Я гулял по вечернему парку. Тучи ровным размытым покрывалом закрыли небо. Изредка падали капли дождя. У меня был с собою зонт, но я не стал его раскрывать. Остановился возле скамьи и присел. Поверхность была сухой, и даже теплой. Стояла тишина. Деревья замерли в испуге, и только кое-где облетала желтая листва.
Вчера в парк заглянул ураган. Над городом сошлись две грозы, и вихрь, словно вырвавшийся на свободу после долгого плена, злой демон бушевал и неистовствовал в безумном упоенье. Он рвал кроны тополей и берез, и те скрипели - не скрипели, а кричали от боли и страха, судорожно цепляясь корнями за землю. Но ветер был сильнее. Он с корнем вырывал из земли молодь, старые же, крепкие стволы обламывал возле основания. Одиночные, стоявшие на открытых местах деревья погибли все.
На следующий день по городу, как тела убитых - лежащие стволы. В местах повреждений, там где отставала кора, выступивший сок окислялся, краснел, и это было странно - будто раны кровоточили на месте открытых переломов.
«Деревья - они как люди», - подумал я тогда.
И вот сейчас, в вечернем парке тишина. Упавшие деревья лежат. Их участь ясна - забытье, смерть, тлен. Они молчат. Они свое уже сказали и теперь молчат, не понять, то ли живы они, то ли мертвы. Устоявшие в буре, тоже молчат. Они напуганы вчерашним шквалом. У них шок. Они в депрессии. И нет сил радоваться тому, что остались живы, и слишком велика любовь к самому себе, чтобы оплакивать павших.
Вчера деревья увидели смерть. И только пожелтевшие за ночь листья, как поседевшие волосы, падают тихо в зеленую траву вечернего парка.