Вот-вот начнется сильная гроза.
Тучи уже собрались, и гром уже пробовал голос, и в воздухе такое напряжение - а дождь все никак не польется... Наверное, небеса сейчас чувствуют то же что и я, когда то что внутри - никак не хочет проливаться словами. Нет слов... нет дождя, живой воды и жизни.
Трудная задача... впрочем как и всегда, как в сказке бывает - решишь три загадки - получишь награду. Вот ты попросил сегодня - перевести слово "жить". А я - не смогла ответить. И если бы в сказке - то голова с плеч. Хорошая вещь сказки. Тоже модель жизни.
Я по-прежнему не знаю как ответить на твой вопрос... знаю только что очень нужно продолжать разговор... Не обрывать звучанье слов, даже если кажется что дальше невозможно.
Я просто расскажу тебе немножко о звуках... хорошо? Почему-то так вот сегодня написалось... когда заводила папку для фотографий, которые отобрались, чтоб тебе показать. Назвала ее - "Звуки".
Может быть потому, что звуки - это было самое главное что я увидела Там. Я впервые почувствовала, как это бывает - когда ВСЕ вокруг звучит, даже если тишина. А может быть, так было именно от того, что не понимала языка на котором говорили люди. И тексты в газетах - были просто буквами, которые можно даже прочесть - но в голове не возникнет образ. И я читала... и слушала.
Как все-таки здорово, что там у меня была возможность каждый день рассказывать тебе о том, что я чувствую. И о многом я уже говорила... но теперь вот - давай просто вместе посидим и перелистаем альбом с фотографиями? И даже - давай не будем спрашивать друг у друга - а зачем, а какой смысл... Просто посидим рядом.
Смотри... Вот это - та самая церковь, вырубленная в скале... на площади Темппелиаукио. Знаешь - если смотреть снаружи, то ее как будто и вовсе нет. Гранитная скала, какие встретишь по всему городу - поросшая мхом и травой, покрытая подснежниками и крокусами. Можно забраться на самую верхушку - и только тогда, вблизи, заметишь купол.
Получается что церковь эта - есть только изнутри. Может быть - как и жизнь человеческая?
Я заходила сюда каждый день с того дня как нашла ее впервые. И почти все время в ней была тишина. Звучащая тишина.
Звуки слышались в том, как падал солнечный свет сквозь металлические контрфорсы под куполом. В блеске медных труб молчащего органа. Полосы света и тени - тоже как будто натягивались струнами на стены из необработанного гранита, а по теплым доскам церковных скамеек - ложились как будто темными и светлыми клавишами.
В этой церкви нет распятий, нет нарисованных ликов. Есть камни, струны и свет. "Lusna po stenen" - "Слушайте камни"...
На противоположной от органа стене натянуто еще несколько металлических реек-струн. На них рядами стоят крохотные свечи-чашечки. Огоньки дрожат на ветру, и как-то не вызывает сомнений, что вот эта конструкция из струн и свечей - это ведь тоже музыкальный инструмент. Он как будто отвечает органу. Он такой же! Только звучит безмолвно... живым пламенем свечей. Можно подойти, взять свечу здесь же, в медном ведерке, и зажечь ее... и тоже поставить на этот нотный стан... Отступить на шаг и увидеть, как звук твоей свечи влился в аккорд стоящих рядом.
Я всего один раз услышала игру органиста. Он играл ни для кого. В церкви было два-три случайно зашедших человека.
Он будто пробовал, как звучат клавиши. Переключив несколько регистров - брал левой рукой аккорд, как будто опускал на мокрую бумагу кисточку с густой насыщенной акварелью, а потом - смотрел, закрыв глаза, как растекается звук по пространству, как медленно затихает. И пока звук еще не успел просохнуть - он перебирал правой рукой несколько высоких нот, каждый раз будто вслушиваясь - как звучит каждая из них на фоне этого акварельного аккорда.
И только присмотревшись внимательнее, я увидела что он играл по нотам. Аккуратно перелистывая странички.
Нет мелодии, нет ритма. Есть только звуки, с удивительной точностью впитавшие и передавшие тот дух, который растворен здесь во всем.
Ведь точно так же, струнами, звучат стволы сосен и берез, туго натянутые между небом и землей. И точно так же, если запрокинуть голову и прижаться щекой к теплой шершавой коре, их ветки - чем дальше тем тоньше - растекаются и растворяются на мокрой сини неба. И точно так же, звонкой свободной нотой, вдруг влетает в невесомость ветвей птица, такая крохотная - а живая! И крик ее пронизывает пространство далеко-далеко, во всех измерениях... и точно так же постепенно затихает.
"В тишине и пении птиц больше правды", - так отвечал Ян Сибелиус тем, кто спрашивал - когда же можно ожидать новых творений мастера. Он писал. Он не мог не писать. Но выпускать свою музыку в мир больше не хотел. Может быть, ему казалось что с каждой новой прозвучавшей симфонией на Земле становится меньше тишины? Которая - если суметь ее услышать - принесет в душу человека то, что нужно именно ему.
Вот смотри... это и есть тот самый памятник Сибелиусу. Он тоже звучит. У него нет определенной формы, очертания конструкции из серебряных трубок - с каждой точки другие. Точно так же, как очертания скалистых берегов здешних заливов, или как контуры поросших мхом гранитных валунов в лесу. Чуть наклони голову или сделай шаг в сторону - они уже другие.
Серебристое облако безмолвной музыки легко касается камня, всего тремя точками, и можно подойти ближе, и посмотреть не только снаружи но и изнутри. Забраться в самую гущу звучащих аккордов и снова запрокинуть голову, и посмотреть сквозь них на солнце - и захочется смеяться, как будто оказался внутри радуги.
И вот так, вблизи, хорошо видно что эти серебряные трубы - не гладкие. Они тоже - как будто стволы, покрытые корой и тончайшими филигранными лишайниками, которых так много в здешних лесах. Я и не знала раньше, что они такие красивые. А еще - видишь - некоторые трубки не целые, они как будто начинают растворяться... и неслышный звук из них утекает в небо, уносится с ветром, как свист пронесшегося стрижа. И затихает где-то очень далеко, в унисон акварельному аккорду органиста.
"В пении птиц больше правды"...
Знаешь, на что обращаешь внимание, когда бродишь среди гранитных плит кладбища Хиеталахти? Плоские каменные страницы, на которых только имена и даты... никаких фотографий. Но на очень многих плитах - в уголке, с краешку - маленькое скульптурное изображение ласточки. Крошечная бронзовая или гранитная птичка, прорывающая двумерность этой плоскости. Имена и даты - так и остаются принадлежащими двумерному пространству, и только душа птицей прорывается дальше. У птиц нет имен... кроме тех что дают им люди.
Вот и снова мысль возвращается к тому же... с чего начали.
Имена... слова... которые то льются безудержным потоком - то как будто пересыхают в горле и не могут прорваться в пространство, которое чуточку - на одно измерение больше - чем просто одиночество. Пространство, где они могут быть Услышаны...
Есть ли смысл во всех этих словах... что сейчас сказаны? Если спросишь меня - какой - я не смогу тебе ответить. Перевести слово "жить" с помощью других слов, каждое из которых ветвится дальше, и только умножает количество переводов? Ты сам сказал, что это невозможно... и я верю.
Настоящий перевод этих слов - "жизнь", "любовь", "счастье", "человек"... - это именно та птица, которая прорывается за словесное измерение... оставляя внизу написанные, и даже произнесенные слова...
Я чувствую эту птицу, я ее слышу... вот тогда и понимаю, что живу. Прости словам их неумелость. Но - хотя бы их я могу тебе дать. Их... и то, что ты сможешь сквозь них услышать.