рассказ
- Ты думаешь, что история этой фотографии тебе действительно будет интересна? И ты не уснешь, едва дослушав до середины? Ну, что ж, слушай, если уж обещал…
Это было несколько лет назад…
В то время я работал в фирме…. Нет – название упоминать не буду, чтоб не подставить невольных свидетелей и участников событий повествования…
В общем, организация средней руки, арендующая один этаж в бывшем административном здании советской эпохи. Этаж – это наверно сказано слишком. Скорее - большая рекреация, поделенная на несколько комнат. В самой большой комнате находился почти весь наш коллектив (человек десять), в том числе и я. Еще был кабинет директора, помещение бухгалтерии (квадратов пятнадцать на три человека, с компьютерами, шкафами, сейфом и морем бумаг), и кабинет такого же размера был отведен «правой руке» директора – сотруднице по имени Нана. Трудно было объяснить такое её привилегированное положение, поэтому никто и не пытался это сделать (в крайнем случае – вслух).
Странное для здешних мест имя объясняется тем, что «правая рука» прибыла к нам из какой-то бывшей братской республики. Где её мама, очутившаяся в незнакомой обстановке по воле институтского распределения, не устояла перед местным «аборигеном»– впоследствии и ставшим папой Наны.
Не могу сказать, что в фирме её боялись, но старались не попадать лишний раз ей на глаза. Она сверлила всех ледяным взглядом на планерках, вызывая приступ икоты (шучу, конечно) даже у видавших виды сотрудников. Утром она заходила в офис, не замечая приветственных реплик, и даже с «Хозяином» (так мы называли между собой директора) держалась уверенно, холодно и непринужденно.
Внешность? Обсуждать её тогда мне бы и в голову не пришло. Сейчас же я понимаю, что она была настоящей красавицей. Тогда же…
Помню, что один недавно принятый на работу парень, еще не поняв, кто есть кто, в курилке назвал нашу бестию «Дай-дай» (ну, понимаешь - раз имя На-на). Посмеялись. Но кличка не прижилась, а на следующий день (может, конечно, совпадение) Нана на «разборе полетов», по итогам продаж за неделю, так по нему прошлась, что все присутствующие девочки стали красными, как помидоры, а он – белый как стенка…
Вот так и сосуществовали сотрудники нашей фирмы со своими мелкими интригами и тайными страстями до светлого корпоративного праздника – юбилея компании, который в едином порыве собирались отметить в самом конце октября…
Накануне события, в пятницу, был торжественный прием в ресторане на улице Блюхера. Приглашались партнеры фирмы, знакомые директора, все сотрудники и т.д. Но атмосфера была натянутая – официоз, много незнакомых приглашенных, короче - отдых не получился. Наш хозяин, мужик хоть и прижимистый, но ситуацию просёк и объявил субботу рабочим днем со сбором личного состава в офисе в районе полудня – для оглашения премированных сотрудников по случаю годовщины и последующего небольшого междусобойчика за счет фирмы…
Собрались все офисные и даже сотрудники среднего звена с производства (обычно они не приглашались на подобные вечеринки), и это обещало шумный праздник…
Я, как неособенный любитель выпить, с водителями служебных машин скучал в сторонке и кушал салаты, наблюдая за происходящим. Нам поручалось «доставить тела» отдаленно живущих (и, конечно же, начальство) до их домашних диванов (народ ведь был пешком - по вполне понятной причине).
Город был разбит на сектора. Мне достался ВАСХНИЛ (там жила наша главная бухгалтерша), и по пути - подвоз балласта, следующего в попутном направлении…
После короткой официальной части и первого возлияния, директор пригласил Нану на вальс, дабы личным примером придать вечеру оттенок солидности и элегантности, но ни его пример, ни усердия приглашенных массовиков-затейников не увенчались успехом, и праздник прошел в обычной последовательности: пьянка – пляски - салат. До мордобоя, правда, дело на этот раз не дошло. То ли выпивки было много и не хотелось отвлекаться, то ли женщины умудрились приковать к себе всё внимание.… Так или иначе, но корпоративная традиция была прервана…
В остальном же - всё как всегда: темп был выдержан и «нужная кондиция» настигла авангард нашего застолья в назначенное время. Условный сигнал – первое падение «лицом в салат» - известил о начале «плана эвакуации»…
Когда я подъехал к входу здания, меня уже ждала наш главный бухгалтер Галина Борисовна, располневшая дама постбальзаковского возраста. С нею - еще две сотрудницы.
- Так, девочки, теперь в сауну и мальчиков, - с иронией произнесла Галина, устроившись на переднем сидении.
Похоже, выражение моего лица выдало мои мысли, поэтому Галина, игриво смущаясь, добавила:
- Шучу, конечно. Домой. Спать. А то благоверный опять потеряет. Хотя… в сауну б не помещало…
Когда эти наседки заняли свои места, и автомобиль уже конвульсивно отреагировал на включение первой передачи, задняя дверь неожиданно открылась.
- Галина Борисовна, попутчицу не возьмете? – спросила Нана, и, не дожидаясь ответа, втиснулась в салон…
- Конечно, возьмем, - с выражением полным безысходности, ответила главбухша.
«Могли бы поинтересоваться и моим мнением – машина ведь не резиновая», - подумал я, но, естественно, промолчал.
- А Вы сегодня без машины? – с деланным участием спросила Галина.
- И не говорите…. После вчерашнего банкета ночевала в городе, у подруги.
У Галины на лице промелькнула ехидная ухмылка, которую она не очень-то старалась скрыть.
Мои переживания по поводу перегруженных пружин длились недолго. Одна пассажирка сошла около «СовСибири», еще одна – на Петухова.
Ехали молча. Многочисленные ямы укачали Галину Борисовну, и она, с трудом превозмогая дремоту, тупо смотрела в черноту лесополосы.
Тусклый свет фар рыскал по Советскому шоссе, освещая беспокойство засохших осенних листьев, потревоженных колесами проезжающих автомобилей…
К моменту прибытия, Галину Борисовну совсем уже развезло, и мне пришлось под руку проводить её до квартиры. Открывший дверь муж, ухоженный толстячок лет пятидесяти в очках и кухонном фартуке, принял супругу с трепетом, лепеча ей на ухо какую-то чепуху, успев при этом, поблагодарить меня за помощь…
Выйдя из осветленного подъезда и прикрыв дверь, я на пару секунд остановился, привыкая к темноте.
Нана стояла около машины и смотрела на звездное небо.
- Большая медведица, - с детским восторгом сказала она, показав рукой на небосклон.
- Ну да. Одно из двух созвездий, которых я узнаю без труда, - ответил я.
- А вторая - Маленькая медведица?
- Угадали…
- Я очень люблю следить за ночным небом и падающими звёздами. Почти также как слушать шум прибоя. Но тут нет моря. Единственная радость – это набережная около ГЭС. Может, заедем туда на секундочку, если Вы, конечно, не торопитесь?
- А это большой крюк от Вашего дома? – ответили я вопросом на вопрос.
- Все-таки торопитесь?
- Да, нет. Просто боюсь, что Вас будут ждать, - слукавил я.
- Не волнуйтесь, ГЭС всего в 2 минутах от моего жилища, - сказала Нана, и села на переднее пассажирское сиденье.
Мы проехали по мосту плотины и остановились на набережной.
Она побежала к берегу. Я пешком побрёл за ней, немного отстав.
Волна, тяжело вздохнув, ударилась о невысокое бетонное ограждение и подняла столб брызг…
- Говорят, что можно не отрываясь смотреть только на две вещи: на огонь и на воду….
- Возможно…
- Бр-р-р, ветерок холодный, - поёжившись, сказала Нана, - Ну, что, стоишь, как истукан? Дашь даме замерзнуть!?
Я ринулся снимать свою ветровку, чтобы накинуть ей на плечи.
- Нет, не снимай, так ты сам замерзнешь, а такой жертвы я не приму. Просто пусти меня к себе погреться…
Она по-хозяйски распахнула ветровку и, развернувшись, прижалась ко мне спиной. Я обнял её, одновременно придерживая полы ветровки, и невольно прикоснулся лицом к волшебно пахнущим волосам. И вдруг ощутил, что моя левая рука оказалась у неё в декольте. Немного смутившись, я не стал исправлять «ошибку», тем более возмущенной реакции не последовало…
- Молодой человек, Вы так мне брюки проколете, - через пару минут молчания, игриво сказала Нана.
Тут я с ужасом осознал, что мой маленький (ну это кому как) друг оказался решительнее своего хозяина. В панике, чувствуя, как лицо наливается кровью, я отшатнулся, но ветровка не позволила отстраниться от её тела.
- Что с тобой? – почти смеясь, произнесла она, удерживая меня за рукав.
- Успокойся, тебе нечего стыдиться, - шепотом, с трепетной нежностью добавила она. - Подожди….
Нана расстегнула молнию у себя на брюках, положила мою руку себе на бедро и облокотилась на парапет…
«Жилище» Наны, действительно, оказалось в нескольких минутах езды от плотины. Проехав мимо открытого шлагбаума и охранной будки, мы очутились на освещенной дороге с очень приличным покрытием, ведущей в глубину незнакомого мне поселка.
Нана сидела, повернувшись ко мне всем телом, поджав ноги, и не отрывая взгляда, смотрела мне в лицо.
- Не смотри на меня так, или я врежусь в чей-нибудь забор, - попросил я.
- Хочу хорошенько тебя запомнить, - ответила она, не отводя взгляда.
- А зачем запоминать – ты же каждый день меня видишь, не успеешь забыть.
- Ты мне очень нравишься, и уже давно, - не придавая значения моей реплике, продолжала Нана. - Я решила - если не сегодня, то никогда…
- Ах, так! Это была спланированная акция?! – шутливо возмущаясь, спросил я, хотя её слова меня взволновали и обрадовали.
- В этом мире надо все брать в свои руки! Если не будешь держать судьбу за рога, то сама точно останешься «с носом»!
- А я признаться, не замечал, чтобы ты проявляла интерес к моей скромной персоне…
- Зато я давно замечала, как ты «проявлял интерес», - передразнивая меня, сказала Нана, - к моей груди и разрезу на моей юбке.
- Неужели было так заметно? – удивился я.
- Еще бы! ...
Проезжая вдоль высокого забора увитого засохшим плющом, мы свернули и остановились. Свет от фар уперся в высокие ворота. Она достала из сумочки небольшой пульт и нажала кнопку. Ворота взвизгнули и поползли вверх.
Колеса зашелестели по брусчатке, и мы подъехали к небольшой площадке около входа в дом. Над дверью, под абажуром, стилизованным под газовый фонарь девятнадцатого века, мерцала тусклая лампочка.
- Милый, я самонадеянно не спросила заранее – можешь ли ты сегодня остаться?
- А ты приглашаешь?
- А нужно еще какое-то особенное приглашение? Еще совсем недавно ты был менее щепетильным, - ответила Нана и улыбнулась.
Открыв дверь в дом, мы очутились в огромной гостиной. Нана нажала выключатель и в центре помещения зажглась огромная люстра. От неожиданности мне показалось, что свечи, из которых и состояла эта перевернутая пирамида, горели живым огнем. Но, присмотревшись, я разглядел лампочки, ввернутые в патронники, оформленные как настоящие подсвечники.
- А камин у вас тоже электрический? - усевшись на диване, спросил я.
- Камин настоящий. И ты сейчас займешься разведением огня. Умеешь?
- Не приходилось…
- Ничего - научим! На сегодня жильцы этого дома назначают тебя хранителем очага. Не возражаешь?
- Нет. А почему во множественном числе?
- А как прикажешь? Нас тут двое – я и Дуська, - Нана подошла к стоящему в углу креслу и взяла на руки пушистый комок рыже-бело-черного цвета.
- Трехцветные кошки – к счастью, - сказал я, когда Нана поднесла животное ко мне поближе. – Ленивая какая-то она у тебя – обычно кошки, которые долго сидят дома одни, встречают хозяев на пороге, а эту я даже и не заметил…
- У нас с ней политика нейтралитета – не вмешиваемся в жизнь друг друга. У каждой по одной обязанности: от меня требуется, чтобы в Дуськиной миске иногда появлялось что-нибудь вкусненькое, а от неё – чтобы в доме не появлялись мыши. Она у меня гражданка деревенская – никаких туалетов кошачьих и наполнителей для них в доме не бывает. Вокруг природа, цветочные клумбы – то бишь - полная свобода…
- Так от свободы и котята бывают, - заметил я.
- Свобода – это не только право, но и обязанность: её котята – её проблемы. Появляются тут время от времени. Вырастают – сами определяются в жизни: кто убежит за счастьем в окрестные поселки, а кого и соседи приютят…
- Извини, а откуда у тебя такой дом? Неужели успела заработать? Если не секрет – сколько тебе лет? – перешел в наступление я.
- А ты слышал, что женщинам такие вопросы не принято задавать? – Нана отпустила кошку на пол и села мне на колени.
- Ну, ты же девушка молодая, рано скрывать года…
- Я и не особенно скрываю, но все-таки – учти на будущее… Мне 26 лет, дом папа купил в прошлом году. Иногда он проездом останавливается здесь на несколько дней.
- У тебя богатый папа?
- Никогда не интересовалась, но, судя по этому дому, не бедствует. Я у него денег не прошу – своих хватает. Ну, а за дом – низкий ему поклон!
Честно говоря, я думал, что ей лет тридцать. Нет, она не выглядела старше своих лет – просто я привык воспринимать её как начальника, солидного, собранного и компетентного. Даже обнимая её на этом диване, я не мог до конца осознать, что эта открытая, нежная девушка с туманящим взором и мой непосредственный начальник – одно лицо.
- Смотри и запоминай, - сказала Нана, открывая задвижки над камином.
Она особенным образом сложила поленья и полила их какой-то жидкостью.
- А теперь просто поджигаешь лучинку и…
Дрова моментально вспыхнули. Нана выключила люстру и оставила только настенный светильник.
- Не забывай подкладывать дрова. Я быстренько ополоснусь, и будем жарить мясо на углях. Не скучай…
Она вышла в соседнюю комнату…
Я уселся в широкое кресло рядом с камином и вытянул ноги, чтобы чувствовать жар от огня. Как должно быть приятно устроится здесь промозглым дождливым вечерком, когда за стенами этой «крепости» бушует стихия, и мечтать о будущих свершениях, к реализации которых так никогда и не приступишь…
- Ау! Дорогой! Так ты сюда пришел спать?! А я даже не успела набрать ванну!
Я очнулся. Елки-палки, я даже не заметил, как задремал. Передо мной стояла обнаженная Нана (какое у неё все же красивое тело!) и притворно возмущалась.
- Ну, всё! Разоблачайся и пошли со мной! Взбодришься! А то такими темпами - я рискую, по возвращении, найти тут безжизненное тело, - сказала Нана улыбаясь, при этом, продолжая тянуть меня за руки, безуспешно стараясь поставить на ноги, и я поддался…
К своему стыду, признаюсь, что до этого случая я никогда не принимал ванну с женщиной. Да и в таких огромных, бурлящих, сияющих разными цветами, емкостях купаться тоже не приходилось. Все помещение сверкало лучами, я смущенно увидел своё голое тело, растиражированное множеством зеркал стен и потолка….
Нана подныривала под пену, щекоча меня, смеялась в голос и хлопала ладошками по воде.
- А теперь сюрприз! - Нана приподнялась из воды и, как говорят, на цирковых представления, «ловким движением руки» сорвала салфетку со стоящего рядом столика, обнажив бутылку вина, два бокала и конфеты.
- Наполняй! - Нана подала мне бутылку, а сама поднесла бокалы, - Милый, я пью за тебя! Хочу, чтобы ты был счастлив всю жизнь!
- Я хочу быть счастлив с тобой!
- Ты делаешь мне предложение? – она произнесла эти слова с таким снисходительным и одновременно участливым сожалением, что мне стало не по себе. Будто я сказал такую наивную глупость, об очевидности которой, не догадываются только маленькие дети, а взрослые в ответ пытаются проявить максимальную тактичность, чтобы по неосторожности не разрушить детские иллюзии…
Заметив моё смущение, Нана быстро допила вино и поставила бокал на столик. Осторожно приблизившись ко мне, оседлала меня спереди, и, пристально глядя мне в глаза, поцеловала долгим и мягким поцелуем. До сих пор, все женщины, с которыми мне доводилось вступать в интимную близость, при поцелуях обычно закрывали глаза (в противном случае, в них можно было прочитать только то, что по какой-то нелепой забывчивости, они не успели их закрыть). Признаюсь, что в этот момент я испытал какое-то новое, острое ощущение, которое плохо поддаётся описанию…
Когда мы вернулись в гостиную, было уже за полночь. Огонь в камине погас, и только обуглевшие головешки освещали комнату угасающим светом.
- Не надо, не включай люстру, - произнесла Нана, заметив, что я потянулся к выключателю, - смотри, на улице пошел первый снег. Обновление природы…
Я повернулся к окну и на фоне мерцающего уличного фонаря увидел медленно кружащиеся лохматые снежинки. Но, честно говоря, не испытал особой радости. Первая мысль - что зима опять пришла неожиданно, а я, как всегда, не успел сменить резину на машине, и что, не дай Бог, завтра с утра будет заморозок и придется «ползти» по гололеду… Сибирь, чёрт возьми…
- Пошли на улицу, - вдруг с детским восторгом сказала Нана, - я должна встретить первые снежинки!
Не дожидаясь моего ответа, она накинула на себя плащ и в тапочках выбежала во двор. Я натянул валявшиеся на полу штаны, вступил в кроссовки, и, накинув ветровку, последовал за своей принцессой…
Она стояла в оцепенении посреди двора, всматриваясь в черноту неба и подставляя лицо падающим снежинкам…
- Тебе не холодно? – спросил я, приблизившись.
- Какие же они разные! – сказала она, проигнорировав мой вопрос, - Ты не найдешь двух одинаковых – у каждой снежинки своё лицо, своя история. Но с ними нужно бережнее, иначе…. Смотри, снежинка медленно ложится мне на ладонь …. Я пытаюсь сохранить для себя её красоту, оставляю на несколько мгновений в руке, и что нам от этого - кружева снежинки исчезли, да и у меня в руке лишь мокрое пятнышко. Видишь, тепло – не всегда благо…
- Ну, а если не в руке, то все равно растает, чуть позже, упав на землю. Ведь днем еще будет оттепель.
- Конечно… Но это лучше, чем превратиться в грязный и надоевший сугроб!
- Милая, а ты философ, - произнес я.
- Да нет, просто стараюсь бережно относиться к человеческим чувствам, - задумчиво сказала Нана, и уже через мгновение бодро добавила. - Побежали в дом! Надо согреться и отметить ночь первого снега!
Мы провалились в ночь. Мне казалось, что я никого еще так не любил, и уже не полюблю. Время летело незаметно, и я с тревогой думал о приближающем расставании. Нет смысла описывать эти мгновения. Глупо пытаться рассказать Чувство… Человек, обделенный любовью, не поймет все равно, а испытавший – не нуждается в пояснениях.
А ведь ты знаешь, что такое - любить?
Я проснулся от прикосновения. Рядом со мной, сидя на огромной кровати, в залитой солнцем комнате, была Она…. При дневном свете, даже в домашней одежде и в кухонном фартуке, Нана была изящна, свежа и обворожительна, словно только что из салона красоты!
- Милый, я решила подарить тебе праздник живота. Поднимайся и мигом в столовую – обед стынет!
- Завтрак, - уточнил я, пытаясь вскочить как можно энергичней.
- Завтрак ты уже проспал – три часа дня!
Я поплелся через небольшой коридор в душ, расположенный на этом же этаже…
На обратном пути, окончательно проснувшись и чувствуя прилив сил от водных процедур, проходя той же дорогой, я обратил внимание на многочисленные фотографии, висевшие на стене коридора.
- Нана! – с хозяйской интонацией, окликнул я свою подругу, - А ты все еще школьница! Также собираешь фотографии известных актеров?
- Каких актеров? - донеслось из столовой, и секундой позже, послышались приближающиеся шаги.
«Чёрт, - подумал я, - надо хоть для поддержания разговора иногда смотреть эти дурацкие сериалы – ни одного знакомого лица. Хотя… может этот – есть в нём что-то… Нет, не помню!»…
С фотографий на стене, помещенных в разные по размеру, цвету и даже форме рамках, смотрели сплошь незнакомые мне разновозрастные мужские лица. Одни улыбались, другие кривили рожи, кто-то посылал воздушный поцелуй, а кто-то пялился в сторону усталым взглядом, с видом познавшего все тайны жизни…
- Что ты здесь нашел? – спросила Нана.
- Да вот – у тебя тут целая портретная галерея? Кто это? И одни мужики… Актеры, что ли?
- Нет, не актеры. А ты уже начал ревновать?- засмеялась она и чмокнула меня в щёку, - Тем более, здесь есть и девушка.
Нана показала на фотографию в верхнем углу.
Точно! Одна есть, милое белокурое личико…
- Ну, не хочешь - не говори. Пошли, - провоцируя разочарованным видом, сказал я и шагнул по коридору.
- Да, ладно, не дуйся. Я оценила! – она догнала меня и обняла за шею, - Просто знакомые люди, я люблю собирать фотографии - увлечение у меня такое, хобби. С кем-то работала, с кем-то встречалась и дружила.
Мне ничего не оставалось, как только смириться и поцеловать её в губы…
Обед был обилен…. В довершение многочисленных яств, следовал торт, фрукты и мороженное.
- Ты хочешь, чтоб я объелся и умер?
- А тебе не понравилось?
- Почему же? Всё было просто прекрасно – я люблю вкусную еду!
- Все мужчины – чревоугодники!
- Да уж…. Но с таким полным животом я сегодня ни на что не буду способен, - как бы в шутку сказал я.
- А ничего и не будет, ты скоро поедешь домой. Наверняка тебя уже и мама потеряла…
- А я позвоню и предупрежу. Тем более что я немного выпил. А вдруг ГАИ?
- Ничего, алкоголь выветрится. Мы немного посмотрим телевизор, сфотографируемся на память – надо же запечатлеть этот счастливый день, если, конечно, ты не против, – заключила Нана голосом, не терпящим возражений.
«Ну и ладно! Что я пацан - напрашиваться?!» - подумал я, и предпринял все возможные усилия, чтобы моё лицо не выдало обиды…
Около шести стало темнеть. То ли, действительно, день стал настолько короче, то ли затянувшие небо свинцовые тучи проглотили остаток дня.
«Я же видел, как она хотела, чтоб я остался, находила повод, чтобы задержать меня еще хотя бы на несколько минут. Не понимаю…», - думал я тогда, всматриваясь в дорогу, где уже не осталось и намека на недавний снег…
- Ты спишь?
- Нет. А что было дальше?
- Да ничего. Вскоре меня пригласили на другую работу. Интересную и более доходную. Я уволился…
- И больше вы не встречались? - голос её становился тише, а речь протяжней.
- Кажется, нет. Вот, только получил эту фотографию, по почте, через месяц…
- Какая же она стерва! Я бы никогда тебя не отпустила. Ты не представляешь, как я тебя люблю…. А давай будем жить вместе – у меня от бабушки своя квартира, а папа подарит нам хорошую машину. Потом у нас родятся чудесные детки, - она прижалась поближе и уже в полудрёме обняла меня.
- Спи, давай, фантазёрка. Скоро утро…
Я осторожно укрыл её одеялом. Взял с простыни портрет очаровательной кареглазой особы, аккуратно вытащил из рамки фотографию и в который раз прочитал на обороте: «Не прерывай полёт снежинок…»