Всю мою сознательную жизнь (да и бессознательную тоже) мне внушали, что признаваться мужчине в любви первой нельзя ни в коем случае. «Прекрасный принц» должен первым, со всей имеющийся пылкостью, произнести заветные три (пять, десять, сто двадцать, на сколько пылкости хватит) слова. Только так и никак иначе. Но однажды я отступила от этого правила.
Год назад у меня случился перерыв в романах, предыдущий закончился, а следующий не спешил наступать. Плюсы и минусы бытия без бой-френда – тема отдельного разговора, но в тот момент минусы явно начали перевешивать, а сердце, душа и прочие жизненно важные органы активно требовали чувств и переживаний.
Любовь нечаянно нагрянула на дне рождения моего старого друга в лице его приятеля, случайно забежавшего на огонек. В принципе мы были знакомы и раньше, но как-то не замечали друг друга. В тот вечер он был так обаятелен и остроумен, что сердце мое сладко замерло и назад отмирать как-то не торопилось. Он продолжал сыпать шутками, а у меня, при взгляде на его сильные большие руки, сладко замирали прочие органы.
Поскольку он оказался одним из немногих, приехавших на машине, ему выпало сомнительное счастье развозить народ по домам. К моей вящей радости, я оказалась последний в списке развозимых, и всю дорогу из Чертаново до Измайлово, он читал мне стихи.
Я была просто сражена наповал, вернулась домой, сияя и искрясь. Что я себе намечтала, засыпая, не передать словами, да в общем-то и не стоит.
Он позвонил через пару дней, мы мило поболтали и ….все. Приглашения на свидание как-то не последовало. Через неделю я написала ему смс-ку, он ответил, я написала снова, он снова ответил. И понеслось. Если он не отвечал сразу после того, как я отправляла свое послание, я начинала рыдать в тридцать три ручья, не считая мелких брызг. Сейчас вспоминать это смешно, а тогда все переживания были на полном серьезе. Будучи человеком очень остроумным, он назвал это мобильное графоманство «эпиСМСстолярным романом». Беда была только в том, что он никак не хотел переходить в реальный.
Однако содержание его смс-ок оставляло мне большое поле для фантазии на тему «о нас», чем я с успехом и воспользовалась. Постепенно, я перестала адекватно воспринимать то, что между нами происходило, все чаще принимая желаемое за действительное.
Дабы хоть как-то вернуться в реальность и обратить свой томный взор на других ухажеров, я нырнула в работу. На тот момент у меня был очень интересный период в профессиональной жизни – я делала первые шаги в PR-менеджменте. Шаги были, прямо скажем, не сильно уверенные.. На первых порах мне поручили сопровождение джазовых певиц и певцов, приезжающих в Москву со всего света, порадовать страждущих своими чудными, «черными» голосами.
Первой моей подопечной была редкой колоритности негритянка из Северной Каролины. Когда мы с водителем приехали за ней в аэропорт, выяснилось, что самолет прилетел раньше, и она уже полчаса сидит в зоне прилета и в истерике названивает свои продюсерам. По дороге туда, я волновалась, что не узнаю ее, однако делала я напрасно – темнокожую даму более чем пышных форм в темно-бордовом балахоне и шляпке на пол тона ярче не заметить было невозможно. Вокруг нее громоздилась гора чемоданов, коробок и кульков. Увидев такое великолепие, водитель впал в ступор, пробормотав, что надо было брать «Газель».
Приехав в гостиницу, она попросила швейную машинку, чтобы подшить концертное платье. Увы, у меня не хватит слов описать процесс поиска швейной машинки в московской гостинице среднего класса в субботу вечером. Ближе к ночи мои героические усилия увенчались успехом. И тут я увидела платье, - лучше б я еще искала машинку. Платья как такового не было, были лишь раскроенные куски материи. Учитывая, что концерт должен был состояться через день, положение казалось мне катастрофическим. Увидев мою кислую мордаху, она похлопала меня по плечу и сказала «Алекс, все будет о`кей». Ободренная таким напутствием, я отбыла домой.
Утром, в день концерта, часов за пять до начала она позвонила мне с воплем «Алекс, у меня понос, помоги». Широко рекламируемое средство от такого недуга помогло нам доехать до концертной площадки, но там начался цирк. В служебном туалете не оказалось туалетной бумаги, а действие лекарства кончалось.
Попытка найти уборщицу успехом не увенчалась, ларьков и магазинов, где можно было бы эту бумагу купить, поблизости не было, а из-за двери туалета раздавались гневно-умоляющие вопли «мне срочно нужна бумага!». В конце концов, вняв моим мольбам и требованиям, нам в гримерку принесли заветный белый рулончик. Счастью просто не было предела.
За всеми этими переживаниями время пролетело как-то незаметно. Настала пора наряжаться. Платье она дошить все-таки успела, правда, не утруждая себя его отделкой. В нем не было молнии, швы были не обметаны, а бретельки предполагалось приделывать с помощью булавок. К счастью, на платье сверху надевалось нечто, вроде пальто из той же ткани, так что со сцены все выглядело замечательно.
Как только она запела, я моментально забыла обо всех ее капризах и причудах. Низкий, сильный голос с замечательными модуляциями меня просто зачаровал.
Из грез меня вырвал звонок телефона. Звонил он. Просто поинтересоваться, как у меня дела. Мир просто заискрился. Несколько минут разговора дали мне такой заряд радости, что я уже не замечала ни поездку ночью через всю Москву в гостиницу в обнимку с тарелкой бараньих ребрышек, которые забрала с праздничного фуршета моя подопечная, ни поиск по всему городу колготок 68 размера на следующий день, ни поход в крупный торговый центр за зеленым чаем с лепестками папайи.
Я чувствовала себя тогда очень успешной, талантливой, стильной девушкой, я была почти уверена, что наш роман станет, наконец, реальностью. Тем горше было разочарование. Я никогда не забуду, как мы с моей лучшей подружкой сидели в кафе, и я, рыдая, рассказывала ей, как я его люблю, и какая он бяка, что этого не замечает и не отвечает взаимностью. Моя мудрая подруга, говорила мне, что пора бы уж успокоиться и перестать фантазировать. Однако гора мокрых, мятых салфеток продолжала расти.
Говорят, что любовь – это болезнь. В таком случае, этот вечер стал для меня кризисом, после которого я «пошла на поправку». Постепенно, я спокойнее стала относиться к содержанию его посланий, читая только то, что там написано, и не стараясь увидеть глубокий любовный подтекст. Звонить ему самой стало для меня легко и просто. А ведь поначалу я готовилась к звонку очень долго, тщательно продумывая разговор, который, к слову, лучше и легче от этого не становился.
Занятно, но в период наибольших терзаний по моему «смс-любовнику» у меня бурлила и кипела личная жизнь. Кавалеры были милые, симпатичные, местами даже остроумные. Один вечер в их обществе был приятен, второй – слегка скучноват, а третьего, как правило, не случалось вовсе. Увы, большинство из них безнадежно проигрывали в сравнении с ним.
Процессу моего «выздоровления» крайне способствовала тотальная нехватка свободного времени, - мой круг обязанностей на работе заметно расширился, а кроме этого, я ввязалась в изучение второго языка и танца живота.
Одной из моих новых обязанностей стало хождение по разным тусовкам и вечеринкам. Издалека кажется, что это не обязанность, а неимоверное счастье. Но, как выяснилось на практике, занятие это довольно утомительное, хотя и забавное. Первой в моей жизни тусовкой, стало открытие нового модного ресторана. Попала я туда совершенно случайно, просто человек, которому предназначалось приглашение, пойти не смог, и предложил его мне. Я согласилась, чувствуя себя, по меньшей мере, Кэрри Бредшоу. Не учла я только одного – она-то ходила на вечеринки с подругами или любимыми, а я пришла одна. Увы, я не принадлежу к числу женщин, моментально притягивающих к себе взгляды присутствующих даже в незнакомой компании.
Поэтому, я в тоске облокотилась о стойку бара, думая, чем бы себя занять. Слегка постреляв глазами по сторонам, я совсем скисла. Здесь были либо представительные дядьки с не менее представительными дамами, либо мальчики с томными взорами, либо не сильно приятные субъекты, опознанные мной как прожженные тусовщики-халявщики.
Вскоре мое " уединение" было нарушено фантастическим субъектом. Я думала, такие бывают только в плохих фильмах и хороших анекдотах. Высокий, вальяжный мэн (именно так, определение "мужчина" здесь не подходит) привалился рядом со мной, осмотрел с головы до ног и обворожительно улыбнулся, демонстрируя безупречную работу своего протезиста.
Лучше б я оставалась одна. Сначала он поставил передо мной бокал вина, сказав при этом «я угощаю». Учитывая, что еда и напитки здесь были бесплатными, предложение очаровывало своей «щедростью». Сам он при этом выпил явно не один бокал.
Потом он начал здороваться практически со всеми проходящими мимо людьми, говоря после их ухода « милый мальчик/девочка, подает надежды, но я –то знаю, что такое настоящее искусство». Он отрекомендовался мне актером «непонятнокакого» театра в амплуа «романтический герой». Очень скоро мне это сильно надоело, и под благовидным предлогом его покинула.
Гвоздем вечера было публичное приготовление стейков, с последующим их уничтожением присутствующими. Когда стейки наконец прожарились до нужного состояния и их подали на столы, мне показалось, что большинство присутствующих долгие годы не видели мяса, или сидели на фруктово-овощной диете, и, наконец, дорвались. Люди лягались и пинались, стараясь урвать кусочек действительно аппетитной телятинки. Мне очень хотелось попробовать мяса, но я не рискнула туда соваться.
Жизнь у меня бурлила и кипела, дни пролетали так быстро, что понедельник, не успев начаться, сменялся пятницей. Постепенно мысли о нем вытеснялись куда-то очень далеко. Я все еще думала, как бы он отреагировал на то или иное событие. Иногда звонила, рассказывая что-нибудь забавное или интересное, мы обсуждали с ним книжки и фильмы, но вот сердечко больше не ёкало.
Вскоре выяснилось, что успокоилась я рано – «болезнь» дала рецидив. И случился он аккурат накануне его дня рождения. Меня просто распирало от желания, поболтать с ним, просто голос его послушать. И еще жутко хотелось, чтобы он сам, первый позвонил. Я позвонила сама, но желаемого облечения это не принесло, теперь меня стало распирать от желания встретиться с ним. Моя остроумная подруга, посвященная во все эти терзания, назвала мое состояние «любовным метеоризмом».
Постепенно, я приходила к мысли о признании ему в любви. Сначала она показалась мне абсолютно абсурдной, и думалась исключительно ради развлечения и мечтания.
Но однажды все доводы в пользу нелепости такого поступка показались мне неубедительными и я села сочинять послание. Написать фразу «я тебя люблю» и полить ее сверху розовыми соплями с сахаром у меня не хватило духу. Я решила облечь свое признание в форму поздравления с Днем рождения. Я написала ему, какую бурю эмоций и чувств он во мне вызвал, как я переживала отсутствие его смс-ок, и какие мысли мне приходили в голову и другие части тела при звуке его голоса. Скрепя сердце, я написала, что не обижусь, не получив ответного признания. А поскольку это было все-таки поздравление с Днем рождения, то я пожелала ему до глубокой старости вызывать в женщинах такие же чувства, такую же бурю страстей, какую он вызвал у меня.
Дописала, перечитала, глубоко вздохнула и отправила. К своему большому удивлению, я не особенно волновалась в ожидании его реакции, и даже не смотрела миллион раз за минуту на свой мобильник в надежде на его звонок.
Ответом на мое страстное послание была смс-ка с одним-единственным словом «Спасибо». Этого я никак не ожидала, и даже как-то слегка растерялась, потом расстроилась. А потом написала ему, что чувствую себя Татьяной Лариной. Честно говоря, быть пушкинской героиней мне совсем не понравилось. Как будто ждешь праздника, а в глубине души понимаешь, что он не состоится. Впоследствии выяснилось, что ему тоже не понравилось чувствовать себя Евгением Онегиным.
Когда я увидела на определителе его номер, я долго не могла себя заставить взять трубку, не казалось, что сейчас мы поговорим и «все рухнет». Что именно должно было рухнуть и почему, до сих пор осталось тайной. При первых звуках его голоса у меня защипало в носу. А произнесенное им «Здравствуй, солнышко» вызвало бурный поток слезоотделения. Очень мягко, я б даже сказала, нежно, он объяснил мне, что нам гораздо лучше быть друзьями, чем любовниками. В первый момент мне стало жутко грустно, а потом я с изумлением обнаружила, что рада этому. Остаток разговора я помню плохо, мы, кажется, договорились о встрече (свиданьем сие нельзя было назвать), которая не состоялась по причине нашей тотальной занятости и несильного обоюдного желания.
Я вдруг поняла, что он мне действительно друг. Я ведь никогда не могла представить нас вместе. То есть, я упоенно мечтала о том, как он меня обнимет, поцелует, приласкает…, но вот наша «совместная жизнь» мне никак не представлялась. Наверное, я всегда понимала, что мы, мягко говоря, не созданы друг для друга, просто не хотела себе в этом признаваться и упорно тешила себя иллюзиями.
Оглядываясь назад, я поражаюсь его терпению и деликатности, ведь устав на работе как собака, он стойко слушал мой бледный лепет в трубку и ни разу не послал. Он стойко переносил смс-ки типа «Напиши мне что-нибудь нежное» и прочее в том же духе. Я б наверное, послала такого ухажера после третьего звонка в далекий эротический пеший тур, а он сдерживался. Мы продолжаем общаться и сейчас, хотя с того памятного письма прошло уже довольно много времени. Я по-прежнему звоню ему, причем с совершенно искренне говорю, что «позвонила просто поболтать», не утруждая себя выдумыванием немыслимых предлогов для звонка, и не выискивая несуществующих намеков в его словах.
Я не большой любитель поэзии, но наши нынешние отношения замечательно описаны в стихах Цветаевой, которые начинаются строчкой: «Мне нравится, что вы больны не мной….».
Здесь, по законам жанра, следовало бы написать, что у меня страстный роман со знойным красавцем блондином/брюнетом с голубыми/карими глазами, чарующим баритоном, «с ч/ю и без в/п».
Увы, а вернее, даже совсем не увы, герой моего нового романа не брюнет, не блондин и даже не рыжий. Он лысый. У него масса в/п и весьма своеобразное ч\ю. Временами он напоминает мне Шрека. Но я совершенно уверена, что мне не придется первой признаваться ему в любви….. Но это уже совсем другая история.