Статья опубликована в журнале XXL # 11 (ноябрь) 2006 год.
Любовные похождения европейских монархов времен абсолютизма зачастую вызывали у подданных больший интерес, чем вся проводимая ими политика вместе взятая. Вездесущая общественность жаждала знать: с кем, как, где, когда, куда и сколько раз. Ведь от веления сердца и других органов коронованных особ порой зависели судьбы их граждан, и всего вверенного им государства. Случалось, что фаворитки королей и аманты императриц не только диктовали дворцовую моду, но и влияли на внутреннюю и внешнюю политику страны, провоцируя дворцовые перевороты, войны, и даже создание дипломатических союзов. Степень и результаты этого влияния зависели от ума, целей и связей очередного объекта монаршей страсти. А некоторых правителей потомки и вовсе помнят в основном благодаря их бурной личной жизни.
История правления четырех европейских монархов, царивших в Европе в самый пик расцвета абсолютизма и фаворитизма - яркий пример тому, насколько сильным может быть влияние фаворитов, и к каким это приводит результатам.
Знойный король.
«Государство – это я», заявил своим подданным Людовик XIV, и правил строго в соответствии с этим девизом.
Людовик XIV считал абсолютизм единственно возможной формой правления, а культ имени себя – вполне естественным явлением. Себя любимого он, не скромничая, называл Королем – Солнце, и всячески старался соответствовать такому прозвищу – его двор гулял чуть ли не ежедневно, и с поистине королевским размахом. Более того, когда в Париже желающим погулять стало тесновато, Людовик построил новую королевскую резиденцию – Версаль, казавшуюся тогда практически раем на земле. Как он при этом умудрялся регулярно заниматься государственными делами, и провести 33 из 54-х лет правления в войнах, остается загадкой.
Но главной его страстью были женщины. Мало кто из европейских монархов был так открыто и даже где-то бравурно любвеобилен, как Людовик. В его яркой интимной биографии были и мимолетные интрижки на день или даже на час, и сильные страсти, и, даже одна несчастная любовь. Причем каждая следующая «большая любовь» была разительно непохожа на предыдущих. Но о двух возлюбленных Людовика следует сказать особо, ибо одна из них чуть не разорила Францию, а вторая – и вовсе контролировала практически все дела французского двора.
Франсуаза Атенаис де Монтеспан, фрейлина королевы Франции Марии – Терезии точно знала, чего она хочет. Эксцентричная, яркая, взбалмошная острая на язык Франсуаза, четко соответствовавшая тогдашним канонам красоты – полная, златокудрая и голубоглазая, искренне считала, что ее место подле короля.
К тому моменту Король – Солнце уже охладевал к своей предыдущей пассии - вечно страдающей скромнице Луизе де Лавальер, и «женщина – праздник» Франсуаза де Монтеспан пришлась ему как нельзя кстати.
За непомерное тщеславие и тягу к власти де Монтеспан за глаза называли Султаншей. Она присутствовала на всех придворных церемониях, диктовала моду и правила этикета, вершила, как умела, судьбы придворных. Одним давала титулы и положение, других отправляла в опалу, руководствуясь исключительно собственными эмоциями.
Известно, что Людовик был щедр к своим возлюбленным, и если Луиза де Лавальер этим не особенно злоупотребляла, то Франсуаза оттянулась по полной программе. То ей вдруг непонятно для чего, понадобился собственный флот, который был тут же построен и оснащен; то потребовалось завести живых медведей, причем она не нашла ничего лучше, как поселить их в Версальском дворце, где «невоспитанные животные» ободрали половину обоев.
Дорогие украшения приобретались в стратегических количествах, сравнимых с золотым запасом некоторых малых государств. Только что построенный для нее замок, она с негодованием отвергла, заявив, что такое помещение подходит для оперной певички. Замок был сломан и перестроен заново.
Франсуаза де Монтеспан откровенно наслаждалась своим положением и не забывала всячески указать на него. Дошло до того, что у нее был свой собственный двор, где ее посещали генералы, министры и послы, а в Версале она занимала 20 комнат – ровно в два раза больше, чем королева. Долги фаворитки тоже платила королевская казна. Однажды она умудрилась проиграть около 5 млн. ливров, для сравнения, годовой бюджет французского флота в то время составлял 12, 5 млн. ливров.
Генеральный контролер промышленности, торговли и финансов Кольбер хватался за голову и, кляня, на чем свет стоит, могучую королевскую потенцию, изыскивал все новые и новые источники дохода, чтобы казна хоть как-то пополнялась, но деньги продолжали утекать.
В конце концов, чудачества и транжирство обожаемой прежде Франсуазы начали утомлять короля, и ей пришлось уступить место более разумной и «экономичной» даме.
Франсуаза де Ментенон не была ни юной, ни ослепительно красивой, ни взбалмошной, ни излишне скромной, она была старше Людовика на 3 года и при дворе занималась тем, что воспитывала его детей от Франсуазы де Монтеспан.
В начале их общения, король и не помышлял ни о каких отношениях с этой приятной во всех отношениях дамой. Ему просто приятно было пообщаться с умной, начитанной рассудительной, и, главное, спокойной женщиной, приятно контрастировавшей с буйной мадам де Монтеспан.
Со временем Людовик разглядел-таки в ней помимо собеседника еще и женщину, и сделал предложение, от которого она не могла отказаться. Франсуаза де Ментенон воплотила в жизнь мечту большинства фавориток - она стала женой короля.
После смерти королевы, Людовик сильно изменился, сделался вдруг богобоязненным и решил узаконить свои отношения с новой фавориткой. К величайшему огорчению новой королевы, брак этот был тайным, а официально королевой ее «признали» довольно чернушным способом - во время Великой Французской революции ее прах, вместе с останками других членов королевской фамилии, похороненных в базилике Сен-Дени, восставшие парижане развеяли по ветру.
Разумная, расчетливая не склонная к сантиментам и не поощрявшая двусмысленных забав Ментенон, и живущий чувствами, взрывной и эмоциональный Людовик уживались тяжело. Людовик частенько жаловался на ее холодность и отсутствие какой бы то ни было женственности, а она страдала от его непомерного эгоизма. Но компромисс все-таки находился - Ментенон мудро закрывала глаза на любовные похождения супруга, понимая, как легко потерять то исключительное положение, в котором она находилась, а король ценил ее за выдержку, ум и спокойствие.
Франсуаза де Ментенон играла, пожалуй, самую значительную политическую роль из всех фавориток Людовика. Она была доверенным лицом короля, будучи практически в курсе всех его дел.
У нее имелся собственный, кстати говоря, чисто женский, метод, работы. Как правило, с докладом к Людовику подданные ходили во второй половине дня. А до этого добровольно-принудительно посещали покои де Ментенон. Маркиза заранее договаривалась о том или ином деле, назначении или проекте с заинтересованным генералом или министром, а потом ненавязчиво вкладывала нужную ей идею в голову Людовика. Среди придворных это называлось «западня маркизы», избежать которой удавалось только государственному секретарю по иностранным делам Торси, который был вхож напрямую к Людовику в любое время дня и ночи.
Отнюдь не всем придворным это нравилось. Военный министр Лувуа искренне терпеть ее не мог, и не сильно скрывал свои чувства. Француаза отвечала ему взаимностью. Он активно препятствовал обнародованию факта ее брака с Людовиком, и открыто поддерживал бывшую фаворитку – де Монтеспан. Маркиза тоже не сидела, сложа руки – враждебность короля к военному министру росла с каждым днем, правда, окончательно свергнуть Лувуа де Ментенон не смогла.
Итоги правления Людовика XIV весьма плачевны. «Солнце» почти спалило собственную страну. Бесконечные празднества, джентльменская щедрость по отношению ко всем возлюбленным и безмерное количество войн, привели некогда процветавшую Францию на грань жесточайшего экономического кризиса. Его попытка присоединить Испанию к Франции фактически развязало т.н. «войну за испанское наследство», в результате которой Франция лишилась своего прежнего влияния в Европе. Но это были еще цветочки по сравнению с итогами правления его правнука – Людовика XV.
Месье Помпадур.
«После нас хоть потоп», заявлял в свою очередь с подачи своей фаворитки Людовик XV, и также, как прадед, правил строго в соответствии с заявленным. Он вообще во всем старался походить на Людовика XIV, но ему до блистательного пращура было, как до Луны пешком. Если Людовик XIV занимался государственными делами, и, обладая яркой харизмой и бешенной энергией, легко олицетворял образ «абсолютного» монарха, то его правнуку ничего этого было не дано. Единственное, в чем они были похожи – это страсть к роскоши и женщинам. Из фавориток Людовика XV легко получилась бы армия какого-нибудь маленького, но гордого государства.
В общем-то, он вошел в историю благодаря одной из своих метресс - мадам де Помпадур. Перефразируя известный анекдот, можно сказать, что Людовик XV «политический деятель времен правления маркизы де Помпадур».
Интересно, что как к любовнице, к Помпадур он охладел очень быстро, назвав ее «холодной мраморной статуей». Как в свою очередь называла ленивого и избалованного короля Помпадур неизвестно, но терять своего положения при дворе мадам не хотела категорически. И сделала «ход конем» - прекрасно зная вкусы Людовика, она толпами начала поставлять ко двору молодых красавиц, обучавшихся предварительно в Оленьем парке недалеко от Версаля, устраивать ему разнообразные увеселения, и главное, фактически избавила его от необходимости управлять страной, чему Людовик был несказанно рад.
Мадам Помпадур правила Францией, направляя ее внутреннюю и внешнюю политику, и стараясь вникнуть во все мелочи государственной жизни. Беда, однако, состояла в том, что государственным умом сия мадам не обладала. Попытка разрешить финансовый кризис путем выпуска ничем не обеспеченных облигаций, привела к еще большему кризису, неграмотная и недальновидная внешняя политика обернулась для Франции потерей всех колоний в Новом Свете и Индии.
Деятельность этого тандема закончилась неутешительно для Франции, - общеполитический кризис усилился еще больше, а престиж монархии падал прямо пропорционально росту гражданского недовольства. Знаменитая фраза о потопе оказалась пророческой, он явился миру в виде Великой Французской революции, и смыл даже намеки об абсолютной монархии во Франции.
Биронеса.
XVIII век – это бальзам на израненную душу феминисток. По странному стечению обстоятельств, некоторыми крупными европейскими государствами тогда правили женщины. Но перещеголяла всех в этом отношении насквозь пропитанная домостроем Россия. Триста лет назад нами с переменным успехом управляли пять женщин, две из которых особо отличились по мужской части, каждая в своем роде.
Анна Ионановна Романова, племянница Петра I даже не помышляла об императорском престоле. И правильно, ибо ее шансы на корону были ничтожны, и только невероятное стечение обстоятельств могло привести ее к власти. Обстоятельства стеклись – неожиданно умер наследник престола Петр II. Безусловно, кроме нее были и другие претенденты, например внук Петра или его дочь, но Верховный Тайный Совет, имевший на повестке дня вечный вопрос «как нам обустроить Россию?» решил, что манипулировать Анной будет проще всего. Еще бы, она прозябала в Курляндии, в статусе официальной вдовы местного правителя и в положении «ни денег, ни славы».
Анну пригласили на российский престол с условием подписания неких «кондиций», ограничивающих ее власть. Они состояли из 8 пунктов, по которым она должна была заботиться о сохранении христианской веры, не имела права выходить замуж и назначать наследника престола, не имела права объявлять войны и заключать мир, без согласия Верховного Тайного Совета, не могла облагать подданных новыми налогами, раздавать гражданские и военные титулы, должности, не могла жаловать именья. Другими словами, она не могла ничего.
Несмотря на такие условия, Анна подписала кондиции, и стала российской императрицей. И тут же разорвала эти самые кондиции, разогнав Верховный Тайный Совет. Возможно, к этому ее подтолкнула поданная ей челобитная от дворянства, с просьбой о восстановлении самодержавия, а может быть, ей не хотелось больше ни от кого зависеть. Собственно, на этом ее государственные деяния и заканчиваются, поскольку дальше страной управлял ее давний фаворит Эрнст Иоганн Бирон.
Показательно, что его, а не ее именем названа эпоха правления Анны Иоанновны. Почти всего его современники, и большинство историков считали времена правления это пары самыми бедственными для России, олицетворявшими политический террор, распущенность, неуважение к русским традициям и казнокрадство. А о Бироне отзывались как о грубом, надменном, необразованном и корыстолюбивом человеке. Считалось, что именно на его совести гонения на неугодных дворян, например князей Долгоруковых и Голицыных, казни, пытки и прочие ужасы.
Во времена правления Анны, кстати, было восстановлено знаменитое петрово «слово и дело» и, соответственно пытки.
Для регулярного пополнения казны люди должны были помимо податей и налогов платить разнообразные недоимки, выколачиваемые довольно жестоко. Это приводило к разорению целые уезды. А в сочетании с голодом и мором, в изобилии имевшимися в те времена, это создавало взрывоопасную смесь, и не способствовало сильной любви подданных к императрице.
После смерти Анны Иоанновны Бирон умудрился почти официально возглавить страну, став регентом при маленьком царевиче Иване Антоновиче (внучатом племяннике Анны Иоанновны). Он властвовал аж 22 дня, а потом был свергнут и сослан на 22 года, видимо из расчета год за день.
Шальная императрица.
Утверждать, что всеми своими успехами в управлении Россией Екатерина II обязана исключительно своим фаворитам нельзя. Впрочем, в выборе любовников она была поистине гениальна, во всяком случае, в первой половине своего царствования.
Екатерина II превратила фаворитизм дело большой государственной важности, сделав положение фаворита фактически высшей ступенькой в служебной лестнице.
Восшествие на трон было для Екатерины, в прямом смысле слова, вопросом жизни и смерти. Ее муж, российский император Петр III, мягко говоря, недолюбливал свою супругу, и лелеял коварные замыслы по упеканию дражайшей половины в монастырь. Екатерину такие планы на ее счет совсем не радовали, и, пользуясь поддержкой гвардии, она свергла Петра, самостоятельно заняв трон.
Любвеобильностью Екатерина не уступала обоим Людовикам - количество ее любовников с трудом поддается счету. Некоторые из них оставили лишь свои имена в длинном списке фаворитов, но были два человека, которые оказали большое влияние на историю России, и сделали Екатерину II Великой.
Григорий Орлов, вместе со своими братьями не только помог ее взойти на престол, но и активно поддерживал ее словом и делом в первые годы царствования.
С помощью Григория Орлова Екатерине удалось победить в первой русско-турецкой войне, и получить для России новые территории на юге, солидные торговые выгоды и контрибуции. Также успешно прошла война с Польшей, и после первого ее раздела России отошла территория нынешней Белоруссии.
Орлов покровительствовал писателям, ученым; был избран президентом учрежденного им «Экономического общества», собрал и сохранил бумаги М.В. Ломоносова.
Екатерина II очень любила Орлова и даже хотела выйти за него замуж, но передумала после слов Н.И. Панина: "Приказание императрицы для нас закон, но кто же станет повиноваться графине Орловой?"
Передумала она совершенно правильно, поскольку постепенно страсть прошла, и место одного Григория занял другой.
Григорий Потемкин жил по принципу: «полюбить, так королеву, проиграть, так миллион». Причем полюбить он хотел вполне определенную королеву - Екатерину. Он, как и братья Орловы, участвовал в перевороте, приведшим ее к власти, и был награжден повышением в должности и 400 душами крепостных. Но честолюбивый Потемкин хотел много большего. Увы, место было занято, да и Орлов живо объяснил Потемкину, куда он может пойти со своими желаниями. Он и пошел, на русско-турецкую войну, где отличился, дослужившись до чина генерал-поручика. Другие свои титулы он получит немного позже. Своими подвигами и письмами к Екатерине Потемкин обратил на себя ее внимание. Приехав по ее вызову в Петербург, он стал фаворитом императрицы.
Григорий Потемкин отнюдь не был писаным красавцем, одного глаза у него не было, второй косил, волосы были вечно всклокочены, а лицо покрыто черной щетиной. Да и хорошими манерами тоже не отличался. Специально для него императрица даже составила параграфы Эрмитажного устава, где третьим пунктом предупредила: «Просят быть веселыми, но ничего не уничтожать, не разбивать и не кусаться». Говорят, что глаз ему выбили в пьяной драке братья Орловы, чтобы понизить его шансы у Екатерины. Не помогло. Он стал практически соправителем России.
Благодаря действиям Потемкина был сравнительно легко и быстро подавлен пугачевский бунт и ликвидирована Запорожская Сечь, неподвластная прежде российской короне.
Некоторые историки считают, что он сделал для России на юге больше, чем Петр I на севере. В устье Днепра он заложил Херсон и Екатеринослав (Днепропетровск). Занимался освоением Кубани. Он способствовал присоединению Крыма к России и начал создавать Черноморский флот, за что и получил титул князя Таврического.
«Должность» императорского фаворита он занимал всего несколько лет, но, даже уступив ее следующему на очереди, Потемкин остался для Екатерины главным советчиком и верным другом.
Екатерина II меняла фаворитов практически до самой смерти, но ни один из них не так и смог сравниться с Григорием Потемкиным ни умом, ни способностями к управлению государством.
* * *
От любовных похождений монархов наших дней давно уже не зависят судьбы мира, а их личная жизнь стала лишь эпизодом светской хроники. Золотое время фаворитизма прошло с исчезновением абсолютной монархии, оставив на прощание неиссякаемый источник сюжетов для разнообразных художественных произведений, и доходов для их авторов.