Обычно Кузьмич сидел дома. Зимой снежинки на замороженном окне разглядывал. Весной на балкон выходил, сосульки сбивал со своих старых, догнивающих лыж. Выкидывать ему все их жалко было...
Жена его, Марина, была на десять лет младше Кузьмича, хоть и называли ее - баба Марина - а силенок-то еще хватало - и обои поклеить, и в магазины сходить, и мужа полечить... Болел Кузьмич последние два года, в свои семьдесят четыре, еле ноги передвигал, да тут еще склероз замучил.
Потому и сидел дома.
Но нет-нет, да и начнет проситься на улицу:
- Пусти, Маришенька! Хучь оконо подъезду посижу. Никуды не пойду. Вот те крест! - и неумело пытался изобразить на своей немощной груди подобие креста.
Жена только отмахивалась от него.
А тут лето в самом разгаре было. Жара на улице. А Кузьмич - все во двор просится, как дите малое - пусти, да пусти!
- Ладно, - говорит ему, как-то, баба Марина, - иди ведро вынеси!
А сама глянула в окно - помойка аккурат напротив соседнего подъезда стоит. Куда ее старый денется!
Кузьмич причесался пятерней ,взял ведро и с чувством глубокой ответственности, отправился выполнять долг. Вышел из подъезда, посмотрел на галдящую ребятню, поздоровался с соседками и ... тут он совершенно забыл, зачем вышел.
Прошел до следующего подъезда, остановился. Стоит, смотрит по сторонам, ведро в руке держит, а куда идти не помнит! Хоть плачь!
- Слышь, Кузьмич! Че стоишь, иди сюда! - Кузьмич оглянулся и покорно приблизился. Со скамейки, улыбаясь во все три зуба, встала баба Оля. Ей недавно всем подъездом отмечали 85 лет! Она очень гордилась, что дожив до стольких годов, у нее еще "не съехала кукушка".
Слово за слово, поговорили старики о политике, о болезнях... И тут баба Оля вспомнила, что на днях цветок у нее расцвел "необыкновенной красотишшей". Взяла Кузьмича за руку и повела в свой подъезд, аж на пятый этаж. Около получаса они только поднимались...
...Долго ждала баба Марина своего ненаглядного. Наконец, не выдержала и выбежала на улицу прямо с полотенцем. Во дворе начался переполох. Крикливая баба Марина бегала по всему двору и искала своего деда.
- Ты за помойкой посмотри, - советовали соседки.
Но ни за помойкой, ни за домом Кузьмича не было. Словно испарился!
- Звони в милицию, там быстро найдут! - настаивали, игравшие в шахматы старики.
Баба Марина устало вытерла полотенцем с лица пот и прослезилась.
А в это время с пятого этажа уже спускались дед Кузьмич с полным ведром и болтливая баба Оля, ругающая по пути всю советскую власть, перестройку и менталитет то ли за зеленые перила в подъезде, то ли за вывернутые лампочки на этажах.
Когда баба Оля, наконец, вытянула Кузьмича из подъезда во двор - на лице деда засияла улыбка. Прямо перед ними стояла рыдающая баба Марина.
Каково же было ее удивление - потерянный одной рукой крепко сжимал помойное ведро, другой так же крепко держался за руку бабы Оли. Слезы мгновенно пропали. Счастливый Кузьмич выжидающе смотрел на жену. Баба Марина грозно оглядела новую подругу мужа, что-то проворчала под нос, взяла его под руку и повела домой. Бросила взгляд на соперницу свысока, и крикнула изумленной бабе Оле: "Шлюха!.."
Добравшись до квартиры, обиженная жена обнаружила, что ведро, которое дед так крепко сжимал в руке, осталось полным.Спускаться обратно уже не было сил.
- Ах ты, старый гуляка! Про ведро-то забыл!..
- Завтра вынесу! - скромно пообещал Кузьмич.
Но вместо ответа, баба Марина поднесла к его носу большой кукиш!..