…Иногда посреди шумной тусовки у тебя вдруг возникает желание встать и уйти. И ты встаешь и уходишь на берег реки, или куда-нибудь в лес. И сидишь там. Один. И постепенно наполняешься такой тоской, что понимаешь: еще мгновение и ты завоешь в небо. Но тебе почему-то хорошо от этой тоски, от какой-то тихой грусти. Тебе нравится то, что ты сейчас в одиночестве. И ты сидишь так полчаса… час… Смотришь, как на небе появляются первые звездочки. И какие-то кузнечики-сверчки начинают стрекотать. И птички чирикают. И рыба плещется. И тебе хорошо…
… И только немножко хочется, чтобы еще кто-нибудь пришел из этой тусовки и молча уселся бы рядом с тобой. И даже не важно, она или он… И вы бы вместе послушали лес или речку. Может быть, он протянул бы тебе молча пиво. Ты бы так же молча взял, и вы бы сидели и смотрели в этот мир и чувствовали его. И друг друга. И слова были бы не нужны. Это чуть позже, может быть, кто-нибудь из вас обронил бы фразу, и… слово зацепилось за слово, и пошел разговор о таких вещах, о которых обычно не говорят. Но сейчас можно, потому что уже ведь темно. И вы вот они - с лесом и рекой…
… А если никто не придет, то тебе все равно хорошо. Ты посидишь так еще немного, грызя какую-нибудь соломинку или веточку. Потом еще раз внимаа-а-а-ательно окинешь взглядом все вокруг, как бы поедая эти виды про запас, вынешь соломинку изо рта, бросишь ее, сунешь руки в карманы и пойдешь назад…
…А никто и не заметит, что тебя не было, а ты был два часа со всем миром…