Книга первая
«Путь на Авалон»
«Бойся коснуться мечты, вдруг она окажется лишь химерой».
Безымянный философ
Часть первая. «Горт»
Глава 1. Норд, Ост.
Славное местечко город Горт. Этот тихий и уютный городок одно из самых красивых мест в государстве Сорония. Нет ничего прекрасней чисто выметенных мощеных улочек между аккуратными белыми домиками, стриженых газонов, пышных клумб в небольших садиках, блестящих черепичных крыш и солнца. Какое удовольствие доставляют прогулки по извилистым переулкам, где приветливые пекари и кондитеры с радостью угощают свежей и вкусной выпечкой, где возле большой конюшни посапывает на телеге с сеном пожилой коневод, а напротив точит мечи для конной охраны кузнец.
Петляющая дорожка выводит к набережной, на которой всегда шумно и весело. Каждый вечер по ней бродят аэды и распевают мелодичными чистыми голосами отрывки из народных преданий. На деревянных помостах читают свои стихи местные поэты. У причалов рыбаки вытаскивают из лодок улов, распутав, сушат сети, чинно садятся у самого края своих причалов и, раскуривая трубки, провожают взглядом закат. Ни один рыбак не уходит до тех пор, пока последний лучик солнца не скроется за рдеющим горизонтом, позолотив на прощание ровную морскую гладь. Совершив свой ритуал, труженики, с твердой уверенностью в том, что на следующий день улов будет знатный, идут продавать рыбу. К вечеру, когда вечное лето забирает дневной зной и дарит земле прохладу, над городом зажигаются звезды. Тогда уставшие работяги отправляются в трактир, где пьют терпкий ром и сладкий сидр, играют в кости и говорят «за жизнь».
Чуть позднее возвращаются в город крестьяне с широких полей, что простираются к северу от Горта. О, как чудесны эти поля! Как радостно шепчет пшеница на ветру, зеленея в лучах ласкового солнца и серебрясь в свете полной луны! Как же весело шелестит хмель и спорящие о чем-то яблоневые сады! Жизнь крестьянина трудна, но по-своему приятна.
Кроме крестьян и рыбаков, в городе жили торговцы, да мастера всяких специальностей, от пекаря до кузнеца.
Многие стремятся в Горт… За наживой идут в город бродячие торговцы и менялы, часто заглядывает в эти края цирк, ярмарки устраиваются здесь почти каждую неделю, да и странствующие театры наведываются время от времени. Жизнь течет неторопливо, сыто, весело и тихо. Теплое море щедро угощает рыбой, плодородные земли дают богатый урожай.
***
- Эй! Просыпайся, Гелен, просыпайся скорее, - высокий юноша стоял под окном покосившегося двухэтажного дома и кидал мелкие камешки в чуть приоткрытую оконную створку.
- Кеней Норд, - послышался наигранно раздраженный возглас, - сколько можно тебе повторять: я в такое время не сплю. - Окно распахнулось, и оттуда показалась черноволосая голова Гелена Оста, лучшего друга Кенея.
- Опять на звезды смотрел всю ночь? К окуляру еще не прирос? – съехидничал Норд. Лучи раннего солнца золотили желтые волосы на его коротко стриженой голове.
- Все лучше, чем спать, - ответил Гелен, щуря темно-зеленые глаза от слепящего света.
- Опять твои странности тебе покоя не дают? – в голубых глазах Кенея сверкнуло беспокойство.
- Как и всегда.
Ост был необычным подростком, за что многие сверстники его, мягко говоря, не любили. Одни избегали встреч с Геленом, другие искали с ним ссоры. Его боялись. И было из-за чего: при первом взгляде на человека Гелен мог с пугающей точностью предсказать его ближайшее будущее. К тому же он имел очень длинный язык и никак не мог сдержать себя, обязательно выкладывая свому собеседнику его же ближайшие планы.
В детстве беднягу пытались лечить местные знахари. Ох, и натерпелся же парень от этих полоумных суеверных злодеев. Чем они только не потчевали его: и пиявками, и заговорами, и заклятьями, и отвратительными отварами. Конечно же, все было впустую, дар Гелена никуда не делся. Потому-то его стали избегать и дразнить, будто шута на ярмарке.
Гелен, натерпевшись тычков и подлостей со стороны сверстников, мало выходил на улицу, редко общался с людьми и предпочитал живому общению книги. Его увлекала наука, тайны Мира, которые требовали разгадки, будоражили его авантюристское воображение
Самой большой гордостью начинающего ученого был массивный, собранный собственными руками телескоп. Гелен спал редко и все ночное время смотрел на звезды. Сны всегда доставляли ему страдания: это были кошмары. Больше всего на свете юный предсказатель боялся, что они сбудутся. Лишь изредка ему снился чудесный сон, но с возрастом он приходил все реже.
Отец Гелена, Ности Ост, был рыбаком и не поддерживал увлечений сына, по правде сказать, он его не очень-то и любил. Причин было несколько. Прежде всего, Ности хотел, чтобы сын пошел по его стопам. «Нет занятия благородней, чем рыбацкий промысел», - нередко говаривал Ост старший, опрокинув пару пинт эля. Гелену мысль стать ловцом даров моря казалась ужасной: он ненавидел воду и еще больше ненавидел рыбу, скользкую и неприятную на вид, с резким запахом и слизью, похожей на сопли. Он хотел стать ученым и непременно сделать какое-нибудь открытие. Это обстоятельство нередко являлось причиной жарких споров и ссор между отцом и сыном.
Мать Гелена, как и жители Горта, боялась его, и теплых чувств к нему не испытывала. С такими родителями Осту младшему приходилось нередко запираться в собственной комнате, подолгу не показываясь никому на глаза.
Кеней же из ряда вон выходящими способностями не отличался, и в силу своей общительности водил дружбу со многими городскими мальчишками, от купеческих сыновей, до рыночных воришек. Только он знал, как выманить друга из душной комнаты на свежий воздух.
- Выходи скорее на улицу, - позвал Кеней.
- Зачем? - равнодушно спросил юный предсказатель, со скучающим видом глядя вдаль.
- Не вечно же тебе сидеть дома?
- А что хорошего и интересного на улице? – Гелен вопросительно вскинул брови.
- Сегодня, рано утром к западной пристани причалил огромный галеон из южных провинций. Говорят, что на нем привезли массу всяких интересных штуковин. Пошли, посмотрим, - предложил Кеней, закрывая лицо от солнца, отражающегося от оконного стекла.
- Ты галеонов никогда не видел? - насмешливо спросил Гелен.
- Да я ж тебя не на корабль зову смотреть, а на то, что на нем привезли.
- У тебя что, сегодня нет занятий?
- Ты на часы давно смотрел?
- Не смотрел совсем, потому что на моих часах песок отсырел и прилип к стенкам.
- У меня уроки кончились круг назад, сейчас около одиннадцати.
- Странно, раньше твои занятия заканчивались в девять?
- Меня сегодня повысили и продлили занятия, теперь мне можно брать в руки настоящее оружие, - с гордостью заявил Кеней, учившийся в школе стражей. В это учебное заведение, одно из немногих в Горте, брали только выносливых и смелых юношей, чтобы обучить их обращаться с оружием и дать навыки военного дела. Норд собирался поступить в кавалерийский полк, который охранял город от бандитов, и, набравшись опыта, продолжить службу в гвардии – военном подразделении, предназначенном для охраны Мудрейшего Соронии.
- Вам уже выдали острые мечи? – удивился Гелен. - Тебе же всего шестнадцать с половиной затмений отроду.
- Не настоящие и не острые, но все-таки железные! Все лучше, чем на деревянных палках фехтовать.
- Тебе лишь бы подраться, - укоризненно заметил начинающий ученый.
- Неправда, ты это знаешь, я дерусь только в случае необходимости. А стать гвардейцем – самая благородная цель для меня.
- Хочешь убивать, чтобы руки были по локоть в крови? – спросил Ост вызывающе. Он всегда заводился, если речь заходила об оружии.
- Быть военным - не значит убивать. Мой отец был гвардейцем, но он же никого не убил, - заметил Кеней, и лучистая улыбка стала постепенно сходить с его лица.
- Зато он умер са…, - Гелен осекся, но поздно.
- Я тебя предупреждаю! – проскрипел Норд, сжимая кулаки.
- Прости, пожалуйста, вырвалось, - сказал Гелен Ост с выражением искреннего раскаяния.
- Ладно. Ты идешь? Или я зря шагал после тренировок через весь город?
- Иду, конечно.
Гелен перекинул ногу через подоконник и спустился к другу по дереву, что росло под окном.
Они пошли по чистым улицам в сторону набережной. По дороге им встретилось несколько слоняющихся без дела мальчишек, они весело о чем-то болтали. Увидев провидца, они сразу замолчали и, если бы не уважаемый всей детворой Кеней, Гелен получил бы очередную порцию тычков. Одного взгляда Норда хватило, чтобы ребята поздоровались и с ним, и с его спутником. Дойдя до кондитерского магазина, на котором красовалась резная табличка «Рай госпожи Ням», они вошли. В лавке купили немного пирожных и, позавтракав, продолжили прогулку.
- Может, не пойдем к этому кораблю, - предложил Гелен.
- Почему это? Погода чудесная, знаешь, какое красивое сейчас море, неужели лучше сидеть дома? – удивился Кеней.
- Нет, не лучше, но ты же знаешь, как я не люблю море, - он чихнул и почесал свой прямой нос, - вот видишь, у меня даже недуг начинается от одной мысли о соленой воде.
- И что же ты предлагаешь? – со смехом поинтересовался Кеней.
- Просто поваляться где-нибудь на травке и погреться на солнышке, как какой-нибудь кот, - протянул Ост.
- Нет уж, пойдем, мне очень охота посмотреть на галеон, - Кеней прищурился и хитро глянул на друга, - говорят, там привезли самые новые научные инструменты, не хочешь взглянуть?
- Если бы их действительно привезли, я бы не отказался, но ты специально так говоришь, чтобы я пошел, – устало отмахнулся Гелен.
- Откуда такая уверенность?
- Я знаю это. А еще я вижу, что сейчас твой галеон уходит в море, так как ещё полчаса назад он разгрузился, - простодушно развел руками Ост, улыбаясь при этом.
- Так что же ты стоишь, побежали скорее, хоть издалека посмотрим. Вообще, мог бы и предупредить.
Мало кто понимал, что питало дружбу между столь разными людьми. Но дружба не поддается логике, ибо находится в ведении чувств. Гелен и Кеней были дружны с самого детства и друг без друга себя не мыслили.
Вот и теперь они сидели на краю причала, глядя, как огромный парусник уходит по гладкой поверхности моря, и как солнце, отражаясь от зеленой бухты и синей воды, освещает корабль, казалось, будто он плывет в воздухе над огромным чистым зеркалом. Двое юношей, нареченные именами могучих ветров.
***
Прекрасен Горт в свежие утренние часы и в жаркие дневные, но еще более красив город ночью. Лишь только заклубятся сумерки, и на горизонте потухнет лиловое зарево, по улицам начнут бродить фонарщики, насвистывающие трактирные мелодии. Газовые фонари осветят город загадочным, игривым светом. Вокруг фонарей засеребрится гирляндой летняя мошкара.
Из распахнутых окон вместе с жарким воздухом, теплым светом и тихой речью выплывало что-то необъяснимо ласковое и душевное. По блестящей набережной каждый вечер бродили подвыпившие моряки и горланили песни, им подпевал тихий прибой. Темно-зеленое море шумело, перетирая гальку у кромки воды. Ночь наполнялась умиротворенным пряным морским воздухом.
Чернело небо, и на нем загорались звезды. Первым из созвездий на ночном угольном навесе загоралось самое яркое - Северный Орел, оно служило всем мореплавателям Соронии главным ориентиром.
В тот день трехтысячного затмения и пятой луны воздух был особенно сладок и чист. Близился праздник в честь первого урожая. Город наводнили фокусники и факиры, торговцы разной мелочевкой, приехала ярмарка. Все, от мала, до велика, не сидели в домашней духоте, а непременно выходили на улицу. На лавочках в тени олив сидели пожилые и уважаемые жители Горта – ветераны Войн За Свободу Соронии. Они, благостно улыбаясь, наблюдали за предпраздничной суетой, являясь этакими островками спокойствия в бурлящем Горте.
В трактире и подле него собирались крестьяне и рыбаки. Одни пили и делились новостями, играли в кости или карты, другие дымили крепким южным табаком, добродушно жмурясь от удовольствия.
По набережной в разных направлениях носились непоседливые мальчишки, некоторые из них уже облачились в праздничные маскарадные костюмы.
Вокруг ловкого жонглера, начавшего представление, не дождавшись открытия ярмарки, толпились любопытные дети. Каждый раз, когда фокусник с потрясающей быстротой ловко хватал острые ножи, восторженная детвора весело кричала и хлопала.
Не отставали от общего веселья и два верных друга. Вдоволь налюбовавшись на закат, они брели к центральной площади, оживленно беседуя.
- Ты что же, всерьез думаешь, что Мудрейший - Дерей Арвус - продержится на своей должности дольше, чем до следующего затмения? – недоумевал Гелен.
- Конечно, ведь он грамотно правит страной, он наладил торговые связи с соседями и отношения с грозными южными державами, - убеждал друга Кеней.
- Да, но ведь он жутко консервативен: Арвус отрицательно относится ко всем новым веяниям науки и техники, - спорил Ост.
- Может, это и к лучшему.
- Как же к лучшему! – не унимался Гелен. – Это же ужасно, что у крестьян кроме плуга нет других орудий труда. Уже давно существует огромное количество новых изобретений, но Дерей упорно игнорирует все, что ему предлагает Истиргская академия.
- По-моему, крестьяне совсем не жалуются, им нравится та жизнь, которая у них есть, сытая и свободная, да и не нам судить о делах столицы, - Кеней закончил тему, грозившую перерасти в лютый спор. Когда разговор касался политики, его друг начинал тут же выходить из себя и вовсю критиковать верховного правителя Соронии.
- Настоящий упырь, - вдруг прошептал Гелен, крепко зажмурив глаза.
- Что? Ты это о ком? - не понял Норд.
- Вон он, фонарщик, идет нам навстречу, редкостная мразь! - прорычал Ост.
- Ты-то откуда знаешь? Вы, кажется, незнакомы? - удивился Кеней.
- Теперь знакомы, его имя Ступ, он только что, напившись, задушил свою жену и теперь идет топиться сам, - с отвращением сказал Гелен.
- Это твой дар? – догадался, наконец, Кеней.
- Да, я увидел его глаза, а в них - само убийство.
- Тяжело, наверное, вот так каждый раз знать о человеке все, - посочувствовал Норд.
- Я привык, пошли скорее, а то мне что-то нехорошо, - Ост сжал виски и поморщился от боли.
- Как пошли? Надо сообщить в охрану, иначе этот негодяй слишком легко отделается, - возразил Кеней.
- Не надо никому сообщать.
- Почему?
- Он все равно не утопится: смелости не хватит, к тому же его соседка слышала, как кричала жена перед смертью и уже донесла твоему будущему начальнику. Через полчаса упыря схватят, потом его приговорят к каторге, - равнодушно ответил Ост, и они пошли к центральной площади.
Кеней успел привыкнуть к тому, что у его друга иногда случаются внезапные озарения, открывающие неожиданную правду о том или ином человеке. Норд уважал дар своего друга.
Луна клонилась к горизонту, близилось утро праздничного дня.
***
Праздник Святого Урожая был самым знаменательным и богатым во все затмение. В тот день по улицам ходили здоровенные мужики с не менее здоровенными бочками, в которых плескался светлый ароматный эль. Любой мог вдоволь насладиться этим замечательным напитком. В воздухе витал приятный аромат свежих яблок и рябины, домашней выпечки и цветущих белых роз.
С утра Горт находился в небывалом оживлении: обычно неторопливая жизнь текла бурно и спешно. Все стремились купить что-нибудь на ярмарке, посмотреть на представления, при этом успеть приготовить маскарадные костюмы и испечь пироги.
Ближе к вечеру все будто замирало. Наступало затишье перед настоящей праздничной «бурей». Лишь только опускалась ночь, на улицах загорались разноцветные фонари и факелы. Ряженая детвора с шумными криками летала по переулкам и пугала захмелевших взрослых. В этот день было дозволено всё: напиться и не услышать укоризненных возгласов окружающих; бродить по городу и горланить песни до поздней ночи, не боясь патруля. Народ гулял до исступления: пил, ел и встречал первый урожай. Считалось, что чем шумнее и разнообразнее будет гуляние, тем больше будет зерна у крестьян и улов у рыбаков.
Когда ночь становилась темной и по-настоящему глубокой, на набережной под веселые и шальные крики толпы ветераны города сжигали и сбрасывали в море чучело - девушку из белых роз – символ вечного лета. Затем гуляние переходило на воду. Тысячи жителей Горта прыгали в море с факелами над головами и, восторженно вопя, резвились в прохладной воде, а после шли разогреваться крепким ромом.
Ближе к утру на центральной площади устраивались поединки. Смельчаки, которые еще могли стоять на ногах, мерялись силами на деревянной площадке, от души поколачивая друг друга. Победитель турнира укатывал с собой приз - огромную бочку отменного эля.
По улицам Горта гуляли и Норд с Остом. С утра они прошлись по ярмарке, где Гелен, разумеется, нагрузился огромным количеством новых книг, а Кеней приобрел красивый бронзовый стилет.
- Ох, и нездоровая же у тебя тяга к оружию, - заметил Ост по дороге домой, тяжело дыша под тяжестью нескольких десятков книг, - уж очень ты любишь все то, чем можно убить.
- А ты уж очень любишь пергамент и каллиграфию, но я же тебя за это не упрекаю, - невозмутимо ответил Кеней.
- Так в книгах же нет ничего плохого, - удивился Гелен.
- Точно также ничего плохого нет в коллекционировании оружия, это очень даже интересно, я же не собираюсь с этим жалом бродить по городу и резать ни в чем не повинных граждан, - улыбнулся Норд, рассматривая блестящий на солнце боевой нож.
- Зато ты даже очень любишь бросаться им в стены, - поддел Ост.
- Ты откуда узнал, … ах да, ... я же просил тебя ничего не говорить мне про мою личную жизнь, - возмутился Кеней, пряча покупку во внутренний карман кожаной рубашки, - кстати, ты прокололся: я давно уже не тренируюсь дома, ты же знаешь, маме вреден шум, - произнес Норд, с грустью глядя на море.
- Как ее здоровье? – справился Ост, внутренне упрекая себя за то, что поднял этот разговор.
- Не хуже и не лучше, все также больна, - коротко ответил Кеней.
- Она еще долго продержится, - успокоил друга Ост.
- Я, кажется, попросил ничего не предсказывать ни мне, ни моей семье! – одернул его Норд.
- Прости.
- Если тебе так хочется говорить о моем будущем, то лучше скажи, как я сдам свой экзамен на мастерство боя, а то он уже через неделю и совсем не дает мне покоя, - посетовал Кеней.
- Вот этого как раз говорить не буду, потому что если ты узнаешь, то обязательно провалишь свой экзамен.
- Не хочешь - не надо, но хотя бы скажи, сдаст ли его этот урод Кервик - сынуля нашего ростовщика? - спросил Норд, гневно сдвигая брови.
- Он с треском провалится, и ему не дадут второго шанса, и никакие деньги отца ему не помогут, - ответил Ост.
- Что ж, это радует, - зло хмыкнул Норд. - До скорого, встретимся вечером.
Кеней махнул рукой другу и свернул в переулок. По пути домой он миновал фонарный столб, на котором к доске-глашатаю был прикреплен лист пергамента: «Накануне вечером пойман жестокий убийца Вуртер Ступ. Убив свою жену, он предпринял попытку утопиться, но был вовремя схвачен, за что городская стража выносит благодарность наблюдательной Флиг Пумм. Открытый суд состоится на десятый день пятой луны. Стража города Горт».
***
Вечером Норд и Ост присоединились к всеобщим гуляниям, которые ближе к полуночи стали набирать все больший и больший размах. Посмотрев выступления в цирке, они отправились к таверне. Там им пришлось выстоять очередь, после чего они смогли купить большую запотевшую бутылку ароматного сидра. Найдя свободную скамью под сенью старого раскидистого дуба, два друга сели и стали издалека наблюдать, как уличные шуты веселят народ у таверны.
Вскоре в середине очереди стало происходить какое-то оживление, затем послышались возмущенные крики и обвинения. Перед незнакомцем в черном потрепанном балахоне затасканного вида стоял широкоплечий кузнец – Гристрорм и размахивал кулаками.
- Посмотрим, что там? – предложил Кеней.
- Посмотрим, - безучастно согласился Ост.
Подойдя поближе, они услышали, что говорил кузнец:
- Вор! Он украл у меня деньги! - басил Гристрорм, тыча толстенным пальцем в чахлую грудь незнакомца, который не показывал лица из-под массивного капюшона и молчал.
- Может, ты их потерял? - спросил кто-то из прохожих.
- Эй, вы кому будете верить, мне уважаемому гражданину или какому-то оборванцу!? - рассвирепел кузнец, - его надо хорошенько разукрасить, чтобы в будущем охоты не было по чужим карманам лазить. Гристрорм закатал длинные рукава матерчатой рубахи, обнажив здоровенные, размером с тыкву, кулаки.
Обвиняемый молчал.
- Никто, никого не посмеет тронуть без должного суда! - громыхнул голос за спинами у толпы.
Орион Сталл - предводитель гортской стражи - возвышался над гуляющими на своем породистом бронированном скакуне. Он грозно обвел толпу неторопливым взглядом, и сразу же послышался боязливый шепоток. Восседающий на величественном коне, облаченный в стальную кольчугу с массивной серебряной саблей у пояса, Сталл внушал трепетное уважение.
- Я не знаю в Горте человека, кроме городского судьи, которому было бы дозволено наказывать провинившихся, - сурово произнес он и спешился. – Теперь будьте добры, Гристрорм, объясните, что тут происходит.
- Этот проходимец…
- Ваше имя? - обратился начальник стражи к безмолвному незнакомцу, не дослушав.
- У меня нет имени, - чуть слышно ответил тот.
- Как нет имени? – нахмурился Орион.
- Мне, страннику, не нужно имя, потому что некому меня позвать, - послышался шепот из-под капюшона.
- Пусть будет так, можете не называться, но лицо ваше покажите, - приказал Сталл.
Незнакомец скинул капюшон, и на окружающих глянул пожилой белобородый человек с прищуренным усталым взглядом. Его седеющие волосы были собраны на затылке и перевязаны кожаным ремешком.
- Пойдемте со мной, - Орион удовлетворенно кивнул.
- Эй, а как же мои деньги! - возмутился Гристрорм.
- Вы действительно взяли деньги у этого человека? - устало спросил Сталл.
- Я бы ничего не взял у этого сапожника, даже если бы он сам мне предложил, - прохрипел человек без имени.
Кузнец, свирепо рыкнув, попытался ударить наглого чужестранца. Он уже занёс руку, но вдруг остановился. Звук скрежещущей стали заставил Гристрорма застыть, как парализованного.
- Я повторяю в последний раз: никто не смеет бить человека, тем более в моем присутствии, - холодно произнес Сталл, вытаскивая саблю из ножен.
Толпа замерла. Все прекрасно знали, как умел Орион обращаться со своим оружием. В темные годы смуты этот человек, защищая город, мог за считанные минуты в одиночку изрубить десяток врагов. Начальник стражи орудовал своими саблями, когда это было нужно, не хуже мясника на разделке.
– Что до вас, кузнец Гристрорм, я не удивлен, что и в этот раз у вас украли деньги, - продолжил Сталл, положив лезвие сабли на левую руку. - Если мне не изменяет память, у вас крали деньги и на Праздник солнца, и на Морские луны. Стоит только вам выпить, как вы начинаете обвинять первого попавшегося в воровстве и пытаетесь устроить мордобой. Мое вам предупреждение: следите за собой, - сказал начальник стражи и, взяв за руку незнакомца, повел его в сторону казарм. Лошадь пошла следом за хозяином, надменно потрясая гривой.
- Я человек простой, выдержке не обучен! – крикнул им вслед кузнец.
- Советую научиться, - ответил Сталл и скрылся за поворотом.
Толпа, сообразив, что зрелища не будет, стала расходиться.
- Пошли, тут уже не будет ничего интересного, - сказал Кеней другу.
Парни все это время стояли позади Ориона и с интересом наблюдали за происходящим.
- Нет, подожди немного, - шепнул Гелен, пристально следя за одной точкой.
- Что это с тобой? – спросил Норд.
Друг не ответил. Вместо этого он резко сорвался с места, побежал туда, где только что стоял безымянный незнакомец, зачем-то намеренно уронил монетку, присел на корточки, поднял ее и вернулся к Кенею.
- Вот, - довольный Гелен протянул другу небольшую книжечку в кожаном переплете с окантовкой из олова.
- Что это? – удивился тот, разглядывая книгу.
- Это обронил тот человек, когда Гристрорм пробовал посчитать ему зубы! – воскликнул Гелен.
- Получается, ты украл это.
- Ничего подобного, я это нашел, - возразил Ост.
- Раз нашел, значит вернешь?
- Конечно, только сначала прочитаю, - он жадно посмотрел на фолиант, - эта книга - редкость, она очень старая и, вероятно, очень интересная.
- Может, там что-то личное? - предположил Кеней.
- Не смеши, по-твоему, человек будет вести дневник, используя печатный станок? – ухмыльнулся Гелен.
- Не знаю, - сдался Норд.
- Зато я знаю, что мне надо ее прочитать. Я не прощу ни себе, ни тебе, если не сделаю этого.
Он бережно опустил находку во внутренний карман.
- Что-то я устал, - сказал Кеней, - может, разойдемся по домам, уж светает скоро?
- Да, у меня тоже голова кружится, крепкий оказался сидр, - согласился Гелен.
- Не забудь, у меня послезавтра испытание, пропустишь - насмерть обижусь, - предупредил друга Норд, и они попрощались.
***
Весь следующий день город спал. После бурного праздника Горт имел не такой опрятный и веселый вид как прежде, но мурлыкающее море и поющее небо по-прежнему сияли друг против друга, и жизнь текла размеренно, счастливо.
***
Приближалось еще одно знаменательное событие в истории Горта. Каждое затмение на пятый день пятой луны в главном дворе Тренировочного Корпуса стражников города собиралось большое количество зрителей. В тот день выпускники училища должны были пройти самое главное испытание…
По арене, окруженной с четырех сторон зубчатыми стенами, гулял сквозняк, поднимающий небольшие столбики желтого песка. Рассветало. В центре площадки стояло двадцать пять парней. Шеренга сверкала новыми, начищенными до зеркального блеска, доспехами. В руках каждого испытуемого не было ничего, кроме простой деревянной палки.
По периметру арены были выставлены скамейки, которые быстро заполнялись зрителями.
Гелен пришел одним из первых. Он сел в первом ряду в сумрачной тени, что отбрасывала стена. Ост помахал другу, тот улыбнулся и чуть заметно кивнул. Кеней не был трусом и умел держать себя, но в тот момент было видно, что он волнуется как никогда в жизни, может даже боится.
- Тут не занято? – послышался женский голос.
Гелен обернулся. Позади него стояла мать друга - Илия Норд. Она была бледна, глаза смотрели печально. Темные пятна на коже говорили о том, насколько долго и тяжело болеет эта женщина. Впрочем, держалась она мужественно и даже попыталась улыбнуться.
- Здравствуй, Гелен.
- Здравствуйте. Садитесь, не стойте, - кивнул Гелен.
Илия села.
- Сегодня его день, - сказала она, глядя на сына, - он пошел по тому же пути, который когда-то выбрал его отец. Он сильный, справится.
- Я в этом абсолютно уверен, - подтвердил Ост. Женщина посмотрела на него вопросительно, но потом, вспомнив, с пониманием кивнула.
- Скоро начнется?
- Не знаю, - Гелен пожал плечами.
Тем временем на арену вышел Орион Сталл, облаченный в золотые латы. В левой руке он сжимал щит треугольной формы, а правую положил на рукоять сабли. Начальник стражи выглядел величественно, грозно и непоколебимо, будто король. Медленно печатая шаги, он подошел к шеренге юношей, которые тут же вытянулись по струнке. Светлые волосы Сталла осветило солнце, выглянувшее из-за стены, короновав его мерцающим блеском.
- Соискатели! - обратился он к ученикам. - Сегодня случится самое важное в вашей жизни испытание. Не все выдержат его, но тот, кто сумеет побороть страхи, получит самую великую награду – неоспоримую силу и честь. Вы готовы?! - крикнул Сталл. Юные бойцы преклонили колено. - Тогда вот оно ваше испытание, - сказал он и отвел правую руку за спину.
Орион показывал на массивные ворота позади себя, которые со скрипом отворялись, не предвещая ничего хорошего.
Зрители и испытуемые замерли.
Все ожидали увидеть, что из массивных ворот выйдет некий монстр, чудовище, против которого нужно выступить с одной лишь палкой, но за открывшимися воротами стоял худощавый старец в синей мантии, совершенно безобидный и весьма миролюбивый на вид. Он неторопливо проковылял к озадаченным ученикам, остановился, воздев к небу свой крючковатый нос, и стал смотреть на ребят, выжидательно щурясь под лучами зари.
Парни стали беспокойно оглядываться, ища того, кто мог бы им подсказать, что делать. В углу арены стояли пять учителей, но те только пожимали плечами. Зрители шептались. Гелен слышал, как за спиной два пожилых человека обсуждают происходящее:
- Что-то новенькое. Я был на всех испытаниях стражников. Готов поклясться, что ни разу не было экзамена необычней, - говорил один из них.
- Да, я помню, были разные противники: гладиаторы, рыцари, свирепые вепри, но чтобы старик! – недоумевал второй.
- Чего только Сталл не придумает. Чем старше он становится, тем изощреннее испытания.
Между тем обстановка на площадке не менялась. Старик не двигался, а испытуемые недоуменно вертели головами. Орион сохранял каменное выражение лица, застыв, как ледяное изваяние. В конце-концов, он прокричал:
- Начинайте же, немедленно! Иначе вы все будете учиться заново! Что вы стоите? Вы боитесь?
- Было бы кого бояться! - нервно выпалил парень, стоявший рядом с Кенеем. - Что ж, старик, сегодня явно не тот день, когда я преклоню перед тобой колено.
Ученик, которого звали Заст Кервик, занес над головой свою палку, готовясь снести старику голову.
Гелен слышал, как на трибуне отец Заста горделиво произнес так, чтобы все слышали:
- Вот он мой сын, ничего не боится!
Семейка Кервиков состояла из отца и сына, и их обоих в равной степени жутко не любил Кеней Норд, само собой в этом он был не одинок, ведь Кервики занимались ростовщичеством, да к тому же были не чисты на руку.
Когда Кревик младший замахнулся на старца, толпа охнула. «Неужели ударит», - пронеслось у многих в голове, и Ост это услышал.
Ударить Засту не довелось. Старичок с легкостью виртуозного танцора увернулся от палки, просвистевшей над его головой, взмахнул рукой, и оружие вылетело из рук нападающего. Еще один небрежный взмах, и Кервик, судорожно хватая воздух и вздрагивая от порывов боли, лежит на песке. Старец даже не прикоснулся к нему. Все, что он сделал, это пару раз пошевелил рукой.
- Невероятно! – раздался уже знакомый голос за спиной Гелена. – Похоже, этот малый не так прост, как кажется, да, я однажды уже видел, как подобные старики раскидывали целые толпы людей одним лишь взмахом.
- Я тоже слышал о таком, - подхватил его собеседник, - кажется, искусство боя без прикосновений называется Тео-лин.
- Ах да, я вспомнил это название, более того я где-то читал, что выучиться этому искусству могут только те, кто вступит в орден Изидов - древних последователей Великого Учителя. Сказки конечно, но в этом есть толика правды. Говорят, что попасть в этот орден практически невозможно, его адепты сами находят преемников, к тому же невозможно найти пристанище Изидов, как, впрочем, и адепта, если тот сам не пожелает этого.
- Я помню, они воевали на стороне Дерея Арвуса во времена великой смуты.
- Удивительно, как Сталлу удалось привлечь Изида к своим испытаниям.
- В этом как раз нет ничего странного: многим известно, что Орион воевал на стороне Дерея и был знаком со всеми важными людьми нашего государства. Наверняка он успел обрасти связями и в ордене.
Гелен жадно поглощал информацию о загадочном ордене, которая долетала до его не в меру любопытных ушей.
Он не разглядел во всех подробностях лица старца, но вот Кеней успел изучить его основательно. В своем экзаменаторе он узнал незнакомца, который на днях непосредственно участвовал в ссоре с Гристрормом.
После неудачи Заста никто не хотел рисковать, а время поджимало. Учителя и Орион поторапливали юношей. Поэтому еще несколько человек рискнули сразиться с изидом, но так же, как и Кервик, оказались в весьма помятом виде на песке.
Настала очередь Норда. Немного помедлив, он подошел к старику. Зрители затаили дыхание, а Илия Норд издала тихий испуганный вздох. Кеней был одним из лучших учеников, поэтому все ждали, что именно он пройдет испытание, повергнув тео-линца. Норд смотрел на противника пристально, глаза в глаза, изучая его. Изид отвечал той же тактикой. Ожидание затягивалось, а юноша не двигался с места. Наконец, Кеней, преклонив голову, взял палку в обе руки, опустился на одно колено перед незнакомцем и с хрустом сломал свое оружие. Секунды шли медленно, как в затмение. Старец стоял, склонив голову набок, оценивая поступок юноши. Что-то мелькнуло в его глазах, и ученик это заметил. Затем Изид махнул рукой, и Кеней отлетел в сторону. Мать и друг ахнули.
- Слабак! - прошипел Кервик, презрительно глядя на своего соперника.
После того как закончилось испытание для Кенея, некоторые поступили так же, как он, некоторые – как Заст. В конце экзамена все лежали на песке, потирая ушибы и морщась от боли, лишь Норд улыбался.
Над зрителями висела шелковая тишина. Изид поклонился участникам испытания, сказал что-то Сталлу на непонятном языке, тот кивнул, и старик удалился, такой же тщедушный, сгорбленный, безобидный на вид, как и раньше.
Когда адепт тайного ордена скрылся за воротами внутреннего двора, Орион вышел в центр арены. Ученики немедленно построились и, превозмогая боль, вытянулись по струнке. Люди ждали вердикта начальника стражей.
- Ваше испытание закончено, - начал Сталл, - сегодня вы все приобрели для себя неоценимый опыт. Надеюсь, вы усвоите его и используете в жизни. Теперь я назову тех, кто останется и будет служить Горту. Соискатели, проявившие мужество, сражаясь с врагом, на самом деле показали истинную слабость. Я уверен, что ваши учителя научили вас сражаться не хуже, чем они сами, но вот научится чести и истинной храбрости… Научиться величию, коим должен обладать каждый воин… Для этого необходимо нечто большее, чем умение драться. Поэтому все те, кто осмелился поднять руку на безоружного старика, должны немедленно покинуть стены нашей школы, без права повторного обучения! Остальные сдали экзамен, - объявил Орион.
Зрители разразились бешеными аплодисментами. Ликовали все, кроме тех, чьи сыновья провалились. Кервик старший просто трясся от ярости, испепеляя взглядом начальника стражи Горта. Но приказы Сталла не обсуждались никем, особенно в стенах заставы.
– Кеней Норд, - продолжил Орион громовым голосом, - вы, на протяжении всего обучения, показали себя наиболее достойным. Я сомневаюсь, что кто-нибудь, кроме вас сдал бы экзамен, выступите вы последним… Но менять что-либо поздно, - он махнул рукой одному из учителей, ему поднесли узкий и длинный серебряный меч в сверкающих, чисто отполированных бронзовых ножнах. Сталл протянул его Кенею, и тот, окрыленный первым успехом, радостно вскинул оружие над головой. - Лучшему ученику – лучшее оружие! – воскликнул начальник стражи и пожал руку Норду, шепотом добавив, - надеюсь, ты будешь достойным стражем.
***
- Может, хватит вертеть в руке эту безделушку, - сказал Ост другу, весело щуря глаза.
- Мне очень жаль, что ты так отзываешься о призе, который я, наконец, получил после стольких стараний и изнурительных тренировок, - Кеней напустил на лицо страдальческое выражение. - Да, и не забывай, что ты разговариваешь с действительным членом городской стражи, так что за неуважение я могу тебя арестовать и наложить штраф.
Норд и Ост сидели на верхушке высокой горы, что располагалась в северной оконечности бухты. Старый маяк с полуразрушенными кирпичными стенами был их излюбленным местом отдыха. После испытания у обоих было необыкновенно хорошее настроение. Вдоволь наговорившись о прошедшем состязании, друзья сидели молча и блаженно щурились от закатного апельсинового диска. Ост был погружен в какие-то глубокие размышления, а Кеней с огромным удовольствием разглядывал подарок Сталла. Гордость распирала его, он не мог налюбоваться прекрасным мечом – первым серьезным оружием в своей жизни...
В ночном бархате стали прорезаться звезды, и море зарокотало в ожидании ворчащего прилива. В высокой изумрудной траве затрепетал теплый ветерок, проснулись ночные насекомые, и воздух наполнился жужжащим стрекотом. Луна призрачным светом озарила развалины маяка.
- Мне пора, - сказал Кеней.
- Куда ты? Разве время такое позднее? – отрешенно спросил Гелен.
- Не то чтобы позднее, надо кое с кем встретиться, - смущенно ответил Норд.
- С кем же? Или, может быть, это тайна? – с чуть заметной улыбкой поинтересовался друг.
- Никакой тайны, я э…, как бы это сказать….
- Встречаешься с Лией.
- Ты знаешь?! – удивился Кеней.
- Мой друг, тебе пора привыкнуть к тому, что я знаю почти все, - равнодушно ответил Гелен, - иди скорее, а то опоздаешь, да, не забудь по пути раздобыть белые розы, она их очень любит.
- Спасибо за совет, - Кеней рассмеялся, - я и не знал.
- Не за что, - шепнул Ост, щуря глаза от света луны.
- Тогда до скорого.
- Поторопись, у тебя осталось четверть круга.
Норд взял меч и побежал по покатому склону, весело подпрыгивая. Вслед ему шептала трава, словно завидуя его счастью. Внизу гремела о скалы морская вода, слышался гомон рыбаков на пристани. Горт оживал, освещаясь тусклым светом фонарей, наполняясь пряным ароматом хмеля и яблок.
Гелен проводил друга взглядом, и тоскливые иголки почему-то впились в сердце. Он посмотрел на небо: звезды, как белые спицы, опускали прямые лучи мутного света на землю и щекотали надвинувшуюся ночь. В небе лучилась селена, а рядом с ней маленькая тусклая точечка чуть подмигивала Гелену.
- Уже скоро, - грустно сказал он и достал из-за спины фонарь. Чиркнув огнивом, он зажег фитиль, вытащил из кармана книгу, что на днях «позаимствовал» у изида и углубился в чтение.
Ветер сурово заскрипел ставнями в полуобвалившемся окне маяка, будто осуждая парня за то, что он в такую прекрасную ночь предпочел чудесному небу черные строчки корявых букв.
Откуда-то издалека долетели восторженные мысли: «Розы! Как он угадал, о, как они пахнут», - пропел девичий голос.
Юный провидец улыбнулся, но тут же поморщился, словно от боли и помрачнел
Сомкнув страницы, он убрал фолиант в затертой обложке, потушил фонарь и устало посмотрел на небо, оно приближалось. Гелен облокотился на еще теплую стену маяка. Звезды падали. Вот он уже мог дотянуться до каждой, они кружились в водовороте яркого света.
Ост кружил вместе с ними.
Он спал...
Глава 2. Сон.
Гелен шел по сухому пылящемуся песку. Неподалеку тихим приливом накатывало на желтый пляж южное море, ласковое и теплое, еще радужнее, чем дома. Оно светилось лазурью и отражало лучи огненно-рыжего солнца, катящегося по мраморному небу.
Там, где песок сменялся плодородной почвой, на желто-черной линии, подступая к воде, росли высокие пальмы с коричневыми, шоколадного цвета стволами и перистыми изумрудными кронами. За пальмовым забором толпился лес, зеленый, теплый, влажный. От верхушки его до изножья свисали древесные веревки, по которым сновали забавные дикие зверьки. Подернутые желтизной кустарники воздевали свои широкие листья к небу, словно янтарные костры. В воздухе витал приятный дух умиротворенности и покоя.
Юноша, не спеша, брел по берегу, любуясь красотой. Он знал, что за опушкой леса будет широкий ручей, который приведет туда, где его всегда ждали…
Впадая в море голубым бурным потоком, несла свои прохладные небесно-чистые воды река, стремительно выбегающая из-за широколиственных исполинов. Гелен подошел к воде и, опустившись на колени, умылся серебряной бодрящей влагой. Стал пить неторопливо. Он мог бы наслаждаться изумительно вкусной водой бесконечно долго, но его ждали, надо было идти. Поднявшись с земли, он свернул в парные заросли. Его путь лежал к горам, с которых стекали ледниковые воды.
Гелен шел, прибавляя шаг. Чувство радостного нетерпения переполняло его. Он побежал. Теплый воздух наполнял его силами, легкий морской бриз, подбадривая, гнал вперед. Громко ступая по опавшим листьям и сломанным веткам, то и дело сгоняя со своих гнезд наземных птиц, заставляя их с осуждающим щебетом взмывать к облакам, Гелен бежал навстречу горе.
В его черных волосах гулял благоухающий горный ветер.
Под босыми ногами застучали теплые базальтовые скалы, с легким наклоном уходившие к морю. Скоро они закончились, сменившись подъемом, нисколько не утомительным и даже приятным.
Провидец подошел к широкому, окаймленному вьющимся виноградом каменному проходу в центре горы. То была пещера. Но не темная и сырая, а светящаяся нежным фиолотево-синим цветом. Гелен шагнул в нее. Он здесь уже был.
Он точно знал, куда идти. Призрачное пространство пещеры встретило его пряным запахом земли и таинственным светом тысяч мелких крапинок блестящих драгоценных камней, которыми были усеяны стены и покатый свод. Пол пещеры из теплой сухой глины, попетляв немного, как тропа в лесу, вывел путника к каменному мосту с витыми перилами.
Мост, несмотря на свою простоту, выглядел царственно, величественно. Но еще более величественным и необыкновенным был вид, который открывался с него. Гелен, уже бывший здесь и спешивший, все равно не смог устоять и замер посредине моста, заворожено глядя вниз. Три горы, покрытые сахарной шапкой снега, были высоки настолько, что задевали облака. Но еще выше был Гелен, и мог во всей красе увидеть явившееся ему великолепие: ледники таяли, превращаясь из тысячи мельчайших кристаллов в один полноводный поток. Он несся, треском льда оглашая каньон, вздымая к небу фонтаны холодных, блестящих алмазным светом, иголок. Ударяясь о скалы внизу, талые воды распадались на три бурливые горные реки, которые, преодолев каменный желоб, падали с ошеломляющей высоты. Белые струи пенящейся воды с шумом спускались в чистое прозрачное озеро.
Ударяясь о его зеркальную гладь, реки разбрызгивали миллионы капелек. Они освещались солнечными лучами, и над безмятежным озером вставала многоцветная переливающаяся радуга, не призрачная и блекнущая с каждой секундой, а яркая и сильная, такая, какой еще не видел никто, неземная радуга. Она струилась полукругом самых ярких цветов и оттенков, озаряя гранитные стены каньона магическим блеском. Гелен закрыл глаза, чтобы не ослепнуть от чарующего зрелища. Затем снова распахнул веки, боясь потерять сладкое видение, но радуга по-прежнему нависала над озером. Путник хотел еще посмотреть на чудо. Хотел бы глядеть на него вечно, но его ждали. Он пересек мост и пошел дальше по извилистой горной тропке между гладкими каменными кряжами, мимо обрывов, поросших цепким кустарником, мимо высоких скал, на которых гнездились величественные птицы – орлы.
Спустившись с высоты, он оказался на широкой просторной поляне, окруженной невысокими земляными холмами, устланной яркой сочной травой и диким кустарником. Он почти пришел…
Миновав бугристый разнотравный луг, по которому летал шальной запах клевера, люцерны и ромашки, Гелен вышел на залитую солнцем поляну, усыпанную разнообразными цветами. Наклонившись, он нарвал букет красивых фиалок, бережно обвязал его тонким стеблем вереска и вдохнул нежный аромат. От сладкого и пьянящего запаха закружилась голова, безумно захотелось опуститься на мягкую луговую подстилку и полежать часок, наблюдая за бегущими по глубокому синему небу облаками. Но его ждали, оставалось всего-то перейти через холм…
За холмом Гелен Ост увидел аккуратненький домик, сложенный из пальмовых бревен. Он был прост и незамысловат, но пленил своей изысканной и ненавязчивой красотой. За домом пролегали абрикосовые и яблоневые сады, виноградники и оливковые рощи. Меж деревьев неторопливо бродили горделивые козы и забавные пятнистые коровы.
Гелен огляделся. Сперва он никого не увидел, но вдруг понял, что пропустил поспешным взглядом ту, к которой шел.
На крыльце, у приоткрытой двери, сидела, положив голову на колени, девушка нечеловеческой красоты.
Ее лицо окаймляли прямые, падающие до узких изящных плеч волосы каштанового цвета. В них была вплетена веточка вербы, которая, под стать хозяйке, была такой же хрупкой и гибкой, легкой и чистой. Кожа красавицы была подобна бледно-розовому шелку, а глаза синие, как сапфиры, светились добротой, лаской и искренней радостью. Ее улыбка заставляла невольно улыбаться в ответ.
Около богини сидела рыжая белка и без страха брала угощение из её рук. Девушка отрывала ягоды от грозди белого винограда, ела сама и кормила зверька. Рядом с ней на ветке сирени сидел большой пестрый попугай и невесомая желтоголовая канарейка. Маленькая птичка заливалась мелодичной трелью, а большая басовито вторила ей, стараясь угодить хозяйке. Пятнистая собака, переливаясь на солнце золотистой шерстью, лежала неподалеку и, почувствовав приближение Оста, вначале настороженно зарычала, а потом, вскочив, разразилась восторженным лаем, оповещая округу о появлении гостя.
Девушка повернула голову, улыбнулась еще шире, увидев пришельца, и, поднявшись, пошла ему на встречу. Невесомое платье из белого шелка, словно сотканное из лунных облаков, ниспадало от плеч до земли, обвивая изящный стан.
- Лирия, - прошептал Гелен и быстрыми нетерпеливыми шагами пошел навстречу возлюбленной. Его переполняла радость. Он чувствовал, как с каждым шагом приближается счастье, и сердце вторило тихому предвкушению долгожданного покоя.
Мгновение, и он уже мог почувствовать тепло, идущее от хозяйки эдема, он точно знал, что оно гораздо нежнее и ласковей, чем от тропического солнца или гортского моря. Чуткое тепло не было похоже ни на что, оно разливалось по всему телу.
Богиня светилась и, словно по воздуху, шла навстречу Гелену, с каждым шагом, с каждой секундой становясь все ярче, все теплее. Он протянул руки к девушке, хотел погладить ее волосы и подарить свой букет.
Но она становилась все ярче. И вот ее тепло перестало греть и начало обжигать, свет стал слепить, смотреть не было сил, и Гелен зажмурился.
Когда он открыл глаза, то увидел солнце, ползущее из-за горизонта, оно поднималось с востока.
Красный диск светил на стены маяка и сильно жег лицо. Юный провидец всегда любил солнце, но в этот раз ненавидел погонщика ночи. Оно столь бесцеремонно отобрало грезы, которые так редко являлись ему. Чувство горькой обиды поползло, как ток от молнии по железным прутам алхимиков. На глаза навернулись слезы. Мечта была где-то рядом.
Еще раз бросив гневный взгляд на горящий диск, весело мигающий желтыми лучами, Гелен Ост встал. Прикрыв ладонью глаза, взглянул на небо, луны уже не было.
- Еще семь дней, - шепнул он в небо, а затем повернулся к солнцу и прокричал: Еще семь дней, ты слышишь, семь!
И пошел прочь от маяка стремительными, резкими шагами.
Глава 3. Солнце и луна.
Крики, шум, грохот и треск разбудили Кенея ранним утром. В воздухе еще чувствовалась ночная свежесть. К этому томному аромату примешивался пряный запах сена и еще какой-то непонятный, неспокойный, немного зловещий. С трудом разлепив веки, он минуту фокусировал зрение, а затем еще столько же бессмысленно пялился в потолок, что-то соображая. Он определенно помнил, что гулял прошлой ночью до самого утра, что, когда небо над морем стало освещаться встающим солнцем, Лия повела его на второй этаж конюшен Сапра, где было огромной кучей навалено сухое прогретое сено. Норд помнил, как рассказывал ей о чем-то далеком, а она не слушала. Потом поцелуи, недопитый сидр, крик коневода. Лия ушла, он остался. Спустя минуту он повалился на сено и уснул.
Все это он прекрасно помнил, и приятные воспоминания грели душу. Но вот причину криков и шума на обычно тихих в утренние часы улочках Горта он вспомнить не мог. Несколько кругов назад на улице не было слышно ни единого звука, только прибой и легкий свист утреннего бриза. Так бывало всегда, но только не в этот день…
Вопили женщины, визгливо причитая о чем-то, слышались строгие и немногословные окрики мужей и непривычно возбужденный детский писк. Окончательно убедившись в том, что продолжить сладкий сон ему не удастся, Кеней встал с кучи сена, прошлепал босыми ногами по деревянной лестнице, накидывая рубашку и пристегивая свой «драгоценный» меч. Проходя мимо многочисленных стойл, он второпях погладил своего любимого коня Принца. Тот радостно фыркнул, но, когда понял, что хозяин уходит, неодобрительно заржал ему вслед.
Выйдя во двор конюшни, Норд зажмурился от непривычно яркого солнечного света, такого он никогда еще не видел: необычно, даже причудливо по траве плясали солнечные лучи с жадным беспокойным мерцанием, со скачущим переливом.
Он побежал на крики. Похоже, все жители столпились на ярмарочной аллее. Выскочив на площадь из-за поворота, Кеней увидел огромное столпотворение: весь Горт был в сборе. Все голосили о чем-то и указывали пальцем в небо. Заметив это, Норд только теперь обратил внимание на то, что так поразило и жутко испугало окружающих.
В центре лазурного небосвода, смешиваясь с меркнущим солнечным светом, струились на землю блеклые желто-фиолетовые лучи. Их рождало не солнце и точно не луна. Ничто и никогда раньше так не сияло над Соронией. Рядом с солнцем, словно выгоняя желтого короля с его законного трона, переливался невиданных размеров небесный диск, даже скорее не диск, а нечто бесформенное, пылающая глыба цвета бурлящей лавы. Будто невиданный титан забросил ее на небосвод, и вот, долетев до предела вверх, она падала обратно.
Заполоняя все пространство светом ярче солнечного, лучи заоблачного пришельца, тем не менее, совсем не грели, даже не слепили. Можно было без прищура наблюдать, как за сероватой, прорезанной светом дымкой шерстяных облаков на горящей глыбе вспыхивают огромные огни, разносятся во все стороны и тают затменные светом привычного солнца. Тени как будто померкли, сложно было разобрать, какого цвета предметы вокруг: все покрыла переливающаяся непоседливая фиолетово-красная простыня.
Люди в панике носились по улицам и площадям, по скверам и паркам. Никто не знал точно, что за явление возникло столь неожиданно над их головами.
Все искали совета. Кто-то бежал к ученым и донимал расспросами их, но звездочеты, алхимики, учителя лишь недоуменно разводили руками, глядя вверх. Тогда с новой надеждой горожане бежали к гадалкам, прорицателям и прочим шарлатанам. Те охотно за кругленькие суммы раскладывали карты, смотрели в черные шары, кидали кости и неопределенно-расплывчато вещали своим посетителям то, что они хотели услышать. Но и этого людям казалось мало. Осадок неведения все еще оставался в сердце, и тогда Горт наполнили истории, которые жители выдумывали с большой охотой и тут же разносили по окрестностям.
Из всей суматохи было понятно лишь одно: никто не знает, что падает с неба. Гортцы, привыкшие к разнеженной и беззаботной жизни, к тихому и безбедному быту, к радости и веселью, даже и подумать не могли, что столь красивое свечение может принести вред.
Кеней Норд мог бы принадлежать к одним из этих зевак на площади, мог к тем, что даже не обратили на огонь в небе внимания, или к тем, кто попытался тут же все объяснить, если бы не знал точно, что есть во всем городе лишь один человек, способный пролить свет на происходящие, и о нем, похоже, все забыли.
***
Гелен лежал на грязной черепичной крыше своего дома, куда обычно забирался, чтобы поразмышлять и побыть в одиночестве. Он безразлично глядел на трескучее сияние в небе. Настоящее солнце грело его бледное лицо, а лживое - покрывало сиреневой маской, еще больше оттеняя круги под глазами. Его завораживал зловещий треск, наполнивший все пространство. Привычно было слышать шум прибоя и крик чаек, шорох деревьев и разговоры людей, но такого всеобъемлющего, всепроникающего, заглушающего все звука, он не слышал никогда. Сам поблескивающий шар он видел сотни раз, его не удивляло зрелище, взволновавшее остальных.
Когда он видел свои кошмары, то не предполагал, что эта глыба придет так скоро, и это, пожалуй, единственное, что его поражало, но не пугало. Треск выгнал все чувства и мысли, не было ничего, кроме него, он все поглотил, даже разум.
***
Кеней долго искал Оста и, наконец, нашел. Тот устал смотреть на небо. Жара заставила его слезть с крыши. Ему не хотелось идти в свою комнату, и он просто отправился гулять по набережной.
- Не ожидал найти тебя здесь, - выпалил Кеней вместо приветствия, - ты ведь никогда не любил это место.
- Я и сейчас его не люблю.
- Тогда зачем здесь бродишь?
- Потому что здесь тише. Во всех других местах слишком людно, слишком много шума вокруг этого, - равнодушно ответил Гелен, показывая пальцем в небо и не поднимая головы.
- Кстати, насчет этого, я как раз ищу тебя, чтобы спросить. Ты знаешь…?
- Знаю.
- И что же?
- Конец этого мира.
- Что-что, не расслышал, конец ты говоришь?
- Именно.
- Ты в этом уверен?!
- Абсолютно.
- Но как? Почему?
- Что как? Что почему?
- Как ты мог скрывать это, если знал? Почему ты так бесстрастно рассказываешь об этом событии и говоришь, что оно принесет? Тебе что же не страшно?
- Пока еще нечего страшиться. Я сказал, что придет конец этого мира, но вместе с тем придет начало другого. Что касается моих недомолвок… Перед тобой лично я виноват, прости друг. Что до остальных, я бы никогда не стал пересказывать свои видения. Я не хочу, чтобы надо мной опять смеялись, я вижу будущее и знаю точно, что в нем произойдет, но сроки события мне неведомы. Только недавно я узнал, что скоро.
- Но мне не сказал.
- Не сказал и за это уже извинился, больше моей вины ни в чем нет.
В этот день Ост был холоден и равнодушен ко всему. День затмения знакомого солнца новым, чужим изменил Гелена. Теперь он словно покрылся коркой льда, взгляд остекленел, как у мертвого. Было видно, что он напряженно о чем-то думает, как будто борется с собой, на что-то решается. Он не замечал ничего вокруг: ни моря, причудливо плещущегося в лучах фиолетового блеска, ни нового запаха, предвестника горя и страданий, ни треска, становившегося все громче и громче. Ост, не торопясь, шел по булыжной дороге, уверенно чеканя шаг, и думал, думал, думал…
Кеней брел следом, стараясь не мешать размышлениям друга. Сердце молодого воина грыз страх. Надвигалось что-то неизведанное, ощущение тяжелого томительного ожидания и безвестности предстоящего давило на разум. В голову лезли неприятные мысли, и, хотя Норд еще не понимал всей сути происходящего, ему было ясно одно: как раньше уже не будет.
На Горт опускалась ночь.
***
Спустя несколько кругов, солнце скатилось за горизонт, и во власть вступило новое светило. Оно двигалось и сияло, озаряя сумеречный город. Рядом со светилом беспокойным карликом то выглядывала из-за сияния, то надолго скрывалась луна – тщедушный белый шар. Небо, прежде чистое и глубокое, потеряло былое величие, потеряло свою черную мантию с тысячами блесток. Звезды померкли. Все преклонилось перед пришельцем, все подчинилось его простому, необыкновенно яркому и коварному свету. Горящая глыба затмила все.
На земле потемнело, но ночь так и не вступила в свои права. Приходу вожделенной темноты мешали яркие, хотя и слегка потускневшие лучи. Люди не могли спать при таком свете, не дающем покоя глазам. Гнетущий ватный покров опустился на землю. Еще мешал треск, нарастающий и сводящий с ума. Жители Горта метались, не находя себе места. Стража во главе с бесстрашным Сталлом не справлялась со всеми беспорядками, внезапно разгоревшимися в городе. Одни бегали и вопили о грядущей гибели, другие грабили магазины и тащили в дом все, что могло пригодиться. Люди чуяли беду. По городу прокатились шумные волны мародерства, одна больше другой. Люди дрались и убивали, кричали женщины и плакали дети, слышалась брань, в воздухе носился запах хаоса и ужаса.
Единственный, кто в часы смуты сохранял равнодушное спокойствие, был Гелен Ост. Он лежал на своей кровати неподвижно, глядя в почерневший деревянный потолок. Ему совершенно не мешал шум взбесившегося города и нисколько не мешал треск. Он, как и утром, что-то обдумывал. Но теперь, кажется, решился: хищный блеск мелькал в его глазах. Он то и дело поглядывал на огромные песочные часы и приговаривал: «Еще пять дней, еще пять».
Затем он встал и подошел к окну.
Заложив руки за спину, он долго смотрел опустошенным взглядом куда-то вдаль, а затем уверенно воскликнул:
- РЕШЕНО!
Глава 4. Рухнувшие небеса.
«Семь дней старшие боги трудились, создавая Мир, и на седьмой день великий бог земли Гертон вдохнул в Мир жизнь и наполнил его светом, завершив творение», - этим отрывком из книги Жизни, жрецы храма Семи богов обычно начинали свои обряды.
Седьмой день творения, семь богов… СЕМЬ… Разве не символическое число для падения всего того, что было создано? О да… Судьба жестока и иронична, она любит подшучивать над людьми и богами, да так, что надолго остается горький осадок.
На седьмой день после появления в небе над Гортом фиолетового светила случилось то, что рано или поздно должно было произойти.
Когда все было разворовано, и не было смысла устраивать новые беспорядки, когда городская тюрьма была забита до отказа, жители успокоились, окончательно выбившись из сил. Они ждали своей участи, безмолвно, безучастно, потерянно. Если бы не треск, над Гортом повисла бы гробовая тишина, но он затих лишь на седьмой день…
Это началось на необозримо далеком континенте, там, где не бывал еще ни один выходец из соронийских земель и прилегающих государств. О далеких странах, что пролегали за тысячи верст на северном краю света, даже не слагались легенды и предания, об их существовании не могли и вообразить.
Незваная огненная глыба обрушилась на землю с оглушительным треском, заслонив слепящим розовым сиянием все небо. Она падала медленно, словно подточенное пожаром дерево, туда, где было тепло, так же, как в солнечной Соронии, туда, где реки и озера были полны рыбы, а леса - диковинной живности. Туда, где бродили чернокожие аборигены, пришелся первый удар…
Когда пылающий невыносимым жаром болид коснулся земли, все затихло, мгновения показались веками. Затем раздался такой грохот, что слух разрывало. Обширные пространства, покрытые сочной травой, вмиг сгорели, словно невидимый гигант прошелся по ним с лавовой косой. Земля задрожала, затряслась, забилась в жуткой конвульсии. Все провалилось в пылающую бездну. Весь континент покрылся трещинами, в которые стекали горящие реки.
Спустя секунды – свет, яркий, пронизывающий. Сначала не чувствуешь жара, только слепит глаза. И вот чудовищное пекло, накатываясь ураганной волной, такой быстрой, что не успеваешь закричать от боли, срывает кожу и выжигает в прах. Все пылает, все в огне. Насколько хватает глаз земля покрылась черно-красной коркой, словно ад поднялся из земных глубин и воцарился. Следом взрыв невиданной мощи, такой, что и миллиарды пороховых бочек не сравнятся с ним по силе. Он поднимает в горячий воздух огромные тучи земли, смешанной с прогоревшим прахом и животной пылью, и она, гонимая стремительной воздушной волной, поднимается высоко в небо, клубится, словно дым, и разлетается во все стороны, затмевая солнце, и голубое небо. Словно опухоль, расползается она по небу, раскидывая порывисто свои вездесущие щупальца, не зная преград. Эдем погиб.
Как несказанно повезло всей Соронии! Ведь она находилась далеко от злополучного континента. Ее не коснулся жар, она не приняла смерть сразу, но костлявая баба преподнесла другой подарок Соронийскому государству.
***
Треск стих. Ушло слащавое сияние. Горт находился в блаженном покое. Безмолвствовала природа, тишь и умиротворение наполняли все в округе. Но непрошенное солнце ушло ненадолго, оно упало, чтобы вернуться в новом воплощении.
Тишина сменилась глухим утробным рокотом, нарастающим постепенно, неторопливо, словно рычание хищного животного слышалось из-под земли. Вскоре все затряслось лихорадочной дрожью. Красивые дома и улочки, префектурные здания и хозяйственные постройки города зашатались, как деревья на ветру. Из окон вылетали стекла, со звоном осыпая тысячью осколков тротуары. Рушились крыши, слетала черепица. Подгибались сваи на причалах, и они уходили в море. С деревьев в садах и парках слетали птицы, неслись прочь, не разбирая пути, оглашая окрестности криками отчаяния. Море сотрясалось, выбрасывая на берег огромные волны и круша прибрежные магазинчики и верфи Горта.
За землетрясением пришла волна горячего воздуха, вихрем пронесшаяся по земле, вздымая клубы пыли, вырывая с корнями цветники и кустарники. Воздух был теплым и нежным, но пах тленом, нестерпимым жаром человеческих мук. Он не обжигал, не сдувал, он был просто силен, могущественен и … противен. Этот воздух пришел с погибшего континента и, хотя гортцы не знали об этом, они благодарили небо за то, что раскаленная глыба не рухнула на их головы.
От мертвого дыхания взрывной волны розы в садах пожухли и опали, эти гордые цветы не желали жить в новом мире и предпочли умереть. Кто знает, быть может, они были мудрее людей. Тех людей, которые толпами, сшибая друг друга, неслись к набережной и там, падая на колени, воздевали руки к небу и, глядя обезумевшими глазами вдаль на почерневший горизонт, молили безмолвных богов о пощаде. Но боги были глухи к их горю. Они покинули людей, и не от кого было ждать помощи.
Все поддались панике, лишь некоторые, сохранили хладнокровие и молча, с вызовом встречали опасность. Среди таких людей был, конечно же, Орион Сталл, несколько его ближайших друзей и соратников, учителя стражников, повидавшие на своем веку немало страшного. Не дрогнули старейшины Горта. Мудрые старцы отнеслись ко всему с необыкновенным интересом. Казалось, что впервые за много лет они увидели то, что смогло их удивить и внести разнообразие в скучный быт. Кеней Норд так же, как и его начальник, не позволил страху завладеть собой, а его друг Гелен просто не обратил внимания на то, что творилось в округе. Для него зрелище было не новым. Ост по-прежнему изучал потолок в своей комнате, продумывая какие-то действия. От редкого сна круги под глазами расплылись намного дальше обычного, но Гелен и не думал отдыхать.
Его внимание отвлек воробей, залетевший в распахнутое окно. Тщедушная птичка заметалась по комнате, бешено трепеща крыльями и разбиваясь о стены. При каждом ударе серые перья отскакивали от его маленького тельца. Воробей отчаянно пищал. Быстрым ловким движением, как удав за добычей, Ост вскочил с кровати и поймал непрошеного гостя. Тот несколько секунд сопротивлялся, пытался вырваться, но потом затих. Гелен посмотрел в маленькие глаза-бусинки, щурящиеся под пронизывающим взором: в них читался такой понятный животный страх. Ост хищно улыбнулся, подошел к окну со словами: «Твои дни все рано сочтены, лети и проведи их весело», - выпустил птицу.
За окном он увидел, как из-за восточных гор пробивается свет, становящийся все ярче. Ост заслонил глаза рукой, чтобы не видеть слепящего сияния, закрыл окно и задернул шторы.
Тем временем свечение за холмами стало мощнее, будто что-то приближалось из-за горизонта. Вместе с ним пришли тучи, та самая опухоль, что уже поглотила небо над всем остальным миром и теперь пришла сделать то же самое с Гортом.
Голоса на набережной стихли. Последний раз люди видели приветливое солнце, последний раз оно золотило море и грело теплыми лучами. Всех посетило это печальное знание. Жители Горта жадно наслаждались последними минутами под жаркими взорами родного светила. Тяжелое дымно-пепельное покрывало расплывалось по небу и медленно, с приятной неспешностью, заглатывало светлый диск. Померкли лучи. Погас величественный Гелио, сверкнув последним лучом, исчез...
Среди всеобщей тишины раздался громкий звук, разнесшийся по всем окрестностям. Это выла старая пекарша на набережной, протяжно и жалобно, словно раненый зверь, обреченный на медленную и мучительную смерть. В этом вопле отчаяния звучал реквием старому миру.
***
Все смутное время Кенею не довелось ни на минуту сомкнуть глаз. С недавнего времени его призвали на службу, и теперь он денно и нощно должен был патрулировать улицы Горта, разбираться с убийцами и разбойниками, наказывать бунтарей и усмирять непокорных, взбесившихся граждан. Облаченный в кольчугу и блестящие латы, в шлеме с высоким забралом и палашом на поясе, он без устали объезжал один за другим кварталы города.
Среди беспокойного ужаса в душе Кенея не было места ни страху, ни отчаянию. Единственная, о ком он постоянно думал, была Лия. Он не видел ее с того дня, когда все началось. Он безумно хотел взглянуть в ее зеленые глаза, полные любви, хотел увидеть беспокойные и непослушные огненно-рыжие волосы, милое и нежное лицо. Ее образ постоянно витал перед глазами Норда, то пропадая, то возникая вновь. Даже когда в него летел огромный камень, брошенный из толпы, которую он отгонял от порохового склада, даже когда он отбивался от трех крестьян с остро заточенными вилами, он думал о ней. Кеней постоянно боролся с желанием пришпорить коня и поскакать к дому Лии, взбежать по кривым ступенькам на знакомое крыльцо, обнять ее, прижать к себе и не отпускать. Но сильнее было другое чувство. Норд страшно боялся подвести своего наставника и командира. От одного только слова Сталла он готов был сделать все, что прикажет этот сильный человек. Норда бросало в дрожь, когда Орион смотрел в его сторону. Грозный взгляд суровых глаз под тяжелыми побелевшими бровями постоянно оценивал человека. Подвести Сталла Кеней не мог. Казалось, что ни Лия, ни мать, никто другой на свете был не в силах заставить его нарушить приказ…
***
Покинув, наконец, свою комнату, Гелен под покровом ночи вышел на улицы. Он был облачен в черную мантию с высоким капюшоном, закрывающую все тело с головы до ног. Торопливо ступая по голышам гортских мостовых, он шел в тени покосившихся зданий, старался двигаться бесшумно и неприметно. Где-то неподалеку, через квартал, кипели беспорядки: до его слуха доносились пьяные крики и звук пожаров. Но вокруг него все было тихо: улицу, которая вела к библиотеке, уже давно разграбили, здесь ничего не осталось на поживу. Гелен подумал с тоскливым безразличием, что там, где растаскивают городское богатство, и его родители, не отягощенные высокой моралью. До них ему не было дела: он уже давно вычеркнул себя из семьи.
Миновав ряд узеньких проулков и перебравшись через пару завалов, Ост вышел на центральную праздничную площадь. Рядом с мэрией и храмами располагалось большое здание библиотеки, некогда украшенное мраморной колоннадой и изящной гипсовой лепниной, витражами и статуями.
Теперь обитель ученых всего города представляла собой жалкое зрелище. Обгоревшие и потрескавшиеся колонны, полуосыпавшаяся лепнина, статуи грифонов с отломленными крыльями и головами, выбитые стекла являлись печальным свидетельством пришедшей разрухи.
У Оста не было времени сожалеть из-за погибших произведений искусства. Он пришел к книгохранилищу не за этим.
Достав из-под полы мантии увесистый железный лом, он, пригнувшись, пересек улицу и подошел к входной двери библиотеки. Он хотел сбить висевший там замок, но этого делать не пришлось. Кто-то постарался до него. У Гелена кольнуло сердце. «Что, если опоздал?» - мелькнула мысль.
Выбитая ногой дверь со скрипом повалилась на пол, он вошел в темный просторный зал, в котором буквально каждая деталь свидетельствовала о пришедшем в эти стены беспорядке.
Но Оста не интересовала окружающая обстановка. Не долго думая, он устремился в подвал библиотеки. Ему нужно было пробраться в запретное отделение, в котором хранились очень старые книги, настолько старые, что только ученые самых высших должностей могли пользоваться этими фолиантами.
Дверь в хранилище он взломал легко. Открыв ее, сразу почувствовал знакомый удушливый запах книжной пыли. Вся комнатка была пропитана ароматами древности. Ост с наслаждением вдохнул.
Чиркнув огнивом, зажег маленький переносной фонарь, покрутил фитиль и стал водить пальцем по запыленным полкам в поисках нужного тома. Местами он останавливался и начинал листать страницы некоторых книг и, борясь с желанием взять их, быстро клал на место.
Требовалась быстрота, ведь его могли поймать и упрятать в тюрьму за мародерство и кражу городских ценностей. Впрочем, Гелена это мало волновало, важна была лишь цель.
И вот он нашел нужный том, увесистый, в обложке из мягкого черного дуба, со страницами, пропитанными пахучим раствором. Ост бережно взял его и, удостоверившись, что это то, что ему нужно, засунул манускрипт в скрытый заплечный мешок, погасил фонарь и, не закрывая двери, удалился.
Путь домой он выбрал другой, опасаясь наткнуться на стражников или еще хуже на каких-нибудь разбойников. Прижимаясь к стенам и держась в тени, он миновал серию центральных улиц, то и дело сворачивая в подворотни и глухие переулки. Из-за нависших над головой непроглядных туч невозможно было понять день сейчас или ночь. Все одно – темно и ни зги не видно вокруг.
Лишь в свете пылающих костров и догорающих пепелищ, в тухнущем мерцании газовых фонарей или брошенных жаровен, можно было разглядеть, что стало с Гортом. Огражденные изломанным заборчиком сады были вытоптаны, некогда прекрасные аллеи – вырублены. Всюду валялись деревянные щепки и каменное крошево, горы разбитого и измельченного ногами стекла, черепки от глиняных горшков и посуды, изорванное в клочья тряпье и горы пустых бутылок из темно-зеленого антарского стекла. А ещё запах забродившего эля, вина и сидра, смешанный с гарью пропитывал воздух, уродуя некогда красивый уголок провинции Горт.
Гелен благополучно вернулся домой и, заперевшись в комнате, погрузился в работу.
Он расшифровывал манускрипт изида.
Глава 5. Долгий разговор.
После десяти бессонных дней и ночей Норду, наконец, было разрешено вернуться в казармы и отдохнуть. Вне себя от усталости, лишь шагнув за порог своей каморки, он повалился на кровать и погрузился в долгий беспробудный сон, без грез и переживаний, без чувств и эмоций, в каменный сон.
Проснулся он только на вторые сутки. Ему показалось, что пролетела уже не одна луна, но круги с большим циферблатом, висящие на стене, показывали, что прошло, не так уж много времени.
Потянувшись, Кеней поднялся со своей койки и невидящим взором обвел комнату. Онемение и слабость не отпускали тело. Он подошел к шкафу в углу комнаты и достал оттуда большую бутылку красного вина и кисет. Сев за грубо вырубленный деревянный стол, наполнил глиняную кружку вином и сделал несколько судорожных быстрых глотков. Пересохшее горло ответило острой болью. Чтобы унять усталую дрожь в руках и немного придти в себя, Норд набил трубку и, достав из камина уголек, закурил.
Подкинув дров в огонь, он стал греть онемевшие ноги, и, потягивая трубку, смотреть в окно. На улице по-прежнему царил сумрак, но обстановка в Горте стала значительно спокойнее. Он подкрутил фитиль на масляной лампе, висящей на железном крюке у потолка, в комнате посветлело. Вино и табак вернули уставший организм в приемлемое состояние, слипающиеся глаза привыкли к свету, и силы с каждым глотком растекались по телу.
В дверь постучали.
- Да? – крикнул Норд и поднялся из-за стола.
В комнату, скромно отворив дверь, просунулся Гелен. Он не сразу узнал своего старого друга…
Кеней сильно изменился за прошедшие несколько недель. Его еще недавно жизнерадостное лицо как будто постарело: осунулось, щеки чуть впали, подбородок и виски покрылись щетиной, глаза больше не смотрели приветливо, но он остался все также красив. Только теперь красота из юношеской превратилась в грубую, мужскую.
- Я э-э-э-э, - от легкого удивления Гелен не сразу вспомнил, зачем пришел.
- А, дружище, это ты! А я уж думал меня опять позовут на работу. Рад видеть тебя. Заходи, садись. Где ты пропадал?
- Были дела. Искал меня?
- Да, вот хотел спросить, не знаешь ли ты чего-нибудь о произошедшем, а то тогда на набережной ты так ничего и не рассказал
- Знаю, и что было, и что будет. Затем и пришел, чтобы рассказать.
- Это хорошо, садись же.
Ост сел, откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и положил ногу на ногу.
- Выпьешь вина? – Норд махнул рукой в сторону кувшина на столе.
- Нет, но, если у тебя найдется что-нибудь поесть, буду очень рад. За последнее время я почти ничего не ел.
- Да уж это, поверь мне, видно. Сейчас что-нибудь найду.
Кеней снова полез в шкаф и достал оттуда большой ломоть хлеба, солонину и вареную рыбу.
- Вот, все что есть, - сказал он.
Ост поморщился при виде рыбы, но на мясо с хлебом накинулся жадно. Кеней же отщипнул немного от вареной акулки, но аппетита не было.
- Последнее время с едой не густо, - заметил Гелен.
- Еще бы! Запасы казарменных погребов не так уж велики и разнообразны, а все остальные склады растащили горожане.
- Угу, - кивнул гость и продолжил трапезу.
Кеней терпеливо ждал, покуривая трубку.
Когда, наконец, с едой было покончено, Норд нетерпеливо посмотрел на друга и сказал:
- Рассказывай теперь все по порядку и смотри ничего не пропусти. Тебе может все ясно, но вот я ни черта не понимаю во всей этой суете. Что? Откуда? Как? Почему? В общем, все.
- Ладно, но история может затянуться.
- Ничего, я никуда не спешу. Начинай.
- Скажи, ты в своем училище изучал «мирознание»?
- Да, немного, настоящий страж должен уметь не только драться, но и работать головой.
- Конечно, - хмыкнул Гелен. – Вам, само собой, говорили о том, что весь наш мир, представляет собой огромную плоскость, и что существует некий край света, за которым кончается суша, за которым кончается все. Вас учили, что за пределами нашего Мира ничего нет. Что солнце, поднимаясь от одного края неба, опускается до другого и там становится луной, в свою очередь луна, совершая путь обратный солнцу, снова превращается в него. Я прав?
- Да.
- Так вот, все это полная чушь. Многие ученые давно подозревали, что это неправда, и недавнее событие - прямое тому доказательство. Видишь ли, на самом деле наш Мир круглый, и он движется по заоблачному пространству по строго определенному пути. Солнце же и луна - два совершенно разных небесных тела, и они не сменяют друг друга. Никакого края света не существует.
- Я могу в это поверить, но я не могу понять, причем здесь то, что рухнуло недавно на наши головы?
- Все просто. Это было такое же небесное тело, как и наша луна, или может быть что-то похожее на солнце.
- Откуда оно взялось?
- Кто его знает. Прилетело откуда-нибудь из далеких глубин заоблачного пространства.
- Ты знал о нем?
- Да, ты же помнишь кошмары, которые мучили меня на протяжении всей жизни.
- Как же не помнить, но что ты видел, я не могу помнить, ты ведь никогда не рассказывал мне об этом.
- Выгляни в окно. Вот они мои кошмары.
- Так ты знал, что так случится, знал и ничего не сказал?
- Повторяю, я знал, что это произойдет рано или поздно, но сроки мне не были известны. Зачем было тревожить мирно живущий народ?
- Может, ты и прав.
Друзья ненадолго замолчали.
- Темнота тоже наступила из-за упавшего, как его там, небесного тела? – вскинул голову Кеней
- Естественно, густые тучи, что повисли над нашими головами, не что иное, как пыль и пепел, образовавшиеся после взрыва грандиозных размеров. Теперь вся эта гадость оседает потихоньку на землю. Скоро начнутся дожди.
- Значит, если я правильно понимаю, тучи когда-нибудь уйдут, и снова появится солнце.
- Безусловно, затмений этак через восемьсот.
Норд опустил голову, он даже подумать не мог о таких невообразимых сроках.
- Что теперь будет? – спросил он.
- Я расскажу тебе… Вначале во всех государствах этого мира будут беспорядочно воевать, загорятся кровопролитные конфликты, беспричинные и жестокие. Нечто похожее уже было в нашем городе, но это только начало. Это были лишь первые вспышки паники, за ними последуют новые. Люди еще не поняли, что их ждет, а уже готовы разодрать друг другу глотки при первом же удобном случае. Представь, что будет, когда они поймут всю ситуацию. Начнутся войны за территории и за ресурсы, необходимые для жизни. Скоро земля умрет и замерзнет, ничто уже не вырастет на ней. Самым ценным во всем мире станет еда и вода. Люди, как животные, одержимые желанием выжить, начнут убивать друг друга, пытаясь спастись, но спасения не будет. Рано или поздно все население Мира вымрет, как исполинские ящеры, чьи скелеты когда-то давно нашли при постройке шахт Думгарда.
- Значит, надежды нет?
- У окружающих нас людей - нет, у нас - есть, но об этом позже. Пока послушай, что станет с нашим родным Гортом. Первое время Сталл возьмет на себя управление городом и после долгих трудов добьется порядка и послушания от взбунтовавшихся жителей. Но за одной бедой придет другая. Горт – самое богатое место во всей округе, здесь много полезных припасов, сюда обязательно рано или поздно придут разбойники и искатели легкой добычи. Они будут регулярно нападать на город разрозненными, дикими шайками. Захватить Горт им не удастся: Орион не позволит. Но вот устраивать мелкие пакости, вроде поджогов и грабежей, они будут. Впрочем, разбойники не столь большая проблема для города. Куда страшнее другая, которая возникнет позже…
- Какая? Не тяни! – почти закричал на друга Кеней, когда тот прервался чтобы сделать глоток вина.
- Ты когда-нибудь слышал о Мрачном герцоге?
- Никогда.
- Тогда послушай… Хель-Деррон, так его звали, жил еще в незапамятные времена, когда Сорония только заселялась южными колонистами. Это был великий ученый-алхимик. Он основал большинство городов в соронийском государстве, в том числе и наш. Власть и могущество, которыми он обладал, а также большие познания во многих областях науки позволили ему занять место правителя молодого государства. При нем Сорония возвеличилась, стала крепкой, сильной и единой страной. Когда жизнь в ней пошла мирно и сыто, герцог покинул свой пост, передав бразды правления наместнику, прибывшему из южных провинций. Не знаю, что с ним произошло, но он поселился в своем имении и стал проводить какие-то сомнительные исследования. Он заманивал в свои лаборатории бездомных крестьянских детей и подростков, суля им богатое вознаграждение за помощь в его работе. Никто из бедолаг не вырвался из его сетей. Слухи о незаконных и злодейских экспериментах дошли до государя, и тот велел отправить отряд в земли Хель-Деррона для расследования. В ответ он получил головы тех самых солдат. Это событие безмерно разгневало правителя, и он велел истребить весь род опального герцога, сжечь его имение и конфисковать земли. Так и было сделано. Но герцога не поймали. Он бесследно исчез, прихватив с собой все оборудование и записи. Никто так и не узнал смысл его экспериментов. Триста затмений не было ни одного упоминания о Мрачном герцоге. И вот он снова появился в Соронии. Никто даже и представить не мог, что человек может так долго прожить. Стало ясно, к чему привели исследования этого алхимика.
- К чему же?
- Неужели еще не понял? Он изобрел что-то дающее возможность жить дольше, чем отведено человеку, может даже вечно. Не знаю, как ему удалось сотворить то, над чем на протяжении долгих веков бились самые известные и даровитые алхимики, но в одном я уверен точно: это изобретение позволит ему вернуться снова, и на этот раз он добьется своей цели.
- Какой цели?
- Скорее всего, он хочет снова получить власть над своим детищем, над тем государством, что он создал. Он пробовал это сделать четыреста затмений назад: не вышло, и вот теперь, когда над землей повис мрак, он вернется вновь, и я видел это во сне. Он захватит всю Соронию и будет править, как самый жестокий и беспощадный тиран. Такого мрака еще не видела наша страна, даже ужас случившейся катастрофы будет не так страшен, как злодеяния Мрачного герцога.
- Раз мы столько знаем, стоит немедленно сообщить обо всем Сталлу, он сумеет подготовиться к приходу этого завоевателя, под его руководством мы выстоим.
- Не стоит.
- Почему?
- Сталл ничем не сможет помочь. Конечно, он бесстрашный воин и умелый руководитель, но после того, как правительство Дерея Арвуса падет, Орион будет заключен в Гортскую тюрьму под самую неусыпную стражу на всем белом свете.
- Тогда мы тем более должны ему все рассказать и предотвратить это событие.
- Мы не сможем ничего изменить.
- Как это не сможем?
- Для того, чтобы Орион избежал тюрьмы, ему придется покинуть Горт, бежать с позором для воина. Он на такое никогда не пойдет, даже если ему будет грозить смерть. К тому же, как ты себе это представляешь? Приходят два юнца и заявляют, что Сталлу надо срочно бежать, потому что один из них что-то там видел во сне? Да нас мигом отправят в дом скорби.
- Пожалуй, что так.
- Население города предаст своего защитника и покорится воле завоевателей, их не тронут в обмен на дань, а Сталла заключат в тюрьму. Никто не сможет его освободить, потому что его будут стеречь неусыпные лютые воины, не знающие страха, не знающие жалости – золотые кристы.
- Кристы? О боги, я думал, эти четырехрукие, рогатые чудовища всего лишь миф.
- Сейчас наступает то время, когда самые страшные кошмары обретают плоть. Поверь, кристы это еще не все.
- Значит, надежды спасти Сталла и Горт нет?
- Абсолютно.
- Тогда нам остается два пути: либо оставаться и умереть, либо бежать и умереть. И тот, и другой вариант мне не очень-то нравятся.
- Есть еще один, третий, о нем я и пришел тебе рассказать.
- Что ты задумал?
- Помнишь, на праздник Святого урожая я подобрал книгу, принадлежащую изиду?
- Как же не помнить.
- Совсем недавно я смог полностью расшифровать древние надписи, что были в ней. Мне пришлось украсть одну реликвию, которая была ключом к прочтению, но это преступление - мелочь по сравнению с той тайной, что открылась мне. Из этой книги я узнал о таинственном и загадочном острове, который находится далеко отсюда, за пределами Соронии, за Поющими пустынями Севера, в северо-западной части моря Сир. Этот остров называется Авалон. О нем было известно и раньше, но его существование считалось выдумкой. По легенде этот остров отделен от всего Мира. На нем время течет медленнее. Человек, попавший туда, никогда не состарится. И еще, там настоящий рай. Там в тысячи раз уютнее, чем в нашем краю. Там забываются все невзгоды, и жизнь течет в упоительной душевной гармонии. Добраться туда не дозволено ни одному смертному, потому что никто не сможет найти пути на Авалон. Расположение этого острова никому не известно, да и мало знать, где он, нужно еще знать, как туда попасть.
- Ну и к чему ты скармливаешь мне эту никчемную легенду.
- Никчемную? Ты заблуждаешься. Я точно знаю, что Авалон не легенда. Более того, я полностью уверен, что бедствие, пришедшее в Мир, не коснулось этого райского уголка, потому что вечное спокойствие и неприкосновенность природы на нем хранят древние чары самих богов.
- Хорошо, что дает тебе такую уверенность?
- Вот, - Гелен достал из нагрудного кармана изидовскую книгу, - именно здесь я прочитал об Авалоне, именно из нее я узнал, как туда добраться!!!
- И зачем ты говоришь мне об этом?
- Как зачем, неужели ты настолько глуп, что еще не понял? Я предлагаю тебе отправиться к Авалону вместе, ведь у нас есть карта, которая укажет дорогу, у нас есть знание, которое поможет обрести утраченный рай. Неужели ты не хочешь этого?
- Нет?
- Но почему!!?
- Ты предлагаешь мне дезертировать, бросить в тяжелую минуту мой родной Горт, моего наставника, подвести всех тех, кого я люблю и кем дорожу.
- Что тебя держит здесь? Разве ты не понял: Мир умрет вскоре, ничего не останется, надежды нет и не в твоих силах что-либо изменить. Не будь идиотом, твое упрямство ни к чему не приведет, оно бесполезно.
- Может быть, но у меня есть долг, я давал присягу защищать Горт до последней капли крови, чтобы ни случилось.
- Кого ты будешь защищать? Сборище неблагодарных трусов, жаждущих отдаться на съедение врагам, тем которые предадут при первом серьезном натиске, и тебя, и твоего наставника. Пойми же, Мир падает в бездну, из нее нет возврата, все покрывает тьма. И разум, и души людей, меняются, и если ты не пойдешь со мной, то рано или поздно погибнешь.
- Я тебе зачем-то нужен?
- Нет, я просто хочу, чтобы ты спасся. Ты ведь мой друг, я никого бы не позвал в это путешествие, кроме тебя, даже родных.
- Ты можешь бросить своих близких, я - нет.
- Я видел судьбу твоих близких.
- Что? Говори немедленно!
- Твоя мать, мне очень тяжело рассказывать, но пойми, так будет лучше. Она не выдержит кошмара пришедшего на наши земли, она могла жить со своей болезнью еще долго, но в таком мире ей нет места.
- Я смогу ей помочь.
- Боюсь, что нет. Я видел ее будущее. Она в любом случае умрет, и ты ничего не сумеешь поделать, прости, что я принес тебе столь скорбные вести, но я не мог скрывать.
- Ты видел ее будущее? Значит, уже знаешь, соглашусь я идти с тобой или нет?
Кеней уже давно смирился, что его мать умрет рано, но чтобы настолько! Ему было тяжело, так тяжело, что на глаза навернулись слезы. Он давно понял, что рано или поздно ему придется охладить сердце, иначе оно сгорит от страданий.
- Твоего будущего я не видел. Я шел сюда без всякой уверенности. Я не знаю, что ты скажешь: да или нет. Последнее время твоя судьба для меня загадка. Но я знаю, что она неразрывно связана с моей.
- Если так, то тебе придется подождать с путешествием, пока мама не отправится в вечный путь. Я ее не брошу.
- Поздно, она сама уже бросила тебя день назад. Она отправилась в горы в провинцию Астоль. Твоя мать понимала, что будет тяготить тебя, поэтому решила уйти и не мешать тебе жить.
- Как?! Да как она могла подумать?! Невообразимо?! Я немедленно ее догоню!
- Не выйдет.
- Почему?
- Астоль находится на востоке, а восточные границы уже взяты под контроль орландскими разбойниками. Их так много, что тебе не пробиться и с целой армией.
- Но она еще жива!
- Да. Но тебе не стоит идти за ней. Я точно знаю, что она не изменит своему выбору. К тому же в Астоли найдется человек, который позаботиться о госпоже Илии, я видел это. Ее последние дни будут наполнены любовью и добром. Из всех решений, которые ты можешь принять в этот момент, разумным будет только одно: отправиться со мной.
- Мать ушла, что ж, возможно, страдать порознь лучше, чем видеть страдания друг друга. Но как она могла уехать не простившись?! – надрывающимся от слез голосом, спросил Кеней.
- Она знала, что ты ее не отпустишь, – ответил Гелен.
- Все равно, еще один дорогой моему сердцу человек остался в Горте, и пока она здесь, я не покину родные края.
- Ты говоришь о Лие?
- Именно. Ни один твой довод не заставит меня бросить ее, какие бы радости ты мне не посулил.
- Я думаю, есть один довод в...
- О чем ты?
- Выгляни в окно.
- Для чего?
- Просто выгляни, - Гелен загадочно сверкнул глазами.
Норд встал, со скрипом отодвинув стул, подошел к маленькому запотелому окну, протер его рукавом коричневой подкольчужной рубахи и посмотрел на улицу. Обведя взглядом центральную площадь, покинутую и опустевшую, он повернулся к другу.
- Ничего достойного внимания я не увидел, – сказал он.
- Плохо смотрел. В левом углу, у монумента Славы, под опавшей осиной.
Кеней посмотрел снова. На этот раз он заметил двух людей в дождевиках из телячьей кожи. На фоне полумрака в дальнем углу площади, они были почти незаметны. Двое – он и, по всей видимости, она – целовались. Ничего странного в этом не было, разве что немного необычным было выбрано место для любви, да и время. Раздражение подкатилось к Норду: ему надоели загадки друга, он уже хотел повернуться и заставить Гелена рассказать в чем дело без ребусов и намеков, но тут он заметил кое-что в свете молнии, внезапно полыхнувшей на темном небе.
Из-под капюшона девушки, сорванного порывом ветра, вырвались непослушные огненно-рыжие локоны, слипшиеся от влажной погоды. Кеней узнал их. Укол ревности и сомнения, не торопясь, вошел в сердце. Кто был другим человеком? Что если поводов для беспокойства нет? Что если это родственник Лии. Брат, быть может? Впрочем, Норд зря тешил себя надеждами, пытаясь найти причину. В глубине души он понял сразу, что так не целуют родных, так целуют только тех, кого любят или к кому питают страсть. Он мог ждать предательства от кого угодно, но только не от нее. Только теперь Кеней понял, насколько сильно ее любил. Он думал, что и она его любит, думал, что она счастлива с ним, но оказалось иначе.
Горечь обиды и невыносимой утраты сжала сердце, он вцепился в подоконник так, что костяшки пальцев побелели и затрещали. Он не мог и не хотел отводить взгляд от двух, мило беседующих под дымящимся небом, людей.
В этот момент еще одна подлая молния выскочила из глубоких серых туч и осветила площадь ярким белым светом. На миг стало видно все, исчезли тени. Лицо нового избранники Лии показалось под капюшоном ровно на секунду, но Кеней успел его узнать. Боль утраты, что пришла вначале, показалась ему ничем по сравнению с новым чувством гнева и леденящей ненависти.
Тот, кто увел у Норда любовь прямо из-под носа, тот, кто вечно действовал коварно и скрытно, кто был жесток и мстителен, кого Кеней ненавидел больше всех на свете, теперь был с ней и целовал ее у него на глазах. Это было невыносимо. Заст Кервик – заклятый враг и завистник - смотрел на Лию, как победитель, получивший желанный трофей!
Что-то холодное и липкое, разорвавшись, с дикой болью лопнуло в груди и, разлившись по телу безразличной массой, оледенило сердце Норда. Он повернулся к другу – единственному оставшемуся близкому человеку и спросил упавшим голосом:
- Как она могла?
Гелен отпил немного вина, скрестил пальцы рук и медленно произнес, опасаясь смотреть в глаза собеседнику.
- Из двух ценностей: любви и благополучия, она выбрала второе. То, что теперь важнее в этом тухнущем мире. Кервик богат, у его отца много связей, он пообещал Лие спасение и более-менее сносную жизнь в высоких горах провинции Мирдос, за центральной областью Сорониии, где над вечным сумраком на большой высоте еще иногда показывается солнце и ветер, разгоняя пыль, свежит воздух. Она его не любит, но что теперь значит это чувство. Оно не имеет больше ценности, оно бесполезно. Может, в старом Мире она и не бросила бы тебя, но теперь все меняется.
- Это невыносимо, - прошептал Кеней, опускаясь на пол. Он облокотился о стену, приложил ладони к лицу и замолчал.
- Страданием ты ничего не исправишь.
- Я и не хочу ничего исправлять.
- Но ты хочешь забыть это, разве нет?
- Да, любой бы захотел, но я не смогу не думать о ней, воспоминания будут терзать меня до конца жизни.
- Не будут, если ты окажешься на Авалоне. Там все иначе, там ты забудешь горе.
- Откуда ты знаешь? Почему так уверен?
- Так написано в книге.
- И ты полностью веришь строкам?
- Верю, еще и потому, что видел этот остров в своих снах, о, мой друг, он прекрасен.
- Далеко до него?
- Очень. Нам придется пересечь большое расстояние, но это еще не все трудности, – Кеней вопросительно вскинул брови, и Ост продолжил, - да, на нашем пути встанет мощный враг, который жаждет заполучить в свою власть Авалон. Он пожертвует всем, чтобы добыть эту книгу. - Он потряс манускриптом перед Нордом. – Мрачный герцог будет искать нас по всей стране, его шпионы будут всячески пытаться помешать нам достичь цели, но мы справимся, должны справиться.
- Ты видел это?
- Нет, но я уверен в нашем успехе, пока наша дружба крепка, у меня нет сомнений. Ты идешь? Если да, то надо поторопиться. Время не на нашей стороне.
Кеней колебался. Он боялся позора, ему хотелось остаться и сражаться со Сталлом, но он вспомнил Лию, и Горт внезапно стал ему противен. Норду было все равно куда идти, лишь бы подальше от родных мест. Он поднялся, выправился и уверенно произнес:
- Отправляемся через сорок кругов. Прочь! Подальше отсюда! Не хочу здесь жить!
Гелен удовлетворенно кивнул, словно и не ждал иного ответа. Они скрепили решение крепким рукопожатием.
Глава 6. Побег
Сорок кругов пролетело для двух друзей по-разному.
Кеней впал в такую глубокую апатию, что ничто, казалось, больше не вернет его к жизни. Подавленное настроение и плохое самочувствие приковали его к постели. Он не ел, не пил, не мог спать, лишь лежал и, ни о чем не думая, глядел на белую стену своей каморки в городских казармах. Для него часы ожидания тянулись бесконечно долго. На службу его не вызывали. Разбои и грабежи в городе прекратились, люди растащили все, что могло им пригодиться по укромным местам и теперь старались не высовываться на улицы. В Горте было тихо, как в склепе. Да город и напоминал могилу, с затхлым противным воздухом, с серыми стенами домов и темным, покрытым пленкой дыма, пространством кривых переулков. Лишь изредка тишину нарушали пьяные крики какой-нибудь компании, бродящей по городу в поисках неразграбленных магазинчиков или складов. Ни один стражник не патрулировал улицы. Это было ни к чему. Вся оборона Горта перешла к пригороду, куда постоянно совершали набеги разбойничьи шайки. Их целью было пробраться к главным складам, которые стражникам удалось уберечь во время внутреннего бунта. Норд давно не видел Сталла, ему очень хотелось с ним поговорить, хотя он никогда этого не делал. Ему почему-то казалось, что этот человек, несмотря на всю свою занятость, выслушает его и даст добрый совет. Но Орион руководил обороной и не появлялся в Корпусе Стражников и тем более в казармах для новобранцев.
Гелену досталось гораздо больше дел, чем его другу. В то время как Норд хандрил, Ост занимался приготовлениями к дальней дороге. Прежде всего, он наведался к себе домой. Родителей там не было. Пройдя в подвал, он оторвал одну из напольных досок и вытащил из-под нее увесистый сундучок. В нем оказалось достаточно много денег. Золотые и серебряные монетки были аккуратно уложены в кожаный мешочек. Но в Горте за деньги уже ничего нельзя было купить, и Гелену пришлось украсть.
Для путешествия требовалось оружие. У Норда оно уже было, равно как и доспехи, и прочее снаряжение, а вот Осту пришлось забраться в лавку Гристрорма и стащить оттуда короткий деревянный лук, колчан из свиной кожи и стрелы с тяжелыми коваными наконечниками и соколиным оперением. Это, конечно, далеко не лучшее оружие, но вполне сносное.
Гелен, хоть и был человеком книжным, в луках разбирался неплохо. Когда-то в детстве Кеней научил его стрелять, и с тех пор юный провидец так пристрастился к этому занятию, что дошел до весьма приличного уровня в этом деле, солидно переплюнув своего учителя.
Там же он нашел кольчугу из мелких, тщательно прилаженных друг к другу, стальных колец. От мощного удара меча или выстрела арбалета она не спасала, но вот от короткого кинжала или стрелы уберечь могла. Уходя через кузнечную мастерскую, Гелен прихватил ливневый серый плащ из промасленной кожи, что привозили в город купцы из южных провинций. Одежда пришлась ему впору.
Оставалось только как можно скорее запастись едой и достать лошадей. О еде Ост позаботился, обчистив домашние запасы, а вот средство передвижения должен был раздобыть Кеней.
Все приготовления прошли в буйной спешке. Гелен отлично понимал, что чем скорее они покинут оскверненный город, тем лучше. Его волновало состояние Кенея, но Ост знал, что как только Горт окажется далеко позади, его другу станет лучше.
***
Когда подошло назначенное время, Гелен первым пришел к парку у городских ворот. В руках он держал два походных мешка, на поясе - колчан и фляжку из черного дуба, а на плече - лук. Он ждал, беспокойно переступая с ноги на ногу, опасаясь, что Кеней передумал. Но его друг никогда не нарушал данное слово и, спустя несколько минут, из темноты промышленных переулков показалась статная, по военному подтянутая фигура. Рядом с ней, беспокойно фыркая, цокали копытами два породистых коня, один серый – Ветер, для Гелена и Принц, белоснежной масти, для Кенея.
Подойдя к другу, Норд холодно поприветствовал его, передал уздцы и сказал:
- Пока не выйдем за пределы Горта, на коней не сядем, иначе нас могут заметить и схватить. А уж когда обнаружат, что мы прихватили с собой еду и оружие, без разговоров вздернут или бросят в тюрьму.
- Понятно. Не хочешь последний раз взглянуть на город, попрощаться или еще чего? - спросил Ост.
Кеней скривился, словно у него заболел зуб и уверенно воскликнул:
- Прочь от сюда! Пошли!
Но уйти беспрепятственно им не удалось…
- Так-так, кто же это тут бродит в комендантский час? – послышался за спинами ребят, неприятный, басовитый окрик.
Оба повернулись. За спинами стоял Гристрорм, а рядом с ним еще два человека бандитской наружности.
- Что за комендантский час? – возмутился Кеней.
- Стыдно-о-о, - недобро протянул Гристрорм, - действительный член городской стражи и не знает.
- О чем, черт подери?!
- В ночное время запрещено бродить по улицам.
- Как же определишь, ночь или день? - вступил Гелен, показывая на небо.
- Не твое дело, - одернул кузнец. - Что же вы, щенки, тут делаете?
- Тот же вопрос могу задать тебе? – огрызнулся Норд.
- Мы-то? Мы просто гуляем. Верно, друзья? - усмехнулся собеседник, тыча в бок своих спутников.
- Верно, - буркнул один из них, со скрежетом вытаскивая кинжал из ножен, пристегнутых к рукаву.
- А вот вы тут чего бродите? Да еще и с лошадьми, украли небось? А, ворье, может это вы мой магазин обчистили? – хмуро прищурился Гристрорм, снимая с плеча огромный молот размером с две наковальни, таким можно было разбить даже платиновый щит.
- Мы не воры, и тебе стоит обращаться с нами повежливее, не забывай с кем ты говоришь, кузнец, - ощерился Кеней.
- Не воры, говоришь, - Гристрорм обвел друзей взглядом, и остановился на Осте, - ах, вот оно что, не воры, откуда тогда на нем мой плащ?! – гаркнул он, угрожающе покачивая молотом.
Норд вопросительно посмотрел на друга, тот ответил виноватым взглядом.
- Пускай вывернут сумки, шеф, - прошипел человек, стоящий справа.
- Это уж непременно, - прорычал Гристрорм, - а вздумают бежать, мы их тут и освежуем, никто и не вспомнит.
Норд сделал незаметный шаг к Гелену и прошептал, склонив голову к уху друга:
- Это ты его магазин оприходовал?
- Да, оружия больше нигде не было, - оправдался Ост, тоже шепотом.
- Тогда, двое по бокам - твои.
Парни переглянулись и поняли все без лишних слов.
Кеней молниеносно выхватил меч из ножен, одновременно подлетев к кузнецу. Гристрорм обрушил свой молот, но, промахнувшись, уронил его на мостовую, раскрошив булыжник. Кеней, улучив момент, полоснул противника по руке, молот упал на землю. Затем он нанес несколько скользящих ударов по животу и добил рубящим по спине, враг обмяк. Кузнеца учили ковать железо, он был в этом мастер, а Норда учили драться…
Пока Кеней боролся с Гристрормом, Гелен, два раза натянув тетиву, повалил остальных противников. Первый даже не успел опомниться, как уже валялся с проткнутым плечом, постанывая от боли. Второму повезло меньше: когда он с кинжалом бросился на Оста, тот, не прицеливаясь, выстрелил в упор. Стрела вошла в шею с мягким тошнотворным хрустом. Тонкая струйка темно-красной крови сползла по грязной коже за воротник.
- Идем отсюда, - сказал Кеней, отправляя меч в ножны.
- Да-да, - шепнул в ответ друг, с трудом отводя взгляд от поверженных врагов.
- Хватит пялиться! – прикрикнул Норд. - Привыкай, еще придется немало насмотреться.
Ветер донес со смотровой башни свист.
- Это стражники! Нас заметили! В седло, быстро! – выкрикнул Кеней.
- Мы же еще не за пределами города.
- Какие к черту пределы, ты, что голову потерял!? Шевелись же, иначе будешь гнить в выгребной яме до конца жизни!
Гелен поспешно пристегнул вещи к седлу и, взобравшись на Ветра, пришпорил его. Ускакавший вперед Кеней оглянулся и с удовлетворением отметил, что не зря в свое время заставлял друга учиться держаться в седле.
- Теперь главное прорваться! – заорал Кеней, гоня Принца к воротам, что было сил.
Следом уже слышались звуки погони. Двое или трое всадников нагоняли друзей. Впереди железные ворота стали медленно сползать вниз. Но Принц и Ветер легко пронеслись под опускающейся решеткой. К несчастью, и преследователи поспели вовремя. Теперь пять лошадей неслись по пустынным пригородным полям. Норд прижался к спине коня и, спрятав от ветра лицо в гриву, гнал во весь опор. Гелен не отставал. Правя конем с помощью ног, он ловко оборачивался и пускал стрелы в преследователей. Благо тем нечем было ответить. Благодаря его стараниям двое стражников отстали. Лошадь третьего Кеней ранил стрелой из своего компактного мельхиорового арбалета.
Оборачиваясь, он увидел последний раз каменные угодья Горта и защитные башни. На одной из них стоял Сталл. Его фигура в серебряных латах ярко выделялась на фоне пасмурного неба. Он смотрел вслед двум несущимся через погибшие поля, всадникам, но совесть не кольнула сердце Кенея Норда, более сильное чувство возобладало над всеми иными, чувство свободы.
- На Авалон! – воскликнул он.
- Да! На Авалон! – ответил Гелен, смахивая прядь черных волос со лба и улыбаясь.
Они скакали рядом, покидая родной город навсегда…