ЗЛОПОЛУЧНАЯ ПОЛУЧКА
Уже четвёртый месяц на заводе не выплачивали заработную плату, и вдруг, как гром среди ясного неба, пронеслась радостная весть: завтра! Причём сразу за три месяца.
С раннего утра пятнадцатого июля у кассы столпился народ. Борис Лебедев стоял восьмым по счёту. Неделю назад он неожиданно загрипповал, взял больничный, но теперь уже поправлялся. Поэтому, когда накануне вечером ему домой позвонил товарищ по работе и сообщил долгожданное известие, Борис, не раздумывая, решил получить деньги в первый же день выплаты и теперь медленно приближался к заветному окошечку. Дождавшись своей очереди, Борис взял ведомость, торопливо поставил подпись и стал с приятным замиранием сердца наблюдать, как кассир отсчитывает ему деньги.
– Пожалуйста. Три миллиона триста двадцать восемь тысяч сорок четыре рубля. Пересчитайте, – деловито посоветовала кассир Лебедеву.
– Всё в порядке! – бодро ответил Борис. – Я вместе с вами считал, – он спрятал деньги, суетливо протиснулся между ожидающих получку людей и, пройдя длинным коридором административного здания завода, вышел на улицу. Настроение было прекрасное.
Повинуясь неожиданному порыву, он прямиком направился в сторону кафе «Две пятёрки». Борис уже давненько горел желанием как-нибудь заглянуть в этот заманчивый подвальчик в самом центре Тюмени, но всё как-то не получалось. То было недосуг, то мешало безденежье. А сегодня как будто сам бог велел. Минут пятнадцать спустя он дошёл до областного почтамта и теперь спускался по лестнице в кафе.
В столь ранний час Лебедев оказался единственным посетителем. Кафе лишь треть часа как открылось. Внутренняя обстановка не разочаровала Бориса.
Помещение было разделено на два небольших, но довольно уютных зальчика, в каждом из которых располагалось по пять столиков. «Отсюда, видимо, и название кафе», – сообразил он. Молодцы хозяева: всё здесь располагало к уединённому отдохновению от неизбывной надоедливой суеты большого города. Приглушённое звучание аудиозаписей Криса Ри как нельзя лучше соответствовало всему остальному внутреннему антуражу обоих залов, помогая достичь пришедшему сюда благодатного ощущения защищённости и покоя.
Внимательно изучив меню, Борис заказал салат из морепродуктов, фирменное блюдо от шеф-повара и графинчик вина «Слеза кардинала». Заглянув сюда наудачу, он не был разочарован и теперь неторопливо пригублял прохладное испанское вино, под располагающую к приятным воспоминаниям мелодию незаметно погрузился в мечтания.
Наконец-то можно будет купить хорошую стиральную машину. За семь лет супружеской жизни Лебедевых Ирина уже порядочно намаялась с малогабаритной «Малюткой», купленной пять лет назад, когда у них появился Кирилл. Борис с улыбкой представил, как через две недели, в день двадцатипятилетия жены, он «преподнесёт» ей этот весомый подарок. Да и Кирилке, в конце концов, надо будет самокат купить, полгода уже канючит.
Время незаметно шло, светлые мысли Бориса неторопливо цеплялись одна за другую. Нежданно-негаданно они унесли его далеко назад. Перед его мысленным взором сбивчиво замелькали эпизоды детства. Вспомнился добродушный дед Николай – душа-человек – с его нескончаемыми прибаутками да приговорками, и он с младшей сестрой, сидящие у старика на коленях и хрумкающие свежую морковку. В то лето дедушка Коля умер. Нынче будет уже двадцать лет…
«Стоп! – резко очнулся от воспоминаний Борис. – Почему – будет?! Уже!»
Он вдруг ясно вспомнил, что дед умер пятнадцатого числа. Значит, сегодня как раз день поминовения. Попросив счёт, Борис расплатился, спешно встал из-за столика и вышел из кафе.
«Надо сейчас непременно съездить на кладбище, помянуть дедушку Колю», – такая благая мысль неотступно овладела Лебедевым.
Остановка сто двадцать первого маршрута, следующего до Червишевского кладбища, была почти рядом, только через площадь перейти. Но сначала Борис зашёл в гастроном «Центральный».
Молоденькая продавщица услужливо спросила Бориса:
– Что желаете?
– Выпивон и запивон, – неудачно сострил он в ответ, и девушка за прилавком, сделав сердитое лицо, серьёзно ответила:
– Мужчина, вы же не в цирке, выражайтесь яснее.
– Ну, хорошо, хорошо! – рассмеялся Лебедев. – Пакет томатного сока и «Довгань». Померанцевую.
Всё ещё для порядка хмурясь, девушка подала требуемое. Борис это заметил и, рассчитываясь за покупку, добродушно сказал:
– Ну-у, не будьте букой! У вас такая замечательная улыбка. Как у давней обладательницы зубной щётки «Рич Интердентал»!
– Да ну вас! – смущённо махнула рукой продавщица, хотела снова рассердиться, но наоборот рассмеялась.
В других отделах Борис купил половину булки хлеба и килограмм колбасы. С потяжелевшим пакетом он вышел из гастронома и отправился к остановке.
Автобус подошёл почти сразу. Был вторник, поэтому обычной толчеи народа не наблюдалось. Жёлтый «Икарус» тронулся с места полупустым, и Борис без суеты сел на ближайшее свободное место. Спустя двадцать пять минут автобус развернулся на конечной остановке, и Лебедев оказался невдалеке от центральных ворот городского кладбища. Дед был похоронен во втором секторе, и Борис неторопливо зашагал к могиле дедушки Коли.
Вот и второй сектор. Метров шестьдесят вглубь от ворот и восьмой ряд с левой стороны.
– Здравствуй, деда Коля, – с грустинкой в голосе проговорил Борис у скромного памятника с надписью: «Лебедев Николай Семёнович. 1900-1977 гг.».
Стоя, он с минуту глядел на помутневшую от времени фотографию, затем сел на скамеечку за невысокий столик, обитый выцветшей уже клеёнкой, и вынул содержимое из пакета. Потом нагнулся, пошарил рукой в ящичке под скамейкой и нащупал поминальный стаканчик-стопку. Достал, протёр от пыли и, отвинтив с характерным треском пробку бутылки, налил в него водку. Шумно выдохнул воздух и выпил.
Наверно, час спустя, когда закуски на столике несколько поубавилось, а бутылка более чем наполовину опустела, сторонний наблюдатель без труда мог бы заметить, что Борис уже хорошо разомлел, расчувствовался и в безответном диалоге возбуждённо разговаривал с фотоизображением деда Николая, то приглашая его вспомнить давно минувшие года, то посвящая молчаливый памятник в свои нынешние дела и проблемы.
Время от времени Лебедев понемногу плескал в стаканчик «Довгани», собирался с духом, зажмуривался и опрокидывал в рот очередную порцию обжигающей жидкости. Вдохновенные реплики Бориса становились всё более отрывочными, бессвязными, язык стал непослушен и лениво, с трудом воспроизводил нужные слова. Осоловелый от выпитого внук остекленевшим взором глядел на могилу деда. Буквы фамилии на памятнике упорно расплывались перед его глазами, отяжелевшая голова всё чаще клевала вниз. Наконец, разморённый полуденной жарой, он безвольно уронил голову на столик и почти сразу же забылся в пьяном сне.
Высокое солнце середины лета застряло в верхушках сосен, поливало тёплым светом пустынное кладбище и неподвижно прикорнувшего на скамеечке одинокого мужчину. Рядом на столик припорхнули осмелевшие поползни и принялись угощаться щедрыми остатками человеческой пищи. Живая тишина изредка поскрипывала стволами деревьев да вздыхала заблудившимся в высоких ветвях ветром. Неожиданно поползни все разом прекратили своё пиршество, тревожно переглянулись и вдруг испуганно устремились прочь.
Сокрушительный удар в затылок на короткое мгновение вырвал Бориса из омута хмельного забытья и тут же поверг в ещё более глубокое беспамятство. Безвольное тело неуклюже сползло к могильной плите и замерло.
Сознание вернулось к Лебедеву около получаса спустя. Он надсадно застонал и с трудом открыл глаза. В двух шагах от себя он увидел белку. Та, заметив движение человека, напряжённо замерла и через секунду рыжей пружиной взметнулась на ближайшее дерево, с любопытством разглядывая оттуда лежащего на пожелтелой прошлогодней хвое мужчину.
Лебедев с усилием приподнялся на локти, и взгляд его упёрся в валяющийся поблизости синего цвета полубрус от старого перегнившего у основания креста без боковых перекладин. Борис тут же сообразил, чем ему был нанесён удар. Вслед за догадкой из его груди вырвался тяжёлый стон отчаяния, он обнаружил, что лежит на земле без пиджака и разутый. Вместе с пиджаком Борис лишился паспорта и всей получки за четверть года, которая находилась во внутреннем кармане. Сквозь сжатые зубы он испустил надрывный горестный вой.
Неуклюже поднявшись с земли, Борис тяжело опустился на скамейку и охватил голову ладонями. Рассечённый затылок болезненно ныл. Подняв с хвойного настила опрокинутую неизвестными грабителями бутылку, Лебедев вылил на ладонь остатки водки и с целью мало-маломальской дезинфекции приложил к ране. Жгучая боль, казалось, насквозь пробуравила голову и окончательно протрезвила Бориса. Только теперь он полностью осознал всю тяжесть последствий случившегося и, обречённо уронил руки, глухо зарыдал. Так замечательно начавшийся день оказался неожиданно коварен и подставил жестокую подножку. Семья Бориса осталась без средств, мечта о подарках лопнула, как мыльный пузырь. Когда слёзы безысходности иссякли, он с опустошённым взором встал и медленно, сгорбившись, направился назад. То, что пропало, причитаниями не воротишь.
Тем же временем, когда Лебедев пришёл в сознание, на конечной остановке вновь остановился подошедший автобус, и из открывшихся дверей вышла небольшая горстка людей. Среди приехавших на кладбище оказались два оперуполномоченных: Сергей Ведерников и Михаил Золотарёв. Сорок дней назад погиб в автомобильной аварии их товарищ по работе, и они приехали навестить могилу друга.
Неспешным шагом они направились к дальнему участку кладбища, где находились недавние захоронения.
– Гляди, – сказал вдруг Сергей, когда они проходили мимо второй поворот, – какой-то сомнительный тип.
У выхода с кладбища возле мусорного бака копошился неприглядной наружности мужик. Явно бич. В изношенных кроссовках, засаленных штанах и словно изжеванной грязной куртке он невольно привлёк внимание тем, что в одной руке у него находились добротные блестящие туфли и новый, опрятного вида, пиджак. Не замечая приближающихся сотрудников милиции, он методично обшаривал карманы явно не его одежды.
– Привет, земляк! – окликнул бомжа Михаил. – Вещички-то у покойника, что ль, одолжил?
Услышав голос, мужчина обернулся с испуганным видом и увидел быстро идущих к нему людей. Рванулся было бежать, но ноги моментально обмякли, едва в воздухе пронёсся повелительный окрик Сергея:
– Стоять!
Представители закона подошли вплотную.
– Чей пиджак? – сурово спросил Михаил, пока Сергей рассматривал изъятые туфли.
– Нашёл, – угрюмо буркнул бомж в ответ.
– Ой, навряд ли, – язвительно парировал Сергей. – Глянь Миша, туфли ещё влажноватые от пота, видать, совсем недавно лишились хозяина. Да и от пиджака запах неплохого одеколона чувствуется.
– Ну! – грозно надвинулся Михаил на запаниковавшего мужичонку, – сейчас всё расскажешь или в отделение предпочитаешь заехать? Кого грабанул?
– Не я это! – испуганно пробормотал бич, – Витька это, наверно. Из Патрушево.
– Что ещё за Витька?
– Дык Гульбанов. Громила местный.
– Так, ну-ка, давай всё по порядку!
– Дык я… Ну, в общем, так… – начал мужик сбивчиво, – я на кладбище-то частенько бываю. Печенье, пирожки, конфеты поминальные собираю. Где и стопочка, бывает, людьми оставлена. С часок так побродишь, глядишь и сыт. Витьку несколько раз встречал. Он здесь регулярно по могилам ходит, цветы свежие крадёт и снова продаёт. А сегодня чуть не сшиб меня, нёсся, как угорелый. Сначала пробежал было, но остановился и говорит мне, что, мол, если кто спросит, то ты меня здесь не видел. И шмотки эти подарил за молчание. Так что Витька-то всяко лучше знает, чьи эти вещи.
Пока оперативники вели разбирательство с бомжем, на дороге из глубины кладбища показалась фигура Лебедева. С поникшей головой он брёл, ничего не видя перед собой. Рана на затылке запеклась, но голова отчаянно гудела. Рубашка была обильно запачкана кровью. Михаил первым заметил ковылявшего в одних носках Бориса.
– Гляди-ка, никак наш потерпевший идёт, – обратился он к Сергею и кивнул в сторону идущего. – Пойду навстречу.
Борис рассказал всё, как было.
Сразу же упомянул и о крупной сумме получки. Поначалу обрадовался, что вещи нашлись, но когда узнал, что ни денег, ни паспорта нет, снова упал духом. Сергей и Михаил постарались успокоить Лебедева, что надежда возвращения денег ещё есть.
К воротам второго сектора подъехали «Жигули». Из салона вышло семейство и направилось на кладбище. Золотарёв тут же что-то смекнул, спешно подошёл к хозяину автомашины, показал удостоверение и стал кратко излагать свою просьбу. Через минуту водитель согласился подвезти задержанного, оперативников и потерпевшего в районный отдел милиции, пока его семья будет навещать могилы родственников.
Всё дальнейшее зависело лишь от профессионализма сотрудников криминальной милиции и в какой-то мере от удачи. Она не преминула улыбнуться опергруппе.
В тот же день Виктор Гульбанов был задержан. Он уже успел прокутить часть сворованных денег, был пьян и почти сразу во всём сознался. Днём позднее, во время следственного эксперимента, на кладбище он точно указал место, где совершил нападение на Лебедева, а в полубрусе старого креста признал предмет, которым был нанесён удар.
Около трёх миллионов всё-таки вернулись к своему хозяину. Через две недели о злосчастных событиях у могилы деда Борису теперь напоминали лишь зудящие заживающие швы, а о том, что всё, в конце концов, завершилось более-менее благополучно, – стоящая в коридоре новая стиральная машина.
17-18 июля 1997 года.
п. Тарманы