город, скрывшийся за дымкой лет и расстояний.
Валя и Тина были подруги, как говорят, "не разлей вода". В школе сидели они за одной партой, имена составляли как бы одно имя - Валентина, хотя Тина была Алевтиной. Всё свободное время проводили они вместе. В нашей послевоенной женской школе они считались "мальчишницами", не очень интересовались учёбой, убегали с уроков, чтобы пойти в кино или просто побродить по улицам с ребятами из соседней мужской школы. И это при том, что нравы в нашей школе были строгими. Завуч Мария Ивановна, по нашим сведениям, старая дева, ценила девичью скромность превыше всего. Недаром во всей округе нашу школу именовали не иначе как"монастырь", или точнее, "Монастырь святой Анны и великомученицы Марии".
"Святая Анна" - директриса, в школе бывала редко: бегала по "инстанциям", добывая дрова и уголь, молоко для малышей, тетради и учебники, наглядные пособия для уроков - всего не хватало в те послевоенные годы. Высокий престиж школы, бывшей ещё при царе, как и в новые времена, гимназией, обеспечивался коллективом высокопрофессиональных учителей и беззаветной преданностью делу Марии Ивановны.
Валя была девочкой прехорошенькой. Большие чёрные глаза, смуглый цвет кожи, нос с небольшой горбинкой выдавали её родство с "некоренной" национальностью, хотя числилась она украинкой. Тина была девочкой некрасивой, но, благодаря дружбе с Валей, тоже была окружена, в отличие от большинства одноклассниц, "кавалерами", или просто ребятами.
Однажды на классном собрании Мария Ивановна с возмущением рассказала, что видела сама, как вечером посреди улицы мальчик застёгивал боты одной нашей семикласснице: "Какой стыд!" Имя девочки названо не было, но все и так догадались, что речь шла о Вале. Валя ничуть не смутилась, своей дружбой с мальчиками она гордилась. Вскоре весь наш район знал, что дружит она с мальчиком по имени Глеб, небольшим, белобрысеньким, но крепким и драчливым, так что смеяться над ними опасались.
Прошёл год, другой - ничего не менялось, они в открытую ходили, взявшись за руки, и даже Мария Ивановна оставила их в покое. С ребятами из соседней мужской школы мы общались уже всем классом, проводились у нас совместные занятия в кружках и вечера отдыха. Приходили на вечера и ребята постарше, особым успехом пользовались будущие моряки и лётчики из училищ, расположенных в нашем же районе.
И вот школа окончена. На выпускном вечере Валя, хоть Глеб был с ней, выглядела очень грустной, почти не танцевала. Он же, напротив, был очень оживлён. Пробыли оно на вечере недолго.
Тина с ними не ушла. За этот последний школьный год она очень изменилась, стала серьёзно заниматься и меньше проводила времени в компании Вали и Глеба. От неё мы и узнали, что Глеб завтра уезжает в Ленинград.
О том, что большая группа мальчиков из нашего морского города собира-ется поступать там в престижное Военно-морское училище, мы знали. У Гле-ба был шанс, несмотря на большой конкурс : хороший аттестат зрелости и льготы как у сына моряка - инвалида войны.
После школы почти все, кто оканчивал десять классов, поступали в высшие учебные заведения, после войны десять классов оканчивали немногие. Валя в институт не поступала, как раз в то лето умер её отчим, мать осталась с маленьким сыном, надо было ей помогать, и Валя пошла работать.
Спустя год, мы пришли на традиционный в школе сбор выпускников. Большинство девочек, став студентками, похорошели, приобрели уверенность, и только Валя, как привядший цветок, поблекла как-то, утратила былую живость и очарование. Она объяснила: работа, уход за братиком, подготовка к поступлению в заочный библиотечный институт, а главное - разлука с Глебом. Он часто писал, обещал приехать, но разве письма могут заменить любимого?
Постепенно наши встречи стали более редкими: у кого-то сессия, у кого-то практика, а то и более важное свидание. Появились первые "женатики" и даже первый ребёнок. На пятилетие окончания школы наша "первая дама", которая никому замуж выходить не советовала, предложила собраться у неё в только что полученной отдельной квартире. Муж был намного старше её, плавал на "китобое" уже не один год.
Всех очень удивляло, что Валя и Глеб до сих пор не женаты, они были у нас единствен-ной школьной парой. На наши вопросы Валя отвечала, что Глеб скоро окончит училище, получит назначение, тогда они и поженятся. Но в её ответах не было уверенности, видимо, вопрос этот тревожил и её.
Валя вновь похорошела, превратившись из хорошенькой девочки в интересную девушку. Жизнь как-то наладилась. Работала в заводской библиотеке, занималась заочно в институте, получили они с матерью ещё одну комнату в своей же коммунальной квартире. Но вот Глеб... Нет, он не забывал её, ежегодно приезжал в отпуск, иногда и на праздники, часто писал, но всякий раз, когда она хотела приехать к нему, что-то мешало: то он ухо-дил в дальнее плавание, то собирался вскоре приехать сам, то, как назло, она не могла отлучиться по какой-то причине. За все годы только раз и съездила в Ленинград.
Получив назначения по окончании вузов, мы разъехались по городам и весям нашей необъятной страны под названием СССР.
Однажды, приехав в отпуск, я услышала от своей соседки-учительницы, что директором у них совсем молодая женщина, окончившая ту же школу, что и я. Это была Тина. Я очень удивилась, она в школе талантами не блистала, была, как говорят, "середнячком". Соседка отзывалась о молодом директоре с уважением, и мне было любопытно посмотреть на Тину в такой роли.
Это была школа, где учился когда-то Глеб и другие знакомые мальчики. Она давно уже не была мужской. Я созвонилась с Тиной, и мы договорились о встрече.
Особый запах, присущий всем старым школьным зданиям, навеял воспоминания о недавних, навсегда оставшихся в памяти годах, и я ощутила волнение, не относящееся к нашей встрече.
Тина встретила меня приветливо, но попросила обождать, некому было заменить заболевшего учителя. Она очень похудела, стала совсем неулыбчевой, и очень напоминала мне Марию Ивановну. Тина в самом деле с ней часто встречалась, пользовалась её советами в работе. И вдруг, вздохнув чисто по-женски, Тина сказала: "Знаешь, у Вали большое горе, Глеб женился не на ней".
Это известие очень огорчило меня, но ещё больше я поразилась, узнав, что Глеб женился не теперь, а ещё на втором курсе, и не на ком-нибудь, а на дочери начальника училища. У них уже есть ребёнок, девочка. От Вали Глеб всё скрыл, врал, обнадёживал её. Она же, несмотря на привлекательную внешность, хранила ему верность, отвергала любые ухаживания, и вот осталась одна... Узнала она обо всём случайно, и не от него.
С родителями Глеба Валя не общалась. Когда-то они резко высказывались против их ранней любви в том духе, что Валя "вешается на шею" их мальчику. Может, они опасались, что любовь помешает учёбе, а может, что не совсем "чистые" анкетные данные могут повредить в будущем карьере сына. Валя, обеспокоенная долгим молчанием Глеба, превозмогла себя и пошла к его родителям. Там всё и выяснилось.
Когда я окончательно вернулась в родной город, то встретила Валю на улице. Мы зашли в маленькое кафе, и за чашкой кофе проговорили весь обеденный перерыв. Я не задавала лишних вопросов, но Валя сама всё время говорила о Глебе, и в словах её не было ненависти, одна только боль.
Вышла она замуж за артиста филармонии, он часто гастролирует, растёт у них дочь, она вернулась на работу, мама теперь помогает ей. Всё выглядело как бы нормально, но безрадостно.
С годами время, полное работы, тревог и вечных в стране "временных" трудностей, казалось, ускоряло свой бег, его становилось всё меньше. Но наши традиционные встречи школьных друзей продолжались. Мы могли прийти в школу, встретиться с нашими учителями, но потом обязательно устраивали "бал" без мужей и детей, чаще всего на квартире всё той же "первой дамы".
Во время одной из встреч случилась неприятность. Мы затеяли игру в вопросы и ответы. Каждый должен был рассказать, что он ценит больше всего в людях и что ненавидит. Все отвечали, исходя из своего жизненного опыта: кто ценил больше доброту, кто ум, кто ненавидел скупость, а кто пьянство. Надо было отвечать одним словом. Валя назвала два: порядочность и предательство.
И тут с ней случилась истерика. Мы ничем не могли успокоить её. Думали вызвать "Скорую помощь", но Валя взяла себя в руки, успокоилась немного и рассказала о новом предательстве, выпавшем на её долю.
Жизнь с мужем у Вали не заладилась, и это было не удивительно, ведь она никогда не любила его. Они решили разойтись, о чём знали все близкие ей люди, в том числе и Тина, которая оставалась её самой близкой подругой.
Никто не обратил внимания на то, что во всех наших встречах Тина давно не участвовала. Мы понимали: она занята, директор школы, кроме того, у нас у всех семьи, а она не замужем, "старая дева", может, стесняется этого.
Оказалось, что почти год назад Глеб перевёлся в родной город. Жена его, молодая женщина, скоропостижно скончалась от болезни сердца, и он с дочерью приехал к родителям. Почему не остался он в доме тестя, остаётся только догадываться. Глеб сразу пошёл к Тине, чтобы расспросить её о Вале.
Тина солгала, что у Вали хороший муж, крепкая семья, хотя знала, что Валя с мужем разводится. Как там было, но Глеб остался у Тины до утра. Он стал часто бывать у неё с девочкой, к которой Тина проявила неподдельный интерес. Девочка к ней привязалась, квартира у Тины была, досталась от бабушки, и вскоре Глеб с дочкой переехал к ней совсем. Они расписались.
За всё это время Глеб и Тина ни разу не встретились с Валей. Тина прекратила с ней всякое общение, ссылаясь на занятость, да и у Вали времени для встреч было мало. И лишь через год, встретив мать Глеба, Валя узнала обо всем.
Месяц спустя после памятного вечера, я увидела в театре Валю с полноватым, начинающим лысеть капитаном 3-го ранга. В нём с трудом можно было узнать белобрысенького смешного подростка, каким был Глеб во времена нашего отрочества. Я поздравила их, сама не зная с чем. Просто решила, что справедливость восторжествовала.
Наша "дама", как всегда, была в "курсе дела". Она сообщила мне, что, не без нашего влияния, Валя встретилась с Глебом и в присутствии Тины всё рассказала ему. Он, уведя девочку к родителям, тут же переехал к ней . Не знаю, как Глеб повинился перед Валей, но они были вместе и были счастливы.
Однако счастье их оказалось недолгим. Дочь Глеба невзлюбила новую маче-ху. То ли была ревность к дочери Вали, то ли Валя не могла простить ребёнку привязанности к Тине, но жить с ними девочка наотрез отказалась. Тут вмеша-лись родители Глеба, заявив, что вторично осиротить внучку они не позволят, к тому же Тина - законная жена, а Глеб – офицер... И он вернулся к Тине.
Ещё несколько раз он уходил к Вале. Тина терпела, но за семью боролась, да-же оставила директорство, чтобы быть ближе к семье. И Глеб остался с ней.
В большом городе можно не встречаться годами. Не встречала я и Валю, она получила отдельную квартиру где-то в далёком районе. С Тиной мы иногда сталкивались по работе, но ограничивались лишь коротким приветствием. Я тоже, как и Валя, считаю предательство тягчайшим грехом.
Однажды за праздничным столом у наших друзей один из гостей, рассказывая забавные истории о своей работе, упомянул Валю. Я поинтересовалась ею. Он отозвался с похвалой, выразив лишь сожаление, что такая интересная женщи-на одна и никого к себе не подпускает, уж сколько желающих было. Я подума-ла, что и он был среди них. Погулять"на стороне" этот гость был любитель.
Следующая "школьная" встреча состоялась у нас нескоро, теперь мы отме-чали только "круглые даты". За годы, что мы не встречались, у каждого что-то да произошло. У Вали её дочь, очень красивая, по-современному длинноно-гая девица, бросив учёбу, вышла замуж за моряка и сделала Валю молодой бабушкой.
“Но живут они отдельно“, - сообщила, Валя. В голосе её послышалась радость. "Может быть,-подумала я,- хоть на склоне лет нашло покой её бедное верное сердце?"
Ещё прошло несколько лет. Мой сослуживец, бывший одноклассник Глеба, передал мне от него привет. Привет был странный, и как бы не от него. Глеб просил передать привет от Вали, назвав при этом её девичью фамилию. Что бы это могло значить?
Годы бегут, приближая нас туда, где уже ничего не происходит. Но пока мы живы, всё ещё может быть...
.