Он подкрался незаметно. Просто вечер был необычно темен, ночь казалась пристанищем демонов, сотканная из нитей мглы, а лес необычайно тихо провожал это лето. Страшное лето, иссушившее землю и сердца; лето, способствовавшее ЕГО появлению, словно ожидавшее ЕГО.
Ночь внезапно озарилась оранжевым светом. Он проникал через закрытые ставни, оживлял умершие тени, соскучившиеся без луны. Но этот свет не был лунным. Он напоминал солнце в миниатюре, словно кто-то спровоцировал ядерный взрыв. Далекое зарево, казавшееся восходом Ярила вне назначенного срока, стало как будто жарче, ближе. Этот час ожидал полного мрака, абсолютной тьмы, но вместо страха ночи, он пробуждал страх света. Яркого и безжалостного, способного воспламенить даже камень.
Горел лес. И не где-нибудь за тридевять земель, а здесь, рядом с деревней, рядом с городом – рядом с жилищем людей. Огонь пожирал и старое и молодое. Он не шел спокойно, как какой-нибудь костерок туристов – он бежал, приближаясь к людям, стремясь уничтожить все, что попадалось ему на пути, что мешало его почти спринтерскому бегу. Пламя трещало и дымилось, расстилая свое смертельное ватное покрывало по ссохшейся, заскорузлой земле. Той, что дала ему жизнь, ту, что он пытался уничтожить, превратить в золу и пепел.
Маленькие деревца ломались, обнажая выгоревшие чрева свои, статные березы и осины, сомкнувшись в вышине кронами, пытаясь спасти хоть листочек, отдавали свои корни и стволы во власть бушующего дьявола. Безжалостного ко всему живому. И не живому тоже. Сухая годовалая листва, словно указывала ЕМУ направление, или стелилась ковром, погибая сама и жаждущая погибели другим.
Змеи и лягушки, ежи и кроты бежали от пожара. Они стремились туда, где им может быть найдется местечко, пока беда не погонит их дальше и не присоединит к ним других несчастных созданий. Они бежали к людям. Ведь они разумны. Они не позволят огню безнаказанно гулять по своей земле. Но инстинкт зверей подвел их на этот раз. Люди сопротивлялись вяло, слабо, а затем сами обращались в бегство, потому что и у них не было сил бороться с карающей рукой неба.
Беда должна была бы объединить людей. Дать им последний шанс на воссоединение самим с собой и с природой. Но они этот шанс отвергли. Те, кто что-то мог сделать, пытались спасти только свое, не думая, что у других ОН отбирает больше. Зло, пришедшее со стороны было ничтожным по сравнению со злом, царившем в сердцах этих людей.
Ядовитое облако, предшествующее большому огню окутало города, большие города, где воздух грязен сам по себе, оно превратило в стелящийся яд, что проникал в поры кожи, в легкие, разъедал глаза. Нет, люди не хотели помочь сами себе, а ждать спасения от неба было бесполезно: ОНО НАБЛЮДАЛО, и в нем закипал гнев.
ЭТО ТОЛЬКО НАЧАЛО, - решило оно, - А ДАЛЬШЕ БУДЕТ ХУЖЕ.
И огонь, веселясь на воле, и насмехаясь над слабыми попытками людей хоть как-то ему помешать, продолжал свое шествие по Земле, превращая ее в прах.