Каждый вечер он садится в одну и ту же грязно-желтую маршрутку. Он знает здесь в лицо если не каждого, то многих.
Вон там девушка, вечно слушающая плеер. Она всегда одета в одни и те же джинсы и свитер. И постоянно читает всякую дрянь в мягкой обложке.
Трое работяг, которые никогда не садятся в салон без пива, или какого-нибудь зубодробительного коктейля.
Две тетки неопределенного возраста и рода занятий, с выдубленными, как ковбойские седла, лицами. Они всегда долго усаживаются на свои места, действуя необъятными задами аккуратно, как сапер миноискателем. Затем обкладывают, как пулеметные гнезда мешками с песком, свои тучные тела всякими пакетами и сумками, и затихают.
У водителя в магнитоле все время кто-то либо блеет про «черные глаза», либо хрипит надсадно о тяжелой доле и далекой маме.
Рваные десятирублевки переплывают по салону.
С грохотом кирпича в мусоропроводе закрывается дверь, и синхронно пшикают открываемые банки и бутылки.
Время для отдельного ритуала – контрольного отзвона. Как по команде, все достают сотовые:
- Мам, я уже еду…
- Я в маршрутке…
- Скоро буду…
- Только отъехали…
- Я в пути…
- Домой купить чего?...
Невнятное бормотание в ответ. Лица у всех серьезны, деловиты и торжественны:
- Целую.
- Целую.
- Пока.
- Целую. Пока.
- Все, пока.
С чувством исполненного долга все убирают телефоны и закрывают глаза.
День закончен.