А город всё спал в тумане и не хотел просыпаться.
Я видела в грязной луже отражение тонкой берёзы. Её последние листья описывали пируэты в воздухе и падали на землю, сожалея о чём-то.
Осень.
По луже пробежал малыш в резиновых сапогах. Словно зеркало, вода разлетелась на осколки.
Из низких туч с разорванными в клочья краями скупо сыпануло снежинками. И город очнулся. Прислушался. Принюхался.
"Снег ли?" – спросил у берёзы.
"Снег, снег, " – глухо прокаркал ворон из-под крыла.
Хотелось позвонить ему и сказать: "Снег". Но он работал и просил не отвлекать.
Я позвонила.
-Ведь снежинки, - оправдывалась я.
-Я работаю.
-Но ведь снежинки…
Деревья сыпали увядающей осенью. Небо плакало молодой зимой. Я смотрела в окно и, как молитву, повторяла: "Снежинки, снежинки". И для осени не нужно было оправданий.
Она и сама знала – снежинки…