III
Cобор святого Витта - предшественник Парижской Notre-Dame устремлял в сумеречное небо свои потемневшие от времени и от этого еще более величественные оба шпиля, окруженные у основания круговоротом башенок, шпилей, переходов, балюстрад, и охраняемый вечными химерами.
Внутри собора позолота алтаря и светлый мрамор святых чередовался цветным кружевом готических витражей. Сразу за собором тянулась “злата уличка”. Ее название сохранилось со времен средневековья от населявших ее золотых дел мастеров. Вдоль улицы тянулись в два ряда одноэтажные разноцветные домики с крошечными мансардами и резными засовами. Деревянные входные двери были украшены смотровыми отверстиями, вырезанными то в виде сердечка, то виде какой-либо геометрической фигуры.
Игорь рассказывал Милене все, что он знал из истории Праги, начиная с одиннадцатого века и вел по знакомым улочкам пока не устали.
В небольшой гостинице, куда они зашли перекусить было мало посетителей. Игорь взял шпекачки, салат, пиво, сок. Потом заказал еще и мороженное. Милена рассказывала о себе, о своей жизни, о Йозефе. Игорь внимательно ее слушал, иногда задавал вопросы, если что-то ее смущало. Потом взял еще пиво.
Постепенно хмелея, после ее рассказа стал говорить о себе, о своем доме, далеко отсюда, где вообще другая страна. И ему давно уже хотелось поехать туда, посмотреть родные места, обнять близких. Но только он не знает когда сможет это сделать и сможет ли когда-нибудь. Дороги домой пока не было. И вообще был ли у него дом. В последнее время он стал в этом сомневаться. Он жил в Праге. И город становился его домом. А когда он уедет не знает, может быть завтра, может быть через несколько лет. Он просто делает свою работу. И только неистребимая память все эти годы обостряла дорогие воспоминания, вызывая иногда сожаления. Тогда он призывал на помощь дзен-буддисткие изречения о всеобщем изменении и каждомоментной суете. Иногда он думал о том сколько же таких как он раскидано по земле и каждый делает свое дело.
Милена слушала и смотрела, смотрела и понимала что этот человек, сидящий рядом становиться отчего-то ближе и понятнее. Понятно его одиночество, тоска, хотя внешне он такой спокойный и уверенный в себе. А на деле вот как все обернулось.
Она нужна была ему, именно она, хрупкая, тонкая, светлая. Ей вдруг захотелось, чтобы именно он шептал все ласковые слова, обнимал, гладил, смотрел в глаза и держал ее руки в своих.
Он смотрел на нее и молчал, потому что никто во всем мире не ждал его, кроме той далекой, пожилой и уставшей женщины.
Он молчал и Милена понимала это молчание, и у нее обмирало и падало куда-то вниз сердце.
Игорь взял ее руки и прижал ладонями к своим губам. Она не убирала рук и гладила его по щеке. Но хмель все больше забирал его и голова его клонилась все ниже к столику. Милена обняла его плечи и заплакала. Он почувствовал на спине ее горячие слезы и слышал шепот:
- Игорь, милый, не надо больше. Милый мой, не надо.
А он только тряс головой из стороны в сторону и ничего не говорил. Взяв у него из бумажника немного крон Милена расплатилась и они вышли на улицу. Ночной холод отрезвил его и он теперь шагал тверже, хотя Милена и поддерживала его. Ниже его на две головы, худощавая она подпирала его как жердочка и шла, стараясь попасть с ним в ногу. Шептала взволнованно и ласково:
- Милый мой, милый...
У недействующего фонтана остановились. Игорь зачерпнул воды и плеснул себе в лицо, окончательно освежившись. Склонился к ней и чуть слышно сказал: “Прости”. И губы их слились в поцелуе, так перехватило дыхание.
- Милый, я только тебя и ждала...
- Любимая...
- Я с тобой, любимый.
- Ты моя...
...Солнечный луч скользнул через щель в занавески. Игорь проснулся и, вставая с постели коснулся ее рук, лежащих у него на подушке, а сама Милена, сонная сидела у кровати. Заслышав скрип, она открыла глаза и посмотрела на Игоря.
Поправив, окрашенные рассветом в золотистый цвет, сказала отвечая на немой вопрос:
- Ты стонал ночью. Вот я и обняла твою голову, ты снова и заснул.
Она смущенно улыбнулась и отвернулась к окну.
Он подсел к ней, прижал к груди и поцеловал долгим бережным поцелуем нежную белизну шеи, которая виднелась из-под сбившегося воротника рубашки.
Они позавтракали по пути.
- У тебя когда отпуск? - покончив с омлетом, спросил Игорь.
- Через две недели.
- У меня тоже будет через две недели поездка по делам, по Чехии, Моравии. Мы можем поехать вместе. На моей машине.
Он не смог сдержать улыбку, видя как порозовело от радости ее лицо и поцеловал в горячий лоб.
Через две недели они выехали из Праги через западные ворота. Серый “пежо” вместил все и даже осталось немного места для одеял. За время поездки они объездили всю Чехию с севера на юг, с запада на восток.
С утра Игорь отправлялся по делам в городе по маршруту их путешествия, а потом у них оставалось немало времени для того, чтобы осмотреть окрестности. Милена и не знала, что в Чехии есть так много красивых мест. И они вдвоем наслаждались этой возможностью.
Средневековая готика Замка Карлштейн, одиноко и сурово возвышающегося на покрытых лесом скальных выступах. Мощная церковная башня, королевский двор, внутренние постройки: все обнесено крепостной стеной с угловыми смотровыми башнями, повторяющими изгибы возвышенности.
Конепруские лазни - карстовые пещеры семидесятиметровой глубины. Там же, в начале века была обнаружена мастерская местных фальшивомонетчиков, причудливые лабиринты пещер. Наросты сталактитов и сталагмитов, принявших форму растений, розеток, трубок, музыкальных инструментов. Подземные озера. Марианские лазни, Чешский Крумлов - свидетель гусистких войн, чей собор св. Витта возвышается над городом, запечатлев в своем фасаде манеры работы флорентийских мастеров, обширные коллекции доспехов, самые древние из которых датируются тринадцатым веком; стрельчатые переходы; комнаты и мебель, отделанные темным дубом и ольхой, березой и липой; рельефные и потому очень живые росписи в маскарадном зале, “Суд Париса”, китайский фарфор, итальянская живопись.
Отсекая город от замка, течет быстрая Влтава. Это уже Глубока-над-Влтавой; замок Конепишта, зимний сад под стеклянным абажуром, Искусные барельефы, вырезанные из темного дерева; стрельчатые с разноцветной мозаикой витражи; низкие, мало пропускающие свет окна в угловых западных башнях, из которых ясную погоду видна соседняя Австрия. Пивоваренный Пльзень; живописные Чешские Будуевицы; оживленное перекрестье дорог Карловых Вар. Особенно запомнилась ночевка под Пльзенью.
Тихий лес. Земля погребена под толстым слоем опавшей и пожухшей листвы и много-много ягод. Сначала собирали чернику. Когда стемнело все вокруг зазвенело от прилетевшего роя комаров. Небольшой костер дымил и освещал бревенчатые выступы кладки островерхого домика кемпинга, где они Игорь с Миленой остановился на ночь. Милена сидит, пожав под себя ноги и положив голову к Игорю на колени. Он рассказывает ей о Дон Кихоте. После минутного молчания он сказал, поглаживая ее светлые волосы:
- Ты знаешь, я могу скоро уехать.
- Надолго? - не понимая, Милена повернулась к нему лицом.
- Новая работа и это может быть надолго,- он махнул рукой на север. Он перестал гладить ее голову. Милена приподняла голову, вглядываясь в его лицо. На глазах готовы выступить слезы.
- Ты хочешь меня оставить?
- Я не могу взять тебя с собой.
Голос ее уже дрожит от всхлипываний.
- Но ты дашь о себя знать.
- Да. И знай, я люблю тебя.
Милена уже не может говорить. И в горле стоит комок.
Игорь снова положил ее голову к себе на колени и гладил волосы пока тело вздрагивало от рыданий. Спустя некоторое время, которое они провели в молчании, она затихла и незаметно уснула. Он перенес ее наверх по скрипучей лестнице, пахнущей как и весь домик свежесрубленной сосной и положил в постель. А сам лег, не раздеваясь рядом, потому что Милена во сне обняла его руку, словно это был младенец и больше не выпускала. Он так всю ночь и пролежал рядом, любуясь ее лицом и стараясь не разбудить во сне.
... Вскоре после возвращения в Прагу, в один из вечером к нему на квартиру пришли двое. Было сказано, что ему надо уезжать. Все, что ему надо будет - в приготовленном для него багаже. В переданном пакете было новое удостоверение личности и билет на поезд. Быстро собрал чемодан и через час все втроем были на вокзале.
Легкий кивок головы на прощание через оконное стекло вагона, и Прага стала удаляться все дальше и дальше с перестуком колес. А Милена в это время с ужасом вслушивалась в чужое биение своего сердца. Ей хотелось идти куда-то без оглядки, закричать на весь свет, чтобы остановить время. Неизъяснимая тоска сжимала и бросала грудь вверх-вниз. Неотступная боль терзала виски. И только в глубине сознания слабой искрой утешения, а может быть и надежды бились те слова, что могли принести покой: “Все будет, будет, будет...”.
... Мысли Игоря были далеко впереди, опережая пространство. Радостное чувство перемешивалось с горечью неожиданной разлуки, пусть даже предупрежденной. Он засунул руку во внутренний карман пиджака и в руке блеснули два отрезка твердой бумаги, на которых мелким шрифтом было напечатано: “Костел св. Якуба. Органный концерт”
Красногорск, 1989 год