Окончание рейса

 
Пока мы шли в Певек, в высших кругах министерств и ведомств решалась наша судьба, вернее не наша, а леса, который мы погрузили в Тикси. Из-за сложной ледовой обстановки в конце лета и начале осени не был выполнен план по доставке леса для золотодобывающих шахт. И стоял вопрос о прекращении добычи. Поэтому, поразмысли, решили, что лес, который был загружен на два наших теплохода, будут выгружать в Певеке.
Жалко было смотреть на восьмиметровые красавицы лиственницы, лежащие на палубе и представлять их в виде коротеньких стоек в шахтах. Равносильно изготовлению и установке золотых унитазов в туалетах наших олигархов. В те времена их (олигархов) еще не было и в помине. Но решение от нас не зависело. К подходу судна в Певек решение в верхах созрело и нам его объявил наш капитан:
- Выгружаемся в Певеке. – Мрачно сказал он, наверное подумав о своей дочке, которая останется без подарка да и без папы на день рождения.
В Певеке была уже зима, до начала полярной ночи оставалось всего лишь около месяца, вся бухта была покрыта пятнадцатисантиметровым льдом, вмороженными в который стояло около семи судов.
- Да, постоять нам придется долго,- заметил второй радист, находившийся на мостике и попивавший чаек, приготовленный матросом.
- Зато катера ждать не надо, - весело ответил матрос, - до ресторана можно прямо по льду ходить. Вон он на берегу, «Северянка» называется. Днем столовая, а вечером – ресторан.
- Вам бы только гули-гули, - сказал в сердцах капитан и, посмотрев по бортам на сплошной лед, ушел в свою каюту.
В ресторан мы, как и предсказывал матрос, ходили по льду, как и в увольнение в город в дневное время. Хотя этого дневного времени было совсем немного, с гулькин нос. Часа три всего лишь. А остальное время - сплошная ночь. Все стоящие на рейде теплоходы освещались палубным освещением и прожекторами, так что с поздними возвращениями с берега проблем не было. Тропинки были протоптаны, теплоходы узнаваемы по огням и прожекторам, выход на лед из-за малых приливов и отливов был безопасным. Так мы и ходили на берег до самой выгрузки.
На выгрузке я спросил у экспедитора, принимающего груз леса для шахт:
- Неужели вы этот лес пилить будете на стойки и спускать его в шахты?
- Да ты что, - с усмешкой ответил он, - его уже весь начальство между собой распределило для охотничьих домиков, саун, загородных домов и прочих надобностей. Ни одной лесины не пойдет в шахту. Там, около шахт столько этой стойки лежит, еще на несколько лет бесперебойной работы хватит.
- Так зачем же дрались за этот лес? - недоуменно спросил я.
- План. Его надо выполнять, а то в следующем году срежут.
- Ну да, также как и с углем. Около поселков кучи, как горы лежат, а мы все возим туда и возим. Запасы создаем. Неизвестно только для чего. – Хмуро продолжил я.
Хотя уголь, завезенный по плану в семидесятых - восьмидесятых годах, не дал замерзнуть многим чукотским и эскимосским поселкам в девяностых годах. А когда он закончился, поселки начали закрывать или доставлять топливо зимой и вертолетами.
Полярной ночи мы не дождались, и в начале ноября, после выгрузки, вышли на Владивосток. Идти, правда, пришлось при свете прожекторов, но лед уже устоялся и пути были проторены предшественниками, так что до мыса Дежнева добежали махом, за двое суток, а оттуда уже недалеко и до Владивостока. А вместо Японии мы попали в декабре месяце во Вьетнам, на бывшую базу американского военно-морского флота, где грузили здоровенные и тяжеленные бревна красного дерева.
В.Лозманов 2006 год