Мы шли поляной, вскоре вновь показалась чаща, и пришлось идти, прячась от колючих веток и кустов. Дикари привели нас к своему поселению Улюлюкая и воя, они стали размахивать пиками вверх и вниз, тряся длинными волосами.
Навстречу с криками выскочили полуобнаженные дикарки, разукрашенные в черные и красные цвета, и совершенно голая ребятня, которая с шумом заплясала, ликуя по поводу захвата пленников. Вожак грозно прикрикнул на них, и они быстро скрылись из глаз.
Жилища дикарей мало напоминали индейские вигвамы, - скорее, это были примитивные укрытия из веток и листьев.
В конце концов нас шестерых подвели к огромной глубокой яме, куда дикари поочередно сбросили всех. Мы с криками упали вниз, шлепнувшись друг на друга. Наконец, переведя дух, смогли говорить.
- Что теперь делать, капитан? - спросил я, почесывая бок от сильного ушиба. - Растерзают и слопают, как Олонэ. Только и окажут предпочтение тому, кто потолще...
- Тише! - крикнул Беко. - Заткнитесь, или я сам прикончу вас!
- Что же, мы должны сидеть здесь, как покорные овечки? - подал голос Хитрый Лис.
- Мы должны ждать! - коротко отрезал Большой Цыган. - Я сказал Верзиле перед отправкой, что если нас не будет через двое суток, он должен отправляться за нами.
- Что?! - воскликнул удивленно Легран. - Боцман придет сюда с командой?..
- Ну конечно, черт бы вас побрал! - чуть ли не заорал Большой Цыган. - Пьер - опытный моряк и воин, он даже без карты сможет обнаружить нас...
- Но Верзила начнет искать только послезавтра, - пробормотал О'Хара, уставившись на капитана. - А за это время...
- Да, - печально проговорил Беко. - Шансы у нас невелики. Но они были бы еще меньше, если бы мы начали отстреливаться у пещеры... Хотя сегодня эти дикари вряд ли тронут нас.
- Почему? - с какой-то растерянностью произнесли мы.
- Разве вы не видели, как торжественно они несли тела наших товарищей? Это пиршество затянется у них надолго...
- Неужели мы не сможем сами выбраться отсюда? - спросил я. - Если взбираться на плечи друг другу...
- А охранники? - возразил Хитрый Лис. - Эти два людоеда раскромсают нас на куски.
- Это был бы отчаянный план, Мигель, - вздохнул Большой Цыган. - Если следовать ему, нам бы пришлось выбирать из двух зол наименьшее: умереть от копья или быть заживо зажаренными на костре и съеденными дикарями.
- Бр-р! - затрясся Легран. - Я выбираю копье...
- Я тоже! - иступленно закричал О'Хара.
- Подождите! - властно перебил их Беко. Даже в подобной ситуации, когда мы напоминали мышей, запертых в мышеловке, капитан умел сохранять достоинство. - Есть еще кое-что...
О, это было его любимое слово - "кое-что"!.. Научившись от капитана, каждый из нас стал употреблять его, вкладывая свой особый смысл. Но теперь это обычное слово из уст Большого Цыгана напоминало спасительный якорь.
- Что, капитан, что? - спросил я нетерпеливо, понимая, что просто так он бы не бросался словами.
- Мне показалось... - он глубоко вздохнул. - Нет, я не мог ошибиться!.. Мне явно показалось, когда эти дикари выплясывали перед ужином, что их вожак очень отличается от всех.
- Конечно, отличается, - глубокомысленно заметил Хитрый Лис. - Я, например, обратил внимание на богатое оперение на его голове.
- Да-да, и осанка у него выдающаяся, - добавил Легран.
- Все это так, - согласился Беко. - Но я готов сейчас же отдать свою голову на отсечение, что вожак дикарей - самый настоящий европеец, и даже...
Возглас неимоверного удивления вырвался из наших уст, но никто не стал допытываться у капитана, откуда ему это стало известно. Все беспрекословно подчинялись и доверяли Большому Цыгану.
- Я должен поговорить с ним, - промолвил Беко. - Пока... пока они не сожрали нас.
Громкий шум наверху не стихал, и наши самые худшие опасения подтверждались - дикари могли не остановиться на трупах и захотеть свежего мяса.
- Но как это сделать? - задумчиво произнес капитан.
- Кажется, у меня есть для тебя кое-что, - в тон ему заметил я, и, вынув из кармана сюртука припрятанную флягу с вином, передал ее Беко.
Он понял меня с полуслова и приказал пиратам помочь ему выбраться наверх. Дикари, сторожившие нас, тут же наставили на него пики. Но капитан, призвав на помощь все свои таланты, стал искусно показывать при помощи пальцев и мычащих звуков, что он хочет о чем-то переговорить с тем, у кого такое красивое оперение на голове, и предложить ему вот это.
Раскрыв рты от удивления, дикари долго пытались уразуметь смысл потуг нашего капитана, но в конце концов что-то в их мозгах проблеснуло и, вытащив Большого Цыгана на волю, они повели его к вожаку.
Потом Беко подробно рассказывал мне об этой удивительной аудиенции, но тогда мы ожидали решения нашей судьбы, хорошо понимая, что оно зависит от этого разговора.
В хижине вожака было на удивление просторно. Он сидел на чем-то, напоминающем крепкий деревянный стул. Позади него, на коленях, приняв сгорбленную позу наложниц, на ковре, выстланном из листьев, сидели две нагие дикарки, на шее и конечностях которых болтались украшения.
Охранник ввел Беко к вожаку, что-то коротко произнес и замер в ожидании приказа. Вожак привстал и, сверкнув глазами, воззрился на Большого Цыгана. Постояв молча, словно еще раз изучая Беко, он что-то приказал охраннику, после чего тот тут же вышел из хижины, за ним выскочили дикарки.
Вожак жестом указал капитану, что тот может сесть. Беко, усмехнувшись, запросто опустился на дикарский ковер и, вытащив флягу, которую передал ему я, предложил ее своему собеседнику со словами, произнесенными на весьма сносном кастильском наречии:
- В знак особой благодарности за то, что вы согласились меня выслушать, разрешите преподнести вам ямайский ром, дабы утолить вашу жажду, любезный дон Эстебан Рохас...
Вожак вздрогнул от этой, казалось бы, простой приветственной фразы. Он взял протянутую флягу и медленно сел на свой дикарский трон.
- Помилуй бог! Почти два года я не слыхал испанской речи! - наконец тихо уронил он, снимая с головы свое нелепое одеяние. На Беко глянуло лицо уставшего, несчастного испанца. - Впрочем, я смею предположить, что вы не...
- О, разумеется, дон Эстебан, я не уроженец ни Кастилии, ни Кордовы. Более того, я считаю себя врагом Испании на море и на суше.
- Да, я догадываюсь... - неуверенно промолвил дон Эстебан. - Но кто вы и откуда знаете обо мне?
- Меня зовут Беко Варетти по прозвищу Большой Цыган. Я - капитан, принадлежу к береговому братству и предпочитаю не ограничиваться узкими рамками в общении. Это же относится и к моей команде. Здесь, в западной части острова, где, как вам, вероятно, хорошо известно, расположена уютная бухта, стоит мой "Пересмешник". Это далеко не новая шхуна, и я потерял в бою многих своих людей. Но оставшиеся могут хорошо за себя постоять, а также хорошо отомстить... - Беко сделал небольшую паузу и улыбнулся своей очаровательной улыбкой. - А о вас, дон Эстебан, я узнал от начальника форта Сан-Педро - вашего добросердечного отпрыска Бартоломео, с коим я имею честь в настоящее время находиться у вас в плену.
- Что?! Бартоломео здесь?! Проклятье! - воскликнул дон Эстебан и, вновь вскочив, возбужденно зашагал по хижине. - Как же я мог не узнать его? О, боже!..
Беко удивленно взглянул на Рохаса-старшего: он не мог себе представить такой бурной и жесткой досады с его стороны после, казалось бы, радостного сообщения о том, что сын испанца жив и находится в двух шагах от него. Ни тени растроганности, отцовской слезы. Отнюдь...
- Прошу прощения, дон Эстебан, - твердо промолвил Большой Цыган. - Однако мне известно...
- О, нет-нет! - горячо перебил его Рохас. - Вы совершенно ни в чем не виноваты! Впрочем, я не имею в виду вашу деятельность на море. Бог вам судья, так же как и мне, превратившемуся поневоле в дикаря. Речь идет о моем личном отношении к сыну...
- Вот как?.. Уж не хотите ли вы заметить, что ваша привязанность друг к другу не так крепка?
- Именно так! - Эстебан Рохас сжал кулаки и покачал головой. - И поверьте, капитан, дело не в сокровищах, которые должны принадлежать мне по праву... Случилось так, что моя первая жена донна Марта, мать Бартоломео, которую он любил безумно, скончалась. Сыну моему казалось, что я не проявлял по отношению к ней должного внимания. Впрочем, вероятно, так и было... Но не отпрыску же судить о деяниях своего отца! - гневно вспыхнул дон Эстебан и, глубоко вздохнув, продолжил: - Я еле выносил срок траура, ибо меня постоянно влекло на любовные похождения, и я готов был ночами петь серенады под окнами чернооких красавиц. Вскоре я действительно встретил свою любовь в лице юной девы и, покоренный красотой, сумел добиться расположения ее родителей, довольно знатных особ в Мадриде. Через месяц мы обвенчались, и первое время все шло прекрасно. Его величество назначил меня посланником по особым поручениям, и вскоре мы с женой и Бартоломео (который к тому времени достиг семнадцати лет) отправились в Америку. Я производил инспекцию фортов и навигационных сооружений на материке и прилегающих островах. Многие хорошо знали мою добрую натуру, и я по сути не имел врагов. Кроме одного, самого главного... Я много слышал о сокровищах индейцев, но никогда не видел их. Однажды мне довелось спасать одного индейского вождя. Пытки, которые применяли к нему мои соотечественники, были ужасны. Я приказал отпустить его, и в благодарность, - как видите, по отношению к нему пытки оказались излишни! - в знак особой благодарности ко мне, вождь рассказал о сокровищах острова Смерти и подарил хорошо припрятанный им золотой самородок из тех самых сокровищ. Позже я составил карту...
Беко усмехнулся. Казалось, он начинал понимать, что произошло в дальнейшем. Рохас уловил его усмешку, вздрогнул, но все же вернулся к своему повествованию.
- Я изучил все острова вдоль побережья. В конце концов я обнаружил остров Смерти, теперь это было легче сделать. Но в то время в этих краях свирепствовал Олонэ, который воевал со всеми, не признавая ничьей власти. Он несколько раз разорял Маракайбо и все наши города, находящиеся вокруг. Я не мог его поймать. Но его наказала сама судьба. Наверно, ему удалось пронюхать про эти сокровища, иначе зачем он пробирался сюда, несмотря на то, что все его корабли погибли. Да, Олонэ был где-то здесь, на этих островах... - дон Эстебан выдержал долгую паузу. - Но у него не было карты, не было корабля, не было большой команды, даже ружей не было. Тут-то его и схватили дикари. Мало кто тогда спасся из пиратов...
Беко молча кивнул, хорошо зная об этом и теперь только получив еще одно подтверждение слухам.
- Я все равно мечтал попасть на этот остров, - продолжал испанец. - Сокровища должны были принадлежать мне, только мне... Я снарядил под видом очередной инспекции еще один корабль. Команда на корабле была малочисленна, но пушек имелось достаточно. Я не боялся дикарей, и вскоре мы пустились в плаванье. Оно было вначале благоприятным, но дьявол... только он один посмел нашептать мне в ухо, чтобы я взял в это проклятое путешествие свою молодую жену и Бартоломео.
- Что же, они подняли бунт? - вопросительно устремил взгляд Беко.
- Увы, капитан, вы угадали, - горестно кивнул головой дон Эстебан. - Я не заметил, как отношения между ними стали близкими, такими, что привели их к заговору против меня... Однажды вечером я прохаживался по палубе и неожиданно услышал голоса, сопровождаемыми горячими поцелуями. Подойдя поближе, я увидел мою жену, донну Марию, и Бартоломео. Змея и скорпион ужалили меня в самое сердце. Кровь бросилась мне в голову, я готов был тут же убить их обоих за предательство, но... Но раскаяние моей жены было таким искренним, а потом последовала ночь, полная бурных излияний и ласк...
Перед Большим Цыганом ясно, как живая, встала картинка: юная красавица, в слезах стоящая перед ним на коленях и умоляющая его о помиловании ее возлюбленного.
- Что же случилось дальше? - спросил Беко.
- О, дальнейшее было похоже на сон, на страшный зловещий сон, после которого легче проснуться в аду... Я могу только предполагать, ибо действительность прошла мимо меня.
- Что вы хотите этим сказать?
- В ту ночь Бартоломео, или донна Мария, а впрочем, они скорее всего действовали сообща, - подлили мне в вино зелье. Это был не сильнодействущий яд, он не смог умертвить меня, лишь только усыпил на несколько дней. Но это оказалось достаточным, чтобы объявить меня мертвым. Они выкрали карту острова и подаренный мне золотой самородок. Потом - о, боже! - подозреваю, что это происходило так: вскоре меня оставили на близлежащем острове. По воле Провидения, это оказался тот самый остров - остров Смерти, к которому я так стремился...
- Что же помешало Бартоломео завладеть сокровищами, ведь теперь у него имелись и карта, и корабль?
- О, нет! - покачал головой дон Эстебан. - Бартоломео - всего лишь моя тень. Я не могу назвать его ни храбрым, ни ловким. Он скорее хитрый, льстивый, коварный и трусливый молодой человек, каких мало найдется в Испании... Дикари обнаружили меня в чаще и забрали с собой. Увидев это, Бартоломео, скорее всего, поспешил скрыться, бросив своего отца на съедение людоедам. Уверяю вас, капитан, эти дикари, питающиеся порой человеческим мясом, оказались намного благороднее моего сына. Они принесли меня сюда, в свое жалкое дикое поселение, чтобы сожрать такое лакомство. Они думали, что я мертв. Но когда все уже было готово к их ужасному ужину, я внезапно задвигался и открыл глаза. О, это явилось настоящим потрясением для них! Дикари - что младенцы. Им нравятся побрякушки и пляски. Они всерьез считают, что, съев воина, впитают в себя его храбрость. Но то, что им непонятно, вызывает у них страх и раболепие...
- Значит, ваше воскресение из мертвых было воспринято ими как божественный дар? - спросил Большой Цыган.
- О да, ведь дикари никогда не встречались с подобным явлением. Они тут же повалились наземь, затем, развязав меня, стали воздавать всевозможные почести. Я стал их вождем - благо, я быстро сумел разобраться в сложившейся обстановке, выучил их нехитрый язык, традиции и порядки. Остров стал моей собственностью, и вскоре я без труда разыскал сокровища. Впрочем, теперь, без корабля, они мне стали казаться ненужным хламом. Ну подумайте, капитан: нужно ли золото здесь, когда ты два года живешь жизнью дикаря, проклятый и оставленный своими близкими?..
Дон Эстебан замолк и мучительно сложил руки в выжидательной позе.
- Что же теперь нам мешает заключить с вами сделку, капитан, невзирая на то, что мы принадлежим к враждебным лагерям?
- В данном случае наши шансы уравниваются. Вам нужно место на моем корабле, мне и моим товарищам - тоже, если, конечно, ваши друзья людоеды не посмеют ослушаться своего вождя.
- О нет-нет, это исключено! - заверил испанец.
- Но в таком случае, кому же будет принадлежать злополучное сокровище? - заметил Беко.
- Берите часть себе, я согласен разделить его надвое. А вы за это высадите меня в том месте, где я укажу. Пусть это будет Сан-Педро...
- Дон Эстебан, мои ребята ненавидят испанцев. Признаться, и я не испытываю особой любви к вашим соотечественникам. Но даю вам честное слово, что во время плавания безопасность вам будет гарантирована.
- Благодарю, капитан, и надеюсь на ваше честное слово. Но вы должны принять еще одно мое условие. В противном случае наша следка не состоится...
Беко нахмурился, почувствовав, что образовалась брешь в его дипломатических способностях.
- Говорите, дон Эстебан!
- Разумеется, вы понимаете, что как бы благородно мы ни относились друг к другу, тем не менее окружающая нас действительность требует определенных пожертвований. И я как вождь должен следовать этим законам.
- Я не понимаю вас, - сухо отрезал Большой Цыган.
- По традиции нашего племени, мы должны съесть одного вашего спутника.
- Кого же? - насторожился Беко, полагая, что все сказанное испанцем больше напоминает шутку, но он ошибался.
- Решайте сами. Вы - капитан!
- Неужели вы думаете, что... - Большой Цыган замялся и в упор взглянул на дона Эстебана. - Что я так просто отдам своего человека на съедение?..
- Именно так, - заметил вождь. - Иначе к утру - слышите? - к утру они сожрут всех без остатка, по моему приказу...
- В таком случае я должен бросить жребий.
- О, капитан, - недоуменно протянул дон Эстебан. - Тогда выбор может пасть на вас.
Беко заскрежетал зубами и еле выговорил себе под нос:
- Мерзавец, он меня надул, испанская крыса!.. Ну, погоди, еще не вечер! - тем не менее, почтительно наклонившись, он заметил с язвительной усмешкой: - Мы бросим жребий в вашей хижине, и вы будете нашим свидетелем, вождь!..
(Продолжение следует)