Лесной пожар.
Луна, качнулась на иссиня-черных волнах озера, встрепенулась и рассыпалась серебром. По мосту над водой тяжело катился пассажирский состав и свет, падавший из окон, скользил по верхушкам деревьев.
Оля вздохнула и уткнулась носом в стекло - мутное облачко заскользило над темным лесом. Ночь за окнами делала окно похожим на зеркало. Темная гладь отразила купе, слабо освещенное лампой с сиреневым абажуром. Мать дремала с книгой в руке, а отец вместе с Катей, сестрой Оли, разгадывал очередной газетный кроссворд. Пара минут и сосны, летевшие за мутным стеклом успели здорово ее утомить. Оля отвернулась.
Сколько она себя помнила, их семья постоянно переезжала с места на место. Города сменялись один другим, не оставляя о себе в памяти ровным счетом ничего. Оля фыркнула от одной мысли, что и в следующем они не задержатся. Стоило им приехать в новый город, как отец с матерью устремлялись в местные архивы и библиотеки. Дни они тратили на непонятные маленькой Оле поиски, а по ночам, обложившись пыльными фолиантами продолжали свою таинственную работу дома. Но их переезды меньше всего напоминали поиски. Оле, в свои одиннадцать не склонной к фантазиям, иногда казалось, что они словно бегут от кого-то.
В двери купе постучали. Отец отложил газету и, потрепав за макушку Катю, поднялся. Приоткрыв двери, он выглянул наружу. Кто-то невидимый шепнул ему несколько неразборчивых слов.
- Спасибо, Якке, - услышала Оля тихие слова отца, - Я не забуду этого.
Двери тихо закрылись. Отец выглядел крайне обеспокоенным.
- Инга, - окликнул он мать, легонько коснувшись ее плеча, - Проснись.
- Что? - она растерянно оглянулась, - Мы уже приехали.
- Нет. Но мы пересаживаемся на следующей станции.
Отец посмотрел на дочерей.
- Девчонки, помогите маме собрать вещи. Инга, - он уже стоял в распахнутых дверях, - Сбегаю к Палычу - я не долго.
Оле почему-то сразу вспомнились огромные седые усы проводника, накануне встретившего их отца как старого друга.
Свернув плед, Оля протянула его матери. Инга схватила его дрожащими руками и сунула в чемодан. Туда же полетели книги со стола.
- Что же делать, - шептала Инга.
Гнетущее чувство приближения чего-то неведомого и страшного овладело Олей. Вздрогнула. На грани чувств она ощутила нечто, похожее на холодную волну, прокатившуюся по составу. И, будь девочка способна в эту минуту взглянуть на поезд со стороны, она бы увидела, как одно за другим начали гаснуть окна вагонов.
Мгновение и их купе погрузилось в темноту.
Луч света, окативший дверной проем, привел девочку в чувство.
- Оленька, Катенька, скорее идем, - услышала Оля знакомый голос.
Оля, следом за сестрой выскочила из купе, соображая, где их мать взяла фонарь.
Освещая дорогу перед собой, Инга Кунина с дочерьми устремились по коридору в конец поезда.
- Андрей, - громко звала она мужа, - Андрей, где ты?
Оля поежилась, в поезде было холодно и подозрительно тихо - лишь привычный стук колес не давал усомниться в реальности происходящего.
Они уже достаточно долго шли, переходя из вагона в вагон, но за все это время никто из людей не встретился им и не вышел из своих купе. Словно все спали или… Олю передернуло.
Внезапно, где-то впереди раскатисто и громко ухнуло. Вагон содрогнулся, звеня вылетевшими стеклами.
- Андрей! - громко закричала Инга, поднимаясь с пола, и тут же бросилась вперед, - Девчонки, - на секунду она остановилась, - Никуда не уходите - ждите меня здесь!
Оля осталась в полной темноте. Вдали стих звук маминых ног. Дрожащая и всхлипывающая Катя прижалась к ней, обхватив руками.
Пусть танцуют агнцы божьи
В свете дьявольской свечи,
Грешникам за все воздастся,
Хоть кричи, хоть не кричи.
Оля вздрогнула. Протяжный голос доносился откуда-то снаружи и сверху. Слова гудели и, казалось, сливались с порывами ветра, хлеставшего в окна.
Она не услышала взрыва, не знала, был ли он, лишь почувствовала, как вагон и весь мир утонул в ярком, ослепительном свете. Голова страшно закружилась, а мир погас и превратился в точку.
Черная стрела рельс уходила на запад, вонзаясь в рваный бок скатывавшейся за горизонт луны. Яркий багровый свет от полыхающего леса освещал разорванный на части железнодорожный состав. Сойдя с рельс, поезд пропахал глубокую колею в насыпи и голова его затерялась в горящем теперь ельнике. Черный дым широкими столбами подпирал небо и гасил звезды.
- Святой отец, здесь кто-то есть!
Разбрасывая в стороны стекла и весьма массивные обломки, не обращая внимания на полыхавший вовсю пожар, молодой человек с длинными темными волосами рылся в изуродованных останках вагона. На вид, юноше было не больше восемнадцати, на нем были короткая, несколько мешковатая куртка с капюшоном и брюки армейского кроя.
- Отец Михаил, кажется, кто-то выжил.
Тот, кого молодой человек называл святым отцом, перекрестившись, взбежал на помятый борт вагона. Длинный черный дождевик и непослушные седые волосы струились на ветру. Суров был лик его, рассеченный глубоким шрамом. Но смягчился он, увидев то, что нашел юноша.
- Молодец, брат Даниил, - молвил он, опустив тяжелую ладонь на плечо юноше, - Позволь, я сам.
Раскат далекой грозы прокатился по небу. Порывы ветра раздували пламя пожара над лесом, кровавым светом озаряя останки поезда.
- Поразительно! - не сумев сдержаться, воскликнул брат Даниил.
Перехваченные кожаной лентой, загрубевшие руки святого отца извлекли из-под обломков маленькую девочку. Сознание покинуло ее, но дыхание было ровным и лицо светилось безмятежностью. Она тихо посапывала.
Святой отец бережно завернул ее в огромное шерстяное одеяло, как по волшебству появившееся из рюкзака брата Даниила.
- Истинно, сие - знак Божий! - воскликнул отец Михаил вознося руки с завернутой в одеяло Олей к небу, а сам склонил голову, шепча слова молитвы.
И упал брат Даниил на колени, творя крестное знамение. И вспыхнула тут молния и осветила первые капли дождя, упавшие на чело младой девы. Девы, невредимо пережившей сталь и огонь нечистый.
Машину тряхнуло на выбоине и Олю подбросило в мягком кресле, она открыла глаза. Дождь сплошной стеной хлестал стекла, а впереди в свете фар чернела бесконечная дорога. Оля некоторое время следила за тем, как дворники безуспешно борются с вязкой водой, потом стянула одеяло и осмотрелась по сторонам.
Темноволосый молодой человек на переднем сиденье обернулся на шорох.
- Привет, - он тепло улыбнулся, - Не бойся - ты в безопасности.
Оля насупилась, не спуская глаз с незнакомца, но ничего не ответила.
- Это Данила. Не бойся его - он хороший, - не отвлекаясь от дороги, проговорил седовласый мужчина сидевший за рулем.
Его голос показался Оле знакомым. Она посмотрела в зеркало, где отражались глаза незнакомца. Машина снова подпрыгнула и девочка увидела мелькнувшие в зеркале пышные усы и длинный шрам.
- Вы…, - тихо сказала Оля, - Вы тот человек из поезда, проводник.
- Точно, - улыбнулись глаза в зеркале, - Дядя Миша.
Оля закрыла глаза. Тогда, в поезде, он показался ей страшным, но папа сказал, что ему можно доверять, как самому себе… Папа.
- Где папа? И мама с Катей? - она всхлипнула, - Что случилась в поезде?
Оля уцепилась руками за спинку кресла, пытаясь заглянуть в глаза незнакомцу.
- Тише, не волнуйся так. Ты узнаешь обо всем, но сначала - ты должна как следует отдохнуть.
- Не хочу отдыхать! - выдохнула Оля дрожащим голосом, - Я не устала! Где папа и мама? Где они?!
Слезы навернулись на глаза, она чувствовала, как ее жжет изнутри. Огонь внутри разгорался все ярче и ярче. И жег так, что перед глазами замерцали круги. Вспышки становились все чаще и чаще, а кровь стучала в висках. Слезы хлынули у Оли из глаз и она, не в силах сдерживаться, закричала, что было сил.
- Где мама и папа?! Где они?! Где?!!
- Брат Даниил, - тихо и грустно сказал отец Михаил.
Молодой человек перегнулся через спинку кресла и аккуратно положил одну ладонь Оле на голову, а другую на плечо.
- Да прольется на тебя успокоение благодатное, - тихо прошептал он.
Оля попыталась скинуть его руку, но удивленно замерла - из рук Данилы струилось голубое свечение, плавно обволакивая тело. Он убрал руки, а тепло разлилось по всему ее телу, наливая веки свинцовой тяжестью. Уже падая в кресло она вспомнила, как мама готовила ей ванну для купанья. Мама наливала полную ванну горячей воды, перемешивала ее, проверяя, достаточно ли она горяча, затем доставала одну из своих бутылочек, открывала ее и выливала в воду что-то вроде жидкого мыла, размешивала… Вода от этого становилась мягкой, приятной.
Оля не уловила тот миг, когда провалилась в глубокий сон.
За окном лениво капал легкий дождик, отличный фон для хмурого утра. Оля с дядей Мишей и Данилой сидели в маленьком придорожном кафе. В шесть утра они были единственными посетителями в этом тихом уютном месте.
- Жуй хорошенько, - отец Михаил налил Оле еще одну чашку чая.
Хозяйка забегаловки, убедившись, что больше им ничего не понадобиться, дремала перед телевизором. Радио тихо напевало старомодный мотив, а Оля продолжала набивать рот бутербродами.
- Итак, Оля. Слушай меня внимательно, - дядя Миша казался таким серьезным, что Оля даже перестала жевать, внимательно слушая, - То, что я скажу тебе - очень важно, - он выдержал паузу, - Твои родители занимались очень опасными исследованиями. Ни одному человеку не дано право знать то, что хотели узнать они. Вот почему вы всегда переезжали. Вот почему этой ночью на вас напали…
- Дядя Миша, - Оля сглотнула, - Скажите, что с ними случилось?
- Оля, - отец Михаил опустил голову, - Я не уверен, что сейчас ты сможешь понять и осознать все, что с тобой произошло...
- Данила, - Оля посмотрела в глаза молодому человеку, сидевшему напротив, - Скажи, что случилось в поезде?
Брат Даниил выглядел растерянным и подавленным, он глянул на отца Михаила, ища поддержки. Отец Михаил печально смотрел в окно.
- Я не знаю, - грустно улыбнулся Данила, - Я ждал вас с родителями на станции, должен был встретить вас… А когда поезд не пришел…
- Поезд сгорел, - отец Михаил поднял голову, на глазах его были слезы, - Когда он сошел с рельс, меня уже не было внутри… Я не знаю, что случилось с твоими родителями, но среди обломков мы нашли лишь тебя.
Все внутри нее смешалось, но боль была не такой сильной, как она ожидала. Она поняла это еще там, в машине, она уже тогда знала, что больше никогда не увидит своих родных.
- Не скорби о них, ибо счастливы они, дочь моя, - заговорил отец Михаил тихим голосом.
Данила глянул на святого отца и в глазах у него сверкнул странный огонек. Но молодой человек тут же загасил его.
- Я хорошо знал твоих родителей и скорблю я вместе с тобой…
- Дядя Миша, - всхлипнула Оля, вытирая катящиеся по щекам слезы, - Вы хотели рассказать мне о том, чем занимались мои родители. И кто их преследовал.
- Да-да…, - отец Михаил отхлебнул из чашки, - Видишь ли, Оля, мир наш совсем не такой, каким кажется. Как бы тебе объяснить…, - он замялся, - Мир связан узами последствий: мы делаем что-то и из-за этого мир меняется. Делами благими мы меняем мир к лучшему. И нет здесь ничего чудесного: плотник берет инструменты и из досок, вкладывая труд и уменье свое, делает столы и стулья и еще много разных вещей. Но Бог дарует верным слугам своим, дар творить чудеса необычайные. Это правда. Те, кто истинно верует и служит Богу всю свою жизнь, может совершать деяния благостные и великие. Истинно верующие - люди чистого сердца и доброй воли - воистину, по заслугам дарована им благодать божья! Так было испокон веков. Но, - отец Михаил помрачнел, - Ныне появились люди, прознавшие о чудесах, творимых слугами божьими и возжелавшие власти над силами теми. Нечестивыми ритуалами и темными словами пытаются они разбудить то, что всегда было запечатано Богом для мира этого.
Мне грустно это говорить, но твои родители были такими людьми. Они не были злыми - нет - но хотели получить силы чудесные, не отдав сердце свое и душу свою Господу нашему.
Колдунами и ведьмами зовут тех людей. Мы с братьями и сестрами в святой вере нашей пытаемся, по мере своих сил, образумить сих детей неразумных, направить на путь истинный, ибо, хоть и скромны достижения их в искусстве черном, они все больше приоткрывают то, что никому не дозволено знать.
Многие дни провел я в беседах с отцом твоим. Был он человеком великих познаний и ума невероятного - хотел через науку познать таинство магии. Вместе с матерью твоей им удалось открыть путь получения силы невероятной.
- Святой отец, - удивленно проговорил Данила, - Вы не можете…
- Не перебивай, брат Даниил, - отец Михаил словно очнулся ото сна, голос обрел прежнюю силу, - Твои родители открыли, что если суметь соединить извечно разделенное: Небо и Землю, Сушу и Воду, Живое и Мертвое - явится в наш мир то, что древние звали Извечной Иглой. Твой отец говорил, что нашел это в хрониках Самарии: «И поразит та игла дно мира и откроет силы…»
- Святой отец, вы не должны! - приподнялся Данила.
- Сядь, сын мой, - ответил святой отец.
- Но, отец Михаил, это ересь и пускать ее в ум неокрепший…
- Брат Даниил, она - их дочь. Она должна знать все о своих родителях.
-Но она…
Оля подумала, что все это очень странно. Горечь словно отошла назад, она чувствовала себя почти сносно.
- Брат Даниил, я делаю то, что считаю нужным. У тебя нет достаточной квалификации для того, чтобы оценить смысл происходящего, - отец Михаил точно проглотил все непонятные и тягучие слова, - Позволь мне разобраться с этим…
Итак, Оля. Когда Игла пробьет дно мира, выльется на свободу сила невероятная и распространится в нашем мире, и навсегда изменит его. И тому, кто вызовет Иглу Извечную, право будет даровано владеть той силой без меры.
Юноша безучастно смотрел в окно на пустынную дорогу.
- Твои родители были хорошими людьми. Они не желали зла другим и не доверяли секрета тем, кто хотел властью своей горе нести. Многие годы их преследовали, колдуны, зло несущие, искали их, чтоб секретом завладеть.
Оля сидела, с трудом пытаясь переварить слова отца Михаила, ибо была она блондинкой.
- А что случилось в поезде? - очнулась от раздумий она, - Почему он сгорел?
- Этой ночью те люди, колдуны - они нашли вас.
- Дядя Миша, - Оля зябко поежилась, хотя в забегаловке было тепло, - Когда мы с мамой и сестрой собирали вещи, папа пошел к вам. Что с ним случилось?
Даниил заметно оживился и, облокотившись на стол, пристально глядел на отца Михаила.
- Я не знаю, Оля. Один из злодеев, напавших на вас, выманил меня на крышу поезда. Именно там я принял бой.
Внезапно Оля поняла что-то очень важное. От одной мысли об этом у нее перехватило дыхание.
- Дядя Миша, я слышала ваш голос, когда мы с Катей…, - Оля запнулась, вспомнив сестру, - Когда мы ждали маму. Вы были где-то сверху и читали странные стихи…
- Дочь моя, много в этом мире того…, - начал очередную проповедь святой отец.
- Стихи? - Данила вытянулся, - Что это были за стихи, Оля?
Отец Михаил покраснел, с силой сдавив край стола.
- Сын мой, не гоже тебе…
- Святой отец, а вам известно, что «ересь, вещаемая словами темными, да покарана буде»? - прошептал брат Даниил, и было в его словах что-то хищное.
Оля почувствовала это, почувствовал и святой отец. Он ссутулился и тихо проговорил.
- Странно слышать это от тебя, сын мой.
Не обращая внимания на слова отца Михаила, Данила сказал.
- Ничего не бойся, Оля. Постарайся вспомнить, что это были за стихи?
Отец Михаил спрятал руки в карманы плаща. Брат Даниил, как показалось Оле, уловил это движение и спрятал руки под стол. Радио на мгновение затихло и во внезапно разлившейся в кафе тишине что-то тихо щелкнуло.
- Оля, - не спуская глаз с отца Михаила проговорил Данила, - Ты помнишь, что это были за слова? Что за стихи читал святой отец?
Оля нахмурилась.
- Я слышала что-то про дьявольский свет, по-моему, - Оля закусила губу, - Точно не помню…
- Святой отец, покайтесь, - страшно прошептал Даниил, пристально глядя в глаза отцу Михаилу.
Оля внимательно следила за дядей Мишей и Данилой. Некоторое время они сверлили друг друга глазами. Внезапно, лицо Данилы расплылось в мальчишеской улыбке, а святой отец расхохотался, да так, что чашки на столе задрожали.
- Ох, сын мой. Умеешь ты насмешить. Считай, что зачет по технике допроса ты получил!
- Ну, правда, - почему-то обиделся Данила, - Ваши эксперименты с запретными знаниями не доведут вас до добра. Другие преподаватели Святой кафедры смотрят на вас едва ли не как на врага.
- Меня не волнует мнение этих снобов. Во имя Господа нашего мы должны пользоваться магией света!
- Святой отец, но разве не вы говорили, что нет светлой или темной магии, а есть лишь бесовское искусство?
- Неужели? - отец Михаил выглядел крайне смущенным, - Я так говорил?
- Разумеется, - брат Даниил жевал печенье, - На одном из занятий в первом семестре.
- Не припоминаю, - смутился Михаил, - Но даже, если и так.
Оля отодвинула чашку и, нахмурившись, посмотрела на святого отца.
- Когда мы с сестрой были совсем маленькими, папа читал нам сказки. Он говорил, что волшебники существуют на самом деле, - Оля почувствовала, что сейчас снова заплачет, - Катя верила, а я - нет.
Отец Михаил положил руку Оле на плечо.
- Что теперь будет со мной? - спросила Оля, - У меня больше никого нет.
- Не переживай, местные власти не оставят тебя. Они позаботятся о тебе. Возможно, в новой семье ты сможешь забыть…
- Но как же Извечная Игла и все эти колдуны? - Оле, вот уже в который раз за этот день, захотелось плакать, - Как же все то, о чем вы рассказали мне?
- Оля, - сказал отец Михаил, - Оля. Ты еще очень маленькая, чтобы думать об этом. И, разве то, что произошло, ничему тебя не научило? Живи, Оля, живи и забудь обо всем. Смиренно служи господу нашему, будь добродетельна и тогда…
Оля словно бы не слышала его.
- Вы хотите бросить меня? - почти плакала Оля, - А как же магия?! Мои родители, их… их… Я не могу, я не смогу все забыть… и… и… - Оля закрыла лицо руками.
- Оленька, - вздохнул Михаил, - Я, старый дурак, вообразил себе неведомо что… Прости меня. Обещай мне, что никому и никогда ты не расскажешь о том, о чем мы с тобой говорили.
- У меня никого больше нет и вы хотите бросить меня?! - взвизгнула Оля, вовсе не слушая отца Михаила.
Данила оторвался от вазочки с печеньем, наскоро вытирая рот от крошек.
- Слушай, Оля, - шепнул он ей на ухо, - Мы, как бы ни хотели, не сможем взять тебя с собой. Ты должна, обязана остаться в том мире, которому принадлежишь…, - он осекся и помолчал, - В смысле. Пока не можем взять… Но знаешь, - он аккуратно вытер ей слезы, - Когда-нибудь.
Оля посмотрела ему в глаза.
- Когда-нибудь мы снова встретимся. Обещаю.
Из его рук снова исходило то обволакивающее, теплое голубое сияние, что и в машине.
До девочки долетели обрывки фраз по радио, общий смысл которых сводился к новости о крушении поезда и страшном лесном пожаре.
- Господь всемогущий, пусть пожар этой ночи останется лишь в горящих деревьях, - тихо произнес отец Михаил.
Оля вдруг подумала, что в голосе дяди Миши мало надежды. Голубое сияние вновь окутало ее, она посмотрела на седого старика и юношу перед ней и поняла, что не помнит, как их зовут. Ей стало очень тепло и уютно, сияние ослепило, Оля закрыла глаза и вновь провалилась в пучину глубокого сна.
Собачка Павлова.
Василий Игнатьевич Белинцев мог бы с уверенностью сказать, что город Арзамас-66, в котором он жил, был самым обычным. Секретный НИИ, вот уже десять лет возглавляемый Василием Игнатьевичем тоже был самым обычным. Что бы ни утверждал проклинаемый профессором Белинцевым Интернет, а уж в его институте никогда не происходило ничего необычного или, даже, хоть чуть-чуть выходящего за грани разумного.
С юных лет Василий Игнатьевич был предан науке. Основным профилем профессора была физика, а основной областью изучения в институте – парапсихология. Все мы были молоды и когда-то профессору казались вполне объяснимыми такие вещи, как НЛО или полтергейст, Василий Игнатьевич в юные годы запросто мог доказать любому реальность существования снежного человека или лох-несского чудовища - но все это было давно, очень давно, и с тех пор профессор Белинцев стал совершенно другим человеком.
Десятилетиями профессор трудился над изучением этих явлений в секретнейшем НИИ страны, курируемом и щедро финансируемом самим Министерством Обороны – тщетно. За все это время он и его сотрудники ни на йоту не приблизились к разгадке тайны посещения Земли кораблями внеземных цивилизаций. Сотрудники НИИ объездили почти весь мир в поисках следов НЛО, но все было напрасно. Правда, профессор как-то вычитал в Интернете статью о том, что на одной из секретных баз некой иностранной державы из трех букв хранятся останки разбившегося инопланетного космического корабля.
Поистине, чудесная новость, но пыл здорово охлаждало то, что этот же источник утверждал следующее:
«Нашему доверенному и самому рисковому корреспонденту стало доподлинно известно, что на территории секретного исследовательского центра «Сосна-С66», что расположен в глухих сибирских лесах, в секретном саркофаге спрятано не подвергающееся тлену тело Гитлера, который, как известно нашим постоянным читателям, был буддийским ламой. Также, на этой базе военные ученые держат в неволе и насильно заставляют размножаться популяцию снежных людей с Гималайских гор»
Написано все это было крайне красочно и убедительно - даже фото прилагались - однако, профессор Белинцев трудился в НИИ «Сосна-С66» очень давно и, как его директор, был осведомлен о том, что на территории подведомственного ему учреждения никогда не обитали ни гималайский снежный человек, ни безвременно ушедший из жизни полвека назад буддийский лидер национал-социалистов.
Но все же, у Василия Игнатьевича была своя тайна. Тайна, которой он боялся поделиться с кем-нибудь, кроме нескольких высококлассных ученых, задействованных в самом исследовании.
Уважаемый профессор еще не догадывался, что в скором времени эта тайна станет причиной множества захватывающих и невероятных по своему размаху событий по всей стране.
Эта тайна находилась на минус десятом этаже, за тремя дверьми, способными выдержать взрыв тактической боеголовки. Эта тайна, которую в их НИИ привезли ГэБэшники день назад и над разгадкой которой ему предстояло биться и биться. Эта тайна требовала еды три раза в день, а сейчас мирно посапывала в маленькой кроватке.
Эту тайну звали Оля Кунина...
Тот(оро)