II
... Прошла зима, затем еще одна зима и еще одна. Итак целых семь зим. Милена, закончив институт, осталась на кафедре. Жила с Йозефом, у него. Йозеф теперь работа в метро, сутки через трое.
В Праге бушевала весна с ее завораживающими ароматами густой зелени, ярким солнцем и пестрым водоворотом легкой по-летнему одеждой прохожих.
В обеденный перерыв Милена стояла у окна четвертого этажа главного корпуса. Могучий клен со двора уже дотянулся своей кроной до подоконника.
- Пани Милена, - голос мужчины раздался совсем рядом. Она, погруженная в свои размышления сразу его и не заметила.
- Да, я,- Милена обернулась и увидела мужчину, его глаза, спокойно и внимательно изучающие ее.
- Добрый день. Я - Игорь.
И тут она вспомнила, что часто встречала этого мужчину в коридорах их здания и они всегда доброжелательно раскланивались друг с другом. Но знакомы они не были.
Он объяснил, что давно наблюдал сегодня за ней у окна и решил подойти познакомиться. Они рассмеялись и знакомство состоялось.
- Милена, я приглашаю тебя в костел св. Якуба.
- Ой, я знаю там сейчас идут органные концерты.
- Да, и на органе в этом костеле играл Моцарт, когда был проездом в Праге. Решено?
Милена подумала немного. Все таки как-то стремительно для первого раза. Но внешность Игоря располагала, и здесь в этих стенах, по мнению Милены, что-то роднило. И она согласилась.
- Тогда в четыре, возле автобусной остановки.
В четыре они были на автобусной остановке, а в пять уже бежали через Малостранскую площадь к улице Якубской. Едва успев купит билет, Игорь ввел Милену в костел. Там уже было много народу и скамьи были заняты. Многие сидели на каменном полу, подстелив только газету.
Игорь и Милена сели рядом на каменных плитах, прижатые друг к другу. И сразу, над их головами, внезапно грянул мощным потоком орган. Звуки заполнили все пространство, сменяя друг друга, сливаясь с новым обрушивающимся сверху новым потоком, полным то затаенного спокойствия, то снова взрываясь бурей. И ликующее сердце устремлялось за этим потоком, удерживающим людей в напряженном оцепенении и ожидании.
Затем одинокая и усталая скрипка стала жаловаться на вечный мрак и несправедливость мироздания. И высокий женский голос вторил скрипке. Звуки этого голоса были похожи на растекающийся утренний туман.
И сама женщина, вся в белом, казалось парила под куполом. Необъяснимая тоска легла на грудь и казалось, что не будет выхода из этого замкнутого мира холодных звуков. И это колдовское очарование длилось очень долго. А в финале концерта опять грянул орган. На этот раз бетховенское, сжигающее дотла, сокрушающее неистовство самых необратимых и светлых сил низвергалось в кружащейся водоворот вокруг. Сила музыки была столь велика, что вливала часть своей огненной стихии и в человеческие души, наполняя их силой и отвагой. И на таких вот непокоренных звуках, музыка, непокоренная, стихла...
Когда они наконец выбрались из костела Игорь сказал: “Хорошо”. Она в ответ только благодарно пошевелила своими пальцами в его руке. По этому ли жесту, по блестевшим глазам ли можно было догадаться, бросив пытливый взгляд на эту пару, что зарождалось новое чувство, пока еще полное неясных намеков, скрытых и быстрых взглядов, улыбок, разговоров, становившихся осознанной потребностью и выросшего из взаимной симпатии.
Все болеют одинаково и симптомы все те же, и диагноз ставит доктор-Природа один и тот же.
Они поехали в Градчаны, через Карлов мост, через старый город. Поднялись по лестнице к Дворцу. С этой высокой точки была видна вся Прага, золотистые блики заходящего солнца на реке, красные огоньки в окнах домов под черепицей островерхих крыш, так плотно прилегающих друг к другу, что сверху не были видны улочки меду ними. На площади перед Дворцом каждый час шла смена караула. Во Дворце на нижних этажах горел свет.