- Поезд «Москва-Ясиноватая» отправляется через пять минут. Отправление в 22-10 с шестой платформы. Повторяю. Поезд...
Фраза ещё не закончилась, а высокая молодая женщина в светло-бежевых широких брюках и бобровой курточке им в тон уже стремительно покатила свой небольшой чемоданчик. “Успела? … Да где же здесь шестая?», - она только что вышла из Московской подземки на перрон Павелецкого вокзала и выглядела весьма озабоченной. Завидев активные перемещения этого светлого пятна, толпа встречающих и провожающих редела островками и женщина «ныряла» в эти проталины, а там, где препятствие всё-таки возникало, она плавно брала в сторону и объезжала: «Извините, извините… О, вот и шестая... А вот и нужный вагон.»
- Здравствуйте. И не говорите, с трудом успела., - она покопалась в карманах, - Да, вот билет… Спасибо…
Она нашла своё купе, где почему-то до сих пор никого не было, сняла куртку и, облегчённо выдохнув, наконец-то присела. Сейчас, вспоминая события заканчивающегося дня, она улыбнулась своим мыслям. “А ведь та кассир в моём родном городе была почти права, стараясь образумить недальновидного на её взгляд покупателя:
- Вы уверены, что успеете на этот поезд? Отправление через шесть часов с Павелецкого вокзала. Это полторы тысячи километров от этой кассы.
- Думаю, успею. На самолёте до Москвы 2 часа, потом из аэропорта до ж/д вокзала…ну, тоже часа два хватит. Да, должна успеть.
- Ну, сами смотрите. Но билет обратно никто у Вас не примет, - ещё раз попыталась отговорить она.
- А мне и не надо обратно. Мне надо - туда.»
“Ну почему о предстоящей встрече сообщили так поздно?” Но сомнений, ехать или не ехать, не было ни капли. Как узнала – конечно, ехать! Ехать хотя бы для того, чтобы избавиться от навязчивых и липких сновидений, которые участились особенно за последний год. Они мучили её, смешиваясь калейдоскопом воспоминаний, лиц, несказанных разговоров, и выходили ночной испариной на подушку. Ехать! Конечно, ехать.
После приземления в "Домодедово" пришлось, и правда, немного понервничать. Сначала долгая высадка из самолёта. Потом не получилось воспользоваться скоростной электричкой до Павелецкого – расписание было явно против её планов. А потом… “Самонадеянная пижонка! Успевает она! Запаха метро ей видите ли захотелось!” И вот теперь она, наконец-то, в купе поезда.
Такую, улыбающуюся, её и увидел широкоплечий мужчина-боровичок, лет тридцати. Он, ещё более взмыленный - чёрная кожаная куртка нараспашку - буквально ввалился следом в купе весь увешанный сумками, пакетами и пакетиками, в которых что-то шуршало и позвякивало.
- Успел!
И пока дыхание выравнивалось, быстро скользнул взглядом по попутчице: “Вроде ничего. Улыбается. Лет тридцать пять? Одета дорого – вон шубка какая, я своей на шапку из такого же меха месяца три откладывал. Вроде не москвичка. Те смотрят как-то высокомерно и пренебрежительно...”
- У Вас нижнее? Вы не позволите поставить мои сумки?... Спасибо. Я подвину Ваш чемодан?... Подарки это. Домой еду. 3 месяца не был. У нас на Украине работы нет, а семью-то кормить надо. Дочка у меня… Вы где выходите?
- Станция Елец.
- Это утром. А я домой только завтра к вечеру доберусь. Ещё граница эта…Пива хотите?
Мужчина достал бутылку из самого звякающего пакета, открутил крышку: «Будете? Нет?», сделал глоток и опять спросил:
- Домой? В гости?
“И правда, домой или в гости?” - женщина задумалась.
- Пойду, покурю что ли? - произнёс мужчина, заполняя неловкую паузу, - Вы здесь… устраивайтесь.
За окном уже мелькали окраины Москвы: “И, правда, куда и зачем я еду? И можно ли.. не вернуться, нет, а хотя бы оглянуться в прошлое?” Она быстро переоделась, легла и закрыла глаза. Но сна не было.
“Завтра я увижу город своего детства. Хм.. Детства.. Как-то по-книжному звучит. Смешно. Но ведь действительно детства. Двадцать пять лет прошло с выпускного в моей школе. А на следующий день – поезд. А потом …. Потом затянула другая жизнь. Жизнь в чужом большом городе. Это сейчас он родной, а тогда.. Другие люди, говорящие на непонятном языке, незнакомая среда. Учёба. Работа. Замужество. Карьера. И почему не приезжала раньше? Ведь о встрече выпускников классная сообщала регулярно.. Всё проблемы какие-то… А тут что-то сломалось внутри, когда услышала в трубке голос старосты нашего десятого «А»: “Приезжай. Да, первая суббота февраля.. Да, очередная встреча….Двадцать пять лет…Ага, дата… Опять же, классной нашей - семьдесят. Я почти всем сообщила. Мальчишки из Киева приедут обязательно. Лариска из Минска обещала.. Наших-то вон как разбросало: Липецк, Воронеж, Орёл, Симферополь… Ты вот из Уфы… Может, Людка Якимовская из Вильнюса соберётся? Приезжай, а?” Этот голос, голос нашей Римули, процарапался по никак не незаживающим ранкам… Сначала по самой глубокой: мальчик Женька-первая любовь. Интересно, каким стал мальчишка, так похожий на Есенина? А ведь снится до сих пор. В последнее время почему-то всё чаще. Просыпаюсь среди ночи от мысли, как будто что-то должна ему сказать. Ещё одна ранка: учитель немецкого – моя тайная любовь. Всё так же включает девчонкам французский шансон перед началом урока? Сначала удивлялись, почему французские песни? А потом, изучая немецкую грамматику, всё больше наполнялись, так же как и он, любовью к французским звукам... Да, надо ехать. Какие они – мои выросшие одноклассники?” Звонок раздался в среду вечером, а в пятницу, уладив все дела на работе, она уже вылетела.
Город детства встретил вокзальной табличкой “Елец” и рассветной февральской зябкостью, нахально заползающей в самые укромные места. Сердце почему-то учащённо колотилось. Всё вокруг было совершенно неузнаваемо! Как-то очень тихо и малолюдно. “Может быть, просто ещё очень рано?” Она быстро нашла стоянку такси - здесь же, за углом станционного зданьица, удивилась цене пятьдесят рублей в любой конец города, и, и поехала к классной, купив по дороге цветов: начинать, так с главного.
- Здравствуйте, Нинель Зиновьевна! Поздравляю с днём рождения!... Как Вы?... У меня? Всё нормально… Мальчишки вчера уже приехали? Утром в школу собирались? Тогда я к ним. Они сейчас у Валерки? Адрес и телефончик есть?.. Нет, отдыхать не буду – времени маловато, чтобы отдыхать. А вот вещи оставлю, спасибо… Хорошо, и чаю попью… Мёд вот мой – наш, башкирский… Мама?... Вам, кстати, привет передаёт. Да, тоже иногда прибаливает… Да, вечером со всем 10 “А” – как штык!
Уже совсем рассвело. Город был всё так же неузнаваем.
“ Ну, почему ж так тихо-то, а? Людей по-прежнему мало.. Да и те… какие-то безликие и серые… И.. абсолютно чужой город... О, наконец-то, нужный дом… Четвёртый этаж... »
- Иванова!
- Лёшка! Ну, совсем не изменился!
- Да ты тоже! Только… Ух ты! Какая… - и крепкий невысокий мужчина тут же обнял стоящую в прихожей женщину, - М-м-м.. И пахнешь как вкусно..
- Дать списать название? Для очередной дамы сердца?
- Помнишь, да?
Десятый «А», в котором они учились четверть века назад, был классом, где у большинства учеников отцы служили в военной части. Часть стояла здесь же, в Ельце: несколько казарм для солдат, многочисленные служебные постройки да две пятиэтажки – дома офицерского состава. Жизнь в военном городке, где служили одной большой семьёй, предопределяла и дружественные отношения между детьми. Вот и сейчас эти двое улыбались и внимательно вглядывались друг в друга, как давно невидевшиеся брат с сестрой.
Лешка в десятом “А” был личностью примечательной. Вся его «примечательность» заключалась в просто-таки фантастичной способности, что называется, «гнать». Способность, судя по всему, досталась ему просто по наследству: отец, замполит части, отличался редкостным даже для людей его специализации красноречием. Верили и Лёшке. Учителям, друзьям и просто окружающим, он врал, точнее, привирал, с такой душой и так самозабвенно, что порой даже сам начинал в это верить. Кроме того, он постоянно в кого-то влюблялся, и постоянно сам же мучался своими любовями, мучая всех окружающих. И сейчас у мужчины, который разглядывал женщину, также горели глаза. “Даже если и врёт, как всегда, то всё равно приятно”, подумала та, к которой обратились “Иванова”.
- Да ладно тебе. А где остальные?
- Валерка за пивом побежал. Да… Посидели вчера.. Давно не виделись.. Мича, то есть Сашка Мирошниченко, тоже сейчас подъедет. А в комнате..
- Подожди, сама угадаю.
В углу комнаты, в стареньком кресле, занимая собой всё его пространство, расслаблено сидел плотный мужчина с книжкой в руках.
“Кто это?» - подумала Иванова. При виде внезапно остановившей в дверном проёме женщины, мужчина поднял глаза от книжки и довольно заулыбался.
«У нас в классе таких вроде не было», - смущал и внешний вид, не вызывающий никаких ассоциаций, и, что сразу бросилось в глаза, гладкий и основательный, какой-то моржиный, второй подбородок: он, минуя шею, заканчивался где-то в районе плеч. «Подожди-ка, подожди.. Глаза…», - продолжала мучиться она, - « Марат?!» Марат Кильдеев в своё время считался первым красавцем десятого «А». Привлекательный худенький подросток с волосами до плеч, к тому же весьма сообразительный, не только играл на гитаре, что само по себе гарантировало интерес со стороны женской половины класса, но и на скрипке, за что получил прозвище “Паганини” и восторженные вздохи на школьных вечерах. А уж когда у него первого появились фирменные американские джинсы – заоблачная мечта многих, всё - звание первого красавца закрепилось окончательно. Отчим Марата служил в части, поэтому с Ивановой отношения тоже были братско - сестринские.
- Ма-рат???
- Заходи-заходи, Иванова. Хорошо выглядишь.
- А что, раньше плохо выглядела?
- Да, нет. Но раньше тебя, по-моему, кроме учёбы ничего не интересовало. Всё торопилась куда-то.. То на дополнительные занятия, то в секции свои спортивные. Даже на мой день рождения, помнишь, 17 лет, и то опоздала?
Иванова заулыбалась. Она вспомнила, что тогда опоздала не по причине своей вечной занятости, а потому что срочно укорачивала новую юбку вместе с Римулей. «Режь, - говорила она ей, потому что шить не умела, - Мама?... Выкрутимся как-нибудь.»
- А ещё помнишь, Славка Шпаков по тебе вздыхал?
- Славка? .. А ты знаешь, мы ведь с ним даже переписывались год после школы. Он как раз в военном училище учился. А потом …как-то…Интересно, а он сегодня будет?
- Не думаю. Он же… как в тюрьме отсидел - была история: подрался в училище - отчислили, потом запил, так теперь вот бомжует где-то. А ты, Иванова, где ты? Что ты?
- Да у меня всё нормально. Муж. Дочь – студентка…Работа?…Помнишь, на экзамене немецкого мне текст попался… что-то там про нефть. Вот в нефтяной компании и работаю. Что делаю? Экономические анализы, перспективы развития, докладики разные для руководства… Да, нормально живу. А ты как?
- Я в Киеве. Сначала, как все пацаны, конечно - военное. К тому времени предки как раз «отслужили», в Киев на Родину вернулись - у меня же отчим оттуда, мать естественно с ним и меня… Под Киев. Ну, где Армия и где я? Быстро дембельнулся… А сейчас…У матери сеть ресторанов. Я там вроде менеджера… Да не ухмыляйся, конечно, времени много свободного. … Семья? Уже два раза был женат.. Сейчас пока не собираюсь - хлопотно это… Дети? Сын.. Валер, налей пивка?
Это подошёл с пивом Валерка – хозяин квартиры. Двадцать пять лет назад он чем-то был похож на индейца: чёрные до синевы длинные прямые волосы, смуглая кожа и какая-то крадущаяся осторожность в поступках и недоверие ко всему. Сейчас этот «индеец» приобрёл черты усталой мужественности и если бы не похмельная помятость, вполне бы мог стать эталоном настоящей мужской красоты. Но тогда, в школе, за эту закрытость его недолюбливали. В общем, полная противоположность Лёшке, у которого вся душа нараспашку и спокойному умнице Марату. Но почему-то эта троица: Лёшка, Валерка и Марат в школе дружили. Теперь они трое волею случая жили в Киеве и сейчас приехали вместе, остановившись у Валеркиной матери.
- Лёш, а ты как? – не выдержала Иванова.
- Ну что… Укрэнергосервис.. Ага, газ у России подворовываем, - Лешка засмеялся, но тут же стал каким-то непохоже серьёзным и грустным, - я ж военным хотел быть. Как дед. Как отец. Как старший брат. Отучился. Начал служить в Киевском военном округе. А потом… Или присягай украинской Армии, или демобилизуйся. Я и говорю: “Порядочный офицер присягает один раз! И дед мой, и отец, и брат – все служили одной армии, Российской. А что теперь? Какая такая украинская Армия? Нет, я так не могу.” Пришлось переходить на гражданку…
- А я отслужил. Почти полностью, - включился в разговор тихо подошедший Сашка Мирошниченко, - Здесь же. Как часть нашу расформировали, здесь же и остался. Из-за квартиры конечно. Да и куда ехать? Сейчас хорошую работу нашёл. За 10 тысяч склад ГСМ охраняю. А что, для Ельца это очень прилично. Работы же почти нет. … Из предприятий только и работают что табачная фабрика, да спиртзавод, ну Елецкие кружева само собой, да по мелочи. Остальное ещё только просыпается. Как после спячки. В городе треть жителей всего и осталась, тысяч пятьдесят, наверное. Мужики от безысходности или, что, скорее всего, от какого-то бессилия, пьют. Я и сам через это прошёл. Всё.. Хватит.. Теперь не пью совсем. У меня вон сын подрастает.
- Ну что, давайте в школу что ли сходим? – нетерпеливо предложила Иванова, которой опять хотелось быстрее окунуться в незнакомый город.
До школы доехали на машине Мирошниченко. Во дворе мальчишки также, как и 25 лет назад, обстреливали снежками выходящих и закрывающихся портфелями девчонок. “Всё как раньше. Ничего не меняется”, - подумал каждый.
- Эй-эй, а Вы куда? – дежурные, как всегда, были на страже.
- Бывшие ученики. К директору, - за всех, как единственный “местный”, ответил Сашка.
- Тогда проходите. Это сюда.
- Да мы помним, помним, - и с улыбками вся компания двинулась в нужном направлении.
Только что прозвенел звонок с урока, и школяры с интересом разглядывали немного странную группу из четырёх мужчин и одной женщины, неспешно продвигающихся в сторону директорского кабинета -кто это? Встречая любопытные взгляды, мужчины снисходительно и горделиво улыбались, а женщина, хотя тоже улыбалась в ответ, выглядела попавшей на незнакомую планету - она как будто видела всё окружающее в первый раз. Смотрела на стены с облупившейся во многих местах краской. Бросила взгляд на раздевалку. Провела рукой по перилам, выглаженным до блеска детскими руками. «Неужели, это за них я держалась после первых уроков физкультуры в начале учебного года?» А иначе двигаться не получалось - мышцы болели так, что спускаться можно было только на прямых ногах, и только держась за что-либо... «Неужели это моя школа?! Ну, ничего же не изменилось! Только обветшало, исстарилось и стало как-то… убого…А вот и директорский кабинет... Там же…А внутри как? Истёртый блёклый линолеум, местами отошедшие от стен выцветшие обои, чахлые традесканции на многоразкрашенном подоконнике… Директором физик? На дедушку стал похож.. Уже, наверное, за семьдесят..» Тогда, давно, физик преподавал только физику и не был директором, но за ум, напористость и силу его не только уважали, но и побаивались. Заметив длинные волосы, входившие тогда в моду у мальчишек, он сказал:
- Хорошо, носите. Но если увижу их грязными и неухоженными, самолично побрею налысо.
Он мог и побрить, и тогда в этом никто не сомневался.
Директор, кажется, не узнал своих бывших учеников, но внимательно выслушал каждого: кто и чем занимается. Удовлетворённо улыбался. А потом: “Ну, почему? Почему всё это происходит в нашей стране? Почему государству не нужны дети? Учителя? Почему средств на решение школьных проблем катастрофически не хватает.. Вот. Это счета за свет и отопление. А где взять денег? Как помочь учителям прожить на такую зарплату? Сил остаётся всё меньше, а молодёжь бежит.”
Из школы вышли притихшие.
- Ну что, до вечера?
- А я хочу по городу походить - когда ещё придётся. Ещё хорошо бы Сергея Ивановича найти – учителя немецкого, - не выходя из задумчивости, сказала Иванова.
- Давай я тебя по городу покатаю? Заодно и до школы доедем, где он сейчас директорствует, - предложил Сашка, - у него школа знаешь какая, самая лучшая в городе.
Ещё во время учёбы, тогда 25 лет назад, Сашка сидел на предпоследней парте среднего ряда, а Иванова сразу за ним. Они почти не ссорились, частенько подсказывали другу, давали списывать и вообще, по - дружески относились друг к другу. Похоже, эти отношения проснулись и теперь.
- Ну, хорошо. Только недолго. Часа два. А потом всё же хочу походить одна. Поснимать... Да, хобби так и осталось.. Помнишь что ли?... Это уже пятый аппарат…
Сашка, улыбаясь, крутил руль, стараясь провести машину по самым красивым улицам города.
А Иванова, разглядывая неузнаваемый город через стекло автомобиля, сидела притихшая и думала: “Почему раньше этот город казался мне большим и красивым? Он был самым замечательным городом на земле! Столько здесь произошло впервые... Красные галстуки... Классе в шестом, кажется, так рвались преуспеть в сборе металлолома, что однажды чуть стрелку с железной дороги не упёрли… Комсомол... Ага, вот здесь принимали, на центральной площади, в горкоме… На этой же площади, Красная, кажется, называется - Вознесенский Собор… Хм… Союз партии и церкви, - женщина грустно улыбнулась, - Сюда бегали с девчонками на службу и буквально шалели от запаха ладана… А вот здесь гуляли, украдкой взявшись за руки, с соседским мальчишкой Женькой… Влюбилась... Впервые... Тогда казалось – навсегда.” Они ехали по тесным и запущенным улицам, а город детства всё сильнее неприятно давил своей разрушенностью: многочисленные церквушки и часовни, коих насчитывалось в лучшие времена около пятидесяти, выглядели как после бомбёжки и обреченно смотрели забитыми фанерой глазницами окон.
- Саш, а помнишь Женьку Шишкова? Он конечно не в нашем классе учился, но часто приходил в наш двор. Он такой…на Есенина похож..
- Да помню, конечно! Только он… Он же погиб ещё 10 лет назад. Ты не знала?.. Ушёл в бизнес… Что-то там перепродавал… Дела пошли хорошо. Появились шальные деньги. Однажды, пьяным сел за руль и.. Неужели ты не знала?
- Нет...
До школы доехали в молчании. Сашка заглушил мотор, вышел из машины и открыл дверь своей спутнице:
- Пойдём. Смотри, какая школа! - сказал он с нескрываемым восхищением, - Не то, что наша, девяносто седьмая. Недавно выстроили. Да, кое-что всё-таки строится…Сергей Иванович сразу сюда. Директором. У меня и сын здесь учится… Нет, сам не ходил просить, жена постаралась…Взносы, конечно, платим, а что делать – школе тоже нужно помогать, да и учителя здесь… лучшие со всего города...
Иванова Сашкину болтовню как будто не замечала. Она пыталась выкарабкаться из лохмотьев своих мыслей и сосредоточиться на этой новой школе: “Интересно узнает? Вспомнит своё коронное “ЛюсИ, к доске”? Как оно меня волновало! Даже заикалась, кажется...”
- Здравствуйте, Сергей Иванович! Мы выпускники девяносто седьмой школы. Двадцать пять лет назад вы вели у нас уроки немецкого…, - начал Сашка.
- О-о-о, за все прошедшие года у меня столько выпускников было - разве всех упомнишь? Да Вы заходите, заходите, - жестом пригласил директор - красивый мужчина лет пятидесяти со следами заметной седины в волнистых коротких волосах.
Этот кабинет разительно отличался от того, где они сидели час назад: так называемый «евро» - ремонт, новая мебель, метровые драцены и фикусы на полу, в вазе на дополнительном столике - живые цветы.
- Да, - заметив оценивающие взгляды, с гордостью сказал хозяин кабинета, - с городом дружим, ну и благотворительность конечно. Сейчас без этого никуда.
“Вспомнит или нет?”
- А помните, Сергей Иванович, Вы нам ставили Дассена перед началом урока? Или Адамо… Мы приходим, надеваем наушники, а там … «Tombe la neige», - чуть слышно, всё ещё робея в директорском кабинете, промычала Иванова. Сердце её застучало сильнее и по лицу пошла волнительная краснота, - А ещё Вы называли меня ЛюсИ... Помните?
- Э-э-э-э, я стольких называл ЛюсИ...
На этих словах что-то ухнулось где-то там, глубоко внутри - эту встречу она представляла себе совсем не так! Но потом, как будто скинув неведомый давящий груз, она задышала спокойно и, как всегда, уверенно.
Проговорили около часа. Вспоминали учителей, учеников, школу, уроки. И девушка-секретарь, заглянув по каким-то своим неотложным делам, увидев широко улыбающегося директора и эту живую беседу, больше не беспокоила. Как не беспокоили прекратившиеся вдруг телефонные звонки. Потом директор проводил их до дверей школы.
- Заходите ещё. Приятно, что тебя помнят, - с грустинкой улыбался он.
- Всё, Саш, высади меня около военного городка. Да, ностальгия, понимаешь. Хочу посмотреть на свой дом. И по городку можно походить? Ах, ну да, часть-то расформировали… Помнишь, солёные зелёные помидоры из кадушек на военных складах тырили? А вкусные были… А как отцы наши маршировали на плацу? Носочки тянули… А мы висели на заборах и ржали - так смешно это выглядело... Я потом по городу поброжу. А встретимся вечером, хорошо?
Уже и время обеда прошло…
“Зайти или не зайти в квартиру, где когда-то жила? Вон она - на первом этаже. Занавески какие-то.. Другие. Интересно, какой стала квартира, где сменяли друг друга мои велосипеды и где всем классом отмечали мои 16 лет? А мальчишки-то, мальчишки тогда… приносили дешёвый портвейн через окно, пряча в пиджаки… А что я скажу хозяевам?.. Нет.. Сфотографирую дом на память и всё”. Потом ноги сами повели её в сторону Женькиного дома. Женщина остановилась напротив. “Эх, Женька, Женька.. Странно как-то… Был и…Нет, - навернулись слёзы, - Я так часто разговаривала с тобой в своих снах... но теперь даже самые важные слова стали какими-то бессмысленными и ненужными. К чему слова, если их некому говорить? Я так часто представляла, как мы встретимся… Как вспомним вкус той садовой клубники… Помнишь, мы собирали её на даче твоих родителей? Только что прошёл скоротечный майский дождь. А мы ели эту клубнику и целовались …И мне почему-то было стыдно. А потом... Эта ссора и ты не пришёл провожать меня…Почему не писала?... А ты? Я? Понимать важность «да» и «нет» я научилась гораздо позже…Может быть, теперь ты меня наконец-то отпустишь? И, наконец, перестанешь приходить в мои сны? ”
Вдруг раздался звонок по мобильному телефону.
- Привет, Римуль, - женщина поискала платок в кармане и приложила его к глазам, - Да, уже приехала.. Насморк? Да нет, холодно просто. По городу вот хожу. Замёрзла немножко... Да, вечером обязательно встретимся... С деньгами - без проблем, сколько скажешь…. Вы там без меня все эти приготовления, ладно? Когда ещё получится приехать? Ага, спасибо. До вечера.
Вечером в квартире у классной руководительницы “10 “А” Нинель Зиновьевны Усачёвой собрались все. Все, кто приехал. Набралось человек десять. В основном это были те, кто приехал издалека. Своих, местных, почему-то было раз-два- и обчёлся, хотя предупреждены были все. Но в своей тихой и однообразной жизни, жизни, где впереди ничего уже не предвиделось, они, кажется, заморозились в своём “безинтересье”. Ну, подумаешь – встреча выпускников. Не хотелось даже этой встречи. Сильное потрясение ждало опять Иванову. “Как постарели наши девчонки! Хотя нет… Вон Людка Урюпина, хоть и бабушкой стала, а всё как девочка. Е-моё, и когда успевает: похоронила двух мужей, вырастила троих детей, сейчас управляющая банком, внук даже есть! А выглядит – как конфетка. А планов, планов на жизнь! Кажется, опять замуж собирается. Да она и в школе всегда была упёртая была до невозможности. Твёрдо знала, чего хочет… Элка. Первая красавица. Мало кем понятая фантазёрка. Всё летала где-то в своих мечтах…Что ж так выглядит-то плохо, а? Высохла как-то, глаза потускнели… Как будто жизнь её высосала всю. За плечами - брак неудачный, сын совсем маленький ещё. А врач, Нинель говорила, она хороший…Римуля, наша всегда активная Римуля, усталая какая-то.. Но, может из-за подготовки: обзвонить всех, подарок подобрать, продукты закупить.. Но всё равно, взгляд потухший…Поболтать бы.. Как мы с ней в 10-ом классе жили две недели одни без родителей – на зарядку меня по утрам гоняла! Такая неуёмная была. Интересно, а сейчас как?”
- Слушай, Иванова, - почему-то все обращались к друг другу по фамилии, - а давай ночевать ко мне зарулим, - вдруг оживилась Римуля., - Я вот смотрю на тебя и не узнаю. Какая-то ты не такая. Спокойная, уверенная, глаза горят… С деньгами, похоже, всё в порядке?.. У тебя поезд во сколько?
- Поезд в 5 утра. От тебя до вокзала вроде совсем недалеко? …Угу, хорошо.
А потом все поздравляли классную с юбилеем, желали здоровья, много смеялись, вспоминая школу, и на это время как будто опять вернулись в то время - время учеников и учениц. Естественно, начали показывать друг другу фотографии. Своих детей, своей семьи. Со смехом сошлись в едином мнении, что дети - это их единственные достижения в жизни.
- Лёш! Лёш! Ну, а ты-то, самый галантный и влюбчивый мальчик из нашего класса, сколькими браками можешь похвастаться? Сколько детей?
- Да понимаете… Я никогда не был женат… И детей у меня нет..
Повисло молчание. Возникшую паузу, как всегда, попыталась спасти классная:
- Да у него, как всегда, всё впереди! Вот Вы все свои важные дела поделали, а ему ещё только предстоит.
Расходились за полночь. Обменялись адресами, договорились писать друг другу.
……
- Римуль, ты здесь теперь живёшь? – произнесла Иванова, стараясь скрыть сильное удивление от запущенности обычной трёхкомнатной квартиры, явно требовавшей ремонта, - Это квартира мужа? Со свекровью почти повезло? Да это им с тобой повезло! .. А что это такое вот в этой комнате?
Одна из комнат была просто завалена странной, какой-то древнерусской, одеждой, посудой из дерева и бересты, металлическими ножами и шлемами. На большом столе в углу кучей лежали фрагменты подобных изделий из кожи, замши и металла. Создавалась иллюзия нахождения где-нибудь в доме древнего русича.
- А, это.. Муж скоро придёт, объяснит…А пока… По чаю?…Ну, как ты?
- Да я нормально. Работаю. Занимаюсь аналитической работой. Да, на жизнь хватает. Ну, а ты?
- Устала я чего-то. От жизни устала. Всё как белка в колесе, а всё бестолку. Была учительницей в школе. Да разве проживёшь на эту зарплату? Ушла. Теперь вот сетевой маркетинг. Но как-то … вяло. Надо же ходить везде, предлагать. А у нас город сама видела какой.. Денег нет ни у кого… Грустно как-то всё и печально… А вот и мой муж. Познакомься...
“Это вроде бы второй? Похоже, только у меня за плечами единственное замужество. Всё чего-то ищут-ищут девчонки.. Или не везёт им .. Но этот вроде ничего. На Тарзана похож и тоже инструктор по фитнесу. Чуть постарше? Только увлечение у него какое-то странное.. Да лишь бы не пил - в этом городишке, похоже, всё мужское население или уже спилось или спивается.. ”
- А зачем Вам всё это? Ну.. латы, клинки, обувь, одежда древнерусская.
- Да, это 10-11 век, - увидев интерес, оживился хозяин всего этого “богатства”. Всё выполнено по настоящим эскизам того времени. Всю зиму руками обувь шьём, одежду, оружие изготавливаем, а летом - фестивалим. Полгода назад в Выборге вот были. Турниры там всякие.
- А… а зачем вам всё это?
- Ну, как, - он на миг задумался, - надо же чем-то заниматься в нашем городе. Вы же видели его сегодня. Город вымирает. Мужики пьют. А я не хочу. Глупо как- то. Нет, иногда можно конечно, но чтобы так.. И потом.. Русь - это же интересно! Одежды, турниры, всё как тогда.. А Вы помните, что Елец основан в 1146 году? … Хорошо, что помните…
- А можно всё это примерить?
- Иванова, ты чё? Три часа ночи! Может, спать ляжем, а? – хозяйка явно не хотела понимать происходящего.
- Римуль… Эта встреча наша через 25 лет... Твой дом… Этот город… Неужели ты не понимаешь, что это гораздо важнее, чем сон. Это же неповторимо! И, может быть, мы никогда больше не встретимся. Как можно спать?
- Хм…Ну, я не знаю… Тогда я так посижу, - и она попыталась устроиться на старом скрипучем диване.
- А можно мне всё это на себя примерить? – обратилась гостья к владельцу древнерусских “сокровищь”.
- Конечно, - глаза хозяина квартиры заблестели. Идея действительно выглядела немножко бредовой для середины ночи, но всё, что было связано с Русью, было для него свято. Он и сам чем-то внешне походил на древнего русича: рост 190, светлые, немного вьющиеся, волосы, падающие на широкие плечи. И завершающим штрихом: густые усы и переходящая из бакенбардов борода из таких же светлых волос. Ну, Русич! Вот только кольцо в левом ухе было явно из нашего времени.
- Ну, хорошо, вот эту рубаху я одену сама… Мужская? Ну, ничего, примерю, что есть.. А эти фенечки обязательно на шею? И вот эти.. От сглаза? От дурных мыслей? Мне самый раз!.. А вот обувь сама не застегну.. Ага, спасибо…Тоже руками вырезано из кожи? Господи, как же мучались древние люди! Хотя… Смотри – ка ты, удобно… А сейчас давай сфотографируемся, а? Шлем на голову надо? Ну, давай… И щит в руки взять?…И клинок?... Ри-ма, ну, хватит спать! А теперь .. может быть…ещё по пятьдесят? Бальзам наш башкирский, Агидель ….за … за… Перерождение! Или возрождение… Чёт под утро плохо соображаю.. За Русь в общем!!
За окном начало светлеть. Подошло время расставаться.
- Да, Римуль. Ты молодец. Так здорово всё получилось. Жаль, не все собрались... Это Нинель так захотела?… И телефоны тебе сама дала? …Болеет? … Не возьмёшься больше за наши сборы?.. Может быть, потом? Отдохнёшь вот…. Пиши обязательно!… Конечно-конечно… Ну, пока.
Сев в вагон, и провожая уплывающие очертания города, женщина, когда-то носившая фамилию “Иванова”, прощалась и с этой своей фамилией, и со своим прошлым. Прощалась, чтобы не мучаться кошмарами несказанных слов и уже спокойно жить в настоящем. Оказывается, это так просто: оглянись, посмотри прошлому в глаза и всё! Ты свободна!
Примерно в это же время в сторону Киева двигалась девятка с тремя мужчинами лет за сорок. Ехали молча. Вдруг водитель нарушил молчание:
- Марик, Валер, интересно, мы ещё соберёмся или нет?
- Сложно сказать, - задумчиво произнёс голос сзади, - Это ведь Нинель нас всегда собирала. Она ж к нам всегда как к своим родным детям относилась. А Вы заметили, как она сдала? Как мало двигалась? По-моему, у неё что-то серьёзное с ногами.
- А я, наверное, больше не соберусь, - недовольно и даже как-то резковато прозвучало с места, рядом с водительским, - Это тебя отец на газ посадил, а у тебя мамаша ещё ого-го. А мне сейчас надо работу искать, бывшая достала уже – на пацана денег надо всё больше. Я и сейчас собрался только потому, что в простое и делать всё равно нечего. А так… На фига мне эти сборы?
P.S.
Прошёл год.
В болезнях провела его классная руководительница этого, разбросанного теперь уже по разным странам, десятого «А» и, не дотянув недели до своего очередного дня рождения, ушла. Все действующие лица окончательно увязли в своих настоящих проблемах. Вот только в редких звонках, путешествующих через всю страну, ранее называвшуюся Советским Союзом, иногда звучало: «А ты не знаешь, встреча нашего класса не планируется?» Это были голоса тех, кто по каким-либо причинам не смог присутствовать на той юбилейной встрече…
на фото: так всё и было той ночью..