Памяти Хулио Кортасара,Поэта.
(нечто вроде белой полупоэмы)
Я смотрю на свои растопыренные пальцы, пытающиеся оторваться от прогнувшейся в сильном напряжении ладони и разбежаться в разные стороны.Почему их называют «растопыренные»? Ведь это слово завышает количество всех имеющихся у нормального человека пальцев ровно в пять раз! На моей руке всего пять пальцев . Из них четыре обычно стараются держаться вместе, а пятый встречается с остальными только если они придут к нему на поклон. На самом же деле, относительно независимые братья склонятся в почтительном поклоне к Матери-ладони. Сильно сжавшись в неудобной позе, они полностью теряют свою индивидуальность и превращаются в единое целое. Превращаются в кулак.
Говорят, что размер кулака соответствует размеру сердца-средоточения жизни человека и возможного сокровенного убежища его души. Я думаю, что это не так.
Я знавал одну женщину, руки которой ,обладавшие удивительной теплотой и мягкостью, были необыкновенно маленькие сами по себе, и когда сжимались в кулачки ( что уже было крайне редкое происшествие) становились совсем крошечными. Но сердце у нее было большое. Такое огромное сердце, что она постоянно отдавая его по частям тем, кто нуждался в утешении или знании, каждый раз с радостным удивлением замечала, что еще остается достаточно сердца для всех в нем нуждающихся.
Я также знавал одного мужчину с огромными ручищами и кулаками величиной с колеса самосвала. Многие пытались обнаружить его сердце-- храм души, но тщетно.
Оно было настолько крохотным, ч то разглядеть его не представлялось возможным. А само оно никак не желало обнаруживаться ни при каких обстоятельствах.
Но кажется мои мысли понесло в сторону. Мы же сейчас все вместе думаем о пальцах!
Я снова смотрю на свои растопыренные пальцы, пытающиеся оторваться от сильно прогнувшейся в напряжении ладони. Я думаю: отчего мы настолько безразличны к себе, что даже не удосужились дать нормальные имена более мелким частям нашего тела?! Орган, назначение которого извергать из организма мочу и временами семя , имеет множество ярких , образных, запоминающихся имен. Помимо чисто профессиональных и технических названий. Он и фаллос, и пенис, и член (как будто , водящая им рука, уже не является частью тела, и удостаивается быть так названной только при ее полном отделении от оного!), и хрен, и... дальше вы сами можете продолжить!
Лет через двести, его основной функцией вообще будет только мочеиспускание. Наверняка придумают гораздо более изощренные чувственные удовольствия , без необходимости ухаживаний и завоеваний ( скажем, «онирофильмы»): глобалистам выгоднее работать с генной инженерией , чем с капризной естественной демографией.
А все-таки столько почестей ему оказано на всех известных языках мира!
Но наши замечательные пальцы имеют только одно, и то сомнительное, имя.
«Большой» --говорит только о размере.Что мы знаем о его функции, сложных взаимоотношениях с другими пальцами? Ни-че-го! Да и не такой уж он и большой, честно говоря. «Указательный»-этот, по крайней мере, доволен своей значимостью.Он--руководящий палец. Перст указующий. «Средний»--это уже форменное издевательство! Назвать «средним» самый выдающийся из пальцев, почти на пол-фаланги выше двух соседних, мог только очень завистливый и злой номинатор! Как же должен чувствовать себя незаслуженно «усредненный» отросток!
Непонятно: как такое важное и ответственное дело, как наименование частей тела, можно было поручать вообще неизвестно кому! Я бы, будь моя воля, назвал этот выдающийся дижитал «факюасхольным», или «факюасхолом». Тем самым подчеркнув самый момент его триумфа возвышения над сгорбленными остальными в искреннем международном приветствии автомобилистов. По труду и честь!
Но четырем из пяти все же повезло: им дали имя. А «Безымяный»? На этого малого даже имени не нашлось! А почему? Ростом он не ниже «Указательного». Правда, последний гораздо ближе расположен к «Большому» Дело, скорее всего, в занимаемом положении. Попробуйте обойтись без «Безымянного» печатая «д», «з», «щ» и «б» ( в англииском варианте следует писать “l”, “o”,”p” , когда будете переводить, когда- нибудь)! Если конечно Вы не одним «факюасхолом» печатаете. Почему бы не назвать его, следуя вышеприведенной логике «лопенным»? Все же лучше, чем вообще без имени. И наконец-«Мизинец» Самый маленький и , в то же время единственный обладающий индивидуальностью палец. Казалось бы совсем никчемный пальчик, но любой лихой кавалерист, от Атиллы и до Буденного, знает ему цену и относится с почтением!
Разве не то же самое происходит с вещами малыми и незначительными, пока их не коснутся пять пальцев Мастера? И тогда они,эти малые и незначительные вещи оживут, запоют волшебными звуками флейты, или заиграют яркими красками неповторимого парижского лета, взлетят, окрыленные мыслью высоко; выше гор и оттуда упадут на самое дно человеческого сердца.
Стоит ли обращать внимание на все эти «Божественно!», «Превосходно!», «Ух ты!», «Надо же!», «Придумают же такое!» , «Ерунда!» , «Отстой!», «Афтар, выпей йаду!»-если все эти проявления эмоций не отражают ни в коей мере того молчаливого внимания и одобряющей улыбки, которыми обмениваются Мастера? Что же в самом деле является истинной ценностью: чудотворная сила очень старой, расползающейся паутинками трещинок-морщин на потемневшем от времени лаке, обожженой пламенем междуусобных войн и интервенций с одного края, и забрызганой несмываемой кровью мученников с другого, иконы святого, или возведенные вкруг нее, искусной рукой Мастера, ослепительной белизны, без единой выбоенки и оскорбляющей эстетический вкус вычурности стены храма?
Я замечаю, что течение моих мыслей опять уносится из привычного русла развлекательной болтовни о пальцах в опасный поток запретных тем. Поток этот стремится туда, где с беспощадностью Истины и грохочущим приговором Неизбежности, мысли низвергаются со своей высоты в кипящее водяными парами и разлетающееся обжигающими ледяными брызгами Озеро Предначертания и поглащаются ужасным зверем его глубин- Действительностью.
Последнее, что видят несчастные мысли перед своим трагическим концом- это несколько любопытных, стоящих на твердой почве в достаточном удалении от потока. Оглушенные Неизбежностью и ослепленные брызгами Предначертания, любопытные разочарованно расходятся. Они мало что увидели. И увидев это мало, еще меньше поняли. Потому, что Благоразумие удерживает их вдалеке от мыслепада. Благоразумие безусловно поступает правильно, проявляя заботу о них.
Поглощенные и переваренные мысли несутся лениво-медлительной, невидимой глазу, подземной рекой Забвения . Их былые величия буднично сваливаются в бескрайнее море Обывательского Безразличия.
Мне жалко бездарно гибнущие мысли. Единственное, что можно сделать для их спасения-это не дать им родиться.Я складываю свою правую руку таким образом, что «Мизинец» и «Лопенный» прижаты к ладони, а «Факюасхол» и «Большой» слегка оттопырены. «Указательный» вытянут в своем привычном положении, выполняя роль дула табельного оружия.
Я подношу дуло близко к пульсирующей жилке на правом виске. «Факюасхол» начинает медленно приближаться к «Лопенному». В тот момент, когда оба пальца вжимаются в ладонь я слышу хлопок звенящей тишины...
30 сентября 2006