Маленькая девочка сидела ко мне спиной, смешно свесив ножки со скамейки, и всхлипывала. Мне надо было спешить в институт. Вот уже долгое время лил небольшой дождик, намереваясь перейти в большой ливень. Но пока это всего лишь намерения. Я прикрывалась от него пакетом, который несла в руках. Многие прохожие носились в разные стороны, даже не замечая этой картинки. А я остановилась. Пригляделась к ней и поежилась. Колготки на ее ножках совсем промокли. Косички понуро лежали на шее, вода по ним стекала прямо за шиворот. Ей было холодно, наверное. Но от этого ли она плакала? Я подошла к скамейке и хотела было присесть рядом. Меня остановила размытая водой бумажка, на которой еще можно было прочитать «Окрашено».
Я присела перед девочкой на корточки.
- Ты чего плачешь, дурочка?
- Куда делось лето? – она посмотрела на меня своими огромными голубыми глазенками.
- Оно никуда не девалось.
- Но его же нет. Значит, его украли? – она опустила свои красивые глазки и вновь начала всхлипывать.
- Значит, украли, – мне стало неудобно так сидеть и я, плюнув на предостережение, села рядом с ней. Она начала игру, я ее поддержала. Я думала так отвлечь ее. – Если его украли, нужно узнать, кто это. Правильно?
- Аха, - она вновь подняла на меня взгляд и навострила уши (это не выражение, она приставила ладошку за ухо, показывая, что слушает). Возможно, она надеялась, что я открою ей тайну?
- Давай подумаем. Кому это нужно? – я посмотрела на нее, надеясь, что она включится в игру и подскажет мне дальнейшие действия. Она лишь по-детски смешно нахмурилась и сделала недоумевающий вид. – Это кто-то злой. Добрый человек никогда не заберет лето.
- Да! А еще, он не любит солнышко! – воскликнула она. – И небо! И птичек! И звезды по ночам!
- Он не любит, когда тепло.
- И когда всем хорошо. Когда цветочки!
- Цветочки и зимой бывают. Но только в магазинах. – Подумала я, а оказалось, что произнесла вслух.
- В магазинах не настоящие цветы! – она ударила ладошкой по скамейке. Потом смутилась свое выходке и, сложив ручки лодочкой, потянулась к моему уху. Мне пришлось немного нагнуться. И тут, будто выдавая мне самый великий секрет, прошептала: - Они там не пахнут. – А потом вдруг вскочила и как закричит: - Нам надо найти лето! А то цветочки не будут пахнуть! А, значит, не будет бабочек! Быстрей!
Она побежала. Я бросилась за ней. Я опаздывала в институт.
Я забыла на скамейке пакет, которым до этого прикрывала голову, поэтому усилившийся ливень быстро меня остудил. Струи дождя били мне в лицо, мешая видеть зеленое пальтишко девочки. Люди вокруг мешали еще больше. Они обезумели в своем желании спрятаться под крышу и при этом никуда не опоздать. Они стали носиться еще быстрее, насколько это возможно. Стали толкаться, материться, не давать прохода. И мне, в отличие от юркой маленькой девочки, приходилось очень несладко.
Расстояние между нами постепенно увеличивалось. Пока я окончательно не потеряла ее из виду. Я завернула где-то во двор, потому что мне показалось, что я заметила там движение. Но там было пусто и неожиданно тихо.
- Где ты? – позвала я, не надеясь на ответ. Но в ближайшем доме дверь подъезда отворилась, и на меня взглянули ее голубые глаза.
- Сюда! – махнула ручкой она. Я поднялась за ней на седьмой этаж. Она подошла к какой-то двери и встала на цыпочки, чтобы дотянуться до звонка. Я хотела помочь ей, но она лишь отмахнулась от моей руки и дала понять, что помощь ей не нужна. За дверью запели песню соловьи, и она распахнулась, не дожидаясь, пока они закончат. На пороге стояла женщина. Настоящая домохозяйка из анекдотов – передник в муке, непричесанные волосы, в руках скалка. Она оглядела меня с ног до головы и только после этого перевела взгляд на мою маленькую спутницу.
- Вся вымокла! Сколько раз тебе говорить, чтобы ты далеко не уходила!
- Мам, она поможет нам найти лето! – ответила девочка, не слушая упреки матери.
- Завтра первое сентября! Кончилось твое лето, Лиса, кончилось! Что у тебя в руке? Показывай! – я только сейчас заметила, что девочка не разжимает правый кулачок. Она протянула руку вперед и показала матери то, что у нее там.
- Я нашла ее в парке, – пробурчала она. Я осмелилась сделать к ним шаг, чтобы увидеть… бабочку. На руке Алисы лежала мертвая бабочка. Ее мать нахмурилась, намотала на руку уголок фартука и стряхнула им мертвое насекомое.
- Мой руки, и иди к себе. Не откажитесь от чая? – обратилась она ко мне. Я знала, что нужно отказаться. Я знала, что… что я знала? Стоило Алисе лишь умоляюще взглянуть на меня, как я уже сидела за столом с ее матерью и пила чай. Мы не говорили ни о чем. Двум незнакомым людям нечего обсуждать. Мы не пытались найти общие темы. Только когда она провожала меня у дверей, она произнесла лишь одно слово, которое, видимо, должно было что-то значить для меня.
- Дети, - сказала она, словно что-то объясняя.