Я шел вслед за учителем. Несмотря на то, что была ночь на Смоленском было полно народу. Мы шли по узким тропкам мимо старых склепов и покорёженных надгробий.
Наконец мы зашли на самую заброшенную часть кладбища. Кроны деревьев смыкались у нас над головами зелёный потолок полностью закрывал звёздное небо.
Дул холодный ветер, от которого не спасал даже балахон с капюшоном из толстой ткани.
Я с трудом поспевал за учителем, который шел вперёд широкими шагами.
Но спустя десять минут он заметно снизил скорость.
Я с трудом различал его силуэт в кромешной тьме. С каждой минутой он шел всё медленнее. Он передвигался медленными шагами, и его балахон с тихим шуршанием волочился по земле.
В мою душу закралось сомнение… и в эту секунду в моей голове появилась мысль – развернуться и пойти прочь. Но я не мог оторвать глаз от силуэта учителя, ели различимый в темноте силуэт.. словно тень, моя тень за которой я шел.
Тень медленно плыла в пространстве и я как зачарованный шел за ней. Ноги сами несли меня вперёд.
И вдруг внезапно, словно молния в ночи учитель свернул в сторону ускорил шаг. Я бежал за ним наугад.
И тут перед своим лицом я увидел руку. Учитель жестом приказал мне остановиться.
Учитель снял с плеча сумку и положил её на землю, открыл сумку. Наконец зажег свет. На земле рядом с сумкой стояла стеклянная банка, в которой горела свеча.
Учитель достал ещё несколько небольших баночек со свечами внутри.
Четыре свечи с трудом освещали пространство вокруг. Казалось что темнота ночи хотела поглотить маленькие огоньки.
Почти минуту учитель неподвижно сидел на земле. Свет от свечей освещал его лицо. У учителя было узкое лицо с заострёнными чертами лица. Порой казалось что он переставал дышать и тогда появлялось ощущение, что передо мной мертвец. Тусклый свет делал его бледно-серое лицо ещё более зловещим.
Я боялся смотреть ему в глаза, его черные глаза казалось поглощали свет.
Он снова открыл сумку и достал оттуда какую-то флягу. Открутил крышку и передал флягу мне. «Выпей», - сказал он. Я повиновался и одним глотком осушил флягу.
- Пойдём, - сказал он и сделал десять шагов в сторону. Я пошел за ним и только тут заметил в нескольких шагах от себя дыру в земле.
Учитель сел на край могилы, посмотрел на меня а затем вновь на могилу. Я повиновался и спрыгнул в двухметровую яму. За несколько лет я привык к ночным прогулкам по кладбищам.
В могиле лежал открытый гроб. Стоя в двухметровой яме я оглянулся и посмотрел на учителя. В ответ на мой взгляд он кивнул. Одну секунду я колебался, но все-таки лёг в гроб. Я лежал в открытом гробу и снизу-вверх смотрел на учителя, он отошел от могилы и через несколько секунд вернулся. Его высокий силуэт стоял у края могилы, в одной руке он держал лопату а в другой молоток. Его черные глаза…
Вдруг он спрыгнул в могилу и встал рядом с гробом. Я закрыл глаза, вокруг только темнота. Деревянная стена в двадцати сантиметрах от моего лица.
…ещё удар – глухой стук… шесть серий ударов. И на несколько секунд наступила тишина. Вдруг меня охватила паника, я бешено забил кулаками по крышке гроба.
Моё сердце забилось ещё сильнее. Всё только начиналось. Звук – словно дождь стучит по крыше. На крышку гроба летела земля. Этот стук продолжался почти десять минут. Он становился всё тише и превратился в тихое шуршание.
Казалось что гроб стал ещё меньше, стенки давили на меня.
Я с силой бился о стенки гроба. Но силы покинули меня. Я успокоился, хотя правильнее был бы сказать – отчаялся. Я смотрел в «потолок» и старался не шевелиться, чтобы сэкономить кислород.
Перед моими глазами начали плясать синие, желтые и красные огни. Я закрыл глаза, и вспышки света исчезли. Открыл глаза и передо мной вновь поплыли огни, из чего я сделал вывод – что это не просто плод моего воображения.
Вспышки света сливались в причудливые и порой пугающие узоры… Затем шепот. Тихий, ели слышный шепот.
Всё это продолжалось около десяти минут, хотя лёжа в гробу довольно сложно судить о времени. Постепенно вспышки света становились всё бледнее.
Голоса тоже стали затихать. И эти голоса пугали меня, я постарался прислушаться. Казалось, что они говорят на разных языках.
Но к счастью, со временем голоса становились всё тише, а затем и вовсе наступила гробовая тишина.
Казалось, что тишина длилась целую вечность.
Я лежал в гробу не шевелясь. Я сложил руки на груди, мои глаза были открыты и я невидящим взглядом смотрел в темноту. Я совсем потерял счёт времени, я точно не знаю сколько времени я повёл лёжа в гробу.
Я решил закрыть глаза и поспать. И тут я понял, что моё тело меня не слушается. Я ещё раз попытался закрыть глаза. Но мои веки даже не дрогнули.
Я попытался пошевелить руками, но тело не слушалось меня.
Примерно на минуту я перестал делать попытки пошевелиться. И только тут я понял – что у меня пропало дыхание.
И только тут я понял, что за зелье я выпил. И я понял смысл ритуала посвящения – смысл не в том, чтобы целый день биться в гробу, а в том, чтобы почувствовать что такое смерть.
Я был парализован, моё сердце не билось. Но душа не ушла из тела, Я продолжал чувствовать запах земли и лака, чувствовал холод вокруг себя, холод своего тела, и слышал полную тишину.
Но оказалось, что моя «кома» - лишь начало. По моим расчётам прошло ещё полчаса. И тут я почувствовал что кроме запаха лака появился ещё один запах – отвратительный запах гниения. Я даже не мог закрыть нос, чтобы не чувствовать этот запах.
А спустя минуту запах усилился и я почувствовал какое-то движение, казалось, что, что то маленькое бегает по моему телу. Спустя минуту я понял, что это не просто кажется. Какие-то маленькие насекомые или жуки бегали по мне, заползали под одежду. Но щекотка переросла в сильную боль, десятки маленьких жвал терзали моё тело, и я даже не мог закричать от боли.
Я не могу сказать сколько времени всё это продолжалось, но я с нетерпением ждал конца, ждал когда они сожрут меня, потому, что я больше не мог терпеть эту боль.
И вдруг я снова попытался пошевелиться, я хотел вскочить и проломить гроб и вырваться на свободу. Медленная мучительная боль, боль внутри меня.
…крик. Я точно помню что я закричал.
Я стоял, наполовину закопанный в землю. В нескольких метрах от меня на земле сидел учитель погруженный в транс.
Боль исчезла. Исчезло волнение и страх, но я не испытывал радости от своего освобождения. Исчезло всё