В некотором царстве, в некотором государстве в семье короля Инвгаря и королевы Софьи в одну тёмную, безлунную ночь, когда, согласно летописям, на землю нашу с небес упала огромная, хвостатая комета, родилась девочка, которую тотчас нарекли Юлией. Принцесса была единственной дочерью королевской четы. Придворная вещунья Веста, предсказывая судьбу её, сказала так:
- Этому ребёнку передалась часть неземной энергии упавшей кометы. Оттого быть ей небывало красивой, сильной и мудрой. Будет у ней множество талантов. Но счастья ей не видать. Ибо нет счастья без любви! Но, если принцесса однажды влюбится, то любовь эта принесёт ей погибель.
Потрясённая услышанным, королева Софья взмолилась, чтобы вещунья спасла её дочь от такой страшной участи.
- Это возможно, - вздохнула Веста. – Но лишь в одном случае: если сердце принцессы обратится в камень!
- Пускай! Лишь бы она была жива!
И вещунья вложила в грудь младенца камень вместо сердца… Так началась история принцессы Юлии, красавицы с каменным сердцем.
Июль выдался тёплым, но не жарким. В воздухе сладко пахло цветущими липами, и к их запаху примешивался более слабый аромат растущих в саду цветов. Королевский сад был необъятен, а потому обыкновенно оглушительно тих. Рандмир неспешно шёл по аллее, немного опустив голову. Это был молодой офицер, капитан королевской армии. Высокий и необычайно статный, он, казалось, рождён был для мундира, который сидел на нём безукоризненно. Лицо Рандмира, бледное, с тонким, слегка изогнутым носом и высоким лбом, а также изящные руки, облачённые по тогдашней моде в белые перчатки, выдавали в нём человека благородных кровей. Рандмир происходил из небогатого рода, поэтому чин офицера был ему как нельзя более кстати. Шли первые месяцы войны, которую король Ольгергард, взбалмошный и непоследовательный, жаждя себе славы великого завоевателя, развязал со своим соседом и родственником, королём Карлом из-за какой-то смехотворной мелочи… Теперь гарнизон королевского дворца состоял в основном из тех солдат и офицеров, коим случилось быть ранеными и сделаться неспособными к военной службе в дальнейшем. Кроме них остались при дворце и знатные щёголи – «для услаждения взора их величеств» и для демонстрации их гостям. Рандмир недавно получил ранение в руку: раздробило кость – лекарям с трудом удалось спасти её. Однако, молодой офицер не желал отсиживаться в гарнизоне, а приехал сюда лишь на время отпуска, дабы после лечения вновь уехать на войну. Тем паче, что искалечена была лишь левая рука, а громить врага можно и одной, правой! Рандмир жил в столичном гарнизоне уже несколько дней, и всё увиденное им оставило на его честном сердце след некоторой обиды. Здесь точно и не ведали войны! Точно это чужие солдаты погибают! Точно это чужая война! Город жил обычной мирной жизнью, ведя разнообразный досуг, полный развлечений. То же и в королевском дворце: балы, званные вечера, маскарады… Поговаривали, что король желает выдать замуж свою племянницу, сиротку, принцессу Юлию. Но своенравная девушка отказывает даже самым завидным женихам… Поговаривали ещё, что у принцессы нет сердца. Впрочем, этот слух вызвал у Рандмира лишь насмешливую улыбку.
Внезапно за спиной офицера раздались быстрые шаги, и какая-то девушка, молнией проносясь мимо, слегка толкнула его с дороги, задев при этом искалеченную руку. От острой боли у Рандмира потемнело в глазах, со стоном он согнулся и закусил губу. Девушка оглянулась и тотчас бросилась к нему:
- Что с вами? Боже мой! Вы ранены? О, простите меня, сударь! Ради Бога, простите! Поверьте, я не хотела… Я нечаянно… Какая же я неловкая!
- Ничего страшного, - ответил Рандмир с вымученной улыбкой. – Не беспокойтесь. Это сущие пустяки!
- Да какие же пустяки? – девушка всплеснула руками. – Вы же бледны, как смерть, и едва держитесь на ногах. Зачем же мы стоим? Вон скамейка. Сядемте.
Незнакомка осторожно довела Рандмира до указанного места и села рядом с ним. Когда голова перестала кружится, капитан, наконец, смог рассмотреть её. Это было совсем юное существо, необычайно очаровательное. Голубое платье подчёркивало её осиную талию и белые, ровные плечи. На стройной шейке был надет крохотный медальон – единственное украшение девушки. Её лицо, обрамлённое густыми тёмными волосами, было бледно, а синие глаза её сияли как звёзды из-под густых ресниц и тонких, удивлённо приподнятых бровей. Во всём облике красавицы почудилась Рандмиру беззащитность и невинность.
- Вам лучше? – обеспокоено спросила незнакомка.
- Да, благодарю. Право же, не стоило вам и трудиться…
- Вы были на войне?
- Да, только что оттуда.
- И как там? Страшно?
- Ничуть. Просто несколько отлично от того, что мы привыкли видеть в мирной жизни.
- Вы очень храбрый человек.
- Что вы!
- Я знаю, что говорю. Послушайте, я ведь знаю всех здесь. А вас вижу в первый раз. Отчего я не встречала вас раньше? Во дворце?
- Я не приглашён ко двору…
- Не приглашены?! – девушка побледнела от возмущения. – Вы, офицер, проливавший кровь на войне, не приглашены?! Ну, нет, этого не будет! С сегодняшнего дня вы приглашены! Как ваше имя?
- Капитан Рандмир! – по-военному представился Рандмир.
- Так вот, капитан, отныне двери дворца для вас открыты. И, если вы не сердитесь на меня за мою глупость, то окажите мне любезность: приходите сегодня вечером во дворец. Привратник будет предупреждён. Придёте?
- Благодарю за честь…
- Прекратите! Это вы окажете честь всем этим, если придёте. И мне окажете!
Рандмир отвечал учтивым полупоклоном, всё ещё придерживая левую руку правой.
- Вам очень больно? – вдруг спросила девушка.
- Нет, нисколько…
- Ну, зачем вы врёте мне?! Зачем все мне пытаются врать?! Или у меня нет глаз, и я ничего не вижу?! Так, по-вашему?
- Что вы…
- Тогда как вы смеете лгать?! – незнакомка помолчала. – Простите меня, капитан… У меня ужасный характер! – она горько усмехнулась, затем попросила тихо, подняв на Рандмира свои огромные глаза: - Покажите мне вашу руку! Покажите сейчас!
Сопротивляться капитан не посмел и осторожно снял перчатку с искалеченной руки. Девушка взяла её в свои и вдруг порывисто поднесла к губам и поцеловала:
- Теперь всё пройдёт! Теперь не будет болеть! – сказала она, поднимаясь.
- Что вы?! Зачем? – в ужасе спросил капитан.
- Не спрашивайте ни о чём! И помните: я жду вас этим вечером! – с этими словами девушка стала стремительно удаляться по аллее.
- Но как вас зовут? – крикнул Рандмир ей вслед.
- Так же, как и этот месяц! – прозвучал смеющийся ответ уже издалека, и лёгкая фигурка исчезла.
- Июль? – удивился капитан. – Юлия? Принцесса?! Господи, да не шутила ли она со мной? Ведь все говорят, что она своенравна… Но поцеловать руку… Мне! – тут Рандмир вздрогнул. – А ведь рука-то и впрямь не болит больше… Что за чудеса! Уж не приснилось ли мне? – вдруг он заметил оброненный принцессой платок и, подняв его, заключил: - Нет, не приснилось… Но что это всё может значить? И нужно ли идти этим вечером во дворец? А если она посмеяться лишь хотела? Нет, я обещал! Значит, должен идти!
Рандмир спрятал платок в отворот рукава и, распрямившись, быстро пошагал в направление гарнизона…
Приближаясь ко дворцу, Рандмир чувствовал смутное волнение: никогда ещё не приходилось ему бывать в высшем обществе, может быть, даже в обществе короля! А если всё это лишь шутка взбалмошной принцессы?.. Сердце билось учащённо. Однако, опасения капитана оказались напрасными. Едва завидев его, привратник тотчас поклонился:
- Прошу вас, капитан! Проходите прямо. В Белую Залу!
Рандмир, чеканя шаг, прошёл прямо по коридору с необычайно высокими потолками и множеством хрустальных люстр, от сияния которых становилось светло, как днём. Это великолепие поражало капитана. Но Белая Зала ослепила его! Рандмир поправил пенсне на тонком носу и обвёл глазами помещение. Белый мрамор, люстры, сотни свечей! А посреди, на невысокой сцене белый рояль. За ним сидел пухлый человек в чёрном фраке и наигрывал какую-то мелодию. У игральных столов толпились офицеры и штатские. Кое-где виделись и дамы. Но мало. Впрочем, общество и вовсе было немноголюдным. Короля в Зале явно не наличествовало. Но не было и принцессы…
К Рандмиру подскочил длинный, извивающийся всей фигурой человек с мятущимся взглядом:
- Кибок! Представитель принца Калльского при Дворе короля Ольгергарда и её высочества Юлии!
- Капитан Рандмир!
- Капитан? – заинтересованный сочный голос донёсся из глубины зала. Невысокий, крепко сложенный, румяный офицер в бакенбардах отошёл от карточного стола и, медленной, размеренной походкой приблизившись к Рандмиру, поднёс руку к виску:
- Полковник Вредич! Давно с войны?
- Несколько дней, г-н полковник!
- Вижу, ранение имели? – голос Вредича звучал покровительственно. – Молодчина! Такими офицерами и стоит наше королевство!
Рандмир отвечал полупоклоном. Ему не нравился этот полковник с зализанными волосами и слащавой улыбкой. На войне имя полковника Вредича известно не было. Значит, придворный полководец… Таких капитан недолюбливал.
- Не желаете ли партию? – учтиво спросил полковник.
- Нет-нет, благодарю! – Рандмир отрицательно мотнул головой.
- Ну, как угодно! – Вредич отошёл к своему месту.
Рандмир чувствовал себя чужим среди этих щёголей и, не желая привлекать к себе излишнего внимания, выбрал самый отдалённый и тёмный угол и, облокотившись на подоконник, предался своим размышлениям. Так прошло около получаса…
Внезапно сверху раздалась громкая, мажорная музыка, и наверху широкой мраморной лестницы, сходящей в Залу, возникла изящная фигура принцессы, извивающаяся в немыслимых танцевальных па. Но это была уже совсем не та девочка из парка… На ней был ярко красный балахон, перехваченный на талии золотым обручем. На балахоне имелись высокие разрезы, которые позволяли Юлии демонстрировать свои стройные, обутые в золочёные сапоги, ноги. На голове принцессы красовался напудренный, высокий парик позапрошлого века, а лицо её было ярко накрашено. Музыка заиграла громче, и принцесса нарочито сипловатым, вульгарным, но всё-таки очень хорошим голосом запела весьма фривольную песню:
Говорит мне комплименты
Даже на плевок в лицо
Всяк из касты претендентов,
Будь он даже гордецом!
Для чего тогда приличья?
Эй, плесните мне вина!
Чтобы песнь звучала зычней,
Чтобы каждому слышна!
Грусть в разгуле утоплю я!
Нет в моей душе стыда.
И теперь вам повелю я:
На колени, господа!
Что мне чьи-то ахи-охи!
Я хочу беспечно жить!
Ну-ка, ну-ка, скоморохи,
Не позвольте мне грустить!
Невесёл удел принцессы!
Я свою хандру душу.
И поздней по ходу пьесы
На столе я вам спляшу!
Когда песня окончилась, Юлия у же спустилась в Залу, и гости все как один кинулись к ней, выражая свой восторг… Подошёл с поклоном и Вредич. Но принцесса даже не взглянула в его сторону и, минув всех гостей, подошла прямо к Рандмиру:
- А, капитан! Пришли всё-таки! И отлично сделали… Как вам понравилось наше общество. Можете не отвечать: оно, разумеется, должно вызывать отвращение у каждого порядочного человека.
Послышалось несколько услужливых смешков.
- Видите, капитан, до чего низки эти люди! Я оскорбляю их – а они мне аплодируют! А ударь я кого из них теперь – так они руку ударившую целовать станут! Таковы-то они!
- По-моему, принцесса, вы преувеличиваете, - протянул Вредич. – Вы, кажется, не в духе?
- Я? Отчего же? Я даже очень в духе сегодня!
- Тогда, может, достаточно уже ломать комедию?
- Вот что, Вредич, - глаза Юлии сверкнули гневом, - когда мне будет интересно твоё мнение, я его спрошу! А теперь сгинь с моих глаз!
Вредич презрительно усмехнулся и отошёл к карточному столу.
- А теперь скажите мне, капитан, - принцесса вновь обернулась к Рандмиру, - неужели вам понравилась эта идиотская песня?
- Нет, - ответил капитан честно. – И музыка, и стихи в ней дурны. И исполняли вы её наигранно бездушно. Это очень ощущалось.
По лицу принцессы пробежала улыбка:
- Спасибо вам, капитан! Честный ответ в этом доме – на вес золота! Как ваша рука, кстати?
- Спасибо, больше не болит, - Рандмир улыбнулся тоже.
- Я очень рада! А хотите ли, капитан, я теперь для вас иную песню спою? Именно для вас? Хотите? Только не надо избитых фраз! – принцесса предостерегающе взмахнула рукой. – Впрочем, я всё равно спою! – она молниеносно прошла сквозь залу и, сев к роялю, место у которого освободил предусмотрительный толстяк, заиграла удивительную, хватающую за сердце мелодию, и запела совсем иным, не похожим на недавний, голосом, чистым и звенящим, как ручеёк:
Сердце не камень… Приходит весна,
И соловьи нарушают покой.
Ах, для чего ж я погибнуть должна,
Не испытав сладость встречи с тобой!
Я не ропщу! Пусть всё будет цвести!
Пусть мне стихи сложит снова поэт.
Так и неузнанный милый, прости,
Что я пройду, не оставив свой след…
Как я люблю звон и грохот грозы!
Как я люблю ливней бурный поток.
Знаю, однажды в такие часы
Мрачный охотник нажмёт на курок!
И я взлечу в белом платье верхом
И на лету дотянуся рукой
Я до тебя, незнакомый герой,
И загорюсь ярко в небе ночном.
Если звезду ты увидишь, то знай:
Я о тебе в дальней дали грущу.
И ты однажды придёшь ко мне в рай,
И никуда тебя не отпущу!
Встреча с тобою мне не суждена
И в небесах мне теперь не парить.
Я ворожбой к земле пригвождена.
Сердце не камень и хочет любить!
Окончив песню, Юлия поднялась от рояля. Тотчас к ней подскочил изворотливый представитель Калльского принца:
- Браво, ваше высочество! Ах, как замечательно! Я не нахожу слов, как выразить мой восторг! Уверен, мой принц…
- Да перестаньте вы жужжать! – грубо оборвала его принцесса. – Зря вы тут рассыпаетесь в комплиментах! Сколько бы вы не стелились по полу вместо ковра, я никогда не выйду замуж за вашего протеже! – Юлия вдруг расхохоталась. – Эк вы позеленели-то! Что иссяк вдруг ваш фонтан красноречия?! – и, продолжая хохотать, она вдруг быстро сбежала со сцены и опрометью выпорхнула из Залы.
К удивлению Рандмира никто не попытался остановить Юлию, никто не побежал за ней. Лишь Вредич буркнул что-то и покачал головой.
За окном уже наступила ночь, и полная луна ярко сияла на тёмно-синем атласе неба. Рандмир вдруг почувствовал, что его безумно тяготит общество придворных лодырей, погружённых в свои мелочные интриги. Не прощаясь ни с кем, он незаметно покинул Залу. На выходе капитан раскланялся с привратником и неспешно побрёл по аллее, осмысляя всё виденное в этот странный вечер и с наслаждением вдыхая прохладный ночной воздух…
Внезапно где-то за деревьями Рандмир услышал тихий плач. Капитан остановился и, раздвинув ветви, увидел сидящую на берегу залитого лунным светом пруда Юлию. На ней уже не было того громадного парика, и она вновь была похожа на ту невинную девочку, которую Рандмир увидел этим утром. Её нежные плечи вздрагивали. Капитан приблизился к ней и осторожно набросил на озябшую девушку свой китель.
- Что с вами, принцесса? Вы плачете?!
Юлия вздрогнула:
- А что вас так удивляет?! – она горько усмехнулась: - Или вы, милый капитан, уже тоже наслышаны о том, что у меня каменное сердце?
- Я слышал нечто. Но не поверил!
- И напрасно! Оно действительно каменное… - голос принцессы стал глух. – Мне было предсказано, что, если я полюблю, то погибну. И моя покойная матушка, желая уберечь меня, упросило вещунью заменить моё сердце камнем… Только ей и в голову не пришло тогда, на что она меня обрекает! Вдумайтесь, капитан, что значит – жить без сердца! Ведь я уже не человек! Я кукла! Кукла, наделённая на свою беду ещё и разумом… От Бога я получила множество талантов. Но им не суждено принести плода! Потому что без любви нельзя создать ничего! Любое дело, не освящённое этим чувством, мертво! Вот, моя участь! Мой дорогой дядюшка хочет выдать меня замуж! – Юлия расхохоталась. – Но я никогда не выйду! Никогда! Я запретила себе это…
- Но почему?
- А вы не понимаете?! Ведь я не могу полюбить! Как же тогда вступать в брак? Ведь это же, значит, лгать! Всю жизнь лгать! А, главное, все эти соискатели знают об этом! Они надеются соблазнить меня деньгами, лёгкой жизнью, властью… Ненавижу их! Как они низки! Они лгут мне ежесекундно, думая, что я этого не вижу. Но я всё вижу! Оттого, что чувства не затмевают моего зрения, я вижу все их мысли, я знаю их… Но ведь всё, что не освящено любовью, есть ложь… А, если так, то я всё время во лжи живу. И правда, которую вижу я рассудком, не есть правда, потому что не может её без любви быть… Одна беспощадность и ничего больше! Вы, кстати, видели Вредича?
- Видел.
- Остерегайтесь его. Это редкостный негодяй. Он положил себе добиться моей руки! Его предки жили при наших королях. Были у них шутами. А этот выбрал карьеру военного! Причём, заметьте, он делает эту карьеру, не покидая дворца! Шут!!! Он мне всех их невыносимее… Ведь он презирает меня! А разыгрывает любовь! – принцесса вдруг замолчала.
- Простите, может, мне лучше уйти? Я не мешаю вам? – спросил Рандмир.
Юлия ухватила его за рукав:
- Нет-нет! Останьтесь! Сядьте рядом со мной… Ах, капитан! Из всей этой своры вы, пожалуй, единственный человек, которому я рада. Вы, по крайней мере, не лжёте мне как эти… Кстати, скажите, вам понравилась моя вторая песня? Правду скажите!
- Очень понравилась! Вы пели восхитительно! От сердца вам говорю.
Юлия слабо улыбнулась:
- Верю. Вам – верю…
- Вас обижают здесь?
- Да Бог с вами, сударь! Кто ж меня обидит? Это я всех обижать горазда… Вы и сами видели. Представьте, милый капитан, мне уже скоро двадцать пять лет… А, вот, в какую злобную дрянь я себя обратила! Нет, не обижает меня никто. Да только жить так не могу! Ведь хуже любого калеки! У них рук нет, ног… А у меня – сердца! Я ведь даже в монастырь уйти не могу. Для того Бога любить нужно, сердце нужно… А так! Я ведь над людьми куражусь, а даже не каюсь в том. Нет, я разумом сознаю, что виновата. А сердцем не чувствую того. И кураж не для радости, и покаяние без сокрушения… Скучно мне, капитан! Кабы только вы знать могли, как скучно! Да я б бежала отсюда! Босой на край света ушла, если б могла думать, что там будет мне облегчение. Но от себя на убежать… Впрочем, может, всё-таки я и сбегу. Не от себя, так хоть от них, постылых этих!
Зеркальная поверхность пруда вдруг всколыхнулась, и из воды выглянула женщина. Она огляделась вокруг и, заметив Рандмира и Юлию, снова скрылась на дно, ударив по воде зеленоватым хвостом. Рандмир вздрогнул.
- Что с вами? – спросила принцесса.
- Нет, ничего. Показалось.
- Вам не показалось, капитан, - Юлия развеселилась. – Это была русалка. Да, да, самая настоящая русалка. При жизни то была моя бабушка Исида. Она могла бы быть королевой… Но дедушка Орлик полюбил соседнюю княжну и решил на ней жениться. Узнав об этом, бабушка, очень любившая своего супруга, не снесла обиды и утопилась в этом пруду. Он теперь так и называется, Исидин пруд. А ведь она была такая красавица! Я видела её портрет. Дедушка, правда, велел спрятать его в подземелье, но я и туда добралась! Бабушка появляется из-под воды только ночью. Она садится на камень и расчёсывает свои длинные волосы коралловым гребнем. А иногда она что-то напевает, тихо-тихо. Она не любит, чтобы её видели… Но меня отчего-то не стесняется. Нынче она от вас уплыла, вас испугалась. Так что, моя бабушка умерла как раз из-за любви… Но с какой бы радостью я поменялась с ней участью! – принцесса встала. – Поздно уже. Вам, капитан, наверно, пора в свою часть… Возьмите свой китель, я уже согрелась.
Рандмир надел китель и медленно начал застёгивать его здоровой рукой.
- Я помогу вам! – Юлия подошла вплотную к капитану и взглянула ему в лицо. Когда она дошла до верхней пуговицы, Рандмир наклонил голову и поцеловал её маленькую, белую кисть: - Принцесса, если вам будет во мне какая-нибудь надобность, я всегда к вашим услугам.
- Мне? В вас? – Юлия рассмеялась. – Какая мне в вас надобность может быть? Или вы решили, что если я с вами тут разоткровенничалась, то, стало быть, нужду в вас имею? Так это я со скуки!
- Прошу простить! – Рандмир по-военному расшаркался и повернулся, чтобы уйти.
- Постойте! – остановила его принцесса. – Не обижайтесь на меня, пожалуйста. Скажите, капитан, ведь вы свободны здесь? Не на службе?
- Так точно.
- В таком случае окажите мне ещё одну любезность. Знаете ли вы большое поле и леса, что позади нашего дворца? Ждите меня завтра поутру там, в роще, верхом. Ровно в шесть часов ждите! Обещаете?
- Я ваш слуга!
- Вы всё-таки обиделись? Ну, простите меня! Я не хочу, чтобы вы были слугой… Будьте мне лишь другом! – Юлия протянула капитану руку, и тот с почтением пожал её.
- Будете ждать меня?
- Хотя бы даже целую вечность!
- Таких жертв не потребуется. Я никогда не опаздываю! – с этими словами Юлия скрылась в темноте, оставив капитана в полной растерянности.
«Какая странная она! Но до чего прекрасна… Неужели у неё и вправду нет сердца? Как же это может быть?» - пронеслось в его голове.
Розоватая пелена зари только-только окутывала долину, просыпаясь от сладкой дремоты и спеша одарить каждого, кто не поленился в этот ранний час размежить скованных сном век… Ласково перешёптывались, перезванивались серебристыми серьгами стройные, белотелые берёзы, весёлой когортой сбегающие к ручью с пологого холма. Ах, какой вид был отсюда! Там впереди растекалось зелёным, волнуемым ветром морем, поле, словно морщиной пресекаемое узкой извилистой дорожкой. А ещё дальше – покосы! И высокие копны свежего сена… А позади – сосновый бор, тёмный и величавый! Несколько, широко, словно для объятий, раскинувших свои лапы, сосен возвышались и посреди самого поля. И над всем этим – небо, небо, небо!
Рандмир спешился и, отпустив коня, прислонился спиной к берёзовому стволу. От открывающейся красоты перехватывало дух! Капитан замер, зачарованный великолепием вида. Из забытья вывел его звонкий, чуть насмешливый голос:
- Я надеюсь, вы не уснули, капитан, ожидая меня?
Рандмир обернулся и не сразу нашёлся, что ответить, удивлённый очередным образом принцессы. На вороном жеребце сидел юноша, прекрасный, как херувим! Волосы принцессы были спрятаны под чёрной треуголкой с белыми перьями. Её фигура облачена была в белый длиннополый халат, какие носили в горах, а на ногах красовались высокие чёрные сапоги с серебряными пряжками.
- Вам очень идёт этот наряд! – выдохнул капитан.
- Я знаю! – звонко рассмеялась Юлия. – Это моё самое любимое платье! Вы, я вижу, любовались нашими видами?
- Они удивительны!
- Вы правы, - принцесса легко соскочила на землю. – Знаете, я часто прихожу сюда. Эта красота исцеляет. Когда видишь её, то думаешь: насколько же милосерден Бог, коли подарил нам такую удивительную землю! Но и как неблагодарны мы, не ценящие дара этого! Как можно, имея такое великое богатство, истреблять его войнами? К чему это нужно? Нет, война есть варварство и величайшее богоотступничество! Ведь как замечательно всякое утро открывать глаза и видеть мир, не изуродованный войнами, мир, чистый и гармоничный! И впитывать в себя красоту его, покуда в тебе теплится ещё жизнь! И до чего же счастливы вы, когда умеете сердцем ощутить всё это! И сколь многие ещё могут… Могут и не желают! И только уродуют Божий дар. Смотрят и не видят! У них всё, всё ложное, всё ненастоящее! А истину можно только здесь понять… - голос Юлии был напряжён, но говорила она спокойно, хотя глаза её отчего-то расширились, делая лицо ещё чудеснее. – Вы понимаете меня, капитан? Понимаете, о чём я говорю?
- Мне кажется, да.
- Но что же мы стоим? Поедемте! Спорим, что я обгоню вас? Только не вздумайте поддаваться мне! Слышите? Иначе я очень в вас разочаруюсь!
Рандмир поразился той ловкости, с которой хрупкая принцесса управлялась с могучим конём. Сам он, подъехав к ней на своём белоснежном рысаке, спросил:
- Докуда держим путь?
- До той сосны! – Юлия указала хлыстом на виднеющееся посреди поля высокое дерево, вокруг которого возвышались золотистые стога.
Кони рысцой спустились с холма, а затем перешли в галоп. Как ни гнал Рандмир своего рысака, догнать принцессу оказалось делом невозможным. Она неслась как вихрь, ветер сорвал с неё треуголку и разметал смоляную гриву её волос. Долетев до сосны, принцесса проехала ещё немного и на полном ходу соскочила с коня аккурат в ближайшую копну сена. Через несколько секунд перед ней остановился Рандмир.
- Вы проиграли, милый капитан, - констатировала принцесса, с наслаждением вдыхая аромат скошенной травы и клевера.
- Я очень испугался за вас, когда вы… прыгнули.
- Да вы, капитан, меня за барышню держите! Напрасно! Я и не такое выделывать могу. Но что же вы замерли? Сядьте же рядом. Я не люблю, когда на меня смотрят сверху вниз! – сказала Юлия, запрокидывая лицо и устремляя взор в небо.
Рандмир послушно опустился рядом с нею, ожидая, что же ещё выкинет эта странная красавица.
- Вы, капитан, любите на небо смотреть?
- Я не знаю…
- А я люблю. Во-первых, оттого, что нет ничего, удивительней облаков. Если вглядеться, в них можно разглядеть всё, что угодно: дворцы, лица людей, животных, драконов, корабли… Вот, поглядите-ка на то облако: это же лицо пожилой барыни, она лежит на подушках, голову её венчает чепец.
Капитан поглядел в указанную сторону: и верно, спящая пожилая дама…
- Разгадывать облака – увлекательнейшее занятие! – продолжала Юлия. – А ещё я люблю небо оттого, что лишь глядя на него не надо думать о тлении. Представьте, капитан, ведь всё уйдёт: уйдём мы с вами, уйдут эти деревья, сама земля уйдёт, а следом и иные планеты. А небо – вечно! Оно будет всегда! Всегда! Никогда не прекратиться эта нескончаемая бездна, которая затягивает, если глядеть в неё долго. И именно вечность – завораживает и пленяет. Ведь так замечательно знать, что что-то есть вечное и неизменное!
«Откуда такие слова у неё? – думал Рандмир. – Откуда она берёт их? Неужели только лишь из своей хорошенькой головки? Нет, тут сердце нужно! И сердце чудесное! Каменное? Нет, не может быть!»
После конной прогулки Рандмир не видел принцессы несколько дней. За это время он получил приказ, согласно которому капитану Рандмиру надлежало прибыть в действующую армию ровно через три дня. Но уехать, не простившись с Юлией, казалось ему немыслимым. Но явиться во дворец – и вовсе невозможным. Вечером того же дня Рандмир отправился в сад, надеясь снова встретить там принцессу.
Он проблуждал довольно долго и, уже отчаявшись увидеться с принцессой, забрёл в тёмную, заросшую и явно заброшенную аллею. Внезапно капитан услышал шорох прямо у себя над головой. Взглянув наверх, Рандмир разглядел в гуще листвы тонкую фигурку Юлии. Принцесса поднесла палец к губам:
- Поднимайтесь сюда! – но, тотчас спохватившись, добавила: - Ах, простите! Я забыла о вашей руке. Погодите, я лучше сама спущусь к вам.
Через мгновение Юлия, облачённая на этот раз в зелёные лосины, просторный кафтан и мягкие сапожки такого же цвета, уже стояла перед Рандмиром, весело ему улыбаясь:
- Вы не меня искали?
- Именно вас, принцесса.
- Это очень хорошо, что вы меня нашли! Только не говорите ТЕМ. Они успели надоесть мне с самого утра. Тогда я предложила им игру: я спрячусь, а они пусть ищут меня. Кто найдёт, того поцелую. А, если не найдут, то сами станут исполнять все мои желания! Но они никогда не найдут! – Юлия усмехнулась. – Они тоже меня за барышню считают! Они и понятия не имеют, что я могу забраться наверх самой высокой сосны, что я верхом могу перескочить нашу ограду, что я стреляю без промаха и владею саблей… Где ж им догадаться!
- Откуда же вы всё это умеете?
- У моего отца был денщик. Он-то меня и учил всему. Утром меня пичкали музыкою да танцами, а после обеда я мчалась в избу этого милого старика, попавшего в опалу у моего дядюшки, и он учил меня всему, что знал сам. Потом он умер, к сожалению. Но я ведь способная, всему скоро учусь… А зачем вы искали меня, капитан?
- Я завтра уезжаю, принцесса.
- Как? Куда?
- На войну… Я получил приказ.
- Но ведь вы ранены!
- Это ничего! Я справлюсь и одной рукой.
- Но зачем же..? – в голосе Юлии звучало волнение. – Ведь вас же могут убить!
- Это война. И рисковать жизнью – мой долг.
- Значит, я опять останусь одна… - принцесса вздохнула. – Но зачем же так скоро?! Уже завтра?!
- Таков приказ.
- В таком случае… - Юлия резко обернулась к Рандмиру. – Приходите завтра на Исидин пруд. В шесть часов. Непременно приходите! Я хочу подарить кое-что на память.
- Я приду, принцесса, - ответил капитан с поклоном.
Солнце уже закатилось, и ночная мгла заволокла сад. Где-то в отдалении доносились крики:
- Принцесса! Ваше Высочество! Отзовитесь!
- Мне пора идти, - Юлия закусила губу. – Иначе эти олухи чего доброго поставят на уши всю стражу… Я буду ждать вас у пруда! – она слегка пожала руку Рандмира, не поднимая глаз, и исчезла.
На рассвете следующего дня капитан пришёл в назначенное место. Принцесса уже ждала его. Едва заслышав шаги Рандмира, она поднялась ему навстречу:
- Ну, что? Вы уезжаете?
- Да…
- Как это всё ужасно несправедливо! Вы теперь едите туда, будете подвергать свою жизнь опасности, а все эти подхалимы останутся здесь! И будут устраивать пиры! И жить в роскоши! Словно и нет ничего… А, вообще-то, я безумно завидую вам!
- Мне?
- Конечно! Ах, если бы и я могла поехать теперь с вами! Мне б и опасности не было…
- Опасность на войне есть всегда.
- Не для меня. Вы же знаете, капитан, бессердечные люди обычно долго живут и крепко спят. И у них замечательный аппетит! Странное дело, мой дедушка был как раз таков. И среди придворных я таких знаю. А ведь считается, что у них сердца есть… Простите меня, милый капитан: я бессовестно болтлива! А вы, должно быть, спешите…
- Я обязательно вернусь, принцесса. Когда окончится война…
- Или, когда вас снова ранят. Ну, отчего же я несу всякую чушь?! Простите. А, скажите, это очень больно, когда ранят?
- Неприятно. Но терпимо.
- Достойный ответ достойного человека. Вы настоящий герой!
- Знаете, принцесса, мне с самого начала казалось, что вы шутите со мной. Вот, и теперь, вы как будто смеётесь…
- Нет-нет! Поверьте: никогда я не имела в мыслях смеяться над вами! Никогда! Но, однако же, довольно! Прежде чем уехать примите от меня, пожалуйста, на память этот медальон. Пусть он будет вам там оберегом! – с этими словами Юлия сняла с шеи медальон. – Расстегните воротник: я надену.
Рандмир расстегнул воротник и наклонил голову. Принцесса надела на него свой медальон:
- А теперь прощайте! И лучше вовсе меня позабудьте! Я, может, и не стою того, чтобы вы меня помнили! Прощайте, капитан! Храни вас Бог! И спасибо, что скрасили несколько дней моей жизни! Прощайте! – и Юлия скрылась за деревьями.
Рандмир постоял несколько мгновений, глядя ей вслед, вскочил в седло и пустил коня рысцой туда, где не переставали греметь пушки.
И потекли долгие и унылые дни. Что-то неотступно тревожило принцессу, что-то случилось с ней. Часто приходила она в те места, где встречалась с Рандмиром, вспоминая эти встречи до последней секунды, всё чаще уходила она одна, оставив своих гостей, всё реже проявлялся в ней прежний кураж. Какая-то тоска снедала Юлию, тоска, которой не могла она найти объяснение. Единственный раз радовалась она, узнав, что ненавистный ей Вредич, решив снискать себе лавры полководца, уезжает на войну…
Однажды вечером Юлия пришла к Исидину пруду. На большом валуне перед ним сидела русалка и расчёсывала волосы. Исида ничуть не изменилась по сравнению с портретом и смотрелась лишь на несколько лет старше Юлии. Только улыбалась она грустно, и даже тогда уголки губ её оставались скорбно опущенными.
- Здравствуй, бабушка, - немного удивлённо сказала принцесса.
- Здравствуй, внучка, - отвечала русалка простуженным голосом. – Ну, и что приключилось с тобой? Почто ходишь ты печальной и пасмурной? Что с тобою, милая?
- Не знаю, бабушка.
- Не знаешь? Ой ли?
- Что ты имеешь ввиду?
- Ты любишь этого человека, офицера, с которым ты была здесь!
- Ты сошла с ума! Я не могу любить никого! И ты это знаешь!
- Одна птичка в сказке летела к другой и кричала: я не могу летать! Ты теперь очень напоминаешь её, Юлия.
- Глупости всё! – вспыхнула принцесса.
- Кто знает! – русалка взмахнула хвостом и исчезла в пруду.
Вернувшись во дворец, принцесса застала там необычайный переполох.
- Что стряслось? – обратилась она к первому встречному офицеру.
- Вредич армию погубил… - вымолвил офицер.
- Объясните толком, сударь!
- Ваше Высочество, полковник Вредич завёл свой полк в окружение. Сам он сбежал. Основные наши силы стали отступать, а их отход героически прикрывал капитан Рандмир со своим отрядом.
- Капитан Рандмир вы сказали?!
- Так точно!
- И что же с ним стало?
- Весь его отряд погиб, но сам он, кажется, попал в плен.
- Где это случилось?
- Деревня Свервут, западнее Гроссвита…
У принцессы потемнело в глазах. Плен! Но живой же… Но ведь в плену его могут подвергать пыткам, могут убить. Эта мысль привела Юлию в ужас. Нет, нельзя сидеть сложа руки! Спасти его, во что бы то ни стало!
Ночью принцесса переоделась в мужское платье, такое же, какое было на ней во время их конной прогулки, только чёрное, выбралась из окна в сад, пробралась в конюшню и уже верхом на своём любимом коне Барсе покинула родимое гнездо. Но, прежде чем ехать в далёкий Свервут, Юлия отправилась в лес, названный в честь её прадеда Инвгаревым, к живущей там вещунье Весте.
Весту нашла она сидящей на опушке леса, раскачивающейся из стороны в сторону и неподвижным взором глядящей на луну.
- Что, милая, приключилось что? – спросила вещунья, не сводя глаз с луны.
- Видать, ведьма, чары твои силу утратили! Полюбила я!
- Вижу, что полюбила.
- И это всё, что ты можешь сказать?
- Ведь ты сама хотела того. Зачем же теперь ропщешь? Чары мои крепки. Да видать любовь-то сильнее и чар моих оказалась. И камень сумела обратить в сердце!
- Выходит, пророчество сбудется?
- На всё свои чудеса бывают…
- Всё равно! Пусть я погибну, но ему пропасть не дам! – решила Веста.
- Да… Воистину любишь ты. И такая любовь не то, что камень в сердце, но мертвеца в живого, обратить может. И никакие чары тут не помогут. Здесь вы, люди, сами решать должны… Ты и решила!
- Прощай, вещунья! Навряд ли вновь увидимся! – сказала Юлия и ускакала.
- Увидимся, милая… Наши-то дорожки переплетённые… - вздохнула Веста.
О случившемся в маленькой деревеньке Свермут сохранилась цыганская легенда. В те дни табор стоял как раз в нескольких верстах от той деревни. Однажды глухой, лунной ночью из леса выскочила большая чёрная кошка. С силой ударилась она о земь, и на месте том возникло пламя, от которого искры полетели в разные стороны. Через мгновение оно угасло, и взору изумлённых цыган предстала молодая, прекрасная девушка, облачённая в мужское платье.
- Оборотень… - пронеслось по табору.
Навстречу девушке вышел сам Барон – старый, видавший виды цыган. Пришелица поклонилась ему и сказала:
- Дозволь мне пожить среди вас три дня и три ночи!
- Что же, живи, коли не со злом пришла. У дочери моей Горюнэ поживи.
- А не продашь ли ты мне двух лошадей? Я щедро заплачу тебе!
- Продал бы, когда были б. А теперь лишь одну имею.
- Продай!
- А сколько дашь за неё?
- Столько, - девушка протянула Барону огромный перстень с самоцветными каменьями.
- Бери лошадь! – кивнул Барон.
А на другой день пришелица сказала Горюнэ:
- Слушай, Горюнэ, ты должна помочь мне!
- А что же я получу за то? – спросила цыганка.
На это дева-оборотень сняла с шеи великолепное колье, переливающееся всеми цветами радуги:
- Оно будет твоим, ежели в эти три дня будешь служить мне верой и правдой.
- За такую роскошь можно и душу продать, госпожа!
- Тогда слушай: сперва достань мне платье цыганское, в котором могла бы пройти я в деревню…
На другой день в Свервуте появилась прекрасная цыганка, с любопытством разглядывавшая деревенские лавки, покупавшая какие-то безделушки, гадавшая по руке всем желающим. Одному солдату сказала она:
- Вижу казённый дом у тебя…
- Так что ж? Я ведь тутошнюю тюрьму охраняю.
- Да разве в этой деревне и тюрьма есть?
- А как же! Вон, постройку тот видишь? – солдат махнул рукой. - Это и есть тюрьма! И скажу тебе, хуже места нет. Там ночью чудовищный холод, а днём нестерпимая жара. Там нет окон, и свет едва просачивается, а ещё там сыро, и крысы!
- Страсти какие рассказываешь ты, сударь! И что ж, содержится у вас там кто? Небось, только для страха и держите!
- Зачем для страха? Там у нас теперь пленный… При недавнем бое взяли одного капитана. Он прикрывал отход главных неприятельских сил. Но это, - солдат понизил голос, - военная тайна!
- Нужны-то мне твои тайны! Ты скажи мне лучше, милый, нельзя ли купить у вас коня?
- Откуда! Кони у нас все на строгом счету. Правда, есть один… Да он бешеный! Необъезженный конь, лютый! Никого и близко не подпускает к себе. Хотя, говорят, вы цыгане над лошадьми власть имеете… Коли шибко нужно, попробуй! Мы его всё равно на убой определили. Если заворожишь его, даром твой будет!
- Веди! – кивнула цыганка.
Неуклюжий и сонный конюх неохотно отварил ей дверь:
- Зря стараешься, красотка! Наш Бестия никому в руки не дастся. Ещё, чего доброго, угробит тебя. Жаль будет тебя, этакую молодую да красивую, - конюх противно ухмыльнулся.
- Не твоя печаль моя молодость, - фыркнула красавица и вошла в стойло.
Прошло несколько минут, и она вышла, ведя под уздцы серого скакуна. Потрепав его по морде и пристально заглянув в глаза, цыганка вскочила ему на спину. Конь заржал и поднялся на дыбы, стараясь скинуть всадницу, но та так крепко вцепилась в его гриву, что, в конце концов, Бестия подчинился ей. Цыганка чуть тронула его бока босыми пятками, и конь покорно пронёс её по кругу перед глазами изумлённых зрителей. Соскочив на землю, она обвела всех победным взором:
- Ну, что, отдаете коня?
- Бери, - махнул рукой конюх.
- Бери! – согласился подоспевший комендант. – А скажи, красавица, не окажешь ли ты нам всем услугу? Сегодня мы отмечаем очередную победу наших войск. Ты бы пришла на наш праздник да спела нам, да сплясала. Ваша сестра на то горазда! Можешь и ещё кого из табора захватить.
- Захватить не обещаю, - улыбнулась цыганка. – А сама приду! – и, вновь вскочив на коня, она покинула деревню.
- Сильна девка! – покачал головой конюх. – Ведь прямо заворожила зверя! Чудеса!
Рандмир сидел на земле, глядя на узкую полоску света, пробивающуюся сквозь щель. От дневной духоты голова гудела. Во рту всё пересохло от жажды, но воды не было… От голода и долгих ночей без сна, от боли открывшейся раны, капитан ослабел, исхудал и побледнел. Но ещё страшнее физической боли было не ослабляемое ничем чувство позора, позора от сокрушительного поражения в последнем бою, хотя себя капитан не мог упрекнуть ни в чём: он стоял до конца – разве, может быть, следовало не допустить пленения, а погибнуть… Погибнув, не знал бы он теперь этого стыда! И единственным облегчением перед измученным взором Рандмира все эти дни, словно сон наяву, проплывали картины его кратких встреч с принцессой Юлией… В забытьи шептал он её имя и слабо улыбался, когда перед ним возникал её прекрасный образ. Внезапно где-то совсем близко услышал он заливистую песню:
Давайте оставимте в тайне
Ту встречу, что нам послал Бог,
И тихую грусть расставанья,
И мой беззастенчивый вздох!
Ах, если бы уметь любить!
Кто любит, тот уж не свободен…
Но тот не заслужил и жить,
Кому такой удел угоден!
Давайте оставим в секрете
И тот самый радостный миг,
И письма пером на манжете,
И вырванный из груди крик.
Ах, если бы уметь любить!
Таланта выше нет в природе!
Я б маяком могла светить
Тебе во тьме и непогоде!
Давайте оставим загадкой
Потомкам, что было в те дни,
Как вынем из книги закладку,
Чтоб не прочитали они!
Ах, если бы уметь любить…
Иное, право, всё не страшно.
И можно голову сложить
За право полюбить однажды!
Песня была капитану незнакома, но голос! Это был Её голос! Тот самый, звенящий и чистый, как ручей, каким пела она ему тогда, в Белой Зале. «Нет, этого быть не может! – подумал Рандмир. – Это бред! Наверно, от слабости… - он с трудом поднялся на ноги и стал напряжённо вслушиваться в тишину. – Опять! Юлия – здесь? Но как это может быть? Господи, что она делает здесь? Во вражеском лагере? Ведь это же так опасно! Сумасшедшая! Она же погубит себя! А, может, я всё-таки брежу? Ах, если б так!»
Внезапно в деревне раздались громкие крики: «Пожар! Пожар! Спасайтесь!» Сквозь щель в стене Рандмир разглядел сполохи пламени, окрасившие чёрное ночное небо.
Засов щёлкнул, и дверь тюрьмы распахнулась. На пороге стояла цыганка, но даже в этом платье капитан узнал Юлию.
- Вы?!.. – вымолвил он только.
- А кого вы ждали?
- Но зачем вы здесь?! Вы сошли с ума!
- А как вы полагаете, капитан, зачем я здесь? Зачем я, благородная принцесса, сбежала из дома, преодолела сотни вёрст, под видом простой цыганки пробралась сюда и теперь стою перед вами?!
- Я боюсь вызвать ваш гнев своим предположением…
- Говорите!
- Юлия… Вы меня любите! Ведь так?
- Что? – принцесса вздрогнула. – Да как вы смеете предполагать такое?! Да кто вы такой, чтобы я вас любила?! Я просто пожалела вас… Я хочу вас спасти! И давайте оставим эти глупости! Или вы хотите, чтобы нас задержали? Лошади ждут нас. Бежим!
Вся деревня была объята огнём, когда беглецы вскочили на коней и поскакали прочь, на север.
- Это вы подожгли деревню? – спросил Рандмир.
- Нет. Это сделала одна цыганка по моей просьбе…
Занятые тушением огня, стражники не ринулись преследовать беглецов, однако, несколько одиноких выстрелов всё же прозвучало им вслед.
Юлия вдруг почувствовала, как что-то прожгло её грудь, и тотчас померк в её очах свет. Она бы непременно упала с лошади, но Рандмир успел подхватить её и уложить на траву.
- Юлия! – испуганно позвал он. – Юлия, что с вами?! Очнитесь, Юлия! Юлия!!!
- Сердце, - мертвеющими губами вымолвила Юлия как-то почти радостно. – Сердце! Вот, и сбылось пророчество…
- Нет, Юлия, нет! Вы не можете так уйти! Не оставляйте меня, Юлия! Ведь я погибну без вас! – Рандмир не чувствовал, как по щекам его катились слёзы, но принцесса заметила их:
- О, прошу вас, не надо! Не плачьте! Я этого не стою… Я всего-навсего любила вас… - голос принцессы прервался, и широко распахнутые глаза замерли, устремлённые в небеса.
- Юлия!!!! – взвыл Рандмир отчаянно, но принцесса уже не слышала его…
Много сотен лет в лесу жила в гуще Инвгарева леса вещунья Веста. Не было во всём мире тайны, которой не разгадала бы она, ничего, чтобы она не знала, и не было ни единого чувства, которое сумело бы проникнуть, поколебать её душу. Скучно порой было вещунье, и давно бы пора ложиться ей в землю, да та не принимала её, отвечая: «Во мне и так камней довольно!» Ветры и время иссушили Весту, и сделалась она похожей на живую мумию, длинную, худую, с жёлтой, растрескавшейся кожей и белыми, как снег, волосами. Но силы и поныне не оставляли вещунью, и каждое утро выходила она из своей землянки и часами без устали блуждала по лесу, а бессонными ночами сидела на опушки и смотрела на луну.
Последние дни старая вещунья целыми днями просиживала на пне, подле дороги, словно ожидая чего-то. Она сидела, укутавшись в плащ и опираясь на посох, раскачивалась из стороны в сторону и тихо напевала глухим, похожим на шелест листвы, голосом:
И розы взойдут в январе,
И хлынет из камня ручей,
Замки отомкнуться дверей
Без шпилек и ржавых ключей,
И страус взлетит в небеса,
И волк станет яблоко грызть,
И стрелка замрёт на часах
На миг, что кажется жизнь.
И солнце уйдёт на восток,
И можно найти в эту ночь
И папоротника цветок,
И камень в руках истолочь,
И аист вернётся зимой,
А в августе алый снегирь,
И осень повеет весной,
И садом вдруг станет пустырь.
И будет немой говорить,
Прозреет с зарёю слепой,
И сможет тогда полюбить
И камень в груди ледяной.
Не надо чудес отвергать,
Не надо бояться любви.
Вещунье нельзя угадать,
Что сделает сила Любви!
Ещё издали увидала она медленно бредущего коня, верхом на котором сидел согбенный измученный офицер. Мундир его был изорван, а лицо измучено и бледно. Правой рукой он придерживал неподвижную молодую девушку…
Старуха поднялась ему навстречу.
- Что ж, Рандмир, погубил ты мою работу? – усмехнулась она.
Капитан спешился, осторожно положил перед вещуньей принцессу, а сам опустился на колени и вымолвил хрипло:
- Спаси её, ведьма! Или вырви моё сердце!
- Люди, люди… Вечно-то у вас страсти, вечно вы беспокойны… Возьми-ка мой плащ и посох и следуй за мной! – велела вещунья, сбросив накидку с плеч и швырнув на землю свою палку. Затем она легко подняла Юлию на руки и ринулась в чащу.
Дойдя до землянки, Веста бросила через плечо Рандмиру:
- Жди здесь. Понадобишься – позову! – и исчезла в своём подземелье.
Рандмир опустился на землю и зажал руками уши, в которых вот уже сутки стоял оглушающий звон. Через некоторое время вещунья вновь возникла перед ним и, надевая плащ, сказала:
- Ступай!
- Она жива?!
- Ну, милый, я всё-таки кое-что ещё умею… Я вернула ей её настоящее сердце. Все эти годы оно хранилось у меня. Очень большое сердце, горячее! Этакого сердце на весь мир хватило бы, а достанется оно тебе… - старуха подняла свой посох и побрела в лес, раскачиваясь и бормоча что-то.
Рандмир спустился в землянку. Там, в озарении свечей, на узкой кушетке лежала принцесса. Она была ещё слаба, но, увидев капитана, улыбнулась ему. Рандмир опустился перед ней на колени и стал целовать её нежную руку. Юлия провела рукой по его густым, светлым волосам:
- Теперь вы мой, мой навеки! И знайте, никогда больше я не отпущу вас от себя! Так и запомните! Никуда! Ни на шаг!
- Я буду счастлив, если вы исполните свою угрозу! – прошептал Рандмир.
- Я тебя позову тихо-тихо…
- Я услышу за тысячу вёрст!
Как бы не было горько и лихо…
- Крепок между сердец наших мост!
Я тебя от напастей укрою!
- Я тебя буду свято беречь,
Ибо сердце твоё – золотое!
- Ты зажёг в нем три тысячи свеч!
Ты сожми мою руку покрепче.
Я теперь глаз с тебя не спущу!
- Я с тобою останусь навечно!
- Никуда тебя не отпущу!
- Мне приснилось когда-то однажды…
- Этот сон мне привиделся вновь!
- Только сны перестали быть важны…
- Я шепну лишь: Мерси за любовь!
21.08.05