В дверь постучались в половине пятого утра. Я не сразу сообразил, что это стук в мою входную дверь. Я был занят уничтожением нашего с женой семейного альбома с фотографиями, и это меня так сильно захватило, что окружающий реальный мир просто блёк на фоне моих экзекуций. Вот мы вместе сидим в уютном летнем кафе на берегу озера. Она смеётся открытой доброй улыбкой, я же, напротив, - угрюм и невесел. Тёплый летний ветер растрепал её волосы, мои коротки и непослушны. Я посмотрел на оборот фотографии. Чистый лист. Ни даты, ни места, ничего, чтобы могло хоть немного вывести на нужную тропинку в дебрях памяти. Взяв небольшие ножницы, я разрезал фотографию напополам, затем сложил куски и снова повторил операцию. Через десять секунд от снимка остались лишь клочки картона и память, которая сотрётся в ближайшие недели. Когда постучали в первый раз, я дошёл уже до середины семейного архива. Альбом был, что и говорить, впечатляюще объёмный. Десять лет совместной жизни – это немалый багаж, хотя бы в фотографическом материале. Я оторвался от своего занятия и прислушался. Пауза. Снова стук. Сомнений не осталось, - стучали именно в мою дверь. Первым желанием, возникшим в моей голове, было не открывать дверь. Мало ли кого может принести в такой поздний час ко мне домой. Может и дверью ошиблись. Всякое бывает. Через несколько секунд снова постучали в дверь. Я встал и как можно тише пошёл к двери. Квартира у меня небольшая. Прихожая, комната с видом на парк, туалет, ванная комната, уютная маленькая кухонька, в которой я только курю и пью кофе, вот пожалуй и вся квартира. Пока я крался к входной двери, постучали ещё дважды. Я прислонился к холодному дереву двери и, стараясь не дышать, поглядел в глазок. Искажённая в линзах глазка дверь соседа напротив, слабый свет на лестничной клетке, кусок пола в коридоре. Никого больше за дверью не было, по крайней мере, я больше никого не увидел. Я оторвался от глазка и прислушался. Ни шагов, ни каких бы то ни было, звуков до моих ушей не долетело. Я снова посмотрел в глазок. Та же картина. Дверь, свет, кусок пустого коридора. Я постоял ещё с минуту, прислушиваясь к любому шороху за дверью. За ней не происходило ничего. А может, мне всё это показалось. Поздняя ночь, утро можно сказать, я уничтожаю своё прошлоё, не удивительно, что мне могло просто показаться, что кто-то постучал в мою квартиру. Да и кто бы это вообще мог быть. С тех пор, как от меня ушла жена, забрав подписанные бумаги о разводе, к этой двери вообще больше никто не подходил кроме меня. С чего бы этому меняться. А вдруг это жена? Нет, этого не может быть. Моя жена, вернее сказать бывшая жена, уехала из этого города ещё три недели назад. Причин для её возвращения я не видел, да и она, пожалуй, тоже. Устав гадать, я открыл дверь.
На бордовом коврике для ног лежал неприлично белый конверт. Я посмотрел направо, затем налево. Пустой коридор по обе стороны. Если здесь кто и был, он давно ушёл. Я наклонился и поднял прямоугольный кусок бумаги. Обыкновенный бумажный конверт без единой марки или, какой бы то ни было надписи. Повертев им ещё немного, я почувствовал, что внутри что-то есть. Оно и логично. Какой смысл оставлять под моей дверью пустой запечатанный конверт. Хотя если подумать, то смысла во всём происходящем я вообще никакого не видел. Черте что! Конверт в пол пятого утра.
Я закрыл дверь и прошёл с конвертом в комнату. На столе лежал выпотрошенный наполовину альбом и куча остатков фотоснимков. Я бросил на эту кучу конверт, и пошёл на кухню, чтобы покурить. Когда я вернулся в комнату, мне вдруг показалось, что она уменьшилась. Бред конечно, но я почувствовал, что потолок стал немного ниже, а стены и пол тоже, в свою очередь, изменили своё положение. Да, что и говорить, ночка весьма странная. Взяв со стола ножницы, которыми резал семейные фото, я вскрыл конверт и вытащил то, что лежало внутри. Небольшой прямоугольный кусок картона. Такой же белый, словно его только что выстирали в хлорном отбеливатели. Единственная фраза на обороте: «Будет снегопад»
Я прочитал снова. Что за снегопад, когда он будет. Нет, я конечно знаю, что это такоё, но с какого переполоха кому-то понадобилось среди ночи подбрасывать мне конверт с письмом, идиотского содержания. Я сел на стул и закрыл глаза. Может друзья меня пытаются разыграть, поддержать меня, с женой всё-таки расстался. Да причём тут жена? Снегопад, жена – это всё не связано. К тому же никто не знает, где я живу. Опять же кроме жены. Вернее сказать, бывшей жены. Я выключил настольную лампу и комната моментально погрузилась во тьму. За окном забрезжил рассвет. Лето. Июль. Солнце встаёт очень рано. Уже в пять совсем светло. После развода с женой я стал часто выходить из дому ранним утром. Мне нравится гулять по, ещё спящим, улицам и скверам. Иду и вдыхаю свежесть нового дня. Воздух словно тонкоё стекло холодный и прозрачный. Хочется вдохнуть его весь целиком. Жаль, что мы с женой не ходили на такие прогулки, пока были вмести. Если подумать, то я многого не делал, пока был в браке. Наверное и у неё сейчас много новых привычек и маленьких приятностей, таких например, как мои прогулки. Снова мысли о жене, вернее уже сказать о бывшей жене.
Я встал со стула и в бледном свете раннего утра побрёл к шкафу с одеждой.
Когда я вышел на улицу, на часах было без пяти пять. Хорошее время для прогулки. Я открыл одну из банок пива, прихваченных в холодильнике, и начал медленно пить. Пиво было холодным и безвкусным. Я осушил уже почти пол банки, когда понял что что-то не так. Я взглянул на небо. Его заволокли тучи. Но меня поразили не сами тучи, а их цвет. Коричнево-рыжие рваные лохмотья, медленно проплывали по нежно-васильковому июльскому небу. Таких туч мне видеть прежде не приходилось. Они словно светились изнутри. Вся их грозность и чернота скрадывались и затушёвывались этим «внутренним» свечением. Я не мог оторвать взгляда от этого зрелища. Неожиданно налетел ветер. Этот, непривычно холодный, поток буквально сбил меня с ног. Я ели удержался, чтобы не упасть на спину. Исполинские деревья в парке враз зашумели, выражая своё недовольство, столь нахальным и дерзким пробуждением. Ветер продолжал крепчать ещё несколько минут, а потом неожиданно стих. Будто кто-то выключил огромный вентилятор. Бац! И всё. Стало тихо. И свет. Всё окрасилось в оранжевое. А ещё через минуту пошёл СНЕГ.
Самый настоящий, стопроцентный февральский снег, шёл в середине июля. Я глазам не мог поверить. В считанные секунды он усилился настолько, что я уже с трудом мог разглядеть тротуар через дорогу. Он был густой и крупный. Странно, но меня тогда ни сколько это не испугало или показалось чем-то из ряда вон выходящим. Конечно же странновато, что снег пошёл летом, но ведь пошёл же. И что считать странным больше: сам факт снегопада или то, что я об этом уже знал. Я поднял лицо вверх и сотни кристаллов воды, замороженных километрами выше, медленно опускались на моё лицо. Они не таяли, а просачивались внутрь меня. Омывали и чистили старые раны, уносили прочь ненужную праздность былого.
Вокруг по-прежнему было тихо. Июльский снег закончился так же неожиданно, как и начался. Всё вокруг побелело. Былая чёткость панорамы утратилась, уступив место гладким белым формам, скрадывающим как всё прекрасноё, так и безобразноё. А посреди всего этого моментального снимка зимы в середине лета стоял я. Новый и чистый. И этот снимок я сохраню надолго в моём альбоме для фотографий.