Только начинает казаться, что
встретился с чем-то потусторонним,
как оно тут же растворяется в лучах
рассвета.
Часть первая. «Необыкновенный отпуск».
Глава 1.
Приезд.
Плохо заасфальтированная дорога тянулась бесконечно долго. В небольшой, постоянно потряхиваемой малолитражке теснились четыре девушки. На их усталых лицах читалось выражение глубокого утомления.
- Вот скажи мне, Сосницкая, зачем ты нас тащишь в такую даль? Чего тебе не сиделось в родном городе? - спросила невысокая, симпатичная девушка с кремовыми слегка вьющимися на конце волосами, строгим и цепким взглядом, но от этого не менее добродушным выражением лица. Кузовлева Алла, видимо, порядком утомилась стукаться затылком о чрезвычайно низкую крышу салона. – Ты только посмотри, в какую глушь нас завезла, что тут может быть интересного? Нет, я, конечно, понимаю, что красивые леса и поля – это здорово и полезно для здоровья, но ты знаешь, когда сидишь в тесной машине трое суток подряд и перед глазами мелькает сплошная зелень, хочется нормально поесть и принять элементарный душ, начинаешь думать: чего нас понесло в какой-то замок у черта на рогах.
- Не в какую-то глушь и не в какой-то замок, а в самый интересный дом отдыха. Ты только представь, когда мы, наконец, приедем, как будет классно целую неделю жить в настоящем средневековом замке, среди красивой, дикой природы. Неужели, тебе не надоели дискотеки? – переводя взгляд с застекольного пейзажа на подругу, устало ответила Анна Сосницкая, стройная девушка с большими и добрыми глазами, мягким и жизнерадостным выражением лица.
- Единственное, что мне уже надоело, так эта чертова крыша. Когда же в России будут делать нормальные машины? – пробубнила Алла.
- Вы сами согласились, я силой никого не тащила, а что до машины, так мы не ходарковские, чтобы на лимузине ехать через полстраны! - вспылила Аня. – К тому же вы сами предложили мне выбрать что-нибудь оригинальное. Так вот, этот дом отдыха самый необычный в России, он совсем недавно открылся, и нам повезло узнать о нем первыми, - пояснила «начинающая сотрудница» крупной туристической фирмы.
- Белка, не ной, все устали, а ты, Сосна, не обращай на нее внимания, – примирительно сказала Сурина Лена, сидевшая за рулем. Заходящее солнце - весело прыгало на Лениных темных очках, подсвечивая ее каштановые волосы.
- А кого-то здесь не спрашивали, кто-то сует свой НОС не в свои дела, - шутливо ответила Алла в знак примирения, по привычке поддевая подругу по поводу ее носа.
- Про нос, это ты зря. Вот, лучше берите пример с Гилевой: спит себе человек спокойно и не возникает, - Сурина махнула рукой на соседнее переднее сиденье, в котором мирно посапывала Алёна. Солнечные лучи, преломляясь, освещали короткую ярко-желтую стрижку четвертой подруги так, что казалось на переднем сидении сидит не человек, а цыпленок. Впрочем, девчонки так и называли Алёну.
Тем временем дорога резко повернула вправо, и из-за опушки леса открылся поразительный для средней полосы вид.
***
В центре обширной лесной поляны возвышался замок с высокими зубчатыми стенами, башнями, в которых зияли черные бойницы, рвом, наполненным водой.
За стенами располагалось строение со шпилем, который, казалось, задевал небеса, низко нависшие над землей дымным нефтяным покрывалом. Наступали сумерки, к тому же отдаленные раскаты грома возвещали о приближении грозы. Малолитражка подъехала к концу дороги и остановилась у самого края рва перед мостом, который был перекинут от ворот барбакана.
Девушки наскоро растолкали спящую Алёну и выскочили осматриваться. Дорожную усталость, как рукой сняло: замок оказался действительно великолепный, ради такого зрелища можно было проделать три дня утомительного пути. Правда, вскоре обнаружилось одно небольшое обстоятельство, которое грозило испортить всю радость.
Судя по опущенной на ворота стальной решетке и безжизненным окнам крепости, можно было подумать, что гостей в этом доме отдыха, или точнее будет сказать замке отдыха, никто не ждет.
- Ну-у-у, и что теперь будем делать? – задумчиво протянула Гилева.
- Может постучаться? – робко предложила Аня.
- И еще как постучаться, меня лично не прельщает провести еще одну ночь в машине, мне нужна нормальная кровать с подушками, с одеялом и со всем прочим, - заявила Алла, - и меня не остановит какая-то там дверь.
- Не дверь, а дубовые ворота, - поправила Сурина.
- Плевать! - ответила Кузовлева.
- Постойте, может рано ломать неизвестно чьи ворота, вдруг мы не туда попали, - заметила Алёна, - Сосна, ты уверена, что это тот самый замок, в который мы ехали?
- Да, вроде… По крайней мере очень похож. На путеводителе он изображен издалека, поэтому на все сто уверенности нет, но мне о нем много рассказывали, кажется, это то самое место.
- Откуда в этой глуши могут взяться замки? Для России это в диковинку, не может же быть, что в окрестностях производили массовые застройки в средние века, - сказала Алла.
- Тогда пошли, постучимся, - виновато предложила Аня.
- Все пойдем? – спросила Лена, но в этот момент за опушкой послышался протяжный волчий вой, да такой зловещий, что вопрос остался без ответа.
Стучаться не пришлось. Неожиданно стальная решетка поползла вверх, приводимая в движение каким-то хитрым, скрытым механизмом внутри стены. Затем медленно распахнулись ворота.
На землю уже опустилась ночь. Из темного внутреннего пространства барбакана к путешественницам приближался человек. За его спиной медленно загорались вставленные в стену факелы. Он шел неторопливо, заложив руки за спину, даже в темноте было видно, что незнакомец обладает прекрасной осанкой, что он одет в облегающий, узкий плащ, который очень шел к его фигуре.
Разглядеть в темноте лицо человека не представлялось возможным. Зато у него был спокойный, мягкий и весьма красивый голос.
- Добрый вечер, милые гостьи, прошу прощения за столь странный прием, но мы признаться не ждали гостей так рано: они обычно прибывают тридцатого апреля. Впрочем, я все же рад вас приветствовать в нашем заведении. Позвольте представиться – Треч. На время проведения празднеств я ваш покорный слуга, - хозяин изысканно поклонился.
- Так что же мы приехали не вовремя? - переполошилась Сосницкая. - Ведь в путеводителе написано, что ваш «ларек» открывается с двадцать девятого.
- Ах, так вы нашли нас по туристическому атласу, тогда это несколько меняет дело, хотя…, вы все равно наши желанные гости, еще раз прошу прощения за то, что мы не встретили вас, просто туристы обычно заранее уведомляют о своем прибытии, знаете ли, наше заведение не пользуется большой популярностью в это время года, - пояснил Треч. – Ой, да что же это я держу дорогих гостей на пороге, прошу вас, немедленно заходите в дом.
- Мы только вещи заберем, - сказала Алена.
- Ни в коем случае, слуги обо всем позаботятся, не беспокойтесь, всё будет в целости и сохранности. Прошу в замок.
- Получается вы хозяин этого заведения? - поинтересовалась Сурина.
- Нет, я всего лишь управляющий, - ответил Треч, и пригласил вновь прибывших внутрь замка.
Он провел девушек через барбакан, затем по короткой аллее, по краям которой росли старые кипарисы.
Во внутреннем дворе располагалось огромное здание в готическом стиле, оно как будто тянулось к небу многочисленными остроконечными башенками и шпилями, стрельчатыми окнами с разноцветными витражами, порталами с извилистым сложным орнаментом, стеблями невиданных растений, ползущих вверх. Все здание было украшено искусно выполненными скульптурами и статуями.
Под высокой стрельчатой аркой располагался вход в замок, к нему вела булыжная дорожка. Легко распахнув массивную двустворчатую дверь, дворецкий пригласил гостей войти.
- Добро пожаловать, - сказал Треч, - осмотритесь здесь пока, а я схожу, распоряжусь, чтобы для вас все приготовили, вы, наверное, устали и не ужинали.
- Это было бы здорово, - промурлыкала Алла, которая просто таяла от столь теплого приема.
Внутреннее убранство замка восхищало еще больше чем внешнее. В широком зале с колоннами горело множество свечей в золоченых канделябрах, их трепещущие огоньки весело играли на стеклах мозаичных витражей. Каменный пол покрывали мягкие персидские ковры, по виду довольно старые, но содержащиеся в хорошем состоянии и безупречной чистоте. Высокие стены украшали гобелены невероятной красоты, вытканные золотом и серебром. Ближе к потолку своды колон были украшены лепниной и кое-где изумительной фреской, плавно перекидывающейся на потолки.
- Как только такую красоту во времена красной чумы не растащили? – удивилась Алёна.
- Не знаю, но выглядит, это действительно потрясно, - заметила Сурина.
- Так, кто теперь мне будет говорить: «Сосна, зачем нас завезла в такую глушь, Сосна, сидели бы дома лучше, Сосна, зараза, мы без душа три дня, а, подруги?» - подбоченилась Сосницкая, наклонив голову набок, укоризненно глядя на подруг.
- Прости нас, пожалуйста, мы были не правы, мы больше не будем, ты молодец,
- в один голос стали каяться подруги и Кузовлева, в особенности.
- Ладно, так и быть, хватит подлизываться, на первый раз прощаю, - смилостивилась Аня.
За их спинами послышалось скромное покашливание.
- Прошу прощения, что потревожил вас, - у боковой двери стоял низкорослый человек с невероятно бледным лицом, измученными глазами, жидкими волосами на седой голове, одетый в полинялый, но, тем не менее, элегантный костюм. Незнакомец имел весьма добродушный вид. – Меня зовут Пурт, я помощник управляющего, мне только что сообщили о вашем прибытии. Очень рад. Если вам что-нибудь понадобиться, смело обращайтесь ко мне, - он говорил так, будто вел беседу со стеной или еще каким-то неодушевленным предметом. Ему как будто не важен был ответ собеседника, единственное, что его занимало, так это собственная речь.
- Извините, что перебиваю вас, - все-таки вклинилась Алёна, - но почему у вас и у вашего хозяина такие странные имена, неужели современные управляющие не имеют отчеств, вы только не обижайтесь, но ваше имя звучит как кличка.
- Наши полные имена звучат чересчур витиевато и многосложно, многие путаются, от чего им становится неловко.
В зал вошел Треч с факелом в руках. В свете огня путешественницы, наконец, разглядели лицо дворецкого, суровое, но с мягким выражением, лукавый повелительный взгляд, густые подернутые вверх брови, чисто выбритое лицо, аккуратно зачесанные назад волосы.
– Нам проще пользоваться сокращенными именами гораздо проще, - продолжил управляющий. – Вы осмотрелись?
- Да, все так необычно, - восхитилась Сосницкая. – Как вам удается поддерживать такую атмосферу, это же, наверное, безумно дорого: столько свечей ради нас четверых.
- Ради вас одной я зажег бы миллионы таких свечей, - ответил Треч, преклоняя голову.
- Для нас это совсем недорого, мы сами изготавливаем свечи, на специальном станке, который сохранился еще со времен шестнадцатого века, - вставил Пурт.
- Не проще ли пользоваться электричеством? – спросила Алла.
- Может и проще, но провести его, невозможно, видите ли, местность не позволяет, а пользоваться генераторами слишком накладно для такого большого здания, - пояснил Треч, – к тому же, стоит только зажечь яркую электрическую лампочку, как атмосфера средневекового замка мгновенно испарится.
- И наши постоянные клиенты тоже, ведь они очень ценят уютную обстановку полумрака, - вмешался Пурт.
- Думаю, на сегодня хватит расспросов, отложим беседу до ужина, – предложил Треч. – Я распорядился, чтобы вам накрыли в главной трапезной, все будет готово примерно через час. Пока вы можете подняться к себе в комнаты, расположиться, и привести себя в порядок. Ваши вещи уже там. В каждой комнате вас ждет ванна.
- О-о-о! - мечтательно промычала Кузовлева.
- Проводи, - велел Треч помощнику и, откланявшись, удалился.
Глава 2.
Ужин.
Через час за девушками зашел Пурт и повел их на первый этаж ужинать. Пройдя по извилистым и сумрачным коридорам замка, они спустились по широкой каменной лестнице, затем миновали галерею, в которой висели в тяжелых рамах портреты каких-то особ, как объяснил провожатый, бывших хозяев замка. За галереей последовал просторный зал, гораздо больше того, что располагался у входа. Правда, разглядеть его во всех подробностях не удалось: он был освещен всего лишь нескольким десятком догорающих свечей. За залом тянулось еще несколько кривых и темных коридоров. Наконец пришли.
В просторной трапезной посредине громоздился колоссальных размеров стол красного дерева. Помимо этого исполина были еще изящные резные стулья с подбивкой из черного бархата, идеально ровно выставленные по периметру стола с белоснежной скатертью. Ужин, разумеется, был рассчитан на большее количество людей. Но еды на нем находилось столько, что казалось, еще минута - и в трапезную ринутся толпы, и начнется пир, грандиозный и шумный. Стол ломился от яств, настолько изысканных, что гостьи долго гадали потом, из чего состояло то или иное блюдо, а уж о том, чтобы кто-то из девушек мог их назвать, и речи не шло.
Во главе стола восседал хозяин замка, или как он сам сказал, всего лишь управляющий. Нельзя сказать точно, играл ли дворецкий некую роль, или был самим собой, но не оставалось сомнений в том, что он истинный хозяин, сколько бы Треч ни утверждал обратное. Это было видно и по тому, как он обращается с прислугой: холодно и властно, и как беседует с гостями: вежливо, по-хозяйски.
Поужинали впятером. Девушки, позабыв про диеты, пробовали все, что им предлагали. Вначале ужина их несколько сконфузило невероятное количество столовых приборов, но Треч быстро все понял и приказал прислуге оставить только вилки, ложки и столовые ножи. Сам же он лихо управлялся со всем полчищем столового серебра.
Чтобы за едой гостям не было скучно, хозяин стал рассказывать историю замка. Оказалось, что он был построен еще в пятнадцатом веке каким-то малоизвестным, но очень богатым и влиятельным герцогом при дворе Генриха Пятого, который попав в немилость к королю, бежал в Россию, где и купил в самых глухих и безлюдных землях небольшой участок земли. Там он невероятно скоро воздвиг крепость, окружил её стеной, рвом, нанял небольшой военный гарнизон и стал вести тихий размеренный образ жизни. Дела в его имении шли прекрасно: купленные в России крепостные крестьяне души не чаяли в справедливом господине и трудились не покладая рук на его свечной мануфактуре и пахотных землях вокруг замка. Опальному лорду удалось перевести в замок значительную часть своих богатств, а они были поистине несметными. Он очень быстро превратил свой замок в роскошный дворец и зажил тихо, мирно, не заявляя о себе. Так же делали и его потомки, которые сохранили замок до наших дней. У великолепного и загадочного замка оказалась довольно скучная история, никаких штурмов, сражений, осад и бунтов.
- Так вы потомок того герцога? – спросила Лена, после того как Треч окончил своё повествование.
- Не я, а тот, кому я служу, - ответил управляющий.
- Как же интересно удалось сохранить такой памятник истории в целости? – удивилась Гилева.
- Что вы имеете в виду?
- Тут столько ценностей, я не могу понять, как это можно было сохранить в царской России, и при большевиках.
- Все довольно просто: в России нужные люди, как правило, очень любят деньги, будь то большевицкие или царские чиновники, главное знать, кому заплатить и когда, а мой хозяин и его предки всегда это знали. Потому и сохранили свое имущество, жертвуя малым. Да учтите ещё нашу изолированность и глухую местность, и вам сразу станет понятно, насколько это было несложно, - объяснил Треч. – Ну что ж, думаю, хватит на сегодня разговоров, я вижу, вы устали, не хотите ли вы отправиться в свои комнаты и хорошенько поспать? Завтра я устрою вам интереснейшую экскурсию по замку и его окрестностям. Затем вы передохнете, и мы начнем готовить вас к торжественному празднику, вечером приедут гости и начнется пир, после него будет бал и грандиозные гуляния в честь праздника.
- Какого праздника? – сонно спросила Сосницкая.
- Старинный праздник начала весны. Мы празднуем его каждый год, - ответил хозяин.
- Праздник, бал, а, во сколько нам это все обойдется? - поинтересовалась Кузовлева.
- Сущие пустяки, вам как первым гостям в этом сезоне скидка, да и расценки у нас очень скромные, - улыбнулся Треч, при этом в глазах его мелькнул лукавый и хищный огонек. – Желаю всем спокойной ночи, Пурт вас проводит. – Управляющий поклонился и вышел через боковую дверь.
Глава 3
Экскурсия.
Ни одна из гостящих не проснулась бы на следующее утро, если бы их не разбудил Пурт. В спальне у каждой было всего лишь одно окно, через которое едва пробивалась скромная полосочка света, вдобавок на улице назревала гроза, и небо с каждым часом становилось темнее и темнее, так что казалось, будто утро и не сменяло ночь. В такую погоду совсем не было никакой охоты просыпаться.
Первую разбудили Алену. Помощник управляющего тихонько поскребся в дверь, приоткрыл ее и просунул в образовавшееся отверстие свое бледное, как луна, лицо.
- Доброе утро, просыпайтесь, скоро завтрак, Треч уже ждет, - Сказал, помощник сдавленным, сиплым голосом и с вежливым поклоном закрыл дверь. Алена стала, не спеша, просыпаться. В коридоре слышались шаги и скрип дверей: это Пурт будил остальных.
Спустя некоторое время, по спальням забегали безмолвные слуги с накрахмаленными полотенцами и кувшинами, наполненными водой. На расспросы прислуга ничего не отвечала, и разузнать что-либо о необычном заведении девушкам не удалось. Это, впрочем, не сильно их расстроило и даже не удивило, они уже успели понять, насколько правдоподобна в крепости обстановка средневековья.
После того как удалились слуги, снова появился Пурт и пригласил подруг к столу. На этот раз он повел их не в душную трапезную, а на воздух.
На просторном балконе, под каменным сводом, располагался небольшой стол, подбитый золотыми скобами, очень старинный, потрясающе изящный и красивый. Стулья, как и в трапезной, были с витыми ножками, выполненными из серебра и удобными с чуть откинутыми спинками, только подбивка из черного бархата была снята. Завтрак оказался насыщенным и разнообразным, хотя он не шел ни в какое сравнение с ужином. В темном углу, где стол был ближе всего к стене, сидел, закинув ногу на ногу, Треч. Он перелистывал какой-то фолиант с таким большим интересом, что не заметил, как вошли его гости. Кузовлева шаркнула ногой, и он тут же вскинул голову.
- Доброе утро, надеюсь, вам хорошо спалось на новом месте? – осведомился управляющий, захлопывая книгу.
- Просто здорово, так уютно, - подтвердила Сурина.
- Очень хорошо, - ответила Сосницкая.
- Очень рад, вероятно, белое вино из нашего погреба сделало ваш сон сладким, - заметил Треч. В тот день он был одет в неизменно строгий костюм черного цвета, с накинутой на широкие плечи лёгкой мантией того же цвета, потому что на воздухе было довольно свежо.
- Скорее всего, мы просто очень уст…, попыталась сказать Алла.
- Что же это вы стоите, - перебил Треч, - прошу, садитесь, завтрак стынет, отведайте вначале этого замечательного кофе, который здесь готовят на углях, а уж потом продолжим беседу.
После завтрака, хозяин хотел повести гостей на экскурсию по окрестностям замка, но погода перечеркнула эти планы. Нашептывающее небо разродилось мелким, противным дождиком, от которого земля сразу же стала липкой, грязной, скользкой и совершенно непригодной для прогулок. Треч лишь вкратце рассказал о прилежащем к замку кладбище, на котором покоятся все предки богатого герцога, о старинном, прекрасно сохранившемся склепе, где расположено забальзамированное тело самого лорда, о прилегающих к центральному зданию роскошных садах, уже начинающих цвести, и вскользь упомянул о том, зачем был выкопан столь широкий ров у стен. Туристки слушали, одновременно осматривая окрестности с высокого балкона.
Затем Треч устроил очень подробную экскурсию по внутренним помещениям замка.
После обеда он покинул гостей под предлогом, что ему необходимо руководить приготовлениями. К вечеру должны были прибыть остальные гости. Пурт пригласил несколько портних, и те стали делать мерки. Полным теткам с угрюмым выражением лица предстояло потрудиться, так как сшить для четверых гостей бальные платья за несколько часов было совсем не просто.
Мужественно выдержав все процедуры, подруги расположились в уютной гостиной на третьем этаже.
В старинном камине из серого кирпича тихо потрескивали липовые поленья, и по густо обставленной комнате волнами проходило тепло, становилось необычайно уютно. Но девушки не привыкли сидеть на одном месте, им необходимо было все время что-то делать: непоседливая натура всегда давала о себе знать. Видя, что гости начинают скучать, Пурт учтиво предложил несколько карточных игр, но получил отказ.
Несколько смутившись, помощник управляющего посоветовал попробовать замечательный табак, сохранившийся в прекрасном состоянии и не утративший своих вкусовых качеств со времен девятнадцатого столетия.
- Мы не курим, - отрезала Алла, - крепкий дым, насколько вам известно, вызывает очень неприятные ощущения.
- С чего вы взяли, что дым будет непременно крепким? – обиделся Пурт, - я же вам не трубку предлагаю.
- А что же? - удивилась Алена.
- Кальян, конечно же, можете быть абсолютно уверены, я так его приготовлю, что никаких, абсолютно, неприятных ощущений у вас не возникнет, - заверил заместитель, - высококачественный табак очистится в специально приготовленной воде, все смолы осядут, и вы вдохнете чистый, слегка отдающий мятой и яблоками, легкий пряный дымок, – Пурт аж причмокнул от удовольствия. Естественно, после таких слов гостьи не удержались.
- Несите, - махнула рукой Сурина.
Пурт вышел.
Через несколько минут он вернулся с изящно выплавленным хрустальным сосудом, наполненным мутноватой жидкостью. Его окаймляли тонкие витые золотые пластинки. От верхней части ответвлялись четыре полые трубочки из каучука, к концам которых были прикреплены серебряные мундштуки.
Помощник управляющего поставил кальян на низкий столик, снял с него крышечку, убрал дотлевающий уголек и жестом пригласил гостей приступать.
Вначале процесс легкого курения действительно не вызвал никаких ощущений кроме приятного, чуть заметного покалывания в груди. Но вскоре у девушек стала кружиться голова, затем на глаза опустился какой-то полупрозрачный туман, все расплылось. Сурина первая откинулась в кресле и забылась. За ней последовали Сосницкая и Гилева. Дольше всех продержалась Кузовлева, она успела заметить, как в комнату вошел Треч, как он взглянул на девушек и удовлетворительно кивнул, как подошел поближе, и его мрачное лицо озарил блеск жаркого костра. Алла успела услышать слова, принадлежавшие Пурту: «Все как планировалось, хозяин, вскоре они будут нашими навек».
Часть вторая. «Во власти темных сил».
Глава 4.
Кузовлева и оживленный ужин.
Алла вынырнула из забытья молниеносно: секунду назад она еще не помнила себя, и вот вдруг «раз»- она уже сидит на краю кровати в отведенной ей спальне. « Неподдающаяся» сразу же почувствовала, что с ней происходит нечто странное: она, как бы была заключена в себе. Алла чувствовала, что некто ей манипулирует, а она будто бы сидит в своем собственном теле, но управлять им не может.
Тело её поднялось с кровати, и ноги понесли к выходу. В этот момент в дверь постучали.
- Войдите, - самопроизвольно сказала Алла.
Дверь распахнулась, и в комнату неторопливо вошло бальное платье. Оно поклонилось и, жестикулируя, пригласило последовать за ним. Похоже, новую Аллу это обстоятельство нисколько не удивило, и она, ответив поклоном, последовала за ним. Платье радостно встрепенулось, скакнуло к выходу, хотело пройти в коридор, но врезалось в захлопнувшуюся дверь. Посуетившись у выхода, оно, наконец, совладало с дверью и стремительно выбежало вон. Алла последовала за ним. Сколько бы ни пыталась она совладать с собой, у нее ничего не получалось: непослушное тело не поддавалось контролю, да и разум был не тот. Какой-то новый человек поселился в теле Кузовлевой, наглым образом оттеснив настоящую хозяйку. Из застенков собственного сознания Алла могла лишь наблюдать за страшным действом. А происходило следующее.
Шальное платье, выделывая немыслимые дифирамбы, увлекало Лжеаллу за собой по извилистым темным коридорам сквозь сотни больших и маленьких, железных и деревянных, старых и новых дверей. В конце концов, платье вывело узницу в большой зал, который по устройству напоминал трапезную, но был несколько шире. В центре стоял большой стол, прогибаясь под тяжестью всевозможных блюд. В свете тысяч ярких свечей переливались разноцветные лучи в графинах с пьянящей жидкостью. Платье сделало движение, приглашающее сесть за стол и, юрко перескочив через весь зал, прыгнуло в камин, где незамедлительно сгорело, слегка полыхнув.
Лжеалла села и стала и без всяких церемоний уплетать красную икру из массивной тарелки. Расправившись с этим кушаньем, она, тяжело вздохнув, пододвинула к себе блюдо с жареным молочным поросенком и хотела, было оторвать от него шмат сочащегося жирного мяса, как вдруг поросенок шевельнулся…
- Пардон, милейшая, - хрюкнул молочный, - но как же вам не совестно есть этак живое существо, - поросенок снял с ушей листья салата, разбросал гарнир по столу и бесцеремонно налил себе водки из близлежащего графина.
- ТЫ не живое существо, ты - еда, - сказала Лжеалла, целясь вилкой в пузо поросенку. В это время, настоящая Кузовлева отчаянно пыталась справиться со своими эмоциями, что было вдвойне сложнее, ведь ее воля была полностью подавлена.
- И что же, что свинья, вам это никаких прав не дает, - запротестовал жареный, уворачиваясь от выпадов ошалевшей поглотительницы пищи. – Ваши поступки есть не что иное, как угнетение прав животных, - прохрюкало румяное блюдо, опрокидывая стопочку.
- Действительно, мы же не едим людей, - поддержал, внезапно оживший гусь по соседству. – Безобразие. – Прошипел он, отряхиваясь от долек чеснока. Потом вылетел.
- Что за массовый протест, - возмутилась Лжекузовлева, - мне теперь что, салатами питаться? На вегетарианство не согласна. Дичь, назад! – заверещала она, остервенело тыкая вилкой в мятежного поросенка, который успел вылакать весь графин водки и уже прицеливался к кувшину с вином.
- Просим не указывать, - надменно заявили цыплята табака и упорхнули с тарелок вслед за гусем.
- Ну, всё! - прорычала Лжеалла, - все не разбежитесь, - она схватила огромный нож для разделки рыбы и бросилась на молочного, тот с визгом слетел со стола, перепачкав жиром скатерть.
- О, там музыка. Бал! – заинтересованно воскликнул поросенок, отбросил кувшин и, лихо уворачиваясь от летящих следом столовых приборов, бросился наутек, стуча копытцами по каменному полу.
За всем этим совершенно безумным зрелищем наблюдала из глубин собственного сознания совершенно подавленная Алла. Она уже ни на что не реагировала: тяжелый камень потрясения и решительного непонимания происходящего потупил все эмоции. Атмосфера нереальности, безумия и страха совершенно ее теперь не волновала. Алла просто ждала, что будет дальше.
Оставшись без мясной пищи, Лжеалла с двойным усердием набросилась на ту, которая не смогла убежать. Со стола в считанные секунды исчезли все салаты и растительные закуски, следом за ними отправилась вся выпивка, которая была на огромном столе. Однако и этого чудовищно оголодавшей показалось недостаточно: засучив рукава, она направилась в сторону винного погреба и кладовой.
Дойдя до подвального коридора, она толкнула первую попавшуюся дверь ногой, та с грохотом повалилась на землю. В длинном и прохладном помещении располагалась вся снедь, приготовленная для гостей предстоящего балла.
Лжекузовлева подняла тяжелую дверь, поставила ее на место. Внутренняя Алла только подивилась такой богатырской силе.
- Теперь не уйдете! - злорадно протянула ненасытная и рванулась поедать все.
После кладовой настал черед винного погреба. Опустошая бутылку за бутылкой, Лжеалла опрокинула в себя не меньше полумиллиона сосудов с вином, причем в разительно короткие сроки. Истинная Кузовлева даже со счета сбилась, а уж сообразить, как это все в нее помещается, она и не пыталась. Закончив, наконец, со всем съестным, Алла твердо укрепилась в намерении изловить недоеденного поросенка. С криками: «Свинья, выходи сам, а то буду есть медленно», - она отправилась на поиски, держа в руке все тот же нож для разделки рыбы….
Глава 4.
Сосницкая и деревянный бал.
Анна Сосницкая вышла из глубокого забытья, точно так же как Алла часом раньше. Точно так же, как настоящую Аллу, ее вытеснило какое-то из собственных крайних воплощений. В углу спальни висело ее бальное платье, совсем не похожее на средневековое одеяние. Скорее оно напоминало маскарадный новогодний костюм, который дети надевают на утренники в детском саду.
Пышное и яркое платье точь-в-точь повторяло форму обыкновенной елки, даже колючки на нем казались настоящими. Сосницкая-захватчица незамедлительно облачилась в этот наряд и поспешно покинула свои покои. Проследовав по коридору на первый этаж, она с силой, невероятной для девушки распахнула массивные двери и вошла в огромный бальный зал. Тысячи ярчайших факелов пылали жарким огнем, озаряя огромное помещение играющим светом. В углу зала между колонн располагался невероятных размеров оркестр, которым с большим усердием дирижировал уже знакомый нам молочный поросенок. Во всем остальном зале танцевали вальс под музыку канкана. И не было бы ничего сверхъестественного в этом танце (если забыть о дирижере и чудной музыке), если бы вместо обычных дам и кавалеров, по залу не кружили ряженые новогодние елки и сосны!
Поистине удивительное зрелище представлял собой бальный зал. Сцепившись ветвями, кружили в бешеном танце одетые во фраки и платья вечнозеленые деревья. Судя по нарядам и движениям, роль кавалеров выполняли элегантные ровно подстриженные сосны с длинными влажными иголками, а роль дам - мелкоигольчатые игривые елочки. Их ветви были сцеплены в форме рук, а корни, массивные и прямые, выполняли, пусть и не совсем успешно, роль ног. Падая и поднимаясь вновь, шурша иглами и о чем-то шепчась, носились в бешеном танце лесные красавицы.
Пораженная небывалым зрелищем, Аня хотела закричать, но не смогла. Затем в ее голову пришла совершенно сумасшедшая мысль: «Как же им не стыдно, с грязными корнями да в чистый зал, а еще светское общество!» - она даже хотела высказать свою мысль вслух, но естественно у нее ничего не вышло. Преодолев кратковременное помутнение рассудка, Сосницкая хотела бежать подальше от мерцающего наваждения, тщетно пыталась кричать, но вместо этого другая Аня сказала:
- Вот это дискотека, эх, потрясу иголками, - и бросилась скакать в пародии вальса, под музыку канкана, среди толпы деревьев, в своем диковинном наряде поддельная Сосницкая нисколько не выделялась.
Она танцевала час и два, три и четыре, казалось, что в зале время летит с вселенской скоростью, казалось, что прошел уже день, затем два, а еще позже стало казаться, что уже целый век пролетел, а лихая Аня все трясла и трясла иголками, ни на минуту не останавливаясь и нисколько не уставая.
Нельзя точно сказать, возможно, бешеный бал продолжался бы еще очень долго, если бы музыка вдруг не прервалась.
- Вкусная, жирная, жареная скотина, выходи и не прячься! – послышался громовой голос из-за дверей.
- Ой, ой, опять она, поедательница, надо бежать, бежать, - заторопился молочный, и, бросив на пол ножку стула, которая заменяла смычок, устремился прочь. Естественно, оркестр, оставшись без ведущего, тут же умолк.
Танцующие деревья, как по команде, замерли, будто прислушиваясь к грузным и неторопливым шагам за дверью. Вскоре елки и сосны опять ожили, но возобновлять пляски не стали, а бросились к стенам. Каждое дерево схватило ветками-руками по факелу. Затем «дамы» и «кавалеры» построились в длинную линию и безмолвно, держа огонь над кронами, побежали с невероятной прытью к другому выходу. Предводительствующая сосна боднула дверь верхушкой, и необычные посетители скрылись во тьме извилистых коридоров, лишь облетевшие иголки, устелившие пол, напоминали о недавнем их присутствии. «Воплощению» Сосницкой, по-видимому, совсем не нравилось оставаться в одиночестве и не хотелось встречаться с озверевшей голодной подругой, поэтому оно так же стремительно понеслось по коридорам, догоняя танцоров. Догнать, однако, поддельной Ане никого не удалось: вечнозеленые загадочным образом пропали. Преодолев целый лабиринт коридоров, неутомимая танцорка очутилась в длинной галерее. В ней все тот же неугомонный поросенок, приостывший, выпачканный, выглядящий теперь не столь аппетитно, устраивал необыкновенный забег.
Выстроив в длинные ряды всевозможную мебель, от массивных шкафов, до легких летних стульев, жареный отдавал последние указания.
- Бежать быстро, но без жульничества. Шкафы, не толкайтесь, стулья, будьте осторожны, нам тут травматизм не нужен, победителя ждет приз: он не пойдет на дрова, - проинструктировал поросенок, - а теперь на старт, внимание, пошли, - скомандовал он и пальнул в воздух пробкой из бутылки шампанского.
Соревнования начались. С невообразимым грохотом мебель ринулась к противоположной стене галереи, сшибая все на своем пути. Шкафы, стремительно перебирая кривыми подпорками, рвались к победе, но у стульев с их прямыми и длинными ножками было явное преимущество, они скоро нагнали шифоньеры и, юркнув между платяных исполинов, понеслись, как лани, к финишу. За ними явно не поспевал старый пыльный комод, который, как немощный старик с отдышкой, плелся позади всех.
Первым к финишу пришел новенький венский стул, который горделиво стоял в стороне от всех и наслаждался победой. К нему уже несся организатор соревнований.
- Поздравляю вас, вы победили, ваша награда – ваша целостность, - прокричал жареный стулу, тот, проявив чудеса металлической гибкости, поклонился в знак благодарности. – Вы все, - строго обратился организатор к сиротливо стоявшей мебели, - В топку! Нынче во дворце будет жарко!
Вконец погрузившись в водоворот нелепости и абсурда, Аня постепенно теряла интерес ко всему происходящему. Она наблюдала за собственными проделками, сквозь решетку в голове, потому что не могла закрыть глаз, а мысли ее были уже далеко, они были отрешенными…
Глава 5.
Гилева под хохочущими небесами.
Гилевой Алёне повезло больше, нежели ее подругам. Она осталась самой собой, и ее тело совершенно никто не контролировал. Алёна очнулась не в спальне, как две предыдущие гостьи, а в каком-то сыром и промозглом месте. Ее мысли приходили в порядок постепенно. Вначале она поняла, что лежит на холодном каменном полу, который неприятно морозит спину. Позже мысли приобрели большую слаженность, и стало ясно, что помещение, в котором она находится, не имеет крыши. Это открытие Гилева сделала, не открывая глаз: на ее лицо падали мелкие и колючие, холодные капельки туманной измороси. Собравшись с силами, девушка встала, открыла глаза и долго не могла сообразить, где именно она находится. Со всех сторон напирала непроглядная темнота. Становилось ясно, что Алёна еще не была в этой части крепости. Она подняла голову и удостоверилась в том, что над головою висит небо, такое же темное и холодное, как окружающее ее пространство. Не было луны и звезд. Единственное, что висело на ночном предгрозовом небе - это густые, монолитные, изредка содрогающиеся палевым светом, облака. Спустя несколько мгновений, глаза Алёны привыкли к темноте, и она стала подробнее осматривать место своего пробуждения. Оказалось, что она находится на круглой площадке, занимающей сравнительно небольшое пространство, которое окольцовывала невысокая чугунная оградка, почти не видная на фоне всеобщего сумрака. Сколько бы Алёна не всматривалась в темноту и не искала хоть какой-нибудь выход, никакой двери или лестницы не находилось. Выхода не было. Заставив себя сдвинуться с места, она подошла к краю площадки и глянула вниз. В первое время она совершенно ничего не могла разглядеть, но вскоре заметила, как далеко внизу шустро перемещается змейка из горящих факелов. Алене почему-то показалось, что это бегут люди в зеленых маскарадных костюмах. Оценив расстояние, Гилева поняла, что находится на самом высоком месте во всей округе, а именно, на вершине шпиля центральной башни крепости. Содрогнувшись, то ли от мысли о высоте, то ли от сквозящего холода, Алёна отошла от перилл и вернулась в центр узенькой площадки.
Она довольно долго простояла неподвижно, соображая, что можно предпринять в сложившейся ситуации, но никаких мыслей у нее не возникло. Алёнка кинула взгляд на парапет, подумывая о том, чтобы спуститься по покатой с легким наклоном стене, и вдруг заметила одну странность: ограждение стало ближе. Чтобы убедиться, что ей не показалось, девушка стала наблюдать за перилами, не отрываясь, и действительно она обнаружила, что с каждой минутой пространство площадки сужается. Ужас подкрадывался голодным псом. Выхода не было, и Гилева закричала не столько от страха, сколько от обиды. В ответ откуда-то сверху раздался громкий, перекликающийся с визгливым криком хохот. Казалось, что само небо смеется над ее бедой.
Алёна изумленно подняла голову к небу и увидела там такое, что если б не обстоятельства, она приняла бы все происходящее за дурной сон.
Облака, свернувшись и уплотнившись, кружились в неторопливом вихре вокруг огромного светящегося шара, похожего на глаз тайфуна. Сгусток яркого электрического света набирал силу, светил с каждой минутой все мощнее. Вокруг него собирались все новые тучи. Шар то и дело вспыхивал, озаряя темные водяные губки ярким светом. Облака смеялись. Точнее Алёне так показалось вначале, но, присмотревшись, она заметила, что на фоне черных облаков еще быстрее кружат в воздухе какие-то фигуры. Когда свет от необычного явления стал ярче, Гилева отчетливо разглядела эти фигуры и поняла: то были ведьмы.
Они кружили в небе, описывая под черным облачным кольцом большие круги. Ведьмы были облачены в длинные, развивающиеся на ветру мантии и остроконечные широкополые шляпы. Правда, метел у них не было, вместо этого весьма устаревшего аппарата сестры тьмы использовали некое подобие сноуборда. Надо сказать, они лихо скользили по воздушным потокам, выделывая всякие трюки и при этом заливисто хохоча. Этот низкий и хриплый смех Гилева по ошибке приняла за насмешки небес. Теперь же она стояла и, задрав голову, наблюдала невиданное зрелище, широко открыв рот и совсем забыв об уменьшающейся площадке.
Вспомнить о ней вскоре все равно пришлось. Через некоторое время на верхушку шпиля с легким стуком упала доска, Алёна сразу поняла, что на таких-то и летают ведьмы. Следом за доской вниз, шурша черным плащом, вниз обрушилась с веселым хохотом одна из ведьм, ей повезло меньше, чем ее летательному приспособлению, и она рухнула мимо площадки. Видимо, разбилась.
Недолго думая, Алёна схватила летающий сноуборд и попыталась на нем взлететь: это был единственный шанс спастись. Однако проклятая штуковина решительно не желала поднимать новую хозяйку в воздух
- Что, не выходит? – раздался позади скрипучий голос. Алёна резко обернулась. Перед ней предстала ведьма, балансирующая на парапете, разглядеть ее лицо не было никакой возможности.
- Не-а, никак, - ответила Гилева, понявшая, что терять ей все равно нечего, и бессмысленно было бы начинать трястись от страха, изображать удивление и звать на помощь.
- Так ты встань на доску обеими ногами, а дальше мы поможем, - посоветовала нечистая и, сложив руки особым способом, она свистнула, да так, что в ушах зазвенело, - Эй, костлявые, сюда, - гаркнула она в небо. Тут же с высоты на площадку обрушилось еще семь ведьм; они глянули на Алёну, потом на свою предводительницу. – Она с нами, - пояснила предводительница, и ведьмы, кивнув, подхватили Гилеву под руки, подняли в воздух, с шальными криками и смехом унесли в ночь.
Глава 6.
Сурина и сияющий турнир.
Суриной Лене повезло больше других ее подруг, она проснулась в том же кресле, где погрузилась в забытье. В камине все также трещали дрова, в комнате никого не было.
Конечно, Лена тут же почувствовала, что она собой не управляет, но она не могла сказать, что ее мысли не совпадают с мыслями ее «воплощения». Первым делом, она поднялась с кресла и уверенной походкой, полная сил, направилась на балкон. Что одной Лене, что другой, идея подышать свежим воздухом, бесспорно, нравилась. Выйдя на лоджию, настоящая Сурина хотела присесть и передохнуть, но вот тут мысли истинной хозяйки тела и ложной несколько разошлись: вместо того, чтобы сесть, девушка перекинула ногу через перила и махнула с высоты пятого этажа вниз.
Как ни странно, но приземлилась она совершенно безболезненно. Настоящую Лену этот трюк, конечно, сильно удивил, но все-таки падать с высоты ей понравилось. Прыгунья огляделась и поняла, что находится на огромном пространстве, растянутом прямо позади замка. Тщательнее осмотревшись, Лена поняла, что это пространство ничто иное, как огромный Колизей, а она сидит на верхней трибуне в роскошной ложе, судя по всему предназначавшейся какой-то важной персоне, а может и самому императору. Сидеть в полном одиночестве ненастоящей Лене не понравилось, и она громогласно объявила так, что звуковые волны разогнали туман над полем боя:
- Пусть начнется.
Только успел утихнуть звук ее голоса, как в воздухе возникло необычное, суетливое движение воздушных масс. Чудилось, что толпы невидимых зрителей, перешептываясь, спешили занять места перед грандиозным зрелищем. Ворота в углу поля со скрипом отворились, и показалось, будто бы оттуда кто-то вышел, и толпа приветствовала их громкими криками, больше похожими на свист ветра.
Из-за серых подсвеченных облаков выглянула полная, необычайно яркая, величественная луна. Озарив весь Колизей сумрачным светом, она сорвала все тени и предъявила пораженной Лене истинных зрителей и участников турнира. Между ступенчатыми рядами деревянных лавок бродили призрачные фигуры людей в каких-то старых прогнивших отрепьях, их тела светились блеклым, болотно-зеленым сиянием, которое чудно переливалось в свете Луны. Призраки сидели на лавках и размахивали руками. Их было тысячи, они кричали, но вместо крика был слышен лишь свист. В воздухе летали фигуры, видимо, припозднившиеся спешили занять места.
В центре поля на белом песке стоял высокий рыцарь в сияющих серебряных латах, такой же сумрачный, как зрители. В левой руке он держал длинный сверкающий палаш, лица его не было видно: черный рогатый шлем закрывал его. На панцире стального доспеха золотился в лунном свете герб: перекрещенный нож и вилка.
Раздался гонг, и из правого угла арены на поле вышел противник, показавшийся Лене, по меньшей мере, странным. Совершенно безобидного вида поросенок, покрытый румяной корочкой, приближался на задних копытцах к сияющему рыцарю. В руках он держал грозное оружие: недогоревшую подпорку платяного шкафа.
- Позвольте начать, миледи, - обратился к Лене хриплый голос из-под шлема.
- Позволяю, - разрешила ненастоящая Сурина, махнув платком, в то время как подавленная, настоящая Лена решила, что видит дурной сон, и стала смотреть интересное зрелище, не задаваясь больше никакими вопросами.
Бойцы встали напротив друг друга. Рыцарь обхватил длинную рукоятку меча обеими руками и приготовился атаковать противника. Поросенок поклонился, как кланяются в восточных поединках и, схватив свое полено, бросился с хищным хрюканьем на стального противника. Тот в свою очередь хотел перерубить супостата ударом сверху, но прыткое жареное существо увернулось и с невероятной силой шарахнуло рыцаря по ноге. Мерцая зеленым огнем, нога описала в воздухе цветную дугу и шлепнулась на песок, там она незамедлительно превратилась в пыль.
- Долой угнетателей животных! - визжал жареный, наматывая круги около неповоротливого, оскорбленного рыцаря, который имел вид растерянный и жалкий. Увесистые латы не позволяли ему двигаться с такой же ловкостью, как поросенку, а невероятная сила молочного делала рыцаря шуточным противником.
Поросенок, умотав противника, запрыгнул ему на голову и, приговаривая, «долой угнетателей», стучал по рыцарскому шлему своим оружием, как поварешкой по котелку. Бедный рыцарь, совсем обессилев, беспомощно размахивал руками, силясь сбросить назойливое животное, но юркая свинка каждый раз уворачивалась от ударов. В конце концов, сияющий рыцарь повалился на песок и потух. Жареный победоносно воздел к небу полено, встал, театрально поклонился зрителям, которые визжали от восторга и светились еще ярче.
Насладившись аплодисментами и восторженным визгом сумрачной толпы, победитель направился к Суриной.
- Победителю полагается поцелуй, - заявил он. Внутренняя Лена ужаснулась, искренне желая немедленно проснуться, зато внешняя Сурина, кажется, была вполне готова наградить героя. Толпа стала вопить что-то похожее на «приз», при этом поднялся настоящий ураган.
Все бы так и случилось, если бы торжественный поцелуй не сорвал, душераздирающий вопль:
- Мелкое, гадкое, недоеденное, подлое животное! Выходи немедленно, я тебя уже долго ищу! Учти, когда я тебя поймаю, можешь не надеяться на быстрый обед! Я буду есть тебя ложечкой для мороженого! Выходи немедленно, прыткая тварь! – Кричала взбешенная Алла Кузовлева, чей голос доносился из-за решеток, в самом крайнем углу арены.
Услышав угрозы в свой адрес, ловкий поросенок тут же забыл о награде и со всех ног, перескакивая по две, а то и по три ступени, понесся к самой вершине Колизея. Там он сиганул вниз, сложился ласточкой и нырнул в болото. А голос Аллы все нарастал.
Раздосадованная сорванным награждением, поддельная Лена решила вернуться в замок и устроить там дуэль на шпагах.
Глава 7.
«Прозрачный» пасьянс.
Поддельная Лена, наигравшись со шпагами, бродила со скучающим видом по помещениям и сама не заметила, как оказалась в комнате, с весьма необычной архитектурой.
В помещение было три двери, в одну из них Сурина вошла, за двумя другими слышались приближающиеся шаги. Потолок в комнате заменял стеклянный купол, причем стекло было настолько чистым, что, казалось, будто над головой никакой крыши нет вовсе.
Внезапно одна из дверей распахнулась, и в просторную комнату вошла Лжеалла. Она осмотрелась, бросила взгляд на подругу и широкими шагами проследовала к центру помещения. В правой руке она держала наколотого на рыбный нож поросенка. Жареный был совершенно неподвижен, с молочного пятачка свисала петрушка. Должно заметить, что после похождений, поросенок выглядел совсем не аппетитно, даже отвратно, ведь он успел выкупаться в болоте, поваляться на песке Колизея, и черт его знает, где еще побывать, но Лжекузовлеву похоже это обстоятельство нисколько не волновало.
Тем временем, открылась третья дверь, и в комнату мечтательной походкой вплыла Аня, насвистывающая мелодию канкана. Она была одета во все тот же костюм. Следом за ней скакал венский стул – победитель забега. Три подмененные подруги совершенно не обращали внимания друг на друга. Подойдя к центру комнаты, они замерли неподвижно.
Тем временем, над головами раздался визг и смех, потолок разлетелся вдребезги, на пол обрушились сотни мелких осколков, невероятно тонкого стекла, в зал вместе с ветром влетели восемь ведьм и Гилева Алёна. Покружив под потолком, они опустились на пол. Гилева сошла со своей доски и заняла пустующее место в центре комнаты. Предводительница ведьм сказала:
- Хорошо, повеселились, крестьяне были в ужасе.
- Мне больше понравилось летать, но и нагонять страх на суеверных было тоже занятием не скучным, - ответила Алёна, на что предводительница только кивнула.
- В воздух, дуры, - гаркнула она на своих спутниц, и те с нездоровым хохотом рванулись в темное ночное небо.
Все четверо были в сборе. В самом центре комнаты был каменный круг с непонятными, сложными узорами. Около него и собрались одержимые подруги.
***
Круг изменился, стал чернеть, затем клубиться, как облака над шпилем, потом из каменного стал прозрачным, расширился и из вращающихся темных недр портала вынырнул хозяин замка, облаченный в трепещущие ночные одежды. Голову его покрывал венок из темно-синих, облачных листьев спаянных серебром. В руке хозяин держал длинный посох, на конце которого был красный рубин, пылающий лавовым огнем. Это бы Треч в новом воплощении.
Он ударил о землю посохом, и из ничего возникли четыре кресла, ударил еще раз, и девушки очутились в них, ударил третий раз, и некие бесформенные темные тени отделились от тел каждой, закружились по комнате и лопнули, словно воздушные шары. Подруги стали прежними. Обретя контроль над собой, Алла, прежде всего, с отвращение отбросила поросенка в сторону, а Сосницкая оторвала от платья пришитые куски зеленой ткани.
- Вы побывали на моем празднике в честь наступления весны, - объявил Треч, - а так же вы побывали во власти своих собственных потаенных страхов и желаний, вы делали все, что вам вздумается, вы делали то, чего никогда не могли себе позволить в настоящей жизни, вы делали то, что боялись делать раньше. Вы обрели настоящую свободу в эту ночь, некоторые из вас испугались ее, некоторым она понравилась. Вы жили несколько мгновений в истинном мире без масок и иллюзий, хозяйками себе, но этого не поняли.
Гостьи молчали.
- Теперь скажите мне, после стольких лет скучной жизни разве вам не понравился весь этот праздник, разве не было вам по-настоящему весело, разве не отделались вы, наконец, от той тоски, которая преследовала вас в настоящей жизни, и разве не забавно было наблюдать за такими вещами которые в повседневности вашего мира никогда не произойдут.
Девушки молчали.
- И я сегодня в эту ночь имею власть дать вам силу, о которой, если подумать, в глубине души мечтает каждый. Вы получите полную свободу, вы получите бессмертие и силу, ничто земное больше не ограничит ваши фантазии и желания. Теперь скажите мне, вы хотите этого?
- Нет, - отрезала Алла.
- Твои предложения, как и всегда заманчивы, но мы знаем, кто ты, и не собираемся заключать с тобой никаких сделок, - продолжила Аня.
- Нам не нужна полная свобода, как бы сладка она ни была. Умеренность должна быть во всем, - заметила Гилева.
- Мы хотим лишь одного: уйти, - сказала Лена.
- Значит, я опять ошибся, - с грустью заметил Треч, - но воля ваша, убирайтесь, вы попали не туда, вам в другое ведомство, вы выдержали самое главное в своей жизни испытание, я разбит, уходите. – Подруги безмолвно встали и вместе пошли к выходу, не удостоив даже взглядом хозяина, опустившегося на колено и о чем-то размышляющем.
Выйдя за дверь, они попали в душное пыльное помещение. Пыль оказалась настолько едкой, что все тут же закашлялись. Глаза закрыла пелена, сознание помутнело… Девушки почувствовали, что проваливаются в глубокое забытье.
Глава последняя.
Мираж или…
- Смотрите, смотрите, кажется, отходят.
- Молись, чтобы так оно и было, кретин.
Пурт и Треч склонились над девушками с чрезвычайно озабоченным видом. Гостьи находились в той самой комнате, где помощник управляющего устроил курение кальяна. Вся обстановка комнаты сохранилась в таком же виде, как и несколько часов назад, разве что кальян со стола убрали. Девушки располагались в полулежащем состоянии, на тех же креслах. Их глаза, немного затуманенные и мутные, постепенно приобретали нормальное состояние.
- Что? Опять ты, мы же тебе сказали, что не хотим больше слышать ни о каких сделках, - прохрипела Алла, первая, открыв глаза.
- Не пойму, они еще бредят? – обратился Треч к своему помощнику, - Ты же сказал, что действие твоей отравы уже прекратилось.
- Так и есть, просто они еще не могут понять, были ли их видения правдой или ложью, - пояснил Пурт.
- Давай нашатырь, идиот, - приказал Треч.
Помощник подал хозяину стеклянный пузырек со стола, тот намочил ватку спиртом и дал хорошенько продышаться каждой подруге.
- Что, что такое, где мы? - засуетилась Сосницкая, - ой, опять он.
- Прошу вас простить меня и моего недалекого помощника, - начал Треч, - Дело в том, что он по ошибке насыпал в кальян не обычный табак, а сбор особого состава, которым этот гад любит побаловаться в свободное время.
- Но я же не специально, господин, - начал оправдываться Пурт.
- Молчать, и не смей перебивать, - оборвал его управляющий, затем снова обратился к гостьям, - я ужасно виноват перед вами и даже не знаю, как мне искупить свою вину, этот сбор содержал в себе какие-то грибы, которые вызывают очень реальные галлюцинации, а этот идиот еще и насыпал тройную дозу.
- Да я же думал, что сыплю обычный табак, я просто перепутал, - простонал Пурт.
- Последний раз повторяю, заткнись!
- Что же получается? Всего того, что мы видели, не было ?- удивилась, Гилева.
- Не знаю, что вам померещилось в бреду, но могу точно сказать, что вы были здесь все это время и никуда не отлучались, - заверил Треч.
- И, слава богу, - облегченно вздохнула Аня.
- Ох, если бы вы знали, как мы перепугались, еще раз прошу простить меня.
- Ничего страшного, с кем не бывает, - ответила Сурина.
- Но вы, надеюсь, понимаете, что после случившегося у нас нет никакой охоты здесь больше задерживаться? – спросила Алла.
- Да, конечно, я все понимаю, - ответил Треч.
- Вот и прекрасно.
- Я немедленно распоряжусь, чтобы ваши вещи погрузили в машину. Через несколько часов бал закончится, вы позавтракаете и поедете.
- Нет, мы бы хотели уехать сейчас, - настаивала Кузовлева.
- Может, все-таки останемся, посмотрим на настоящий бал? - спросила Аня, но подруга так на нее посмотрела, что Сосницкая не решилась спорить дальше.
- Как вам будет угодно. Побудьте пока здесь, как только все будет готово к отъезду, я за вами зайду.
- Сколько мы вам должны? - крикнула Алла вслед уходящему управляющему.
- Вы об оплате?! Да как же можно! И слышать ничего не хочу, пусть у вас останутся хоть какие-то хорошие воспоминания о моем замке, - ответил Треч, тем самым, подтвердив окончательно, что он и есть истинный хозяин замка, а никакой не управляющий.
Прошло немногим меньше часа, а девушки были уже полностью собраны и готовы к отъезду. На мосту барбакана состоялось короткое, немногословное прощание. Треч еще раз принес свои извинения, пожелал удачи, высказал надежду о том, что, может быть, девушки захотят когда-нибудь снова посетить необычный дом отдыха, но получил чересчур категоричный ответ. Пурт при прощании не присутствовал, его разжаловали и сослали убираться на кухне, девушки были, конечно, против столь жестких мер, но Треч заверил, что наказание будет только на пользу его разболтавшемуся помощнику.
Начало светать, воздух был свеж и чист, гроза умяла всю пыль. Управляющий заторопился, попрощался, и, не дожидаясь, пока гостьи сядут в машину, поспешил скрыться в своей цитадели.
Гилева, Кузовлева, Сосницкая и Сурина втиснулись в машину и, бросив последний взгляд на серые стены замка, укатили под музыку «Бригады» навстречу предрассветному, бледно-розовому небу.
Послесловие.
- Не богат улов в этом году, всего несколько душ, да и те пропащие, пожаловался Пурт, - придется ждать еще целый год.
- Ничего, я терпелив, жаль, только не удалось заполучить самый главный приз, но они слишком светлые, им со мной не по пути, - ответил Треч.
Хозяин и слуга стояли на шпиле башни, один боязливо косился в сторону рдеющего неба на востоке, другой задумчиво смотрел на маленькую точечку, ползущую по извилистой пыльной ленте. Показался первый лучик солнца, скользнул по стене черного замка и упал под ноги Треча.
- Пора, - сказал он.
Пурт учтиво подал хозяину посох с кровавым рубином. Управляющий цитадели ударил посохом о пол площадки, и вся громада, вместе с зубчатыми стенами, рвом и великолепным дворцом провалилась под землю. На месте замка не осталось ничего, лишь болото, мутное и зыбкое. Все приобрело веселый вид в лучах рассвета.
***
- И все-таки, Алка, объясни, почему не остались посмотреть на бал, мне так хотелось поглядеть на настоящий бал, - никак не могла угомониться Сосницкая.
- Правда, Алла, почему так спешно покинули замок, ведь за исключением маленькой неприятности, все было совсем неплохо? – спросила Сурина.
- Может и так, наши кошмары быстро забудутся, теперь тебе кажется это пустяком, но я уехала не из-за обиды, - пояснила Алла, задумчиво глядящая в окно.
- А из-за чего? – поинтересовалась Гилева.
- Вспомни, что это была за ночь, и прочитай имена хозяина с помощником справа - налево. Ты все поймешь…
Заря открывает глаза…
Кеней
(Журкин И.)