Чудесный лес.
Гном.
Я путешественник. Мои ноги, как вечный двигатель, не знают усталости, и я бреду навстречу новому по пыльным дорогам, не ведая цели, не зная пути. Сейчас и не вспомню, как я забрел в Чудесный лес, да и не важно это. Важно другое, но об этом позже…
В тот день я как всегда рассеянно и неторопливо плелся по привычной видимой только мне линии пути, моего пути. Внезапно из близлежащих зарослей терна выскочило косматое бородатое существо в потрепанном колпаке, потертом, местами залатанном камзоле и деревянных башмаках с загнутым носком. Оно воззрилось на меня хмурым взглядом маленьких глазок, хитро постреливающих из-под косматых бровей. В руке неопознанного существа покоилась увесистая кирка’, хотя, собственно, почему неопознанного, это был гном, мне почему-то сразу так показалось, и что странно меня не столько удивило само наличие существа по всем канонам сказочного, а значит не существующего, сколько отсутствие на нем штанов. Однако незнакомый со здешними правилами этикета, я счел за благо, не выражать своего мнения по поводу подобного безобразия, а деликатно промолчал. Косматый гном, видимо посчитав меня неопасным, повеселел взглядом, подмигнул мне и принялся самозабвенно выдирать репейник из длинной и густой бороды. Я подобному занятию мешать не стал, ожидая дальнейших действий гнома. Тот, покончив с бородой, поправил колпак и, вопросительно вскинув брови, вдруг спросил:
- Горшочек где?
- А? – оторопел я, не столько от того факта, что гном разговаривает, сколько от нелепого вопроса.
- «Б», - огрызнулся гном и, азартно поковырявшись в носу, спросил, – а ты вообще кто?
Я, подумав, ответил:
- Никто.
- Тода понятно, - кивнул гном и сказал, - пошли что ли, найдем горшочек.
- С золотом? – зачем-то уточнил я.
- Ну. – подтвердил гном, передислоцировав палец в соседнюю ноздрю.
- Пошли, - вздохнул я.
И мы отправились дальше, все сильнее углубляясь в лес.
- Меня, кстати, зовут Гном, - сообщил после минутного молчания мой новый знакомый.
- Я догадался, - ответил я.
До самого темна, мы ходили по лесу, гном оказался довольно занудным типом, каждые две минуты он приставал ко мне с двумя одинаковыми вопросами: Кто я? Что здесь делаю? И где его горшочек? К слову один интересный человек, сказал, что есть три вида людей: которые умеют считать и которые не умеют. Видимо мы оба относимся к последним.
Поиски горшочка не увенчались успехом, правда, в процессе блуждания все же был обнаружен похожий предмет, но в нем к вящему неудовольствию гнома оказались не золотые монеты, а мед. Изучив содержимое находки, гном досадно крякнул и забраковал ее.
Я уже порядком уставший с надеждой поинтересовался:
- Может и с медом горшочек подойдет.
Гном отрицательно покачал головой и протянул мне находку.
- Зачем? - удивился я
- Отдашь при встрече медведю, - буркнул гном
- Какому медведю? - опешил я.
- Да есть тут один в лесу, жирный гад, мед жрет килограммами, а еще ходит по гостям и клянчит сгущенку, варенье, конфеты и прочие сладости, короче, встретишь, отдашь, он будет рад.
Я с подобными доводами согласился, хотя мне показались странными подобные гастрономические пристрастия медведя. Путь возобновился и возобновились вопросы гнома, который, как оказалось, страдал если не маразмом то склерозом точно, хотя большой разницы, наверное, и нет. Впрочем, мое терпение, а скорее даже безразличие позволили мне исправно отвечать на вопросы гнома, чье настроение падало прямопропорционально длительности поисков. Стало темнеть и гном, вконец расстроенный, скомандовал привал. Я без сил повалился на траву и вскоре шустрый карлик соорудил костер и насобирал кореньев, которые составили наш ужин, затем в его желудок было отправлено несколько богатырских глотков крепкого и весьма пахучего самогона, та же участь минутой позже постигла и мой желудок. Потом был долгий рассказ гнома о его нелегкой гномьей доле, о том, как он денно и нощно работал в шахтах, зарабатывая свой кровный горшочек золота, и как хитрые и коварные враги гномьего народа, коих естественно в округе водилось в изрядном количестве, увели этот самый горшочек прямо из-под носа горемычного трудяги, да еще прихватили штаны.
Меня кончено удивили подобные пристрастия воров гномьего имущества, но я промолчал, и лишь когда гном закончил свой рассказ и престал осоловело размахивать своей киркой, я подумав сказал, что все не так уж плохо, и что он дурак, так как тратит свою жизнь на бессмысленное золото, которое в лесу и не нужно ни кому.
Некоторое время, переваривая нетрезвой головой сказанное мной, гном сидел неподвижно, потом у него сделался такой вид будто он всю жизнь мечтал шмякнуть меня своей киркой, но потом он вдруг удивленно заморгал и заплакал крупными гномьими слезами, даже обниматься полез, я конечно не допустил подобного покусительства, что стоило не малых трудов надо сказать. Он как мог, пытался отблагодарить меня, святого и блаженного, в его глазах конечно, за то, что я пролил свет на его убогое существование. На что я только неразборчиво промычал, нечто вроде: «да чего уж там» и извлек из заплечного мешка найденный ранее горшочек с медом. Объявив находку истинной лесной ценностью, мы с гномом умяли на двоих ровно половину отменного меда и, позавидовав, тренированному по этой части медведю завалились спать.
На утро я проснулся один, гнома как след простыл, и единственным свидетельством наших вечерних посиделок был опустошенный на половину горшочек меда. Так началось мое путешествие по Чудесному лесу.