Оказалось, у нее имелся любовник. Я нашел его, просматривая публичные дневники в internet. Случайно узнал, что моя жена вела один под псевдонимом mars.
Я сидел, вчитывался в ее записи, и образы сами возникали в воображении.
Жена, ее глуповатый любовник. Сидели в креслах, сдвинутых вместе, он терся ногой об ее ногу. Они улыбались. Мужчина рассказывал какую-то глупую историю, над которой жена смеялась. Не помню уже, когда она смеялась в последний раз.
Жена взяла мужчину за руку и осторожно перебила. Бессмысленная череда слов, хотела показаться чуть более интересной. Ей это не удалось: мужчина повернулся в другу сторону и скучно зевнул, не сильно-то ему и интересно. Она обратила все в шутку.
Решила сменить тактику и теперь подбирала слова попроще, даже слишком. Напоминало ее обороты пятилетней давности, когда мы только познакомились. Я как-то наткнулся на них, на ее переписку с подругами того времени. Бесконечно уныло - все до единого слова.
Сейчас она общалась с любовником теми же фразами, чтобы не задеть его самолюбия или чего-то еще.
Жена, ее любовник - они в креслах. А я – вы видите - я снова в internet. Уткнулся в монитор и сижу к ним спиной. Прислушиваюсь к разговору.
К горлу подступает тепло, или я только представляю, что меня тошнит. Это из-за их разговора.
Она всегда общалась так, будто понимала собеседника больше, чем он сам. Улавливала мельчайшие акценты. Соглашалась немного не там, где ожидалось. Неожиданно смеялась.
Ее знакомые, ее обаяние действовало на всех, будто ошарашенные, они заходились в приступах влюбленности. Часами обменивались записками из нескольких слов, скобочек-смайлов.
Я следил за датами, часами и минутами в их переписке. Читал, когда жена была на работе. Все, что угодно, где появлялся псевдоним mars. Пока омерзение не перевешивало любопытство. Я отваливался от монитора и напивался в хлам.
Я выхожу на балкон. Облокачиваюсь на перила. Внизу парень в серой форменной рубашке рассматривает что-то в капоте старого Ford’а. Мать тянет за руку девочку, та плачет, повторяя, не хочу, не хочу, не хочу, и виснет у нее на руке.
Я вдруг чувствую на шее теплую руку. Жена вышла на балкон и молча встала рядом. Еще один знак понимания, ее внимательности ко мне.
Я совершенно запутался, перестал что-либо понимать в их нескончаемом флирте. Это перешло всякие границы. Теперь это напоминало порнографию. Но от меня больше ничего не зависело.
И я тоже решил завести дневник. Выбрал идиотское lostday в качестве псевдонима. Не терпелось втиснуться в их виртуальные отношения, но я сомневался, что из этого что-то получится. Все казалось слишком нереальным.
Оставив несколько записей в своем дневнике, я зашел к mars написать пару комментариев. Неважно каких – лишь бы чтобы заинтриговать ее.
Жена проигнорировала мои попытки. Только пара ее поклонников обратили на меня внимание и вступили в переписку. Убогие, конечно же, самое дно муравейника, которым окружила себя mars.
Но я из кожи лез, пытаясь заинтересовать их. Даже не понимал, что выгляжу пустословным прилипалой с бесконечной лестью вместо индивидуальности.
Жена открывает в браузере вкладку посещенных за день страниц. Еще немного и она наткнется на дневник lostday.
Нужно сделать что-то в эту же секунду. Но вместо этого я останавливаюсь посреди комнаты и глупо смотрю на нее. В одной руке бутылка минералки, в другой стакан.
Она сама оборачивается ко мне, удивленная моим ступором.
Ну, давай же, говорит жена и тянется к бутылке со стаканом. Я протягиваю их, так и не сделав ни одного шага в ее сторону. Раздраженная, жена поднимается, и сама подходит ко мне.
Идем в другую комнату, говорю я. Она не понимает зачем, не хочет, но я целую ее в шею и тяну за собой, пытаясь прикрыть все шуткой и нежностью.
Мы уходим в другую комнату, я читаю отрывок из книги. Первый попавшийся, только чтоб оправдать свой поступок. И неожиданно случается, что жене нравится отрывок, и она остается читать книгу. А я возвращаюсь, чтобы удалить ненужные ссылки с компьютера.
Как-то я нашел комментарии mars на какую-то запись про неудачную любовь подростков. Жена вошла в комнату. И вместо того, чтоб, как обычно, быстро закрыть браузер, я подозвал ее. Смеясь, зачитал вслух пару глупых реплик.
Спросил, как тебе?
Она улыбнулась куда-то сквозь монитор. Да, смешные.
Обман на самом краю непосредственности. Я понял, что ничего не получится - чтобы я ни сделал, она будет все так же спокойно улыбаться кому-то за стенкой экрана.
Я почувствовал, улыбка на лице черствеет, застывает оплавленным пластиком. Смешные, повторил я.
Что, спросила жена. Ничего, все в порядке.
Любовник совсем перестал стесняться. Он звонил ночью, когда мы лежали в постели. Я брал трубку и передавал жене. Она говорила с ним, поглаживая мою руку. Ничего незначащие фразы, аккуратный смех.
Я не решался даже убрать руку.
Разговор прекращался, жена целовала меня. Я ложился на нее, заламывал руки за голову, всовывал язык глубоко в ее рот, входил в нее. Она стонала, разглядывая меня в упор. Влажные от пота бедра сжимали мои бока, простыни липли к телу. Она кончала раньше, конвульсией ног выжимая меня из себя.
Потом мы засыпали.
Утром она уходила на работу, а я садился перед компьютером и продолжал свои попытки найти что-то, кроме нашего грубого секса. Что бы нас сблизило, как раньше.
Ничего не получалось. Теперь я общался только с ее сетевыми знакомыми. С откровенным мусором, который mars удерживала рядом с собой односложными ответами вроде, милый, или тремя скобочками.
Как мало времени понадобилось мне, чтобы опуститься, превратиться в такой же планктон.
Стало казаться, альтернативный дневник жены предназначался только мне. Так беспечно, тонко она покалывала меня своими заметками. Другие даже не догадывались о замысле ее сообщений.
Я начал плакать по ночам. Когда она засыпала или только делала вид, я отворачивался к стене и плакал, стараясь не издавать никаких звуков. Растирал слезы по простыне.
Однажды, когда я лежал к ней спиной, жена поднялась с кровати и вышла из комнаты. Наверно, я громко всхлипывал, и она услышала. Но почему не придвинулась ко мне, не показала, что все слышала? Я не понимал.
Жена вернулась и легла рядом.
А на следующий день я прочитал в дневнике mars, что ее муж неврастеник. И она жеманно кривлялась, спрашивала, что с ним делать.
Авторизовав lostday, я написал, не стесняйся, mars, мастурбируй в его присутствии. Она в первый раз ответила мне – тремя скобочками.
Жена приходила с работы, целовала меня с порога, в куртке, не снимая сумки с плеча. Я смотрел ей в лицо, пытаясь найти хоть немного прежней искренности, зацепиться за что-нибудь в этой ежевечерней улыбке.
Казалось, lostday пророс во мне. Что я хотел вернуть? В этом желании было что-то собачье, унизительное, жена чувствовала.
Придерживая за талию, я целовал ее в щеки, в губы, в шею, пока она не отстранялась. Задавала какой-нибудь пустой вопрос. И, не дожидаясь ответа, бросала свою сумочку на трельяж, скидывала плащ и спрашивала, ходил ли я в магазин, как она просила.
Я молча кивал, пока она проходила в комнату. Маленькие капли слез и пота выступали на лице. Я пытался сдержать себя, не разрыдаться вот так, когда она только пришла с работы. Убеждал себя, что все хорошо.
Я почти перестал говорить с ней вживую. Все разговоры заменила переписка виртуалов в дневнике mars - ее друзей и этого поклонника-полудурка, lostday, инициированного мной.
Ну что там сегодня, mars, спрашивал я, как муж, жив еще, не растекся по белью?
Ага, отвечала mars, с обязательными скобочками-смайлами.
Это ага постоянно вертелось в моем сознании, вплеталось в любую музыку, которую я слушал. Что муж – жив еще – ага.
Через время слова рассыпались на буквы и потеряли значение. Я перестал понимать, что такое этот муж.
Наступила осень. На улице было уже достаточно холодно, чтобы закрывать окно на ночь.
Я проснулся в слезах, жены не было рядом. Вышла покурить на балкон, подумал я.
Я тоже вышел на балкон, жены и здесь не было. Я открыл окно и свесился через перила. Ноги оторвались от пола и заболтались в воздухе, поддерживая шаткое равновесие. Я испугался, что вывалюсь, а потом плюнул.
Слюна упала на голову соседа этажом ниже. Мы никогда не общались, я с трудом узнал бы его в лицо. Той ночью они с супругой, оба голые, стояли на балконе, курили.
Сосед поднял голову и посмотрел на меня. Я криво улыбнулся, он толкнул супругу под руку, чтобы она тоже подняла голову. И эта женщина оказалась моей женой. Или mars, все равно.
Так стыдно, я провалился внутрь себя, больше не обращал ни на что внимания. Ноги медленно поднялись, тело перевесилось через перила и слетело вниз.
Удар об землю, короткий отчетливый щелчок, затылок уперся во что-то холодное.
Я вижу испуг на лице жены. Картинка застывает, а потом раскалывается как зеркало под ударом молотка.
И мелкими осколками сыпется вниз. Прямо на меня. Забиваясь под губы, в уголки глаз, в ноздри. Порошком, порошком с миллионом острых углов.