Прошла еще одна зима, и снова весенние цвета пышно окрасили уютный остров, топя его в зелени и обволакивая свежестью. Отдохнувшие и просмоленные корабли засобирались в очередное плавание. Кое-кто из капитанов раздобыл себе корсарскую поручительскую грамоту, во исполнение которой он имел право на захват испанских судов. Что же касается остальных, полуграмотных и невежественных морских вожаков, - то на их действия губернатор смотрел сквозь свои аристократические пальцы, ибо трудно было предугадать, к выгоде или невыгоде для казны ведет та или иная дерзкая выходка.
Кондоминимум, подписанный меж Францией и Англией, официально разграничивал сферы их влияний, давая этим странам небольшую дипломатическую передышку для дальнейшего дележа неизведанного мира. На море же этот договор не всегда действовал, вызывая очередные трения. Но так или иначе, всех обуревала неистребимая ненависть к Испании, успевшей раньше всех вкусить заморского пирога. Все тайные и открытые замыслы королей и разбойников вели к Тортуге...
Хитрый Лмс, дважды получив столь ощутимые щелчки по своему самолюбию, решил выжидать. Он так и не приобрел себе жену, удовлетворившись служанкой средних лет. Но скрытые смутные мысли о бретонке не покидали его. Расправу же с боцманом и предателем Франсуа Лис решил отложить до более удобного случая, до Провидения, в которое он несмотря ни на что верил.
Франсуа был худой рыжеволосый паренек, сирота, легко справлявшийся с поручениями хозяина. Вся таверна знала его и понапрасну не обижала. Лис догадывался, что Верзила не подкупал парня, а взял его хитростью, посулив место юнги на корабле. Но злость от этого не утихала, а крепчала, будто настоенное вино. И вскоре у него родился план, который был и прост, и сложен одновременно.
Жаку хорошо было ведомо об азартной страсти боцмана к картам и игре в кости. Верзила слыл одним из тех безнадежных игроков, готовых спустить все, вплоть до штанов, ради надежды выиграть.
Почти три месяца Пьер не появлялся в таверне, где всегда было шумно, азартно и людно. Но Лис, зная несложную пиратскую психологию, понял, что Верзила долго не выдержит тихой и беззаботной жизни с бретонкой, как бы она ни была ему по душе. Море вновь потянет его, а перед долгим выходом он должен был хорошенько встряхнуться.
И однажды Верзила, уже хорошо подвыпивший, вломился к Лису и продолжил свой разгул с дружками, перемежая игру в кости громким пением и требованием выпивки.
В тот вечер ему везло как никогда. И уже не один матрос, разочарованно сплюнув, отчаливал от его стола. Монеты уж солидной горкой возвышались перед Пьером. А он все играл и требовал рому, стуча железным кулаком по столу.
- Эй, хозяин, черт тебя подери! Где спрятал мой ром, подлый вор! - орал Верзила, и вскоре Лис, наконец, предстал перед ним, самолично ставя поднос перед одиноко сидящим боцманом.
- А-а-а... Вот ты где, сухопутная крыса! Сыграем в карты! - ухмыльнулся Пьер, делая большой глоток прямо из бутылки.
- Ну что же, сыграем! - недолго думая, согласился Лис, и глаз его загорелся яростным желчным огнем. Жак никогда не играл в таверне, и никто не знал, насколько одноглазый был силен в этом. Они сыграли пару игр "по маленькой", и исход оказался ничейным.
- Ты разгонишь всех моих гостей, боцман, - со мнимой укоризной в голосе произнес Лис. - Кто же теперь придет в таверну без денег?..
- А плевать мне на твоих гостей и на твою таверну! А деньги? Деньги... Это тоже... тьфу!.. Все, что выходит из толстой кишки Вельзевула! - И он опять запел свой любимый куплет, громко притоптывая ногами:
- Живой ли, мертвый, все одно :
Ты к рыбам попадешь на дно.
Богатый, бедный - кто ты есть?
А рыба тоже хочет есть!
Хо-хэй, хо-хэй!
Рыба тоже хочет есть!..
Хитрый Лис молчал, раскидывая карты. Его пальцы лихо ходили по ним, щекоча каждую картинку. Они уже играли по двести реалов. Из шести партий Верзила проиграл четыре. По чести можно было бы уйти, и Пьер, начиная чувствовать, что удача уплывает от него, искал какой-то благовидный предлог, но теперь Лис держал его в своих цепких объятиях.
Прибавив сто реалов, игроки сыграли еще три партии, из которых боцман выиграл только одну. Но теперь уже ничто не могло остановить его. Яростные взоры игроков скрестились, словно шпаги, и это была настоящая пиратская дуэль. Ставя по пятьдесят реалов на одну игру, Верзила рассчитывал разом повернуть все обратно. Но не тут-то было. Лис, казалось, видел перевернутые карты насквозь. В его игре не было ни единой ошибки. И Пьер снова продулся.
- Играем в кости! Ставлю тысячу! - заревел он, и все находившиеся в "Ленивом Мерине", вскочив со своих мест, тесно окружили стол для игры.
- Играем, - спокойно согласился Жак и предложил Верзиле две филигранно отшлифованные ослиные косточки. - Бросай!..
Боцман резким движением сгреб кости, бешено затряс их в кулаке и бросил на стол. Выпали шестерка и пятерка. Это была почти победа.
Жак молча взял кости и долго, не торопясь, переворачивал их, а потом быстро кинул. Раздался всеобщий возглас удивления: на обеих костяшках красовались шестерки.
- Каррамба! Тысяча чертей на твою плешивую голову, Лис! - заорал Верзила не своим голосом. - Ты опять надул меня! Я раздавлю тебя, как крысу! - заметался он, но, увидев укоризненные взгляды вокруг, присмирел.
- Может быть, достаточно на сегодня, боцман? - лукаво усмехаясь, уронил Хитрый Лис, видя подбадривающие кивки окружающих.
- Не-е-ет! - громоподобно зарычал Верзила. - Ставлю пять тысяч - и баста!
- Соблаговолите показать деньги, - проговорил Жак, глазами указывая на пустое место на столе, где прежде возвышался выигрыш Верзилы.
- Что? Ты мне... мне не веришь?! - вскочил тот, придвигаясь к Лису.
- Покажи пять тысяч! - упрямо повторил Жак.
- Пусть покажет! Пусть! Деньги на стол, боцман! - раздалось со всех сторон.
Верзила растерянно посмотрел по сторонам, неприятно морщась и трезвея. Потом подозвал одного из своих дружков и что-то прошептал ему на ухо. Тот кивнул и быстро выскочил из таверны.
Прошло десять мучительных минут, в течение которых между игроками не было проронено ни слова. Наконец, двери таверны отворились и внутрь вошла Божья Воля. Увидев жену, Пьер схватил ее за руку и подвел к столу.
- Вот! - крикнул он, положив ее правую руку на стол. - Вот мои деньги! Вот мои пять тысяч!..
На руке Анны красовался изумительной красоты испанский перстень с бриллиантом. В другой руке она держала ларец. На миг взгляды двух заклятых врагов встретились, и каждый прокрутил в уме ряд хитроумных комбинаций. Это было похоже на перетягивание каната. Казалось, еще немного - и Жак закричит:
"Этот перстень ты наглым образом отнял у меня!"
На что Верзила мог бы возразить:
"Ты сам украл его, убив при этом нашего человека!"
"Но ты, зная об этом, не доложил на совете капитану!"
"А ты не доложил ему об этом раньше!"
Но диалог этот был немым, и никто из окружавших их пиратов не мог понять истинной подоплеки дела.
Анна стояла бледна, молчалива и таинственна, как будто нечто загадочное стало известно ей с этой поры. Три месяца прошли спокойно для нее. Муж особо не буйствовал и не рукоприкладствовал. Пока не снаряжались корабли, Анна ходила с Пьером на охоту, выслеживая кабанов и диких быков. Она смирилась со своей участью и была даже по-своему счастлива, налаживая свой нехитрый семейный быт. Однако Верзила оставался пиратом, и веревка вновь потянула его или, скорее, затянулась вокруг его мощной шеи...
Игроки договорились сыграть только один раз. Очередь бросать первому выпала Хитрому Лису. Затаив дыхание, все в таверне следили, как хозяин шумно передвигал кости и, вероятно, могли бы услышать стук его сердца, настолько оно сильно билось. Наконец Жак сбросил кости: на одной зияли две ямки, на другой - одна. Всего три из двенадцати возможных.
- Ага! Я выиграл! - заорал Верзила и обратился к Анне: - Ты видишь, я его раздену сейчас догола, и мы с тобой сможем построить большой дом, а может быть... я куплю... куплю корабль и...
Все это время он тряс кости и небрежно, почти не глядя, бросил их на стол. То, что Пьер увидел на них, было похоже на какое-то дьявольское заклятие: на костях выпало два очка. В это было трудно поверить, и все вокруг шумно загудели, обсуждая необычную игру, закончившуюся полным провалом для боцмана.
Тяжело хватая воздух, он привстал и потянулся к Лису.
- Я... я убью тебя, одноглазый! Я...
Но Жак очень ловко и уверенно, с некоторой долей галантности, стал снимать перстень с указательного пальца правой руки Анны.
- Прошу прощения, сударыня, - лепетал он. - Но, как вы, должно быть, понимаете... Ваш муж должен мне пять тысяч реалов, и я...
- Но позвольте, - пыталась слабо возразить Анна. - Ведь этот перстень был подарен мне вашим капитаном - Беко Варетти, если я не ошибаюсь... И он принадлежит мне...
- О, разумеется, сударыня, все это так... Но в противном случае я вынужден буду отдать вашего супруга под суд, и его посадят в тюрьму до тех пор, пока он не выплатит мне свой долг.
- Да! Да! Это справедливо! Справедливо! - закричали пираты. - Перстень должен принадлежать Лису!..
Верзила застыл как громом пораженный, и вновь уставился в глаза Жака, переходя к немому диалогу:
"Сейчас я объявлю всем, что ты - убийца и вор!"
"Ты не докажешь ничего в твоем теперешнем положении. Никто из присутствующих здесь не поверит тебе. Сегодня ты обобрал многих из них, и все будут только рады..."
"Я расскажу обо всем Беко, и он повесит тебя!.."
"Скорее - тебя, ведь вы всегда были с ним врагами!.."
"О, каррамба!.."
Лис встал и, подняв перстень над головой, громко произнес:
- Эта вещь по праву принадлежит мне! А теперь пусть вся таверна пьет ром за мой счет столько, сколько влезет в ваши бездонные бочки!
Это известие вызвало шумный прилив веселья и радости. Пираты вскочили, переворачивая столы, и заплясали дикую джигу, потрясывая своими телесами и галдя залихватские песни.
- Эй, кто там? Франсуа! - закричал Жак, довольно улыбаясь. - Скорее рому нашему уважаемому боцману! Да принеси из моей бочки, самого крепкого!..
Он добродушно обнял юношу и что-то положил ему в карман сюртука, но так, чтобы это было незаметно для него и для окружающих.
Франсуа, улыбнувшись в ответ, тут же побежал с подносом, и через пару минут вернулся к хозяину, неся кружки, наполненные умопомрачительным ямайским ромом.
Анна, которую хозяин благодушно усадил за стол, пытаясь успокоить и развеселить, внимательно оглядела парнишку. Что-то неуловимо знакомое для нее появилось в разрезе юношеских глаз. Но она промолчала, покорно нагнув голову.
- Не будем ссориться из-за каких-то пяти тысяч! - продолжал веселиться и куражиться Хитрый Лис, колдуя над бокалами, принесенными Франсуа, и, осклабясь, подал один из них боцману.
- На все Божья воля, - тихо произнесла Анна, не поднимая головы, словно для самой себя.
Верзила молчал, сжимая кулаки. Он пытался что-то обдумать, но никакая мозговая лазейка не приводила его к цели. Тогда Пьер резким движением опрокинул в себя громадную кружку и, поморщившись, грохнул ее о стол. В ту же секунду он услыхал посреди общего шума одну тихую фразу, прозвеневшую как колокол в его ушах, сказанную Жаком и обращенную к его собственной супруге:
- Сударыня, я готов вернуть вам этот перстень, если вы согласитесь стать моей женой...
От негодования и злости кровь хлынула в голову Верзилы, заалели его бычьи глаза, широко раздулись ноздри. Он резко вскочил со стула и стал жадно хватать воздух ртом, стараясь произнести хоть слово. Потом, размахивая руками, Пьер приблизился к Лису, но, так ничего и не произнеся, рухнул на пол, согнувшись в три погибели и трясясь от страшных коликов. Это продолжалось недолго. Вскоре он затих с гримасой страшных мучений на лице.
Вокруг вмиг все затихли. Анна с широко раскрытыми от животного ужаса глазами несмело дотронулась до мужа и, только теперь осознав, что он неподвижен, громко закричала.
Лис схватил пустую кружку, опорожненную Верзилой, и шумно втянул в себя воздух.
- Похоже на запах ядовитого яблока! - воскликнул он наконец.
- Боцмана отравили! - раздалось вокруг. - Чем ты нас тут поишь, Лис?
- Ты убил его! Ты!..
- Тебя нужно вздернуть на виселице!..
- Постойте! Постойте! Я здесь не при чем! Неужели вы не видите, что меня самого собирались отравить? - он демонстративно поднес свою кружку под нос розовощекому моряку, особо напиравшему на него. - Ну, нюхай!..
Моряк, оттопырив свои бордовые ноздри, вдохнул запах, исходивший от кружки с ромом, и отшатнулся, закашлявшись:
- Напоминает дикую манзаниллу, - произнес он, неприятно морщась. - Достаточно двух-трех глотков, чтобы... чтобы... - Он уставился на громадное неподвижное тело Верзилы Пьера. - Тогда кто это сделал?
- Тот, кто наливал ром в эти кружки, - спокойно отвечал Лис. - Мой помощник Франсуа может знать об этом больше меня. Я был занят игрой, как вы помните...
Бледного юношу тут же подвели к собравшимся. Мотая головой и нервно заикаясь, Франсуа тихо лепетал:
- Я... я не знаю. Я ни в чем не виноват. Хозяин приказал мне принести рому... для боцмана и себя. Я налил его в эти кружки из новой бочки... словом, так, как вы приказали, хозяин...
- Значит, вся бочка отравлена? - спросил худощавый ирландец, державший юношу за руку.
- О, нет! - отрезал Хитрый Лис. - За бочку я отвечаю головой. - Он кивнул ирландцу. - Проверь-ка, братец, его карманы. Так, на всякий случай...
Худощавый тут же запустил руку в карман сюртука Франсуа и ко всеобщему удивлению вытащил небольшую коробочку. Когда он открыл ее, все увидели серые мелкие семена ядовитого растения, что было распространено на Тортуге и Эспаньоле, которое первым морякам-европейцам показывали местные индейцы, почитавшие манзаниллу святым деревом, а его ядовитые плоды - слезами бога.
- Так вот кто это сделал! - прокричал розовощекий.
- Он хотел отравить меня, чтобы завладеть таверной! - прогремел Хитрый Лис и подал знак двум своим помощникам. - Ведите его к губернатору, я сам позабочусь о том, чтобы его в самом ближайшем будущем ждала крепкая веревка...
Внезапно возбужденные голоса перекрыл громкий крик Анны:
- Нет! Вы не посмеете это сделать! Франсуа не виновен!..
Лис красноречиво поглядел в ее сторону, будто только что увидел, и глубоко поклонился:
- Мадам, я буду лично просить губернатора не оставить вас в беде, - отчеканил Лис, и многие ему поддакнули. - Вашего мужа мы похороним согласно нашим морским традициям, как и положено настоящему морскому волку.
- Я видела, видела, что... - сделала еще одну неуверенную попытку Анна, но Лис, у которого вдруг прорезался дар красноречия, казалось, не слышал, о чем она стремится рассказать.
- Вы, конечно, потрясены, мадам... Увы, подобные зрелища неудивительны нам, но уж никак не женщине. - Он дал знак еще одному помощнику. - Проводи мадам до самого ее дома и утешь ее, если можешь...
Анну, взволнованную и плачущую, увели, несмотря на ее отчаянные попытки остаться. Странно, но она не чувствовала боли от неожиданной утраты мужа, с которым еще не свыклась как следует, а только удивительное смятение и тревогу за молодого человека, обвиненного в столь страшном преступлении. Невольно Анна сравнивала себя с ним - сколько было общего! Впрочем, похож он был и еще на одного близкого ей человека.
Помощник Хитрого Лиса всю дорогу успокаивал ее, и Анна в самом деле отошла, стараясь взять себя в руки. Унылая темная хибарка вяло приняла в свои объятия единственную обитательницу...
(Продолжение следует)